США,Лос-Анджелес

Домашняя группа: “Я свободна”

Тема: Что было, что произошло и что стало

Переводчик. Разрешите мне представить Джилл, она бывшая хиппи и у нее шикарный опыт работы так же психологом, психологической практики. Так же она наркоманка и алкоголичка. Она сказала, что у нее 38 лет трезвости. Она моя соседка, поэтому с ней из одного города и с одной местной группы.

Джилл. Это совершенно потрясающая честь для меня перед вами сегодня выступить и встретиться с вами. Я надеюсь, что вы завтра выспитесь с утра. Я наркоманка и алкоголичка. Я 38 лет трезвая. Это возможность меня волнует, и я очень счастлива быть сегодня с вами. Для меня это был большой сюрприз – приглашение сюда. Сейчас я немного поделюсь что было, что стало, что происходит сегодня в моей жизни.

Мне было 19 или 20 лет, когда пришло движение хиппи в Америку и вы еще не родились. Ну, это было огромное движение, включающее большое количество людей. И во многих вещах таких как политика, социология произошли изменения. Мы наконец-таки нашли кайф и наркотики. Огромное число молодых людей было помешаны на политике. Но самый класс был в том, что были сметены все границы. Я в самом классном возраст и находилась, чтобы быть бунтаркой и это был классный период моей жизни. сейчас рада, что прожила именно так тот период того времени и я очень рада что я выжила. Я уверена, что многие из нас, тогда молодые, заставляли плакать наших мам. Все трахались, курили, кололись и были свободными. И я тоже там была. Я понимаю, что это тяжело представить, но если вы пофантазируете и представите себя на моем месте, то вы поймете откуда взялась моя зависимость и как она развивалась. Я жила в Лос–Анджелесе и был такой прибрежный городок, который назывался Венес. И вот там вот как раз вот эта вся хипповая тусовка обитала в то время. Мне ничего не оставалось как просто пойти в эту хипповую тусовку, потому что жила я через дорогу. Огромное количество свободы и безнаказанности, и это было здорово. Это было очень здорово! Там были классные друзья, но, к сожалению, для меня это плохо закончилось. Все что было на маркете: таблетки, покурить и уколоться – это все было свободно. И огромное количество дешевого красного вина. Я не любила курить траву, но я это делала, потому что вокруг все это делали. Я терпеть не могла ни запах, ни эффект, но вокруг все это делали, и я это делала. Но это было на много лучше, чем я бы жила без этого наркотика. И однажды мы кайфовали на вечеринке, и вдруг кто-то случайно или нарочно добавил мне в выпивку таблетку. И я чувствовала себя ужасно. У меня депрессия сочеталась с паранойей. И начались тут же побочные эффекты, я не могла сфокусироваться, бросила школу, начались проблемы, началась мания преследования и панические атаки. Все было очень серьезно. Для меня это произвело такой эффект, чтобы успокоиться я начала принимать транквилизаторы. Это были достаточно серьезные успокаивающие и седативные, которые затуманивали мозги и лишали чувства реальности. И я подсела на них и мне нужно было больше и больше, потому что я привыкала. И каждый раз я увеличивала дозу, потому что все время было мало. И больше всего меня волновало, что вдруг они у меня кончаться. И я очень быстро упала в эту зависимость, я не успела оглянуться – я уже была наркоманка. Потом я пошла по докторам, рассказывала, что у меня проблемы со сном и мне продолжали выписывать препараты и я их глотала. Я могла пойти к дерматологу и сказать, что у меня прыщик и у меня настроение испортилось, у меня стресс, и просила валиум. Чтобы не терять время и не ходить по докторам, я начал отношения с аптекарем, у которого таблетки всегда были под рукой. Это были замечательные отношения, он меня всегда обеспечивал. Я школу закончила, понятия не имея как. Я вдруг я почувствовала, что я рабыня всего этого ужаса. Я стала уже прикладываться к алкоголю, смешивать алкоголь и таблетки, и этот эффект делал меня совершенно безумной. И у меня появилась двойная зависимость. Чтобы было интересно для меня, это то, что в принципе, у всех алкоголиков и наркоманов, которых я встречала в АА, было розовое пьянство. Они получали удовольствие от этого. Люди, которые садятся и подсаживаются на таблетки имеют подспудно депрессию или панические атаки, т.е. какой-то медицинский показатель.

Короче, с хиппи я потусовалась и получила депрессию. Я все время хотела от этого убежать и принимала препараты. И депрессия эта становилась действительно клинической, потому что в то время, пока мои друзья хиппи тусили по барам и еще где-то, я сидела, обняв колени, укутавшись и мне было хреново. Потом я закончила университет и поступила в аспирантуру. Я вышла замуж за замечательного человека. И он был до такой степени симпатичный, до такой степени заботился обо мне, что он разрешил мне продолжать дальше глотать таблетки. Мне повезло, потому что этот человек много на себя взял, все что у меня крутилось в голове, я выплескивала на него, и он заботился о многих вещах. И, естественно, он оказался доктором, который специализировался на проблемах наркомании и алкоголя. Но он о многом не догадывался, что происходит у меня в голове, почему я так много употребляю этих таблеток. И я решила сама разобраться, заняться своим выздоровлением, и я пошла в ту область, которая специализируется на этих препаратах. И я начала читать лекции о том, чтобы как освободиться от зависимости, я брала пациентов и очень успешно работала как психотерапевт и как психолог, и в тоже время я запивала это все алкоголем и глотала таблетки. Все, что идет на верх, всегда приводит вниз. И все мои отношения в социуме практически закончились, я загнала себя в изоляцию и сидела там со своими таблетками. И, опять же, самый большой страх был, что эти таблетки у меня когда-то закончатся. Очень постепенно я стала снижать свои дозы. На всякий случай они всегда были у меня в сумочке, но полностью от их употребления я никогда не могла отказаться. Что я не зала, а по профессии своей должна была знать, но не применяла к себе, что, когда начинается вот эта ломка — это длительный и очень, очень болезненный процесс как снаружи, так и внутри. И вот только тогда, я поняла, что у меня все-таки зависимость, во время этих ломок. Я закончила аспирантуру, я очень успешно работала в своем бизнесе. И что любопытно, очень много моих коллег, был зависимыми либо от таблеток, либо от алкоголя. к тому времени, я развелась со своим мужем, и на одной из вечеринок, мой приятель сказал что-то про какого-то спонсора. И я начала ходить на встречи с этим парнем, который оказался алкоголиком. И во мне включился доктор, я подумала, что я могу им помогать и консультировать их. И когда я стала ближе общаться с его спонсором, вдруг передо мной открылось что-то невероятное. Он мне сказал то, что я никогда я не забуду: «А как ты думаешь, почему ты до сих пор думаешь, что у тебя нет зависимости?». И в друг у меня распахнулись глаза, и вдруг я поняла, что у меня есть проблема и одна я с ней не справлюсь. И на этих открытых собраниях, на которых были люди с разными зависимостями, я начала находить идентификацию. И вот так работает в мозгу отрицание у алкоголика. Потому что я думала, что я самая умная, я профессионал, я консультант, и в тоже время я не могла посмотреть на себя со стороны и применить свои знания касательно себя. И у меня отросли уши на голове. И вот тут мне пришлось признать, что я наркоманка и что я алкоголичка. Это было самое лучшее, что я могла сделать.

 До сих пор, до сегодняшнего дня я хожу на собрания. Меня иногда спрашивают, особенно, новички, о том, зачем мне собрания, когда у меня уже 38 лет трезвости. Несколько ответов на этот вопрос. Во-первых, я слышу такие вещи на собраниях, которые я никогда не слышала в жизни. Я постоянно учусь на примере других выздоравливающих, и вдруг у меня растопился вот этот камень в сердце, который я таскала с собой всю жизнь. И вдруг я поняла, что оказывается, что это очень здорово помогать другим, я отношусь к этому с большим энтузиазмом и искренностью. И даже через боль это того стоит. Боль и страдания стояли этого всего, потому что сегодня у меня есть то, что у меня есть. Когда я начала ходить на собрания, я не могла понять, почему они говорят, что они благодарные алкоголики. Я друг услышала и начала понимать вещи, которым моя семья никогда меня не учила. И вдруг я услышала и поняла, как нужно просто повзрослеть. Вдруг я узнала, что я не одна. Я могу продолжать и продолжать. Мне очень повезло, что там, где я живу, есть большое количество собраний. И я очень счастлива, мне повезло.

И для меня это самое большое удовольствие – встречаться с алкоголиками. Там, где я живу огромное количество всяких разных зависимых клубов, и это всегда наша Большая книга. Все, что касается вот этого формата АА, это применимо к любым зависимостям, какие -то собрания более закрытые, какие-то менее открытые, но во всех в них цель – выздоровление. И я живу в Калифорнии и здесь есть что посмотреть в плане выздоровления. Это позволяет раздвинуть рамки нашей Высшей силы именно так, как ты хочешь ее понимать. Кто-то очень традиционный, ко-то очень религиозный. Для меня моя Высшая Сила – это более широкая платформа для моей головы и для моей души. Это нечто очень большое и я свято верю в эту силу. Для меня – это собрания, это группы, это содружество. Это люди, которые мне помогли и которым я помогаю сейчас, для меня это и есть моя Высшая сила. Мне очень нравиться то ты здесь можешь понимать Бога не в рамках конфессии, а как ты это видишь. Моя жизнь хороша сегодня. 4 года назад я вышла замуж и для такой старушки как я это чудо. Мы купили дом, мы вместе живем, у нас два кота, мы на пенсии. Мы делаем то, что мы хотим. В основном, все мои друзья как-то связаны с АА, но, с другой стороны, моя семья до сих пор меня не понимает. Но я их больше не боюсь, они не могут меня выгнать из дома теперь. Я русская. Отец мой из Минска, мое русское имя Маша.

Вопрос. Когда вы прекращали употребление таблеток, Вы это делали самостоятельно или с помощью врачей?

Ответ. Я это делала самостоятельно, и я очень страдала. Было более года совершенного ада.

Вопрос. У вас была клиническая депрессия, если я правильно поняла, как диагноз. И в это время не принимали лекарства?

Ответ. Такое ощущение, что моя депрессия была по всюду и всегда с самого детства. Но когда я смешивала транквилизаторы с алкоголем, то это усугубило мое депрессию, мое состояние, потому что так работают эти препараты. В начале это помогало, это успокаивало и панические атаки становились реже. А потом возникает все большая зависимость, и все время нужно увеличивать дозу и все проблемы стали в 10 раз больше. У нас это семейное – панические атаки, депрессии, пугливость и т.д. Это генетическое.

Вопрос. Мне очень близок ваш опыт, я тоже смешивала алкоголь с этими же лекарствами, тоже была ломка, и я не решилась на этот ад в одиночку. Депрессия и клиническая депрессия – это две разные вещи. Вы сами себе поставили диагноз? Или доктор? Я ходила к врачу и мне не ставили депрессию клиническую. И во время прохождения шагов депрессия у меня прошла.

Ответ. С 12 лет меня таскали по врачам, потому что депрессия у меня генетическая и врачи подтверждали эту депрессию. Плюс ко всему на это все накладывался стресс.

Вопрос. Вот у вас был год ломки после того, как вы прекратили употреблять таблетки. Как вы справились?

Ответ. Я использовала антидепрессанты, но я говорила с наркологом и врачами. Обязательно нужно говорить с наркологом или врачом, который понимает в чем суть именно зависимого человека и как слезать с этих препаратов.

Вопрос. Вопрос не про то, как Вы сходили с наркотиков и алкоголя, а про период длительного выздоровления. Что Вы делаете в трезвости, чтобы остаться в программе, кроме хождения на группы, потому что бывают спады в выздоровлении. Как поддерживать?

Ответ. Я прошла через много лет терапии, меня лечили препаратами. Я научилась взрослеть. Я работаю по программе, я делаю шаги, у меня есть спонсор, я хожу на собрания. Я прописываю свои состояния. И самое главное, я научилась выходить из моей головы. Молитва третьего шага для меня огромная поддержка, особенно слова, что мы будем избавлены от самих себя. Я почему-то замечаю, что я стала более искренней, более откровенной, более гибкой. И вдруг я обнаружила, что оказывается я умею учиться. Часть этой мотивации в том, что я больше бы никогда не хотела пережить еще один такой год, как год в ломке. Бог говорит через людей, все идет через людей, через тех, кто выздоравливает. Я всегда служу. И это совсем не обо мне, не потому что я хочу выздоравливать. Я научилась наконец-то и позволила отпустить любую ситуацию из своего контроля.

Вопрос. У тебя такой большой срок трезвости, не было ли у тебя когда-либо разочарования в программе, что ты перестала верить в программу. И что ты делала в таких случаях?

Ответ. Конечно, были такие моменты. Находиться в программе, это как находиться в отношениях. Это совсем даже не волшебство. И мы должны обязательно научить себя справляться с ситуациями, которые нас разочаровывают, и, особенно, научиться справляться с людьми, которые нас разочаровывают. Такое будет. Самое важное, что я выучила. Мои чувства меня никогда не убьют. Я могу это просто воспринимать это просто как бы со стороны и не обязательно это все мне исправлять и контролировать. Я научилась наконец-то толерантности.

Вопрос. От панических атак: шаги или таблетки?

Ответ. На самом деле нету такого вот раз и все получилось. По одиночке это не действует. Очень помогают шаги в комбинации с медицинской помощью. Самое главное, что вы должны принять те чувства, которые вы проживаете, смириться с ними и они станут намного легче со временем. И некоторые люди, у которых это очень в острой форме, должны обратиться к психологу или неврологу, знающему доктору, наркологу, профессионалу своего дела, который понимает, что такое зависимость.

Вопрос. Как ты делаешь шестой и седьмой шаги?

Ответ. Здесь нет ничего волшебного. Это то, что я делаю постоянно, работа над этим постоянно. Мои дефекты характера все время возвращаются и, иногда, даже появляются новые. Каждый раз я должна научиться себя прощать и тренировать себя, что я должна открыть мое сознание и посмотреть на вещи с новой позиции. И это дает духовный рост, духовное развитие, чтобы видеть эти вещи с какой-то новой платформы. Здесь нет трюка или фокуса, это работа. Это работа.