Домашняя группа «ФинБанка»

Санкт-Петербург/Россия

ТЕМА: «Восьмая традиция»

Спасибо большое за приглашение. Я благодарна, спикерю именно по этой традиции. Меня зовут Татьяна, я алкоголик. В сообществе АА десятый год. На девятом месяце своей трезвости я стала смотреть, что такое традиции. Сегодня мы говорим про восьмую традицию. Она логично вытекает из шестой и седьмой. Восьмая традиция состоит из двух частей: Содружество Анонимных Алкоголиков должно всегда оставаться непрофессиональным объединением, однако наши службы могут нанимать работников, обладающих определенной квалификацией.

Развернутая форма: содружество Анонимных Алкоголиков должно всегда оставаться непрофессиональным объединением. Мы определяем профессионализм как постоянную работу по оказанию консультативной помощи алкоголикам, связанную с получением зарплаты или других форм денежного вознаграждения, но мы можем нанимать алкоголиков для выполнения той работы, которая в ином случае могла бы быть поручена неалкоголикам. Такие специальные услуги вполне могут оплачиваться, но наша обычная работа, связанная с выполнением Двенадцатого Шага, никогда не должна оплачиваться.

Традиция содержит в себе два послания. Для меня она гораздо более многогранна. Почему я говорю о том, что традиции в разное время по-разному ко мне приходили? Первая часть традиции «Содружество Анонимных Алкоголиков должно всегда оставаться непрофессиональным объединением»: у нас много сказано в литературе об этом. У многих есть свой личный опыт обращения к профессионалам с этой проблемой. Когда я стояла на учете в наркологии, то беседовала с психотерапевтом. Она мне рассказывает мне мои грустные перспективы. Мы работали с психологами. На эти занятия я приходила пьяная. Я шла со своей проблемой к людям, но с профессионалами у меня не складывалось. Я с ними честна не была. Я вру в самых простых моментах, например, сколько пью. Почему? Не знаю. Возможно, это страх оценки перед другим человеком. Попав в непрофессиональное объединение, когда ко мне подходит точно такая же Татьяна, и говорит «Хочешь оставайся – хочешь – нет» это уже становится привлекательным. Самое интересное то, что деньги никто за это не просит. Доверие к непрофессионалам было у меня сразу, потому что я услышала о себе. Люди в сообществе такие же, как и я, я такая не одна. Когда опыт передается от одного человека к другому, совершенно бесплатно. Один из девизов этой традиции «Безвозмездно полученное безвозмездно отдать». Для меня ценность эта появилась гораздо позже. Когда я обращалась за спонсорством, мне казалось, что я отнимаю ее время. Было неудобно звонить, мешать. Она постоянно давала мне обратную связь. Говорила, что ей это нужно не меньше, чем мне. Я это поняла только тогда, когда, наверное, сама стала спонсором. В преамбуле сейчас зачитывали, что никакая человеческая сила не смогла избавить нас от алкоголизма. Эти человеки-профессионалы правда старались за свои деньги, но у них не получилось. А эта передача безвозмездно работает очень эффективно, причем в обе стороны: и для того, кто получает, и для того, кто отдает. Так сложилось, что я попала в сообщество через реабилитацию. Бог меня так провел. Когда на первых месяцах я стала слушать суть этой традиции. Там говориться, что двенадцатый шаг мы делаем безвозмездно. Камнем преткновения у меня в этой традиции были консультанты. Те, которые работают за деньги. Именно они меня направили в сообщество. В сообщество я пришла через профессионалов. Уже со временем я поняла эту историю о консультантах. Почему же это не имеет отношения к восьмой традиции? Потому что я в качестве спонсора передаю свой опыт девочкам, которые только пришли в сообщество. Во-первых, они уже пришли, а во-вторых, они хотят выздоравливать. Я настаиваю на том, что мы продолжаем работать и если есть готовность. А люди в ребцентры попадают зачастую «благодаря» родственникам, они не понимают «кто я?», «что я?», суть проблемы. И задача консультантов показать этим людям их дно, подвести их к первому шагу. Это очень большой труд. Им нужно иметь профессиональные навыки, которые не имеют никакого отношения к программе «12 шагов». В том ребцентре, где я была, эти профессионалы сами зависимые. Их выздоровление и жизнь в сообществе – совершенно другая история. Это то, что касается непрофессионального объединения. Моя работа по двенадцатому шагу безвозмездна. Я сама получила ее безвозмездно, безвозмездно ее и отдаю. Сама суть двенадцатого шага – я буду оставаться трезвой только тогда, когда я отдаю. Это как условие для жизни хорошего качества. Что касается второй части восьмой традиции: однако наши службы могут нанимать работников, обладающих определенной квалификацией. Вопрос о том, зачем нам нужны профессионалы, да еще с какой-то квалификацией. Что касается группы, структуры, комитетов и офиса обслуживания. Я сама до трех лет нахождения в сообществе относилась к офису обслуживания, как посторонней организации. Когда начинаешь заниматься служением, выходишь на уровень контакта с другими группами. Когда пятая традиция становится во главу угла АА. Кто несет весть, кто занимается пятой традицией, они имеют представление, зачем нужен офис. Потому что мы живем в гражданском государстве. Начиная от «повесить стенды в поликлинике», заканчивая помещением для групп, анонимных алкоголиков хотят видеть в юридическом поле, для того, чтобы заключать различные соглашения, чтобы увидеть, что это некоммерческая организация, которая зарегистрирована. Бывает, что можно договориться, чтоб дали помещение на личных связях, но, зачастую АА должны быть представлены в юридическом поле именно для того, чтобы выполнять нашу главную задачу. Когда речь встает об офисе – это сразу финансовая ответственность. Офис возник у нас тогда, когда появилась потребность. В офисе средства идут на аренду помещения, зарплату бухгалтера, директора и так далее. Вряд ли на служение посадишь Петю с двумя днями трезвости. У офиса очень большой объем работы. Я попала в офис обслуживания примерно на четвертом году трезвости. Увидела, что это наша организация, а не посторонняя. Эта работа, безусловно, должна оплачиваться. Зарплата в офисе должна быть, по словам Билла Уилсона, выше средней. Никто не отменял волонтеров.

Где проходит грань между служением и профессионализмом? Первая вещь: волонтер в любой момент может сказать, что не придет, не может. У него появились дела. Волонтер может себе позволить себе затратить количество времени, никак не сопоставимое с полным рабочим днем. Волонтеры делают что-то по доброй воле. Второй момент. Человека, который «волонтерит», я никак не могу отблагодарить, предъявить ему претензии я тоже не могу. Если эта работа не оплачивается, я не могу этого сделать. Если взять этот принцип в жизни, это как раз о том, чтобы отслеживать халяву. Очень большие соблазны, когда я попадаю в сообщество. Я знаю, кто где работает. Эти знания можно использовать в корыстных целых. Например, если человек занимается ремонтом, то можно сделать ремонт бесплатно. Почему бы и нет, «ведь ты же мне друг». Высаживание других на чувство долга, «ты же должен, мы же все братья». Когда я обращаюсь к человеку в сообществе, для того, чтобы он что-то для меня сделал не касающееся двенадцатого шага или его служения по программе, я очень крепко задумываюсь, готова ли я к такой халяве. Я к человеку не могу предъявить претензий, если он сделает мне не так, как я планировала, кроме как «спасибо», я ему ничего сказать не могу. Человек, работающий безвозмездно, может и к работе относиться соответствующе. По-разному. Второе: у меня чувство, что я ему должна. У меня в подкорке будет сидеть «услуга за услугу». У меня был опыт обращения к анонимному как к профессионалу. Он делал мне кухню. Эта работа была оплачена. Эта же история работает в совершенно другую сторону. Для меня важно оплатить услугу, для того, чтобы могла за это спросить, и чтобы я не чувствовала себя должной. Точно так же это работает и в мою сторону. Когда ко мне, как к профессионалу по роду моей деятельности в социуме обращаются по дружбе, моя задача выставить границы, если не хочу этим заниматься. Либо, если я хочу этим заниматься, озвучить цену, сколько это будет стоить. И по-хорошему это не должно зависеть от того, кто ко мне обращается: человек из АА или другой человек. Личные связи имеют место быть, но ничего зазорного нет в том, чтобы брать оплату за свой труд. Это решает очень многие проблемы, это снимает очень многие обиды. При безвозмездном оказании услуг обида идет с двух сторон.

Служение заканчивается там, где нет желающих. Поделюсь опытом своей группы, на которой я выздоравливала долгое время. Группа приняла решение оплачивать труд человеку, который делает уборку. Для меня всегда было, что на группе все, что нужно для жизнедеятельности группы вполне можно делать на уровне служений. Но на этой группе не было желающих это делать. Было достаточно большой поток людей. Тема, что ведущий убирает после собрания, не работала. Группа приняла это решение. Согласно восьмой традиции, группа может это делать, если есть потребность и деньги. Есть нюансы в юридическом поле, потому что человек получает зарплату неофициальным путем. Была ситуация, когда женщина, убирающая группу, долгое время была в больнице. Ни о каких больничных речи не идет. Это побочные последствия восьмой традиции группы. Опять же, если на этой группе было принято решение провести ремонт. Ни у кого не возникло сомнений, что это труд должен оплачиваться. Ремонт делали ребята из АА. Есть такая практика, как можно применять традиции в отношениях. Когда мы говорим про семью, про отношения, важно помнить, что это тоже содружество людей. Мы не ведем счет наших вкладов, кто сколько сделал, что сделал. Есть установки, что она должна варить борщ, муж должен чинить сантехнику. А то, что жена совершенно не умеет готовить, а муж не понимает ничего в сантехнике, тогда нужно позвать профессионалов. В семье восьмую традицию я могу применять таким образом: я сама не делаю отношений на профессиональной основе и от своей половины не буду требовать профессионализма в каких-то моментах. Это все на добровольной основе.

По восьмой традиции, мне кажется, что я все затронула. На этом пока остановлюсь. Посмотрим, что у нас по вопросам.

Вопрос: откуда такое название группы? «ФинБанка»

Ответ: группа располагается рядом с Финляндским вокзалом города Санкт-Петербург. Жители города Санкт-Петербург, знают, что Финляндский вокзал в обиходе всегда назывался «Финбан» (в переводе с английского). Когда придумывали название группы, подставили суффикс «ка». И получилось название группы. Мы находимся на Финбане.

Вопрос: как у вас на группе голосуют? Как учитываются голоса воздержавшихся? Поделись опытом.

Ответ: на той группе, где я провела основные годы своего служения, вставало в качестве предложения, чтобы голосовали те, кто имеет служения. Этот вопрос не прошел. Так как группа многочисленная, а вакансий для служений достаточно мало. На рабочие собрания ходит достаточно немного членов. Задается вопрос: поднимите руку те, кто считает себя членом группы и будет принимать участие в голосовании. Человек сам для себя определяет, член он этой группы или нет. Мы говорим о том, что на рабочем собрании хорошо бы голосовать тем, кто служит. Будет странно, когда люди, которые приходят раз в год, примут какое-то решение, а актив потом это будет выполнять. Что касается распределения голосов: этого правила 2/3 мы стараемся придерживаться в важных вопросах. Голоса разложились следующим образом, что из 14 7-за, 5-против, 2-воздержались. Вопрос не прошел. Более простые вопросы можно решать простым большинством, если принято такое решение. Про воздержавшихся я могу сказать так: я воздерживаюсь тогда, когда речь идет о формате собрания или времени проведения в те дни, когда я точно не бываю. Зачем мне голосовать? Меня там нет, как хотите, так и делайте. А в остальном я не имею мнения по этому вопросу. Меня считают воздержавшимся. Я использую свой голос. Если 50 процентов голосовавших воздержалось, то вопрос идет на доработку. Еще я могу воздерживаться, если нет достаточного количества информации по данному вопросу.