Россия, Москва

Домашняя группа: Обновление

Тема: Выздоровление-путь длиною в целую жизнь

Здравствуйте, меня зовут Леонид, я алкоголик. Спасибо за приглашение. Я, во-первых, заболел, сейчас нахожусь в болезненном состоянии. Во-вторых, я даже забыл про спикерскую. Но, посмотрел чат группы «Успокойся» и увидел там свою спикерскую. Слава Богу, что посмотрел. У меня рабочие дни, что называется, продолжаются в праздники, я сам священник, живу в монастыре. У нас обязательные вечерние службы, я сказал своему начальству, что болею. На что мне ответили, что необходимо прийти на двадцать минут. Конечно, я мог бы сказать, что никуда не приду. Но  сказал, что постараюсь, поскольку я сидел безвылазно у себя дома, обычно смотрел сериалы, болтал по телефону. Но тут я выполнял некое домашнее задание по своей науке. Оно было несложное, касалось тоже проблем алкоголизма, разные мнения разных людей. Я считаю то, что произошло сегодня – плоды моего выздоровления, плоды программы АА. Потому что, когда я болею, то совершенно раскисаю. Я никому не обязан. Ничего бы не делал, никуда бы не пошел, смотрел бы сериалы, унывал и так далее, и так далее. Но программа работает даже с такими ребятами, как я.

Что скажу про себя? Почему я сказал, что священник? Может, кому-то будет интересен такой опыт. Сейчас смотрю интервью разные, которые сам брал у некоторых людей, специалистов по зависимостям. Есть один знакомый. Он сам выздоравливает в параллельном сообществе. Он говорит, что священники тяжело выздоравливают. Но, судя по моим подспонсорным, я не могу не согласиться. У меня сейчас некий дефицит подспонсорных. Не знаю даже, что делать с одним из них. Я буду советоваться со своим наставником. У всех есть шанс. У меня есть шанс. Чем я лучше или хуже, другого алкоголика, водопроводчик домохозяйка или бизнесмен. Мне кажется, что у всех одинаковый шанс. Всех Бог любит одинаково. Но по факту да, наш брат не очень прилежен в выздоровлении.

Как я зацепился за программу. Я из алкогольной семьи. У меня классическая история. Папа алкоголик, он умер от алкоголизма. Первый раз я напился в шестом классе. Несмотря на то, что папу я помню пьяного, от него пахнет водкой и табаком, ругается с мамой, хочет меня поцеловать. Тем не менее, я выпил с моими одноклассниками,  до сих пор это помню. Я тут же напился. Я был в ужасе. Все это стало известно, меня ругали. В девятом классе я ощутил вкус спиртного, когда стал уже юношей. Мы собирались на какие-то вечеринки, все это было здорово и завлекательно. Здесь ничего нового не скажу.

Дальше, советское время, там была вся «социалка» бесплатная, в том числе и учеба. Даже не предполагалось, что может быть по-другому. Я не поступил в один ВУЗ, сложный на тот момент для меня, но поступил в другой. С трудом. Мне было очень плохо там. Всех я там презирал, ненавидел. Считал, что все «быдло» и так далее. И тут я открыл для себя выход из ситуации. Не вкус. В армию не хотел идти. Начал спиваться. Нашел компанию соответствующую, компанию свободных художников. ВУЗ я не посещал. Мне стыдно было, потому что преподаватели очень хорошие, с такой любовью относились ко мне. Сказать, что это свинство – ничего не сказать.

Спился где-то к 23 годам. Была попытка поступить в престижный ВУЗ. Она была связана с пьянкой. От и до. С тяжелой пьянкой. Идея вся родилась в связи с тем, что мама моего друга тогдашнего напилась со своей подругой. Они не очень хорошо себя со мной повели по пьяни. После этого от моего друга последовало предложение поступать вместе с ним. Мы это отметили страшным пьянством. Во время поступления я пил, приходил с похмелья. Один раз мама выгнала меня из дома утром, вытолкала. Сказал, чтобы я шел куда хочу. Забрал документы с предпоследнего экзамена, не выдержал всего этого и пошел в пивную сразу. Хотя, поступал (в университет) каким-то странным образом. Там была другая система поступления. Но не об этом речь. Пошел я в пивную, но не мог пить. Мне было плохо. Когда узнал о смерти моего отца, тоже не мог пить. В этот день было состояние какого-то горя, провала, которое превышало желание выпить. Так же, когда я был у нарколога, как мне сказали, самого лучшего в Москве. В результате тяжелого разговора (он мне сказал, что я не алкоголик) я отправился в магазин. И тоже не мог пить. Ничего там не купил, потому что мне было очень плохо. Я спился.

После этого непоступления в ВУЗ стал готовиться снова. Жил я следующим образом на тот момент. Работал у мамы сторожем, воровал деньги у дедушки (у него была большая зарплата), пил. Считался хорошим и творческим парнем, не путался с разными людьми, женщинами. Такую жизнь я бы назвал тьмой, провалом.  Вот так я провел несколько лет. Мне казалось, что вроде все хорошо и весело. Но, в какой-то момент, закончился мой ресурс. Я просто не мог жить дальше, стал думать, мечтать, читать, говорить о самоубийстве. Мне казалось, что это достойный выход, это романтизировано. Я чуть было не осуществил это, но инстинкт самосохранения сработал. Пьяный я приходил домой, когда мама спала, мама уходила, я спал. Она не интересовалась моей жизнью, потому что ей, как мне казалось, было страшно. Все итак было понятно с моей жизнью. Мы ушли от отца тогда. Он спивался в одиночестве. У меня на том момент были смутные религиозные представления. Я как-то покрестился в советское время, у меня и крестный отец был. И вот, когда я собирался сигануть с какого-то этажа, решил позвонить крестному отцу. Тот меня позвал к себе в гости.  Мы не далеко были друг от друга. Я пришел, он меня чаем напоил, познакомил с женой. Я посидел полчаса, он мне что-то сказал, потом ушел. Позже  позвонил ему и сказал: «Саш, мне так неудобно перед твоей женой, что я пьяный пришел», на что он мне ответил, что она не спрашивала, а я ей не сказал. Все хорошо.

И вот к чему я это говорю. Когда я уже был в монастыре, был в жутком запое. Это было в 90-е годы на курском вокзале. Там было такое местечко, что и днем туда лучше не приходи. А я там чуть ли дневал и ночевал. Оказался у моего друга, многодетного и достойного человека. Было лето и жена его была с детьми где-то вне Москвы. Это он мне рассказывал, я этого не помню. Когда осень наступила, они меня позвали в гости. Я со смехом хотел рассказать эту историю, расспросить, что я там вытворял. А он положил палец к губам, вывел меня из-за стола и сказал, что жене ничего не рассказывал. Он мне сказал: «Все мы можем напиться, вести себя некрасиво. Но если ты хочешь, можешь рассказать», я отказался. И эти два случая мне говорят о чем? Мне не нужно разбиваться лбом, чтобы помочь другому алкоголику, мне нужно просто дать визитку, улыбнуться иногда человеку. Я практикую такие вещи. Я же алкоголик мрачный, мне все время надо злым быть, как собака, всех кусать. Я улыбнусь, спрошу как дела.

Не так давно у меня было плохое самочувствие.  Было плохо, жизнь моя соответственно пропала, я в этом поганом монастыре, девушки меня не любят. Пластинка не новая. Она крутиться как будто по-новому. Мелодия как будто оригинальная. Я позвонил одной женщине. У нее операция была на онкологию, я предложил ей свою священническую помощь. Я настоял. Раньше я предлагал, но знал, что скажут «спасибо, давай позже». Я настоял, мне неудобно было ехать, снег и так далее. Позвонил еще одной женщине, тоже прихожанке с онкологией. Пригласил ее пообщаться. Я это сделал не потому что я хороший парень, я никогда в подобных случаях так не делал. Думал исключительно о себе: чтобы покушать, кому-то позвонить, что-то посмотреть. Я сделала это благодаря программе выздоровления. Приучаю себя к этому. Мне это нелегко дается, потому что я вообще не привык о ком-либо думать, кроме как о себе. А о себе в таком паскудном алкогольном ключе.

Вторая история с этим человеком рядом с вокзалом, где я «нажрался». Я тогда спился очень сильно. Надежд никаких не было, я был священником, монахом, ничего не помогало. Мысли о смерти  и о самоубийстве. Как сказано в Большой книге, я думаю, что Бога, возможно, нет, но дьявол точно существует. Я не понимал, что не уважал себя. Он проявил ко мне уважение. Может быть, кто знает, с этого момента началось восхождение к трезвости. Хотя, я гораздо позже пришел в АА. Себя не уважал и окружил себя людьми, которые не уважали меня. Вот к чему привела меня моя болезнь.

У меня была ремиссия на религиозной почве. Ей предшествовала встреча с моей Высшей силой. Я христианин. Это было в церковных таинствах. Почему я об том рассказываю? Во время моего студенческого провала, меня познакомил товарищ с одной девушкой. Она была христианка. В советское время это была экзотика. Я влюбился в девушку. Позже я узнал, что у нее папа алкоголик и наркоман, он погиб от этой болезни. На этой истории любви я увязался за ней в монастырь. Мне было очень плохо. Я пожалел, что туда приехал. Полный кошмар: монахи, бабки, чума болотная. Монастырь был далеко, оттуда просто не свалишь. На границе с Прибалтикой. Ничего я там не понимал, все не правильно, все как-то через одно место. В этих таинствах у меня произошла моя встреча с Высшей силой. Не так, как  я ожидал, не там. Это было сильно, очень сильно. Самое сильное впечатление в моей жизни. В моей жизни появился Бог, Христос, церковь. Несмотря на то, что я очень не любил православие. Я думал, что это для бабок, для дураков.

И у меня ушла тяга. Это был какой-то жуткий камень, который свалился с души. Все преобразилось. Я стал верующим человеком, ушли вопросы: «Есть ли Бог или нет?», «В какой церкви?», «В какой религии?». Я стал верующим, все изменилось. Ушла тяга к алкоголю, ушла на годы. Позже я знал, что это ремиссия на религиозной почве. Не такое уж частое и не такое уж и редкое явление. Я стал читать Евангелие, приобщился к духовной жизни, старался жить ею. Была история, которая предшествовала девятому шагу. Я вспомнил вдруг, что украл книгу в библиотеке. Батюшка мне сказал, что ее нужно вернуть. Как раз праздники, Пасха. Я очень боялся. Единственное, на что меня хватило, это тихонечко пробраться в библиотеку и поставить книгу на полку, а потом уйти. Это было то, что предшествовало восьмому и девятым шагам. Это мне в дальнейшем помогло.

Потом были истории, я ездил в монастырь к одному тогда в советское время священнику. Мне он не нравился, но эта девушка ездила, и я ездил. Вдруг, в какой-то момент он вручил мне молитву о душевном покое. Не поверите, да? Я как-то растерялся. Она на русском языке была. Я не понимал ее смысл. Дальше он мне предложил после моих молитв, которые я читал перед свечой, на славянском языке, на коленях (я очень быстро окружил себя обрядами), быть в тишине. «Как в тишине?» — «А вот так. Ты помолился, а теперь побудь с Богом. В тишине. Хочешь лежа, хочешь сидя, стоя. С закрытыми глазами». Молитва о душевном покое мне не нравилась. Я не понимал ее смысл. Мне вообще было неприятно его задание по поводу тишины. Через две-три секунды разорвало голову. Я не мог там находиться, но боялся сказать ему об этом. Мне очень важно задавать моему спонсору и моим друзьям в АА вопросы. Я этому учусь. Самое жуткое для меня все это зажевывать, все эти непонятные состояния.

У меня ушла тяга, я стал жить духовной жизнью какое-то время. Но не долго, я так думаю. И все-таки я алкоголик, та черная жизнь, как мне казалось, прошла. Когда какие-то были отголоски из прошлого, я был в гневе, растерянности. Священник спросил про моего папу, который сильно спился, друзья его оставили многие. Мне был неприятен вопрос. Я такой святой был, работал у мамы сторожем, ходил по утра к священникам, на исповедь. Некоторые спрашивали, почему я не учусь и не работаю. Меня эти вопросы приводили в растерянность и гнев. Священник, к которому я ходил, начал настаивать, чтобы я восстанавливался в институте. Но пошел все-таки в институт, тот, который я презирал и ненавидел. Декан сказал, что очень хорошо помнит меня и ни за что не восстановит меня в институте. Потому что на мое имя в институт пришло около 50-70 приводов из милиции. А я сбрасывал все время адрес этого института. Это же помойная яма, мусорное ведро. Ну и получил то, что посылал. Вышел оттуда после разговора с деканом, как будто мне пощечину дали. Задело меня. Неприятное состояние.

Прошло несколько лет моей жизни, она превратилась в сплошную череду обрядов внешне: я постился, читал много молитв, служил службы. Одевался, как необычный парень. Отношения с мамой, друзей у меня особо не было, что-то не то было. Мне, конечно, наплевать на всех. Но какие-то вопросы  маячили. Почему я работаю сторожем, будучи молодым человеком? Что дальше будет? И вот я решил выпить. Как-то на Пасху или на Рождество. И вот я улетаю в запой на раз-два. Сразу же. Я нахватываю столько грехов так называемых, как будто ничего не изменилось. А тогда я попросился под руководство к известному священнику недалеко от Москвы. Очень хвастался тогда, думал, что буду с ним обсуждать молитвы, высокие истины духовные. Вдруг я привожу ему этот ворох. Он отлучил меня от причастия на какой-то срок. Я был в шоке: меня выгнали, прокляли, справедливо отлучили. В церковь ходил, где узнали про все мои похождения. Мне показалось, что все от меня отвернулись. Было ужасное состояние. Но это было самое счастливое время в моей жизни. Как будто Бог меня обнял и сказал: Я тебя люблю, не отпущу тебя, ты мой сын. Я был абсолютно счастлив. Все как будто перевернулось в моей жизни. Любил ходить один, видел людей, любовался Москвой. Раньше я был в мысленном хаосе постоянном, а в этот период было такое состояние покоя. Это было удивительно. Этого не должно было случиться, ведь я был плохой парень, в грехе. Но это было так.

Немного я растерялся по поводу Бога, и закончилась моя ремиссия. Я стал напиваться, влетать запои. Не зная, что делать, давил на обряды. Куда дальше? Очень испугался, что все вернется и окажется, что Бога нет. Я ушел в монастырь. История эта оказалась совершенно не новая и не оригинальная. В этом монастыре не хотел ничего, мне не нравился этот монастырь, до сих пор не нравится. Все вернулось очень быстро. Через несколько месяцев я пью запоями, будучи верующим человеком. Тем не менее, меня продвигали и в монашество, и в священство. Странным образом. И вот я лежу в наркологической больнице, умираю, не хочу жить. Думаю, что Бога точно нет, скорее всего, нет. Но дьявол существует. Я выхожу из наркологической больницы в состоянии полного отчаяния, мне ничто и никто не помогает: ни Бог, ни дьявол, ни церковь, ни святые места, ни психологи, ни наркологи. Никто и ничто мне не может помочь. Я не знаю, что делать.

Была такая история, я страдал бессонницей, думаю, на алкогольной почве, в течение полугода жизнь моя превратилась в ад. Я пил слабоалкогольное спиртное. Пьянел с этого, уезжал к своему собутыльнику, возвращался под утро. Набрал кучу долгов на такси и водку. Для себя я брал «шипучки», появились они тогда.  И я потом и пить не мог. Превратился в животное, подсел на таблетки, чтобы спать можно было. С алкоголем мешал их. Классика жанра. В этот момент один мой сослуживец взял меня за шкирку и повел меня к врачу, акупунктурщику. Я не знал про эти иголки, потом они меня пугали, они не православные. Откуда они пришли? Этот врач был неверующий человек, относился к церкви цинично, анекдоты про церковь травил. Мне это очень нравилось в глубине души. Я не верил ему, но он мне сказал: «Поверь». Он мне поставил иголки в пальцы. Это была су-джок терапия. Я заснул с тех пор. Выкинул все таблетки, ушла тяга на алкоголь на год. Я вообще не понял ничего. Я должен был умереть. Не понял, есть Бог или нет. Что происходит? Если бы не происходило всех этих историй, я бы и не задержался, потому что каждый день я начинаю с того, что прошу Бога убрать все мои прежние вчерашние представления, в том числе и о нем самом. Это моя первая молитва, мне очень она нравится, хотя в первое время пугала.

После всяческих мытарств я добрался до АА. Пришел на первое собрание. Это был полный бред. Бог и церковь, таинства церковные мне не помогали. Я ездил к духовникам, перед этим так «нажрался». Единственное, что я оттуда вынес – это состояние разочарования и горечи. Мне очень понравилось, что я выпил там пиво. Меня отпустило, мне легче стало. Но одновременно было ощущение, что ничего не помогает. А тут вдруг какие-то АА помогут. Но  не ушел с первого собрания, пришел туда после трехмесячного запоя летнего. Все лето страшно «керосинил», чуть не помер. Осенью пришел в Анонимные алкоголики. У меня были деньги в кармане. Сверкали все эти винные магазины. Я начал читать стихи. Меня ведущий очень вежливо прервал. Я был возмущен, но не ушел. Представился «Леонид-алкоголик». Это было глупо. Я же не алкоголик, а великий батюшка.

С тех пор я остаюсь трезвым. Это было в 1999 году. Я начал свой духовный путь. Меня хватило на то, чтобы просто остаться. Мне очень хотелось уйти. Меня все возмущало. Что меня прервали, что я алкоголик. Что я Леонид. Но я не ушел. У меня больше не было ресурса ни на что. Итак, я начал ходить на группы АА и оставаться трезвым. Через несколько месяцев я сопоставил то, что я остаюсь трезвым с тем, что посещаю собрания. Я не признавал 12 шагов. Тогда не было так распространено количество групп. Спонсорские дела с 12 шагами. Тем не менее, были люди, которые шли по шагам, но не так, как сейчас. Поэтому я начал тусоваться, читать желтую книгу «Жить трезво».  Она помогла мне пройти мимо магазина. И все. И еще я находил себе соответствующих друзей. Мне было очень весело, считал, что АА  это чудо. Считал, что церковь это для уродов, попов и сумасшедших старух. Ругал церковь ужасно. В моем монастыре отношения с начальством и с моими братьями не улучшились, а ухудшились. У меня было много гонора, поскольку я оставался трезвым. Какие ко мне претензии? Я не понимал, почему так несправедливы ко мне эти люди.

На восьми месяцах трезвости один специалист (неалкоголик) пинками загнал меня в 12-шаговый реабилитационный центр бесплатный. Не знаю, какого качества была реабилитация, но там были анонимные. В основном наше содружество. Общность, 12 шагов – все это мне помогало. Я презирал церковь до того, как пришел в реабилитацию. Приехал поучить этих дураков выздоравливать от алкоголизма. Там со мной произошла интересная история. Вдруг я возненавидел 12 шагов и стал невероятно православным батюшкой. Я возмущался, ругал 12 шагов. Ходил на ушах там. Не знаю, как меня не выгнали? В середине реабилитации я собрал вещи, все вздохнули с облегчением. Но я не уехал. Один человек мне помог, сотрудник центра. Он сказал мне: «Ты понимаешь, что ты до Московского вокзала не доехал бы». Я был возмущен, но испугался. Потом ушли два пациента незадолго до того, как закончилась моя реабилитация. Выяснилось, что они через несколько часов уже пьяные. Их попросили рассказать всем сообществом, что произошло. Ночью я лежу, а у меня мокрый лоб от страха. Я думаю «Какой кошмар! Они же уходили такими молодцами, такими храбрецами, а через несколько чесов они пьют!». Я спросил у консультантов, почему я ненавижу 12 шагов? Что со мной происходит? В меня бес вселился? Они мне ответили, что это просто такая болезнь – алкоголизм.

В последнее время я начал слушать всех, участвовать в мероприятиях активно и осознанно. Когда вышел оттуда, понял, что буду делать то, что делают другие: возьму спонсора и буду работать по 12 шагам. Была неприятная история, когда я взял спонсором человека, который тоже уважал желтую книгу, а 12 шагов отрицал. Это плохо закончилось, но я не напился. Я понял, что буду брать спонсора, у которого есть вся программа. Приехав в Москву, я стал искать такого наставника. Понял, что не могу найти его и выбрать. Я могу его только вымолить. Молился Богу, потому что там не получалось, там что-то не то. Я боялся сорваться. Тут я узнал, что одна женщина сорвалась, с которой я дружил. Потом другая «слетела», потом вернулась после запоя. Вдруг кто-то умер. Вообще я был в шоке. Я понял, что не застрахован от срыва. Мне говорили, что надо брать спонсора, работать по шагам, брать служения.

Взял спонсора с третьей попытки. Меня поразило его смирение. Я думал: «Он дурак или не дурак?». Мне спонсор говорил «Да, звони». Вместо того, чтобы сразу сказать: «Ну сколько можно, отвали». Нас прерывали. Там был такой шурум-бурум после группы. 1, 2, 3 – нас просто обрывали. Знаете, как бывает, с кем-то разговариваешь, и вдруг к нему подходят или с тобой общаются, как будто ты не разговаривал ни с кем до этого. Это повторялось постоянно.  В третий раз, когда это произошло, я вечером ему позвонил. Мы начали работать по шагам. Мне захотелось учиться у моего Андрея. Не знаю, как он меня вытерпел, это было полное безумие. Он подгонял меня завершать шаги и заниматься традициями, потому что у меня полная каша, кошмар. Что можно, что нельзя? У меня смешение религиозности, православия, шагов. И вот мы проходили шаги. Я разделил религиозность, духовность, церковность. Нельзя смешивать наши сообщества, я не могу смешивать ни с чем.

Была история, что мне было плохо. У меня спросил Андрей: ты на группы сколько раз ходишь в неделю, приходишь ли ты вовремя, остаешься ли ты после группы, говоришь ли с новичками, сколько денег ты кладешь в шляпу. Выяснилось, что на все позиции у меня ответ «нет». Тогда он спросил у меня, что я тогда хочу? Что для меня сообщество? Как что? Сообщество подарило мне жизнь.

– Смотри, как ты платишь. Как ты себя ведешь.

Мне было очень неприятно это слушать.

– А сколько класть в шляпу?

– Не знаю, сколько класть. Но я кладу столько-то.

Я взял служение, подспонсорного взял. Жизнь моя стала меняться. Прошло десять лет моей трезвости. У меня был один подспонсорный. Я себя плохо чувствовал. Считал, что выбрал неправильный путь, монастырь – не мое, это очень плохое место. Доносились звоночки. Одна анонимная мне сказала: «Леонид, у тебя все так запущено». Я подумал, как она могла такое сказать, это же оскорбительно. Другой я жаловался на какую-то группу. На что она мне ответила, что группы бывают разные. А вот есть люди, у которых сроки большие, а сами унылое го*но. Я тоже думаю, как будто пощечину дал человек. Позже она говорила, что не имела ввиду меня. Потом я спросил спонсора, а он сказал: «Ты знаешь, твои выступления на группе однотипные. Ты ругаешь церковь и говоришь, как тебе плохо живется».  Я был возмущен грубостью, подлостью, но я испугался. Я спросил еще одного анонимного, с которым мы тоже ходим на одну группу. Он мне сказал, что да, мой спонсор прав. Тут я испугался, что сорву, и вообще просто испугался. Спросил спонсора, что мне делать. Он мне ответил: «У тебя десять лет трезвости. Ты взрослый мальчик. У тебя куча инструментов. Отнесись творчески в программе».

В этот момент начали появляться новые «ветки». Американцы передавали свой опыт. Я взял одного анонимного брата, попросил быть моим временным спонсором по Скатовской линии. У него было 4.5 года трезвости. Это был очень интересный опыт. Я начал снова делать программу: 90 на 90 и так далее. Шаги-то я думал, легко пройду. Единственное, когда мы к восьмому подходили, раздувал щеки и говорил: «Ты знаешь, Саша, я никому ничего недолжен». Хотя сомнения у меня закрались. На что он мне сказал: Хорошо, если ты святой, не было ли случая, что ты сплетничал с кем-то?». Я сказал, что не было случая, чтобы я не сплетничал. Я всегда так разговариваю с людьми. Оказалось, я нанес ущерб людям, с которыми я сплетничал. Мы начали писать список восьмого шага. Я делал девятый шаг,  спонсор сказал: «Тебе повезло, ты в монастыре. Никуда ехать не надо, в другой город. Ты знаешь, а что у тебя, кстати, с подспонсорными?»

– У меня есть один подспонсорный. Я очень расстраиваюсь от его звонков.

– Ну, так не удивительно, что кидаешься на всех. Удивительно, что ты трезвый вообще остаешься. Что там дальше будет?

Я испугался. Он мне дал задания найти от 8 до 10 подспонсорных. Я подумал, что он сума сошел. Спонсор сказал: «Открываешь сайт АА Москвы и Московской области. Звонишь спикерхантерам. И говоришь, что у тебя задание от спонсора. Ездишь на далекие группы, на подмосковные». Вообщем, через полтора месяца у меня уже было 8 или 9 подспонсорных. Было тяжело, были звонки и так далее. Но я стал улыбаться. Перестали быть все страшными монстрами. Люди стали мне в ответ улыбаться, я понял, что  выскочил из этой ситуации, где мог реально сорваться. Это был очень интересный опыт.

Еще я хотел одним опытом поделиться. Это было примерно пять с половиной лет назад. У меня были подспонсорные. Но со спонсором у нас отношения перешли в дружеские. Меня это очень беспокоило. Я занимался научной деятельностью. Дело шло к завершению. Все было шикарно. Потом я занимался китайской гимнастикой, увлекся китайскими чаями. Как бы невзначай я всем об этом говорил, чувствовал себя не таким, как вы. Чувствовал, что это добром не закончится. У меня началась физическая болезнь на этом роскошном состоянии, что я такой уникальный и удивительный парень. Поскольку я был необычный парень, так получилось, я согласился, чтобы меня лечил не врач, а целительница. В результате всех этих историй, несмотря на предупреждение врача, что это плохо закончится, я согласился. Целительница сначала несильно мне помогала. Говорила, что если бы я слушал врачей, то вообще погиб. Но к концу недели мое состояние ухудшилось, и она не знала, чем мне помочь.  Уехал от нее. Мне было очень плохо, я ездил к врачу, он мне помогал, но боли оставались. Сильные были боли для меня тогда. Моя жизнь превратилась в ужас. Было лето, у меня была депрессия. Мой друг Евгений, мы с ним дружим, сказал, что люди с такими болями кончают жизнь самоубийством, пить начинают. У меня все превратилось в полный кошмар, я не знал. Что делать. Я видел одного анонимного, в нем было что-то необыкновенное. Вдруг он мне звонит. Я гулял с ним возле монастыря, рассказал о своих болях. Он мне рассказал о себе: у него донорская почка, он инвалид первой группы. Он рассказал историю, как он должен был умереть. У него было много лет в срывах, в сухой трезвости. А сейчас он работает, ребенок у него, полноценный образ жизни, он делает программу. Я спросил:

– А что ты делаешь? В чем твоя фишка?

– Мы читаем книгу. У нас нет ничего. Я могу тебе сказать, что пишу с вечера план дня, отчет для спонсора, работаю с подспонсорными по часу. Посещаю четыре собрания в неделю, у меня служение на группе. Еженедельно убираюсь.

– Я у себя годами не убираюсь. У меня уборщица.

– Что я тебе могу сказать? Я поделился своим опытом. -Я уважаю тебя, но я никогда не буду делать то, что ты делаешь, я неспособен на это.

Мои боли усилились, депрессия тоже. Я попросил быть его моим спонсором. Он мне ответил, что были люди, которые ввязывались в эту историю, а потом не выдерживали и уходили. Потом они снова возвращались. Я решил попробовать. На сегодняшний день я делаю это все. Выяснилось много интересных вещей. У меня была программа, спонсор, подспонсорные, служения, группы. Но служение у меня было формальным, а со спонсором отношения у нас были дружеские. Подспонсорным я отдавал то, что имел, но у меня при этом был полный хаос в жизни. Мне было тяжело это делать. Но у меня не было другого выхода. Тем более, мой спонсор – человек-инвалид первой группы. У него еще одна тяжелая болезнь, ребенок, но он все делает. Я думаю: «Елки-палки! У меня боли не такие сильные, чего я корчу из себя героя трагического». Я делаю, много делаю. Базовые вещи. Вы знаете, моя жизнь сильно изменилась. Во-первых, со служениями выяснилось, что мои служения были формальными, во-вторых, я могу быть в программе и напиться. Я могу формально выполнять ее быть в пьянке эмоциональной. У меня с Богом отношения выстраиваются. Зачастую я говорю «Ты меня не любишь. У меня задница такая в жизни». Но я иду и выстраиваю эти отношения. Мне сейчас плохо, потому что я сейчас должен был быть в запое. За две недели до Нового года я должен быть в запое. Не пил в Новый год, как правило, а лежал в запое. Мне нравится очень жить. Путешествия. Не могу сказать, что я радостный, счастливый и свободный. Мне кажется, что я вообще начал жить, когда пришел в АА. Люблю вас всех, спасибо. Не пил.

Вопрос: есть ли опыт избавления постоянной тревоги и симптоматики?

Ответ: было такое дело. Нового я не скажу ничего. Какие у меня средства? Я звоню другому алкоголику. Сегодня позвонил двум алкоголикам, поделился с ними духовным опытом, который взял сегодня из книги «12Х12». Так же я прохожу традиции в отношениях. Я очень люблю их применять. У меня есть мама и брат, которые живут в Москве. Я их ненавижу, но они остаются моими близкими родственниками. У меня есть братья, с которыми я живу много лет. Стараюсь, мне позвонил подспонсорный, он после «белой горячки». Он ничего не делает, я предложил ему созвониться после группы, чтобы я был наполненный, чтобы смог с ним поделиться. Самые главные лекарства. У меня тревога нарастает тогда, когда я зациклен на себе. Поскольку я патологически зациклен на себе, я тревожусь постоянно. Мне важно переключиться на другого алкоголика. Мне важно послушать опыт моих собратьев, послушать моих подспонсорных. Так же я на связи со своим спонсором. Мне важно быть на живой связи с ним. Это самая главная позиция в АА. Все остальное не работает. Вкусная еда, подарки себе. Я запутываюсь. Уже это проходил, экспериментировал. Все это для меня болото. С Богом мне плохо в таком состоянии, я не очень соображаю, не очень молюсь. Мне другой человек помогает. Это алкоголик или даже не алкоголик.

Вопрос: хотел спросить, почему ты называешь «желтая книга»? Я привык слышать «синяя книга». А ты называешь «желтая».

Ответ: это книга «Жить трезвыми» по цвету обложки. Она с желтой обложкой. Это не книга «Анонимные алкоголики», а другая.

Вопрос: почему ты в десятилетнем возрасте в программе, я имею ввиду, ты погрузился во тьму? Как это произошло?

Ответ: почему это произошло? Я думаю, что потерял активность в АА. У меня было 2-3 группы на территории монастыря, где я живу. У меня было служение: соединение монастыря с группами. Я ничего не делал. Были какие-то раз  в полгода конфликты. Я договаривался. В монастыре 30 лет живу. Ко мне начальство неплохо относиться. Как-то удавалось улаживать. Но это не я должен был заниматься, а представитель группы. Поэтому, когда мне спонсор предложил служить на группах. То у меня по каждому служению были большие проблемы: ответственный за книги, казначей, председатель, ответственный за служения. Я везде прокалывался очень серьезно. Я был спикерхантером: пригласил двух людей на одно собрание. А председателем я за год ничего не сделал. Только ругал группу, хоть бы ее закрыли. Но ничего не сделал. Казначей: я тридцать или сорок раз спрашивал, как мне разобраться с деньгами. За литературой я ни разу не съездил, а заплатил свои 600 рублей и ругался, что группа меня обокрала. Я ничего не делал эти годы. Не занимался служением. И вот, пожалуйста. Со спонсором у меня были формальные отношения. И так далее, и так далее. С подспонсорными я могу как: я даю то, что имею, поэтому я, хромая в программе, могу спонсировать людей. Другое дело, что из этого может получиться. Если у меня нет полной программы, я не имею право спонсировать. Но, тем не менее, я спонсировал. Не знал, сколько раз приду на группу. И шесть раз, и один раз, и ни одного раза в неделю. Какая разница, сколько у меня лет? Недавно у человека было 28 лет трезвости, он сорвался и умер от алкоголизма. Во время ковида много людей посрывались. Все они были на больших сроках. Сроки не играют роли. Это не значит, что я застрахован, что защищен, в более выгодном положении, чем новичок. Моя болезнь так же активна, может принимать изощренные формы. Я забуксовал в программе, слава Богу, не напился. Мне пришлось обновлять программу. На 16 годах тоже буксовал. Я должен быть так же активен, как и в первое время, иначе мне конец. А болезнь идет вперед, вперед. А я на месте стою. Конечно, я мог элементарно «нажраться».

Вопрос: а как сейчас относишься к своей конфессии?

Ответ: сегодня я заболел. Расквасился, лежу. Конечно, я мог не пойти на службу, тем более, она мне не очень нравится (именно эта служба). Раньше я бы так и сделал. Мой спонсор сказал: «Мы не отделяемся», он человек мало церковный. Он со мной говорит по-другому. Просто несколько лет назад сказал, почему я называю себя в сообществе Ионой? Я ему ответил, что это профессиональная кличка.

– В аэропорту ты тоже Иона?

– Нет, я  Леонид.

– Ну и называй себя.

Мне было очень трудно перестроиться. Очень трудно. Понял, что здесь у меня тоже какой-то имидж. Иона великий. Я стал просто озвучивать это. Стал говорить на группах это. Говорил, что не могу. А потом вдруг – раз! И назвал себя Леонидом. Болезнь такая хитрая, я, мол, не такой,  как другие. Раньше я свою конфессию презирал. Любил очень католическую церковь, потом лютеранскую, а православие для дураков. Мой спонсор мне говорит о том, что мы не отделяемся. Я стал, может, это смешно звучит, ходить на обеды братские. Два года ходил как на проклятье. Боли обострились, казалось, кормят плохо, сижу с придурками.  Как-то странно звучит, что на обед «влом» идти. Я стал ходить, а потом мне понравилось, стал посещать больше богослужений. Стал делать в рамках программы, в рамках АА выполнять свои обязанности. Я много не выполняю, но гораздо больше, чем раньше. Конечно, я считал себя святым, что меня сделают патриархом, что у меня нимб, от которого прикуривать можно или лампадки зажигать. Это потихоньку ушло, я больной человек, такого мнения о себе.  Рад, что я в этом месте, что другого не может быть. Это моя жизнь. Не думаю, что какая-то конфессия лучше-хуже. Это все богословские споры. Я здесь родился, мне Бог здесь открылся. Очень долгое время я грезил католичеством. Католическая церковь изысканная, крутая, продвинутая. Это очередные старые представления о Боге, о церкви. Моя задача быть полезным по возможности, не навредить. Это и есть правда. Поэтому моя задача относиться с уважением к церкви. Тогда мне открывается Бог, люди. Нет никакой разницы. Читал в лютеранской литературе, кто-то говорил: «не переходи в другую конфессию, оставайся в своей. Ты нового для себя не найдешь. Там те же люди со своими проблемами». Хорошо, что я никуда не ускакал. Уважаю свою конфессию, хотя, подчас это бывает непросто. В советское время все было по-другому. Это была запрещенная тема, были духовники очень хорошие, которые умерли.

Вопрос: что происходит, если долго не работаешь по программе? Мне кажется, что ты отвечал на этот вопрос, но, может быть, есть что добавить?

Ответ: я встаю сегодня утром. Вчера поздно заснул. Болею. Мои родственники хотят меня «объегорить». Мать не любит меня, брат ненавидит меня, в монастыре я живу, как в пустыне. Все женщины, которых я любил, спали с другими. Бог нехороший, он все время играет со мной в какие-то гнусные игры. И так далее. У меня есть лекарство. Я встаю перед иконой и говорю: «Господи, я Иона, я Леонид, я алкоголик. Я бессилен перед своей болезнью. Я не управляю своей жизнью. И так далее». Я прихожу в себя довольно быстро. Понимаю, что я болен, что болезнь со мной разговаривает. Сегодня второе января, я должен  проснуться в состоянии тяжелого запоя, с похмелья. Продолжать пить. Как не пить-то, выходные ведь. Когда я выпадаю из программы, буксую, эти мысли сутра не уходят. У меня нет сил произнести, что я алкоголик. Они начинают дальше мной владеть. Выхожу в таком состоянии на улицу. Вижу, что кругом уроды, сумасшедшие. Психопаты, попрошайки, негодяи, придурки! Я не успею ничего, все это начинает мною владеть. Я могу с кем-то сцепиться, кому-то нагрубить. Даже мой вид страшный говорит о том, что со мной лучше не связываться. Мне нужны другие люди, мне нужна гимнастика, особые люди, одеться, утешить меня. Оно как вихрь! У меня нет ресурса с этим справляться. Только на уровне ума могу сказать, что это болезнь мной владеет. Я должен быть пьяным. Но у меня нет ресурса. Вот что бывает, когда я буксую. Болезнь очень активна.

Вопрос: как ты переживал смерть подопечных, если такое было? Как преодолел чувство вины?

Ответ: у меня, честно говоря, не было подопечных, которые погибли от алкоголизма. Но у меня была история, когда мой подопечный пропал, но потом объявился. Просил прощения, просил взять его снова. Потом он опять позвонил мне после долгого молчания. Я ему сказал:

-Ты понимаешь, пропадешь ты, напьешься  и умрешь. И я буду стоять и чесать репу. И тут уже моя трезвость будет под угрозой на чувстве вины, потому что я не сказал тебе правду.

-Да-да, спасибо. Мне стало легче.

И он опять пропал. Вот уже полтора месяца. Я не могу рисковать своей трезвостью, поговорил со спонсором. На что он мне ответил, что нужно отказываться, что нет у тебя такого опыта. Это ответственность человека: напиться или нет. Но моя ответственность сказать правду, что не могу спонсировать человека. С ним может случиться все, что угодно. Могу подсесть на такое чувство вины, что моя трезвость уже будет под угрозой. А я не хочу в этот ад. Бывало, что я уходил, что люди отказывались. У меня сейчас проблема с подспонсорными, маловато их совсем.

Вопрос: там был вопрос «как ты сейчас относишься к конфессии». Я очень долго имела дело с русской православной церковью, сейчас у нас непринято обсуждать это все. Но патриарх представляется корыстолюбивым человеком. Какие есть, на твой взгляд, инструменты, чтобы вернуть уважение и любовь к РПЦ или  этого вообще не следует делать. Я в таких раздраенных чувствах. Мне бы этого хотелось. Но я вижу этот институт очень корыстолюбивым, не знаю, как с этим жить.

Ответ: у меня есть близкий друг, священник. Он поддерживал меня в выздоровлении. Он занимается богословием, копает гораздо глубже. Я любил разбирать и осуждать с ним вещи концептуальные, которые не касаются личности. Меня это разрушает. Сейчас кризис христианских церквей идет. У меня на сегодняшний день нет лидера. У меня есть спонсор и друзья в АА, и психолог, с которым общаюсь. Она знает очень хорошо нашу программу. Нет у меня духовника. Это такая история для меня… У меня умер духовник от ковида недавно. Очень важно, чтобы у меня были люди, которых я люблю и которым я доверяю, которые могут мне помогать в выздоровлении. У меня есть такие люди внутри церкви. С людьми, которые готовы мне предложить стакан, я не общаюсь. Для меня это смерть. Мы с моим другом священником создали группу для духовенства лет 12 назад. На рабочем собрании мы решили, что будем придерживаться 12 шагов и 12 традиций. Эта группа опоясывает земной шар, там отовсюду люди. Мы друг друга тоже поддерживаем. 31 числа устроили внеочередную группу. Мы обсуждаем внутри конфессиональные проблемы, что не надо выносить, я считаю. Все посещаем обычные собрания. Мой друг священник сказал, что все священники в основном хорошие люди, 90%. Все хотят хорошего, любят Бога, но не у всех это получается. Поэтому мне, когда пробуксовываю в программе, когда всухую живу, именно в эти 10% вхожу. Точно я налипаю ко всему отрицательному и черному, это мое. Какая-то подворотня, шпана. Я там! Я сними! Там, где нормальные люди, меня там нет. Я там, где пьют. Это я, это мое место. Я найду себе какой-то отстой, церковь какую-то, священника, который меня не понимает. Когда я в программе, я начинаю искать человека, который поддержит меня в трезвости. Есть очень много «крутых» попов. Я их не знаю.  Я иду по этому пути.

Вопрос: в группах я примерно 5 дней, трезвости тоже 5 дней. Насколько категорически важно искать спонсора, который одного с тобой пола? Это критический вопрос или все-таки. Если ситуация, что попался человек, с которым сходу получилось. Понимание. Но я не знаю его возраста, не задаю личных вопросов.

Ответ: мне нравятся женщины, хоть я и не такой молодой парень. Мне уже 57 лет. Всегда нравились. В сообществе, особенно первое время. Мне нравились красивые женщины. Я тоже хотел бы выбрать себе. Я говорил с анонимными, они мне отвечали, что это может плохо кончится, даже не в смысле секса. Они подспонсорный-священник взял себе женщину-спонсора, ушел из церкви, сообщества, влип в секту какую-то. Не знаю, чем я ему не угодил. Я чувствовал, что это ошибка. Есть у нас такое правило. Есть брошюра о наставничестве. Может, там. У меня, как у мужчины, нет недостатков. Мне важно, чтобы у меня был мужчина. Еще какая засада: у всех мужиков — мужики, а у меня – женщина. Я опять не такой, как все. Слышал от моего анонимного друга, что один из лучших спикеров Америки, который ездил по всему свету, семинары проводил, говорил так: во всех концах Земли люди любого пола, любого социального положения, любого цвета кожи, которые не могу остаться трезвыми, которые срываются,  говорят одно и тоже: «Ты не понимаешь ничего, у меня совершенно особая история». Это тоже особая история. Но я же могу, у меня есть в арсенале женщины анонимные, с которыми я поддерживаю отношения, мне интересен их опыт. Я приглашаю их спикерить, мы созваниваемся. Но спонсор для меня все-таки мужчина. Это очень важно, я думаю. Потому что можно просто трезвость потерять.

Вопрос: была ли смена спонсора? Как ты относишься к этому? У меня сейчас после срыва стоит вопрос о смене спонсора.

Ответ: у меня первый спонсор был не в программе. Это была очень тяжелая история. Когда я хотел поменять спонсора. Он ужасно обиделся, даже мстил мне как-то. Но я взял спонсора. У меня с другим спонсором стали дружеские отношения. Мы много лет прошли вместе. Он уже не был моим спонсором по сути дела. Потом у него умер спонсор и он вылетел из спонсорской ветки. Я понял, что начинаю рисковать своей собственной трезвостью, поэтому начал искать другого спонсора. Нашел его. Мой друг, Евгений М, говорил: «Ты знаешь, у тебя странное отношение к спонсору, как будто ты приклеен к нему. Его предательство будет в тягость. Человек прошел с тобой какой-то путь, дал тебе опыт, скажи ему «спасибо», иди дальше. Но мне было тяжело искать нового спонсора. Я своей голове не доверяю. Какая причина искать нового спонсора? Особенно после срыва. Может, стоит пойти к старому и с ним поговорить. Мне кажется, скакать по спонсорам  — очень плохая история. Мне тяжело это давалось, тому были серьезные причины. Я бы не уходил.

Вопрос: знаешь ли ты семинар Сергея П из Железноводска? Что ты можешь сказать об этом?

Ответ: я слушал кусочек. Ничего не могу сказать. У меня мнение такое: у нас есть заповедь «возьмите, что вам понравилось, отбросьте остальное». Кто-то кому-то не нравится, Гриша Т, например. Мне мой друг, который умер от онкологии, говорил «Возьми лучшее. Люди могут ошибаться. Послушай, не критикуй, не отрицай». Мне кажется, что он молодец. Делает много полезного». Мои друзья, которых я уважаю, из АА. Они отзываются с большим энтузиазмом об этих семинарах. Думаю, что если что-то не подходит… Мне и у великих людей не все нравится. Я не все принимаю. Возьмите, что понравилось, отбросьте остальное. Человек старается, человек прошел духовный путь. Молодчина!

Вопрос: как ты пришел в монастырь? Я так понимаю, религии было недостаточно? Почему?

Ответ: как я пришел, я рассказал. Я пришел из-за страха. Закончилась ремиссия моя. Я стал пить, вернулся алкоголь. Я подумал, что нужно еще больше обрядов, на всю жизнь себя законопатить. Я не хотел идти в монастырь. Мечтал о любви, мне нравились женщины. Но тут такой момент. Поскольку я родился  и воспитался в алкогольной семье, то семья для меня была…. В основном это романтическая любовь, секс, как я его понимал. Поэтому я пошел в монастырь, для того, чтобы убежать от стакана. Религии было недостаточно, духовности было мало. У меня много друзей, священников, которые умерли от алкоголизма. У нас же в книге «АА» сказано, что духовность и религиозность – не одно и тоже. Много об этом говориться. В самой книге «Анонимные алкоголики» говорится про человека, который был верующим. Я и был верующим парнем, от которого пахнет спиртным. Я знаю священников, которые пьют, срываются, умирают. Религия и Бог – не одно и тоже. Если взять Евангелие, то Иисуса убили глубоко религиозные люди.

Вопрос: я часто путаю смирение с терпением. Смирение не подразумевает какого-то другого результата. Терпение – обычно надеешься на лучшее. Можешь прокомментировать? Как мне, простой смертной, далекой от церкви, не путать эти два понятия?

Ответ: мне немножко сложновато ответить. Мне кажется, что терпение является какими-то дровами, на которых горит мое смирение, зажигается, в хорошем смысле. Потому что терпением я воспитываю смирение. Мне нужно подождать, у меня сейчас такая ситуация.  У нас в группе есть библиотека. Я библиотекарь старший, а библиотекарше 86 лет. Она и не работает толком. Но и не уходит. Я с ее уходом хотел бы сделать перестановку в комнате, чтобы можно было поставить 20-15 стульев, чтобы люди не сидели в коридоре. Делают в монастыре замечания, что люди сидят в коридоре. Я поговорил со спонсором. Он мне сказал: «Она пожилой человек. Для нее это последние годы. Потерпи». Мне хочется сказать: «Давайте мы вас проводим на пенсию торжественно», но понимаю, что она может умереть. Мне очень тяжело с ней общаться. Мне нужно потерпеть ее. Не делать так, как я хочу. Это связано для меня со смирением. Оно воспитывает во мне смирение. Не делать так, как я хочу, а так, как говорит Бог через моего спонсора. Зачем тогда мне спонсор, если я по-своему хочу. Повторяю, что все эти понятия сложные для меня. Они открываются по мере выздоровления в программе.

Вопрос: ограничивает ли твою свободу жизнь в монастыре?

Ответ: наоборот. Мне очень помогает сейчас жизнь в монастыре. Я выяснил, что все-таки больной алкоголик, что это самое то место, где мне нужно жить. Много раз хотел уйти. Но мне нравится священство, хотел остаться в служении в церкви. Уже все решил, пошел к епископу, он мне сказал, что да-да, пожалуйста. Но по-человечески он мне сказал, что не советует. У меня есть такая православная программа для священника-алкоголика. Я работаю там с психологами, с наркологией. Мне 16 лет исполнилось в этой программе. Этот епископ сказал, первое, что будет заграницей – я потеряю всю свою деятельность. Она там никому не нужна. Он был готов мне помочь, но не советует. Я его поблагодарил.

Мой друг-священник, мы с ним договорились, что будем служить в тепленьком хорошем месте, на природе. Настоятель наш сказал: «Я тебе по-человечески,  я тебе не советую, но препятствовать не буду. Вдруг это все рассыпалось. Было несколько подобных историй, когда я должен был уйти. Я почему-то подумал, что самое главное, чтобы мне было хорошо. Это основная задача всего мира: вас, Бога. Потом были истории неприятные, где я чудом не напился, благодаря которым я понял. Что это не самое главное. Чтобы мне было хорошо. Моя задача – быть полезным Богу и людям. Я много лет нахожусь в монастыре. Он у нас в индустриальной зоне. Не в центре Москвы. Здесь трамваи, железная дорога, плохая экология, нет зелени. По факту это так. Я не могу сказать, что дико люблю это монастырь. Я здесь живу, здесь пришел в АА, здесь группы есть. Здесь много замечательного и ценного. Монастырь предоставляет мне определенную свободу, могу куда-то выехать. В последнее время никуда не уезжаю. Здесь мне хорошо. Нет, не ограничивает, скорее, наоборот, помогает.

Вопрос: как ты молишься? Православными молитвами или программными?

Ответ: программные молитвы для меня на первом месте, потому что  я алкоголик и мне нужно лекарство сутра. Молитвы шагов, признание себя алкоголиком, бессилие перед алкоголем. Православные тоже читаю, выборочно. Священное писание тоже люблю, стараюсь.

Вопрос: когда возникла идея написания «Страничек трезвости»? Это был порыв вашей души?

Ответ: я, честно говоря, не помню. Я интересовался ежедневниками разными, подумал о том. Что есть категория людей, которые внутри церкви, или он инее против церкви, им близка православная духовность и в программе. Есть люди, которые внутри церкви, но они пьют и умирают от алкоголя. Наркотиков. Я понял, что ежедневник – хорошая форма. Кто-то мне посоветовал, и я решил попробовать писать каждый день по страничке, основываясь на нашей духовности и на том, что предлагает православие – это житие святых, кусочки из священного писания. Поскольку 12 шагов взяты из Евангелие, то все ложилось как-то. Хорошее было время, сейчас я подраскис. Боялся один день пропустить, чтобы не написать, это было главное задание дня. 365 дней, год я писал.

Вопрос: феномен тяги. В алкоголика алкоголь попадает – развивается феномен тяги. На данный момент жизни у тебя как таинство причастие – тело и кровь Христова. Сутра, когда причащаешь людей, естественно все должно быть на голодный желудок. Как у тебя происходит на данный момент.

Ответ: это вообще очень внутри конфессиональный вопрос. У нас же группа АА. Если хочешь. Я могу отдельно с тобой поговорить. Я не срывался на причастии, но этот момент специфический. На группе я не буду обсуждать. Мы с батюшками все время обсуждаем этот вопрос на группе АА для священников. На причастии я не срываюсь, но сказать, что я делаю глотки, это не так, я прикасаюсь только. Потому что я один раз глотнул, сказал об этом спонсору. Он мне сказал что я дурак. После этого я не потребляю чашу, я испугался. Ограждаю себя. Это тема очень сложная. Католики в этом молодцы. Они в некоторых храмах служат на безалкогольном вине. Мы попытались на эту тему поговорить, один батюшка сказал, что даже не стоит начинать эту тему. Потому что у нас церковь пока не готова. Это должен быть какой-то патриарх эту тему продвигать. В этом церковь консервативна. Она обсуждается. Вино остается вином, сорваться на потреблении чаши  можно, были случаи.

Вопрос: именно по ветке Ската как тебе спонсор передал инструменты, какие инструменты именно в шестом шаге?

Ответ: я не помню. Помню, что мы с ним сдавали 5 шаг. Потом он час гулял, а мне сказал, чтобы я был с Богом этот час. Потом мы с ним прочитали 6-7 шаг. Просто я свои недостатки выписывал. Так не могу сказать подробно, это давно было. Была обязательная рекомендация два раза в месяц ходить в наркологию. Отдавать более активно.

Вопрос: что может мешать молиться по страхам?

Ответ: страхи прорабатываются в четвертом шаге. Молиться о страхах или писать в четвертом шаге? Мой подспонсорный, священник, довольно здорово сдал мне обиды. Я подумал, что он молодец. Дальше все будет еще лучше. Он очень долго застревал. Я ему сказал, что так не пойдет дело. Оказалось, что ему тяжелее писать страхи, чем обиды. У меня такого опыта не было, мне было тяжелее всего начать обиды, а страхи гораздо легче. Последний раз я написал на бумажке по совету моего друга из АА в связи с моими родственниками, тяжелыми отношениями «Я отказываюсь быть трусом  и конформистом». Мне было страшно решать с ним квартирный вопрос. Ситуация была сложная после ковида. Я смотрел на эту записку. Мне было страшно общаться с ними, звонить им. Думал, что возникнет скандал жуткий. Но ничего. Я читал, читал эту записочку и прошло нормально. Тут мне кажется, важно для меня обсуждать со спонсором, потому что где-то это страх – это инстинкт самосохранения, где-то я не готов, где-то мне не нужно лезть, может, должно пройти время. Что мешает? То же, что и во всем остальном. Сопротивление. Ничем страхи от секса или от обид не отличаются.  Я знаю, что четвертый шаг – серьезная история. В четвертом шаге я заявляю «готов ли я на всё?»