Израиль, Ашкелон

Домашняя группа: Ашкелон

ТЕМА: Честность это дверь в трезвость. С СУРДОПЕРЕВОДОМ

Добрый вечер, Сергей зависимый. Я не употребляю алкоголь уже 17 лет, 3 месяца и 13 дней. Большое спасибо, что дали мне возможность высказаться, выступить. Я уже давно не выступал. И это на самом деле очень такая полезная штука. И я помню, в начале это как-то напрягало сильно, эти все спикерские, но на сегодня, только на сегодня, это большая возможность для меня, и спикер получает гораздо больше, на мой взгляд, чем те люди, которые пришли его послушать. По крайней мере, я так ощущаю, но только на сегодня. И тема, мне дали тему «Честность», серьёзная тема. Попытаюсь её раскрыть, как я её для себя вижу и только на сегодня.

Я начну с того, что расскажу о себе. Мне 47 лет. Я приехал из Краснодара. В Израиле живу 26 лет. Приехал мальчишкой. Мне было 20. Самостоятельный, взрослый. Алкоголизм с моей точки, это не только моя точка зрения, но и так как мне говорил спонсор, алкоголизм — это симптом, симптом болезни, зависимости. И эту болезнь я встретил в своей жизни довольно рано. Я столкнулся с ней, когда увидел своего отца. Я был мальчишкой и видел, как дубасит, колбасит моего отца. Он не мог справиться с этим, и хотя он был довольно интеллигентный, интересный человек, музыкант, даже в театре играл. Он играл на разных инструментах, закончил на дирижёра, на учителя музыки. Мама тоже. Но я видел это с детства, как он не справляется с ним, что-то происходит, и он срывается, бьёт, шум, гам балаган, в доме постоянно разборки. При этом он был неплохим человеком, добряк такой сам по себе.

И в этой атмосфере я рос, занимался спортом, был отличником в школе. На тот случай, если, как очень часто говорят, что это проблема тех, кто мало учился или ещё что-то, отнюдь нет. Я подчёркиваю, сегодня говорю о себе и только о себе, о своём пути, о своей честности. В общем, я переехал в Израиль, в Израиле я нахожусь 26 лет. Конечно, употребление началось ещё в школе. Праздники, гулянки, попытки знакомиться с девушками. Так смелее, так проще, так легче. И алкоголь на каком-то этапе большой помощник. Он даёт какие-то суперсилы на начальном этапе. Сегодня тема такая, и я попытаюсь рассказать, что для меня честность сегодня, попытаюсь её раскрыть. Попытаюсь сказать о том, что для меня честность сегодня, и как я ее вижу на данный момент У меня всегда был наготове такой рассказ для основной массы людей, с которыми я встречался в жизни, о том, что я хорошо учился в школе, о том, что я из хорошей семьи, о том, как я теперь понимаю, это Высшая сила, Бог или судьба со мной как-то распорядилась неправильно, несправедливо, и вместо того, чтобы играть в команде, со мной случилась травма.

Я поступил в университет. Играть я не стал, покинул команду, поступил в университет. Самостоятельно, на удивление, хотя это были девяностые, уже нужно было платить, но я как-то умудрился поступить самостоятельно. На тот период у родителей были серьёзные осложнения в том плане, что экономически отец… У него уже был неконтролируемый запой, это больше был запой. Раньше это были периодические запои, а тут это было уже неуправляемость какая-то. Я тяжело переживал этот момент, у меня были большие надежды, я надеялся на то, что, возможно, если у меня не случилось с футболом, то как-то отец мне поможет, но эту опору я потерял. И в 17 ушёл из футбола, а в 18 умер отец. И все как-то все как-то всколыхнулось, и я стал все чаще и чаще уходить в себя, как я отслеживаю. Сейчас вернусь к этому честному рассказу. Этот рассказ про то, что со мной было все несправедливо. Это был честный рассказ на тот период. Я действительно так верил, я верил в то, что со мной судьба распорядилась как-то несправедливо. Должно было быть как-то не так. По крайней мере, я должен был играть в футбол. По крайней мере, я должен был быть богат, молод, богат. В общем, жизнь должна была случиться как-то по-другому.

Вкратце ещё скажу о себе, что когда я переехал в Израиль по молодёжной программе, потом, через два года я призвался в армию. И, конечно, я не задумывался о том, что со мной происходит, но было трудно, и я не справлялся. Можно сказать, не справлялся, можно сказать, справлялся, как умел. В общем, алкоголь мне очень часто помогал справляться с какими-то простыми вещами. В том числе и в армии. Тем более это не было никакой проблемой, потому что израильская армия, она чуть отличается. Я был в свободном полёте, водитель был отвязан, мог уехать, подъехать, заехать. То есть, я был свободен. На момент того, что я закончил уже армию, мне было уже около 25 лет, почти 25 лет. Вся эта трагедия, вся эта моя жизненная трагедия была построена на той честной, на тот момент, истории про то, что все со мной случилось несправедливо, и эта жизнь повернулась ко мне задом. Слово «Бог» я очень аккуратно использовал, но, в принципе, я его подозревал в том, что со мной все так несправедливо.

Хороший мальчик, воспитанный по хорошим понятиям дома, из хорошей семьи, отличник в школе. Хорошо играл, очень перспективный спортсмен, подавал надежды в университете. В общем, я искренне верил в то, что со мной несправедливо, вот это слово «несправедливо», обошлись. Я чувствовал себя жертвой какой-то ситуации, в которую попал не по своей воле. То есть, я делал то, что необходимо, и случилось то, что случилось. И за что мне это все, и как мне с этим дальше быть? Я думал, что контролирую ситуацию, но благодаря, наверное, все-таки опыту моего отца, или тому, что я видел, как он на моих глазах таял, я бы так сказал, он слабел, сопротивлялся, его сопротивление было все слабее и слабее. Он не смог справиться с этим. Я пришёл в программу, мне было 30 лет. Я зашёл на шаги. Первый мой спонсор на четвертом шаге ушёл в употребление, меня это всколыхнуло чуть-чуть, но я нашёл другого спонсора, и мне повезло. Второй спонсор был дядька в возрасте. И хотя он говорил на иврите, так случилось, что всех спонсоров, которые у меня были, я менял периодически, они говорили на иврите.

Зайдя на шаги, я пришёл на какой-то новый уровень честности. Честность эта состояла в признании того, что я зависимый, что у меня есть проблема в том, что я не могу делать простые вещи. Не находясь в опьянении, мне необходимо объединение для того, чтобы справляться с простыми вещами. Эта честность, она крайне важна для новичков, по крайней мере, очень важна, чтобы понять и принять тот факт, что мне необходима помощь. Я должен честно признаться, что не справляюсь. И программа говорит о том, что мы обретаем силу там, где признаемся в своём бессилии. Я признался себе в своём бессилии перед веществом. Я признался в своём бессилии перед тем, что не могу совершать какие-то поступки, действия. Но мне сложно было, я переехал в другую страну, мне нужно бегать по каким-то заведениям, мне нужно себя как-то отстаивать, доказывать, мне нужно находить работу, мне нужно искать квартиру. И мне не хватало навыков, мне не хватало мужества, не хватало терпения. На сегодняшний момент, я понимаю, у меня не было навыков, элементарных навыков в жизни. Причём не столько навыков технических, сколько любое изменение в моей жизни, любая необходимость, любая попытка что-то решить, она наталкивалась на мой страх, на какой-то бесконечный страх, боязнь менять.

Я вообще удивляюсь, как человек с таким уровнем страха перед жизнью мог переехать в 20 лет. Это, наверное, героизм, это такая реакция труса, я бы так назвал. Героизм — это чистое поведение труса, который резко делает какое-то телодвижение в сторону страха, только с желанием прекратить этот весь процесс. В итоге я оказался за рубежом. На тот момент это был «зарубеж». И проблем стало только больше. И эта честность, когда я пришёл на первый шаг, мы проходили со спонсором, уже с тем спонсором, с которым я потом проходил их несколько лет, около пяти лет, наверное. Я проходил с ним несколько кругов. Медленно, но уверенно. Первый шаг у нас только был около года. Мы его проходили. Я все не мог понять, зачем мне ковыряться столько много в проблеме, ведь решение проблемы — это остальные 11 шагов, а первый шаг — это лишь проблема. Но я должен четко понять, в чем моя проблема. Ведь алкоголь – это симптом многих проблем, о которых я даже и не догадываюсь.

Для начала мне необходима была эта честность, понимание того, что я все глубже и глубже захожу в это болото. Я видел это болото, я видел, как отец мой потихоньку, потихоньку… Его засасывало, он не мог оттуда уйти. Я просто чётко понял, что я нахожусь на том же этапе. И это только вопрос времени, когда эта махина засосёт меня и начнёт ломать полностью. Я обещал, что не буду выпивать на работе, обещал, что не буду ещё что-то. Я обещал, я обещал… И вижу, что не в состоянии сдержать своих обещаний. И честность на каждом этапе — это единственный инструмент, который может спасти человеку жизнь, это единственный инструмент, который спас меня от активной зависимости. Я честно признался самому себе, что не справляюсь, и пришёл на шаги. На шагах я честно признался, что у меня не хватает навыков, элементарных навыков, чтобы спокойно, уравновешенно, делать какие-то поступки. И начнём с того, что нужно честно самому себе признаться, что и до конца честным быть с самим собой я не в состоянии. Я должен понять вообще, как я работаю. Я должен понять, как работает эта машина под названием «Сергей». Как я реагирую, как нервничаю, как делаю какие-то шаги в жизни, как продвигаюсь, как я торможу, как я прячусь от людей, как я избегаю людей, и достичь какого-то уровня максимальной честности.

Нет. На каждом шаге, на каждом первом шаге, на каждом круге шагов честность становилась на другой этап. И это так, на мой взгляд, я так это вижу. Я не могу обладать тем уровнем честности, вначале мне это не дано. Это Высшая сила уберегает меня. Если бы я знал, если бы я хоть на секунду мог представить себе размеры проблемы, с которой я столкнулся, у меня бы не хватило ни мужества, ни терпения. У меня не было на это ни сил, ни возможности с ней справиться. Но эта честность на тот период и понимание первых тех проблем дала мне возможность зайти на программу. Через три года на программе честность выросла. Я понял, что этот рассказ о Сергее, с которым обошлись несправедливо, этот рассказ слегка выдуманный, слегка додуманный, слегка такой Достоевский. На самом деле идёт жизнь своим чередом. Люди умирают, умирают родители, происходят какие-то вещи, и они происходят не так, как я бы хотел. И это моё «я бы хотел, я могу», я бы даже сказал, моё «я», которое я пихаю куда нужно и куда не нужно, оно и является большой проблемой.

И честность в том, что я неправильно расшифровываю реальность, которая происходит, и честность в том, что иногда я пытаюсь быть Высшей силой, я залетаю на ее территорию. Как только я залетаю на ее территорию, мне больно, потому что взять на себя роль Бога — это очень тяжело. И как бы это не звучало пафосно, что я беру на себя роль Бога, но я действительно им становлюсь, когда не принимаю эту реальность. Если бы я был Богом, то мой бы отец не спился, я бы играл в футбол, у меня была бы куча поклонниц, я бы купил себе квартиры и дома по всему миру. Меня бы все узнавали, любили. Если бы я был Богом, не было бы войн, нас бы не бомбили в Израиле. Это неприятие реальности. А ведь моя проблема в том, как человека зависимого, как мне сказал спонсор: «А ты сколько уже не употребляешь»? Я не употреблял около месяца на тот момент. Он мне сказал: «Все, у тебя нет проблемы с алкоголем, у тебя проблемы с жизнью, с реакциями, с расшифровкой реальности, с реакциями на эти расшифровки».

Мне не нравится та работа, на которую я прихожу. Мне не нравится, как относятся ко мне люди. Мне не нравится. Мне не нравится. Мне не нравится. И так во всем. Мне не нравится. И честность, она заключается хотя бы даже в том, чтобы понять, что это моя проблема. То, что мне не нравится — это моя проблема. И как мне говорит программа, я могу с ней справиться. Я не могу менять людей, не могу менять порой обстоятельства какие-то. То, что я могу менять, это моё отношение к этому всему. Я потихоньку учусь расшифровывать реальность по-другому. В любой ситуации первая расшифровка, она неадекватная, она злая, она исходит из обид. Я привык реагировать как обиженный человек, у которого есть обида, как человек, с которым обошлись не так, как он этого заслуживает. Я заслуживаю другого! Эгоцентризм, эгоизм — это центр моей проблемы, и честность даёт мне возможность поставить себя на место, она даёт мне возможность проживать жизнь человека. Потому что мне очень трудно относиться к себе как к человеку, я не могу допускать ошибок, я не позволяю себе ошибок.

Я сейчас сменил на работе действия и мне не нравится, что я делаю ошибки. Я начинаю злиться, я максималист, я не должен допускать ошибок, делать ошибки. Это плохо делать ошибки. Это нехорошо. Делают ошибки только неудачники. Это у меня включается в голове. Это и есть зависимый, который сидит в моей голове и хочет мне постоянно нагадить, испортить моё настроение. Зависимость — это болезнь, которая ведет к смерти. Как в программе говорят: смерть, дурдом… Неважно, употребляю я или нет. Сегодня я не употребляю вещества, но я употребляю злость, и вся проблема именно в ней, она находится в центре моих реакций. Я должен честно признаться самому себе хотя бы для того, чтобы изменить ситуацию, что я злюсь. И, значит, я в данный момент неадекватен. В момент, когда меня что-то злит, первое, что я должен понять, что я неадекватен, и не могу сейчас резко реагировать на происходящее. Я должен понять, что же на самом деле происходит, чтобы прийти в себя и отдышаться. Ведь мне кажется все время, что кто-то пытается меня обидеть, если мне дадут новое место. Сейчас я получил новое место, и это лучшее место, чем было. Но сейчас, благодаря этому опыту, я понимаю, что нахожусь в жёстком стрессе. Мне тяжело, мне неудобно, мне хочется вернуться на то место, к которому я привык.

Но прогресс — это необходимая штука, для меня это крайне важно. Если я перестаю расти, если перестаю развиваться, то перестаю себя уважать. Мне кажется, что в центре моего употребления и было неуважение к самому себе. Я дошел до такого уровня неуважения к себе – пренебрежение собой. И мне нужно было честно признаться самому себе, что я себя не люблю. Я себя не люблю, я просто не умею себя любить. Это не значит, что мне не за что себя любить. Но в этот момент, когда я допустил ошибку на работе, стукнул и сломал одну штуку на кране, я не могу себя любить в этот момент, когда я ломаю вещи. Не могу любить себя таким. Я люблю себя, когда у меня зашла зарплата, я сейчас посмотрел, у меня зарплата пришла. Меня устраивает эта зарплата, мне подходит эта зарплата, но я не люблю себя, когда допускаю ошибки, я не люблю себя, когда мне отказывают. Я не люблю себя, когда мне говорят «нет», я не люблю себя, когда шучу, и над моими шутками не смеются. В общем, я люблю себя при определённых условиях, и условий очень много.

Честность на каком-то этапе — это признаться самому себе, что происходили какие-то вещи в моей жизни. Мой отец пил не потому, что он меня не любил, мой отец спился не потому, что он был каким-то слабаком или ещё что-то, или это как-то было направлено на меня. Просто так случились обстоятельства. Он был болен болезнью зависимости, которую получил, очевидно, от родителей. Это семейная болезнь, она передаётся из поколения в поколение, и на каком-то этапе эта болезнь дошла до меня. Я могу злиться, могу обвинять в этом отца, могу обвинять в этом маму, могу обвинять в этом страну, могу обвинять в этом всех. Но единственный человек, который может с этим справиться и как-то с этим жить, это я. Я должен честно самому себе признаться. И вот, придя на шаги, я пересматриваю своё поведение, меняю себя, меняю своё мировоззрение, меняю свои привычки. Это крайне необходимо, потому что честность, признание того, что я зависимый, признание того, что результатом моей зависимости стало употребление. Признание — это процесс, признание — это действие. Я не справлюсь с этим, если я буду действовать так, как действовал раньше.

Я признаю, что у меня есть проблема, но в момент, когда у меня есть проблемы на работе, я замыкаюсь и не могу никому ничего сказать. Я злюсь и обижаюсь. Если я буду продолжать реагировать на вещи так, как реагировал на них раньше, то я с этой проблемой не справлюсь. Я должен себе честно признаться. И во втором шаге я должен честно признаться силе более могущественной, чем моя собственная, что мне нужны силы. Мне нужны силы, у меня не хватит сил справиться с зависимостью. Слишком много во мне страхов, слишком много во мне обид. И честность позволяет мне обратиться за помощью такой необходимой. И для тех, кто пришёл на программу, конечно, это все сложно. Сложно, потому что я не доверяю людям, и мне нужна честность, чтоб признаться в этом, потому что я подозреваю людей, нахожу в каждом недостатки, я их вижу. Я знаю, почему этому человеку можно не доверять. Мне нужно найти возможность, найти способ признаться самому себе в том, что такая функция, как доверие людям, у меня нарушена. Я в каждом человеке вижу подозреваемого, я его подозреваю. И это у меня проблема. Это моя проблема, и её я могу исправить.

Я должен научиться доверять людям. Они будут меня обманывать, будут. Я должен, мне это необходимо. Это МНЕ необходимо. Мне необходимо восстановить свои функции. Я должен научиться доверять людям, я должен научиться прощать людей. Я должен научиться прощать себя. Я должен научиться любить себя. Я должен быть честен с самим собой и быть честен с другими. Причём честность, это не та честность, как очень часто слышу, что люди говорят «я людям говорю правду в глаза». Это не про это. Иногда сказать правду в глаза человеку — в этом нет никакой честности. Программа говорит, что я должен быть адекватным, а не правым. Адекватным. И я могу сегодня, пройдя очень много кругов, изменив многие привычки свои, оказаться в ситуации, где я начинаю нервничать, начинаю психовать, не принимаю происходящее. Ведь это признак непринятия реальности, это моя обида, моя злость. Я начинаю злиться, начинаю закипать, я хочу быстро и тут же решить эту проблему. Хочу, чтобы все было так, как я хочу, а иначе я начинаю психовать.

Как программа говорит «своеволие». Я хочу, чтоб все было, по-моему. Но мир устроен не по-моему. Я не могу подстроить под себя мир, но я могу подстроить себя под этот мир. При том, что на своем опыте я могу сказать, что подстроить себя под мир — это не значит изменить себя и стать кем-то другим. Нет, абсолютно нет. Во мне очень много надуманного, вымышленного, очень много каких-то вещей советского человека. Зачем мне привычки советского человека, когда я живу в Израиле. Я замечал это не раз и не два эти свои реакции. Мне мешает это жить. Но если мне мешает, это нужно убрать. Конечно, для того, чтобы мне убрать, я должен понять, что это моя проблема, честно признаться себе в этом, обратиться за помощью к силе более могущественной. В нашем случае это спонсор зачастую. В зависимости от той проблемы, которая со мной. Если это проблема духовная, то это спонсор или человек, который находится в программе, который знает, проходил, чувствовал и может меня направить.

И дальше я должен честно выполнять то, что мне говорят, потому что мне зачастую говорили, что я должен делать какие-то вещи, которые мне казались неправильными. Есть такое в программе — повторение одних и тех же действий или ошибок и ожидание других результатов — это безумие. И зайдя на программу, очень часто я делал какие-то шаги, не консультируясь с силой, более могущественной, чем моя. Приходя раз за разом с тем же результатом, я злился, психовал. И в этом состоянии опьянения, но это уже не алкогольное опьянение, это опьянение злостью, это неадекватное состояние. Я пьяный, я нетрезв. Человека, который злится, трезвым назвать очень сложно. Это абсолютно неадекватное состояние. И сегодня наука говорит, что всякие вещества выделяются в кровь. Но не надо быть научным гением, чтобы понять, что человек, который злится, он неадекватен. И сегодня у меня есть программа, и у меня есть инструменты. Я могу с этим справиться, могу это пережить. С годами в программе, тренируясь, работая над собой, я научился быть в этих состояниях реже. Залетая в эти состояния, быть в них меньше, выходить из них не через месяцы, не через недели, не через дни, а порой через минуты. Когда как. Иногда просто переживаю чуть дольше в этих состояниях.

Но все эти изменения, они базируются только на моей честности. Не признав, что у меня есть проблема. А ведь в момент, когда меня подрезают на дороге, проблема не у меня. Проблема у этого мудака, который меня подрезал. И сейчас я покажу вам, какая у него проблема! Я выпускаю все из себя, весь этот негатив, и мне хочется его как-то наказать, показать ему, что я мастер, я давно на дороге, и я могу быть очень необъективно неадекватным. Но понять, честно признаться, отдышаться, понять, что проблема не у этого человека, а у меня, я реагирую на него неадекватно. И моя реакция, к примеру, на дороге, может привести к совершенно другим результатам. Я могу попасть в аварию, я могу задавить кого-то, не дай Бог, я могу сотворить нечто, что изменит мою жизнь. Я не знаю причин, по которым люди грубят мне порой или поступают так, как мне не хотелось бы по отношению ко мне. Я не в ответе за их реакцию, но в ответе за свою реакцию, за своё поведение. И сегодня мне этот инструмент, честность, даёт возможность привести себя в порядок.

Я вижу, что мои мысли путаются, я вижу, что начинаю закипать, вижу, что начинаю гонять какие-то нездоровые мысли. Понимаю, что я не в адеквате, значит, я не имею права сейчас на реакцию, потому что она будет не к месту. Я честно себе в этом признаюсь, признаюсь, что в этот момент происходит моё признание того, что я человек зависимый, мне нужна помощь, потому что если я сейчас отреагирую под воздействием этих своих мыслей и своих страхов, то мне придётся потом это все разгребать раз за разом, набивая шишки, понимая, что каждая грубость требует потом моих действий. Мне нужно извиняться, мне нужно делать какие-то действия, чтобы вернуть своё духовное равновесие, снова вернуться в это нормальное состояние. Да, поначалу совершаешь эти ошибки, снова залетаешь в это состояние, делаешь раз за разом, злишься на самого себя. Но со временем приходишь в это состояние, в котором я нахожусь сегодня большую часть дня. Мне нравится быть самим собой. Честно, мне нравится быть самим собой.

Сегодня я сделал несколько ошибок на работе, я позвонил, сказал, что сломал. Потом, когда уже это все сделал. «Молодец», — сказал себе. Выдохнул. Мне позвонил другой чувак, сказал, что я и на другой машине что-то сломал. Выдохнул, снова сделал движение. Естественно, я слышу этот голос внутри меня, который говорит, что я дебил и неудачник. Я это все слышу, никуда это не уходит. Но с того момента, как я пришёл на программу, у меня появился выбор. Я могу реагировать по-другому на эту жизнь. Я повторюсь, что меньше нахожусь в этих состояниях. Я мог неделями переживать по поводу того, что неправильно отреагировал на ту или иную ситуацию. Неважно, правильно это было или нет. Были моменты, когда я реагировал правильно, но я не принимал свою реакцию. Я осуждал и снова, и снова пережёвывал это в самом себе. Зависимость — это проблема человека, который живёт своим прошлым, пережёвывает то, что с ним случилось. И не всегда это те случаи, как, скажем, я говорю о себе, да, тот отец, который у меня умер, или ещё что-то. Это, может быть, прошлое, которое случилось со мной пять минут назад. Я не могу, оно остаётся со мной. Я переживаю за то, что уже прошло. Я переживаю за то, что уже случилось. Я не нахожусь здесь и сейчас, не могу наслаждаться группой, не могу наслаждаться тем, что я передаю шаги, не могу наслаждаться тем, что я спикерю, а я люблю спикерить. Мне нравится это. Мне доставляет это удовольствие сегодня.

Но если я не отпущу своё прошлое, то у меня возникает страх перед будущим, основанный, как мне говорил спонсор, на непринятии моего прошлого. Да я прошлое своё принял. Все, нет у меня никаких проблем с прошлым, все прошлое — это моя база, на нём я строю свою жизнь. Единственное, чего боюсь в жизни, единственное, чего ты боишься в жизни от непринятия прошлого. Нечего бояться. Здесь и сейчас нет никаких страхов, кроме тех страхов, которые действительно здоровые, нормальные страхи. Это залезть в кипячёную воду или прыгнуть со скалы. То есть, нормальные, здоровые страхи нормального, здорового человека.

Мне сказали «или выбери сам тему или честность», потому что на самом деле честность — бесконечная. Это бесконечная, бесконечная, бесконечная такая территория, потому что то, что я считаю честностью сегодня, завтра я надеюсь на то, что я буду продолжать прогрессировать, и завтра я увижу, что в этой честности были какие-то элементы, которые нужно было изменить, вещи, которые нужно поменять. И честность, уровень честности, я бы так сказал, меняется в зависимости от того, как меняюсь я, как меняется моё восприятие, как меняется моя Высшая сила, как ни странно. Чем больше я развиваюсь, тем меньше я понимаю, что такое Высшая сила, потому что это такая огромная сила, понятия о которой я не имею. И эти иллюзии, они потихоньку уходят, и мне становится легче, мне становится лучше. И я становлюсь тем Сергеем, с которым мне приятно находиться наедине с самим собой. Меня перестало от себя тошнить, я делаю ошибки, я это принимаю.

Недавно хотел себя загрызть за то, что я не развиваюсь с достаточно нужной скоростью, как я бы этого хотел. Я на нейтралку ставлю, начинаю газовать, нагреваться, я не принимаю себя таким. И честно признаться себе, что это эгоизм, так работает мой эгоизм, так работает мой эгоцентризм, так работает моё восприятие искажённое. И честность — это очень важный элемент, это не какой-то инструмент, который придёт в мою жизнь, чтобы сказать мне, что я чего-то не стою или плохой, или я недостаточно хороший. Это абсолютно адекватный, абсолютно позитивный элемент. Честность, она направляет меня в нужное русло. Если я буду нечестен, я просто ещё раз и ещё раз повторю одни и те же ошибки. Мне честность необходима. Как необходима земля для автомобиля, чтобы ехать. Нечестность — это как лёд, я буду буксовать, меня будет заносить, я буду слетать с дороги. Честность позволяет сохранять движение, колею. Спасибо большое, что дали мне высказаться. Если есть вопросы, по вопросам тоже очень интересно отвечать на вопросы.

Вопрос: у меня вопрос такой не очень приятный, но я хочу его задать. Я бы хотел сказать, как говорит мой спонсор, болезнь не лечится поцелуями в *опу. Извиняюсь за выражение. Ситуация какая? Я немножко, конечно, конфессию затронул свою, но она очень совпадает у меня с программой. После третьего шага Бог нас формирует такими, как ОН хочет, чтобы я был, а не как Я хочу. Он полностью формирует, если я ему отдаюсь полностью. Я нахожусь в *опе долгов. Мне не очень комфортно находиться в этом положении, хотя трезвый, счастливый. Я не хочу быть чашкой для мытья ног, а хочу быть высокопоставленной личностью. Когда я хочу быть другим человеком, мне становится плохо.

Ответ: расскажу о себе. О третьем шаге, как я это представляю. На машинах, так понятнее. Я по сути своей спортивная машина. Я люблю спортивные машины, а внедорожники мне до одного места. Меня создали как спортивную машину. Я забуксовал. Дело в том, что мне захотелось грязи поесть. Я выскочил на грязь и захотел быть джипом. Я просто захотел однажды быть джипом. И дело в том, что феррари — это хорошая машина, очень хорошая машина. Единственный недостаток – отсутствие подвески, жесткая она очень. И она не для каждой дороги и уж точно не для земли. Так вот, то, что с нами делает Высшая сила, Бог, он с нас убирает эту иллюзию, потому что я живу в иллюзиях, что меня хотят изменить. Я счастлив, когда я на спортивной трассе, на спортивной машине, но когда меня глючит и мне хочется на спортивной машине поездить по горам, то я начинаю страдать, потому что она для этого совершенно не подходит.

Страдания — это не от того, что происходит, что меня хотят переделать и сделать меня не тем. Нет, кайф — это как раз-таки избавиться от того, кем я себя представляю, потому что этих представлений у меня очень много. От коммунистической партии Советского союза, от отца, от мамы, от неумения быть свободным, от неумения жить в свободном обществе, от неумения быть свободным человеком, от неумения искать, от неумения. И когда я стану самим собой, когда Высшая сила сделает меня самим собой и поставит на нужную дорогу, я сопротивляюсь, потому что мне кажется, что я что-то теряю, а я теряю грязь, в которую я залетел. Вот эту грязь я не хочу терять. Это то, что с моей точки зрения происходит с тобой, потому что когда тебя моют, ты, кажется, что теряешь своё, а на самом деле – нет. Феррари надо помыть, поменять покрышки, поставить её на дорогу и водителя предупредить: «Ты в грязь не лезь, для грязи нужны джипы. Ты не джип». Потому это страдание, когда меня Высшая сила хочет сделать кем-то другим. Нет, она хочет меня сделать Сергеем, а я устал быть Андреем, Петей Шварценеггером, Джеймс Бондом. Это же вообще не я. Я Сергеем быть хочу. Для чего мне все эти приколы? Мне надо от себя убрать вымышленное.

Вопрос: расскажи про дефекты характера, особенно ревность. Есть ли у тебя опыт такой боли, как справлялся или справился?

Ответ: у меня знакомый ревнивый, психует, проверяет телефоны. Мне повезло, у меня нет этого дефекта характера, ревности. Это про честность и про отрицание. Иногда мы даже не знаем, чего у нас нет. Я отрицал, что у меня есть такой дефект, как ревность, я его отрицал. Я сейчас разведён, но когда жена говорила: «А я пойду на дискотеку, а ты с детьми останешься». Да, вообще не вопрос, я не переживаю. Все начинается с того, что я признаю, что у меня эгоизм. На самом деле есть, просто по-разному мы все это переживаем. И дефекты, как я со временем понял, они у меня есть все. У меня есть ревность, у меня есть жадность. И если я с жадностью научился справляться, может где-то в деньгах, то научиться справляться с жадностью во времени, остановиться где-то, когда ты торопишься на работу и кому-то надо поменять покрышку, ты же не думаешь о том, что ты жадный? Ты просто опаздываешь на работу. На самом деле ты жадный. Я жадный, я жадный временем. И мне для этого надо пилить, чтобы это время тратить на других. Мне нужно останавливаться на дороге, чтобы помогать людям. Именно тогда, когда я опаздываю. Я всегда опаздываю. Опаздываю на работу, опаздываю на свидание.

Когда речь заходит о помощи людям, я опаздываю, у меня нет времени. И эта жадность во времени, жадность в материальных каких-то вещах, жадность в словах, сказать человеку, насколько он важен, похвалить кого-то где-то на работе или ещё где-то — это тоже жадность. Я скуп на какие-то свои реакции, скуп на реакции в отношении людей. И постепенно, постепенно, не шарахаясь от самого себя, от своих дефектов… Программа так устроена. Я дефект за дефектом, беру один дефект и работаю над ним, он не уходит, но он перестаёт мной манипулировать. Как жадный человек? Ему скажешь: «Ему покажешь медный грош». Ты говоришь: «Ты че жадный»? Он: «Да я не жадный? На тебе все из кармана». Он начинает под воздействием реакции, эмоции закрывать свой дефект. Я могу признаться, что жадный, и этот дефект мной не манипулирует. Это по ситуации. Если я могу отдать, я отдам, если не могу — не отдам. И если я даже не отдал там, где могу, я могу принять это сегодня. На сегодняшний момент я не нахожусь в иллюзиях, что у меня нет какого-то дефекта.

Они у меня есть все, я просто это принимаю и пытаюсь реагировать на это соответствующим образом. Перестать падать в обморок от того, что у меня срабатывает какой-то дефект. Принимаю, извиняюсь, приношу какие-то свои извинения. Я понимаю, что люди иногда психуют не просто так, а я какими-то своими непонятными реакциями могу довести человека. И на сегодняшний момент у меня, я похвастаюсь, иногда получается понять, что человек психует потому что ему что-то не понравилось во мне. И не факт, что я что-то сделал не так. И я перехожу на его сторону, помогаю ему выйти из этого состояния, не зацикливаясь на том, что он что-то не понял или что я молодец. Принятие себя и своих дефектов — это необходимость, потому что они не уйдут, они чуть уходят, но в определённый момент, особенно в моменты злости, эти дефекты подскакивают, подскакивают всей конторой. Они работают вместе, группой.

Вопрос: если я не говорю человеку всю правду, значит ли это, что я вру? Если я скрываю правду, которая может навредить, это тоже нечестно?

Ответ: правда и честность, они не пересекаются, наверное, нигде. Лучше всего говорить на примерах. Я сейчас пытаюсь пример такой подобрать, чтобы объяснить это. Проходя программу, годами проходя программу, годами, годами, годами проходя программу… Человек, который её проходит, он поднимается на какой-то другой уровень и общий уровень среднестатистического человека, он немножко другой. И человек, который реагирует как-то на меня на работе, допустим, он кричит и говорит, что я дебил, «ты дебил, блин, вот ты опять и опять ты сделал эту ошибку и опять одно и тоже повторяешь, ты опять сломал эту штуку. И вчера ее сломал, и сегодня. Ты хоть понимаешь, какой ты дебил»? Честность и правда. Правда в том, что сделал ошибку. Правда в том, что я бы мог ему сказать: «Ты так не должен реагировать, твоя реакция вызвана тем, что ты переполнен эмоциями. Твоя система реагирования на мир забита злостью. И если бы ты над собой работал, то ты бы так бурно на меня бы не выкрикивал. Эта бурная твоя реакция в отношении меня, она в первую очередь вредит тебе и сокращает твою жизнь».

Это правда, это честность. Та честность, в которой этот человек не нуждается. И глупо мне честно ему это объяснять. На сегодняшний момент я могу дать только ту правду человеку, которую он в состоянии услышать. Поэтому я извиняюсь за то, что совершаю одну и ту же ошибку, я не оправдываюсь. Или это по случаю, по возможности, по ситуации. Я нахожусь сам не в адеквате, потому что это для меня новое. Я на это реагирую, я к этому привыкаю, и понимаю, что его реакция чем вызвана? Она вызвана моей непрофессиональностью. И говорю: «Я прошу прощения, я исправлюсь». И обрезаю эту правильную раскладку. Если меня это задевает, то я говорю: «Пожалуйста, (я говорю ему о своих чувствах), меня это тревожит, твои реакции». Очень часто нет никакого смысла в том, чтобы человеку честно говорить, что он неправильно себя ведёт. Он этого не услышит, он этого не поймёт. В этом нет никакой необходимости. Я в ответе за своё поведение, за своё выздоровление, за своё состояние. Нет необходимости человеку говорить, в какой он ситуации. Человеку, который находится в депрессии, говорить, что он в депрессии я не рекомендовал бы это. Это со временем. Правду, иногда не сказать правду честнее, чем сказать.
Вопрос: что такое гордыня в твоём понимании, как проявлялась и как избавляться? Второй вопрос. Семьи у меня нет пять лет уже. Им без меня намного лучше, чем со мной, а я это принять не могу.

Ответ: Гордыня — это же замечательная штука. Гордыня, по сути, от чего она происходит? О моём представлении обо мне. Сергей, он такой чистюля с высшим образованием. Учился много, много колледжей закончил везде. То есть, я составляю о себе какой-то портрет: я играл в футбол, в КВН, смешной, симпатичный, спортивный, та, та, та. Я составляю список определённых вещей, знания обо мне. Все, что не соответствует этому знанию, мне не подходит. Это ниже моего достоинства. Сергей не лезет в грязь, Сергей не бегает за машинами. Вот это эго, это такая вымышленная штука совершенно. Если убрать теоретически то, что делает программа, все, что со мной было, если бы со мной ничего не случилось, прошлого у меня нет, то я принимаю все, что происходит Мне говорит девушка «нет», я говорю «спасибо». Почему? Значит, не с тобой, значит, другая там за углом стоит, ноги длиннее, волосы длиннее. Это моё «я». То, что я себе представляю, вот это и есть эго, вымышленное представление. И то, что ты сказал. Я что, должен меняться? Это и есть эго. Я такой, какой я есть, должен становиться такой, какой я не есть. Я должен избавиться от этого ненужного, потому что эго — это все ненужное, ненужный вымысел, который заставляет меня действовать определённым образом.

И выход из семьи. Да, я тоже развёлся. Развёлся уже в чистом периоде. Я остался с сыном. До 18 лет, потом он пошёл в армию, сейчас уже, после армии, подписал контракт, в общем, он сам. Мне это не подходит, выход из семьи. Одна из штук таких болезненных для зависимого — это зависимость от людей, это эмоционально значимая связь. Это болезненно для нас. Мы залетаем в эту семью, и я готов всех принять: жену принять готов, детей готов принять. Я готов извиняться, к семейному психологу был готов ходить, к сексологу готов был ходить, психолога себе готов был взять. Я взял и сделал это все и учился. А все равно я не угодил, как-то случилось. Если бы я был Богом, честно, я бы жену себе оставил эту, что у меня была. Вот честно. Если Бог бы со мной бы проконсультировался, я бы ему сказал: «Слушай, ну ты, конечно, знаешь, кого, ты меня создавал, но у меня тут свои соображения, завязанные на эго. Мы тут с эго поговорили. Жену надо вернуть детей, короче». Это моё непринятие реальности. Я не хочу. Мне удобно. Что я сейчас должен новую жену искать? Я сейчас должен ходить куда-то? Мне сейчас 47 лет. Оно мне надо? И это непринятие реальности. А реальность нормальная. Я вижу детей, контактирую с бывшей женой, она мне позвонила, мы с ней разговаривали по поводу сына. И она говорит: «Ой, ой, мне мой мужчина звонит»! Мужчина звонит, я отключаюсь. Я благодарен Богу за то, что так реагирую. Чувствую, как эго говорит внутри. Не нравится мне. Я очень хотел жить с этой женщиной, но так устроен мир.

Вопрос: активен ли ты до сих пор? сколько у тебя подспонсорных? Сколько ты делал программу? Был ли у тебя один спонсор или несколько?

Ответ: чистый я семнадцать лет. Первый спонсор на четвертом шаге сорвался, потом был второй спонсор. Мы лет пять, наверное, с ним были. И спонсор, я с ним пробыл лет восемь. Мы с ним один на один писали. В Израиле, как правило, мы реже проходим один на один, как принято. Обычно спонсор проводит по шагам группу. И я ходил в группу пол своего срока, а потом один на один. И сейчас мы буквально месяц назад с ним перестали. Мы прошли три круга шагов, и я поменял спонсора по многим причинам, не буду сильно в это углубляться. Поменял и передаю.

Я долго не передавал. Этот максимализм. Я думал, что не могу, не дорос. Я закончил коуч, я и психолог, у меня и по психологии семейной. Я уже что только не закончил в Израиле. Шаги начал предавать уже в восемь лет. В начале один на один, потом группа была и сейчас тоже группа. Несколько человек, несколько ребят, на втором шаге мы. Единственный способ понять программу, это её передавать. Сидеть, программу слушать — полезно, делать и говорить со спонсором — очень полезно, безусловно. Но когда ты её передаёшь, во-первых, ты не держишься, поток не нарушаешь, информация приходит и уходит. И эта духовная вена, она растёт, ты начинаешь принимать больше, потому что тебе надо больше отдавать. Ты как бы увеличиваешь свой духовный рост, он начинает конкретно расти, потом начинаешь передавать. Помимо спонсорства, спикерить я люблю, я везде «запишите меня, запишите». Меня это очень подпитывает, мне очень важно.

Вопрос: как делаешь сексуальную инвентаризацию? Можешь поделиться? Ответ: надо сделать. Я уже не делал давно сексуальную инвентаризацию. У меня есть там куча, я понимаю, откуда ноги растут. Этот четвертый шаг я прописываю. В этот раз должен прописать, я думаю, уже углублённо эту тему, потому что вижу, что я подзавис в этом вопросе. В том плане, что отсутствие пары говорит о проблеме, как правило. Состояние жертвы я обретаю. Но с другой стороны, кроме четвертого шага, прописания каких-то обид по к отношению к маме, по отношению к близким людям. Там это все проявляется. И сегодня, делая десятый шаг, я просто понимаю, как я реагирую. Реагирую не я, а этот обиженный ребёнок, обиженный мамой, обиженный женой. Что она из моей жизни ушла, хотя ушёл я. Я вижу, как это все приделываю, как я эту информацию под себя подгоняю, как эго меня дубасит и колбасит. Я не знаю, в чем конкретно заключался вопрос инвентаризации сексуальной. Когда-то я прописывал эти шаги, четвертый, и снова пропишу. Я на сегодня понимаю свои реакции, понимаю свои страхи, понимаю свою эту скромность, которая просто страх спрятанный, боязнь налаживания контактов, хотя я пытаюсь их налаживать, но вижу, какое там сильное сопротивление.