Россия, Москва

Домашняя группа: Трезвая точка

ТЕМА: Десятая традиция

Краткая форма:

Содружество Анонимных Алкоголиков не придерживается какого-либо мнения по вопросам, не относящимся к его деятельности; поэтому имя АА не следует вовлекать в какие-либо общественные дискуссии

Развернутая форма:

Наши отношения с широкой общественностью должны отличаться личной анонимностью. Мы думаем, что АА следует избегать сенсационной рекламы. Наши имена и изображения, если мы представлены как члены АА, не должны использоваться в прессе, в кино или на радио. В наших отношениях с общественностью нам следует руководствоваться принципом привлечения, а не пропагандирования. Нет никакой необходимости хвалить самих себя. Нам приятнее предоставить нашим друзьям возможность отозваться о нас с похвалой.

Меня зовут Юля, я алкоголичка. Спасибо за доверие. Для меня это честь служить в АА. Это смысл моей жизни на сегодня. Я благодарна Богу за этот смысл. Всегда очень непросто спикерить по традициям. Я не хочу толкать умные речи, хочу просто быть полезной, поделиться своим опытом, пониманием и чувствами.

Традиция десятая в моем понимании очень просто звучит, что сообщество АА не имеет мнения по каким-то вопросам. Как я Юля, я, конечно же, имею мнения личного характера, но выступать от имени сообщества АА я не имею права. У нас сообщество очень таких людей-бунтарей. У нас всегда (у меня лично) было мнение по любому вопросу. Мало того, что оно было, оно всегда должно было быть правильным. Только так как я вижу, хочу, считаю. Я очень много бухала и очень много по этому поводу страдала, потому что мир совершенно не такой, не соответствует моим представлениям. В «12 на 12» написано, что наше сообщество никогда публично не становилось на позиции одной из сторон во враждующем мире», здесь говорится, что наше сообщество родилось в этом мире. Здесь написано, что «с глубинным инстинктом мы знали с самого начала, что как бы нас не провоцировали, мы никогда не должны вставать на какую-либо сторону в публичных спорах». И это действительно уникальная вещь. Я не знаю как это работает. Моя одержимость, мой пыл благодаря шагам уходил, благодаря программе. Я честно устала уже быть бунтарем, устала быть на этой война. И, придя в АА, когда мне сказали, что мы ни с чем и ни с кем не боремся, стало полегче жить. Меня это тронуло. Потому что жить в вечной войне, в вечных спорах было невыносимо для меня. Я благодарна нашим традициям, потому что это настолько упрощает мою жизнь, жизнь членов нашего сообщества. Когда мы ничего не обсуждаем, ни в какие споры не вступаем. У нас есть одна главная цель – помогать тем, кто еще страдает. Как сообщество, я очень уважаю наши традиции, принципы. Если я начинаю спорить, то проблема всегда во мне. На моих домашних группах мы стараемся говорить о шагах АА даже в курилке. Стараемся говорить о пятой традиции, куда мы можем пойти, что мы можем сделать. Стараемся не вступать в полемику по каким-то вопросам: кто выиграл в футбол, например, реабилитационные центры, политические темы. Мы стараемся не вовлекаться в дискуссии, стараемся прерывать их. Потому что у нас есть люди, которые недавно с нами, которые не понимают, что происходит, у них нет шагов. Эти разногласия, если они начинают существовать на группе, то они могут разворошить нашу Божью милость, забрать ее. Мы изнутри начнем разрушаться, разлагаться. Эти споры, эти дискуссии не про АА. АА – это только о помощи страдающим алкоголикам. У нас нет других целей, других задач. Мы не должны ничего другого обсуждать на группах, в курилках и в чайной. Потому что иногда заходишь на группы, там слышишь, как люди начинают эмоционально с агрессией спорить, доказывать свою правоту. Брат, ты можешь быть правым, я даю тебе право на твое мнение. Я не вовлекаюсь в эту дискуссию, но я остаюсь при своем мнении. Это очень важно. Я пришла в АА очень сильно разрушенным человеком, мне было очень страшно. И когда я прихожу в комнату АА и слышу, как мужчины ругаются по поводу футбола, люди начинаю обсуждать политические вещи в нашей стране, в мире. Это все агрессивно. А мы, алкоголики, люди быстрые. Нами овладевает безумие, которое мы даже не видим и не слышим. Я сама такая. Я иногда могу так разойтись, что мало никому не покажется. Я — новичок, прихожу в комнату слышу эти ссоры и скандалы. Мне это кажется страшным, моя безопасность нарушается. Я уйду, скорее всего. Это очень важно. Мы бунтари по своей сущности. Это такая основа, наш корень. Корень моих проблем и моей болезни – это эгоизм. Я всегда хочу быть правой, что-то доказать. Но именно шаги, в первую очередь дали мне основу, и понимание того, что каждый человек имеет свое мнение, имеет право на свои взгляды. Он может это обсуждать в личных беседах между собой, но не в комнатах АА. Это меня спасает от моих недостатков, осуждения, своеволия, от оценивания. Это освобождает меня от тщеславия, эгоизма. Десятая традиция помогает во всех проявлениях моей жизни. Буквально на днях был случай: мне анонимная сестра позвонила. В Москве у меня есть служение, я координатор в одной из больниц наркологических. У меня служение более трех лет. У меня есть отношения со всеми врачами, психологами, мы ходим к главврачу, общаемся. Нас знают. У меня есть доверенность от сообщества АА, что я являюсь координатором. Мое служение – это приносить литературу, вешать стенды раскладывать визитки и нести весть. Больше у меня никаких прав нет. Мои личные взаимоотношения с врачами, персоналом – это мое личное. Я с ними контактирую, поздравляю их с праздниками. Это лично мое. Но я выступаю не от АА. Я пишу им от своего лица, а не от имени АА. Я ни в коей мере не имею права приплести сюда АА. Это первое. Второе, был звонок на днях, анонимная сестра везет анонимную сестру в наркологическую клинику, где я служу. Мне поступил звонок с вопросом, как я могу помочь. Я ответила, что если есть рекомендации, паспорт, московская прописка, медицинский полис и желание пациента. Правила я сказала. А у той анонимной не было паспорта, она его потеряла. Я знаю, что у меня есть знания, понимание, опыт, но проблема в том, что у алкоголиков есть мысли, которые неподвластны им. Ко мне пришла мысль: «О! Я могу позвонить врачу, попросить ее, чтобы эту пациентку положили в больницу без паспорта». Спасибо, Господи, что у меня есть близкие люди, члены АА, у которых больше опыта, больше трезвости. Я проговорила с одним из них. Пришло ко мне это понимание сразу. Сразу пришел глубинный инстинкт. Я помолилась, остановилась. И я сразу поняла «Нет, Юля! Стоп. Ты не имеешь никакого права в этом участвовать. Ты представитель АА. У тебя есть доверенность приносить литературу и ходить с 12 шагом». Спасибо, Господи, что есть люди, которые это понимают, которые помогли мне избавиться от этих безумных мыслей. Почему? Я могу это сделать. Я знаю, что мне бы посодействовали. Но прикол в том, что если вдруг этот человек умрет, если сбежит, например, украдет или что-то еще, то сразу свет будет падать на АА. Никто не будет разбираться, кто сделал, что сделал. Я, как выздоравливающий член АА, не имею никакого права привлекать свои личные контакты в каких-то «благих намерениях». Моя задача была просто объяснить людям, сказать, что у нас такие правила. Я, как координатор, могу посодействовать положить человека в другую больницу. Я скинула все координаты, помогла. У нас есть еще реабилитационные центры, которые бесплатны. Туда тоже можно было положить человека. Моя задача, как координатора, скоординировать, дать людям помощь. В «12 на 12» описывается опыт Вашингтонского общества. Сто лет назад было образовано общество, которое боролось с алкоголизмом. Они пытались помогать алкоголикам. Они, как общество, решили вступить в полемику о рабстве. Хорошо это или плохо. У них начались разногласия на политическом уровне. Они очень яростно и открыто выступили публично в защиту одной из точек зрения. Что произошло? Это сообщество развалилось, оно погибло. Потому что у сообщества АА нет мнения по каким-либо другим вопросам: мы незнаем, с какого возраста можно продавать алкоголь, где можно, где нельзя, в каких количествах. И так далее. Мы не панацея. Каждый вправе выбирать то, что ему хочется. Это право каждого человека на собственное мнение, на свои мировоззрения. Но, как Юля-мать, например, у меня есть мнение, что в магазине во дворе касса стоит в алкогольном отделе. Я захожу, чтобы купить хлеба, и стою, окруженная бутылками. И нет других касс. У меня есть шаги, программа. Я выздоравливаю, да. Но на новогодние праздники, в этой суете, для того, чтобы мне пробить шоколадку, я понимаю, что не хочу заходить в эту кассу, но не несу свое мнение в АА. Это мое личное мнение. Я могу дома поговорить, с подругой. Но, как член АА, я не имею права говорить, что я член АА, считаю, что вы не имеете права так организовывать структуру магазина. Ведь я знаю, как правильно. Я благодарна шагам АА, что вот эти мои убеждения и представления быстро затухают в 10 и 11 шаге. Сейчас очень актуальная тема – реабилитационные центры. В Москве и Московской области происходит что-то естественное. Каждые 20 метров в частных секторах открыты платные реабилитационные центры. Я говорила с психологом, она сказала, что у нас в больницах нет людей, они пустые стоят. Это все из-за этого: все люди лежат в платных реабилитационных центрах. Вот если их сейчас все закрыть, то тогда вам будет счастье. Как Юля, я могу это сказать. Но клак член АА – нет. Это не моя задача, это Божья работа. Проблема в том, что на сегодняшний день я слышу на группах АА, когда приходят люди из ребцентров, без шагов, они начинают на группах ставить свои условия. Приносят реабилитационную тему к нам. Моя задача, как впереди идущего, говорить, что это уже не ребцентр, у нас все по-другому. Был случай, человек на собрании сказал, что нужно делать так-то и так-то. А член АА, вновь прибывший начинает гнуть свою ребовскую «тему». Если группа сильная и шаговая, то этого человека быстро поставят на место, но есть группы, где много новичков, молодые группы, где нет лидеров. На таких группах говорят, что вы в АА, вы не в ребцентре. Сейчас вы на группе АА, у нас есть свои традиции. Я знаю, что есть такие группы, где принимаются решения, которые противоречат нашим принципам и нашим традициям. Знаете, я могу только помолиться за этих людей. Я могу прийти и делиться своим опытом. Но, скорее всего, как показывает опыт АА, группы эти умирают. Потому что реабилитационные центры прикрываются сейчас тем, что у них 12-шаговая программа. Не может такого быть! АА – это анонимные алкоголики, это группа, это сообщество. Я стараюсь не осуждать и не оценивать, но я вправе говорить об этом, что ребцентры очень часто прикрываются АА. По служениям мне приходиться работать с родителями, матерями, детьми алкоголиков, которые мне звонят, просят положить людей в больницу. Я слышу такие вещи, что «мы были в ребцентре, там АА. Он там прошел шаги, он опять пьет. Ваша программа не работает. И вообще вы деньги даже собираете за программу». Наша репутация пачкается. Наше семя не прорастает. Мы можем обратиться в суд, потребовать, что нарушаются наши права, что мы не давали лицензию на двенадцать шагов АА. Мы можем это сделать, как сообщество. Но у нас есть 10 традиция. Мы не делаем этого. Потому что публично нас будут тогда осуждать, нас будут оценивать, нам будут давать рекомендации. У нас есть свои правила, свои принципы, свои традиции. Тогда начинаются разборки, споры – это не про Бога, не про наше выздоровление, не про духовный путь, духовные принципы. Потому что в духовных принципах говорится о принятии, а не об осуждении. Наш духовный принцип «делайте, что хотите, у нас нет мнения». Я смотрю за 5 лет трезвости, у нас сейчас начинается такая тема с психологами, например. Что люди выздоравливают в АА, проходят программу АА, служат в АА. Потом им приходят идеи, что надо бы усовершенствовать свое выздоровление. Пойду-ка я к психологам. Поучусь на психолога. У нас же болезнь психическая. Человек с психическим заболеванием идет учиться на психолога. А потом эти люди приходят и начинают толкать эту тему в комнатах АА. У меня, как члена АА, который выздоравливает по БК, возникает вопрос, в правильном ли я месте? Что такое «триггеры»? Я пришла сюда не заниматься психологией, а для того, чтобы остаться трезвой и помочь другим алкоголикам. Мое место в нарколожках, у помойки, на вокзалах, у подъездов, а не сидеть в комнате с табличкой «психолог» и рассказывать о программе АА под прикрытием психотерапевта. Как правило, мой опыт показывает, что эти члены АА, которые впадают в одержимость психологического выздоровления, они впадают в запои и уже не могут вернуться в АА. Это негласная статистика. Я знаю, что ребята, которые у нас служат в ребцентрах, сходят с ума. У меня есть близкие ребята, которые ушли оттуда милостью Божьей. Там не идет разговор пить-не пить, а о том, что у людей возникают мысли о самоубийстве. Я психически больной человек не мог находиться 24 часа с такими же больными людьми, которые не выздоравливают в АА. У них есть своя тема, и я, в силу своего заболевания, не могу там находиться.

Сейчас такая тенденция идет в АА. Об этом надо говорить, не нужно бояться. Знаете, еще есть такое мнение в обществе, что АА – секта. Делайте, что хотите, думайте, как хотите! Хотите считать нас сектой – пожалуйста. Когда мы приходим, как объяснить человеку, как пахнет роза, если он ее не видел никогда. Наша задача сказать, чтобы приходили, посмотрели. Если вам не понравится, пожалуйста.

Тема ребцентров. Мне говорят: «Я была в ребцентре, там прошла три шага». Такого не может быть. Во-первых – это принудиловка. Потому что ты заперт, за «бабки», тебя принуждают это делать. У нас программа АА – дело добровольное. Я сама прихожу и говорю «Ребята, мне плохо, помогите пожалуйста». Только с этой позиции я могу получить свое выздоровление. Программу АА можно пройти только со спонсором. Когда тебе другой алкоголик читает большую книгу. Когда вы общаетесь один на один. В ребцентрах – это общественная штука, это вообще не про АА. У нас даже в 5 главе написано, что любое вероисповедание, любые люди могут присутствовать. Если бы не было этого правила, то наше сообщество не смогло бы выжить. Абсолютно точно. Если бы мы начали делить, мы не выжили бы. У нас такой опыт есть. Моя домашняя группа находится на территории храма. К нам приходит батюшка. Как мы можем объяснить человеку, который неалкаголик. Он не понимает нас. Он нам говорит, что вы должны ходить в храм, молиться, причащаться и исповедоваться. И вообще, прекращайте сильно пить. Давайте по чуть-чуть. Мы ему говорим, что мы не можем. Мы не можем остановиться. Нет у нас стоп-крана. Мы начинам пить и сделать с этим ничего не можем.

Я, например, даже не причащаюсь. Для меня это — нет! Божья кровь – вино – нет! У меня есть свои молитвы, свои личные правила, обряды. Это мое личное. Я не приплетаю это к АА. Смотрите, задача какая: мы, как группа, не стали переубеждать отца Владимира. Это бесполезно. Наша задача быть благодарными за то, что нам дают помещение. Я, как личность, могу поговорить с ним, помочь что-то сделать. Это мое личное дело, моя инициатива. Моя душа требует. Но группу заставить чистить снег, например, я не могу. У нас на группе всегда это озвучивается: добровольно, лично. Если кто хочет, может. Приходите, помогите, просто как человек. Если вы хотите помочь. Почистите свою карму, воздайте Вселенной. В прошлой жизни я только разрушала, я творила ужасные вещи. На сегодняшний день, если есть нужда и потребность помочь на территории храма, я иду и делаю. Членам группы я не могу сказать на рабочем собрании о том, что все встают и идут помогать мне.

Еще такая тема. По поводу лицензирования наших двенадцати шагов АА. Как мне сказали, мы дали лицензию на программу АА сообществу сексоголикам. Пришла такая информация. Мы так же написали анонимным наркоманам письмо. Мы сотрудничаем, но мы не вовлекаемся. Шаги — для жизни, а традиции не только помогают нам выживать в АА, но и жить в социуме (семья, работа). Я всегда своей семье доказывала что-то, спорила, выступала как мать и говорила всем, что они должны. У меня всегда было мнение, я его добивалась, а потом шла бухать. Потому что жила всегда в сопротивлении. Сейчас моя жизнь стала простой, легкой. Я перестала управлять и усложнять. Десятая традиция помогает в семье, на работе. Я не имею мнения, если моя дочь хочет учиться и работать. Она проспала свою работу и пишет объяснительную. Мое эго выпрыгивает и начинает: тебя уволят, ты что. И так далее. Я себя останавливаю: это ее жизнь, ее опыт. Она должна получить его, иначе она не сможет жить и взаимодействовать с этим миром. Я всегда ставила себя на место Бога для всех и указывала всем, как надо не давала своим детям проживать свои чувства и эмоции. Я вела своих детей по той же дороге, по которой прошла сама. Дети алкоголиков и наркоманов, как правило, становятся алкоголиками и наркоманами. Мне стало проще теперь. Теперь я настолько свободна от контроля. На работе девчонки имеют свое мнение. Я пришла в салон красоты работать. 3 года трезвости тогда было у меня. И на работе девчонки бухают. У меня нет мнения. Пусть делают, что хотят. Я отказалась, так как я выпила свое, сказала, что становлюсь буйной и агрессивной. В АА у нас появляется Божья сила. Я сказала девчонкам и от меня отстали. Прикол в том, что я не сидела с унылым лицом и не проповедовала им о вреде наркомании и алкоголизма. А когда я бухала, то проповедовала всем о вреде. Мой друг умер от алкоголизма. Я «сидела на телефоне» с ним. У него была белая горячка, а я ему «втирала» о вреде. На сегодняшний день: хотите — пейте, хотите – нет. Моя дочь принесла на Новый год шампанское и сказала, что будет пить. Я крепко замолилась тогда. Я совершенно спокойно приняла ее позицию. Ни слова не сказала. Мы мирно посидели, и я поняла, что у меня нет страха. Бог избавил меня от этого страха, что мои дети пойдут по «кривой» дорожке. У меня есть АА, у меня есть молитвы, Бог. Я точно знаю, если моим детям суждено стать алкоголиками или наркоманами, Бог именно для этого оставит сегодня живой и трезвой, для того, чтобы я была рядом и могла помочь. Если я на группе не буду обсуждать религию, кошек, банки и так далее, то мое сообщество будет расти. И я смогу помочь страдающим алкоголикам. Десятая традиция простая. Я не имею мнения. Живите, как хотите. Я не Бог. У меня была такая рекомендация от спонсора: написать на бумаге и повесить на видное место «Я не Бог». У нас есть Высшая сила, которая дала нам эту программу, людей, которые своими жизнями, смертями написали эти традиции, которые прошли огонь и воду, медные трубы. Им мы следуем уже более 80 лет. Чему я очень благодарна. Благодарна вам, за то, что вы есть. Что ваша группа читает традиции каждую среду, приглашает спикера, говорит о шагах, о традициях. Это круто это дает мне надежду. Уверенность, силы. Моя вера укрепляется. Мы делаем правильные вещи, мы стоим на большой широкой дороге к Богу. Наша задача познать волю Бога. Это помощь страдающим алкоголикам, в нашем случае. Я, может быть, и хотела бы иметь другую миссию, но Бог выбрал именно нас, чтобы мы были полезны сообществу и людям, которые умирают. Спасибо большое, что послушали, что пригласили. Я сегодня не пила.

Вопрос: как донести алкоголику, чтобы он начал посещать группы и писать шаги? В ребцентре это доходит быстрее.

Ответ: у нас есть 7 глава в БК, где четко написано, что мы делаем и что мы говорим. Надо рассказать о зловещей природе алкоголизма, о том, что это заболевание и его надо лечить. У нас очень многие путают двенадцатый шаг со спикерскими. 12 шаг – это не о том, что было, что стало, что будет. У нас, как правило, 12 шаг в больнице часто именно так происходит. Это спикерская о том, как они бухают. Мне очень важно в 12 шаге смотреть, кому я его делаю: мальчик, взрослый человек, женщина, девушка. Мне нужно поставить себя на место этого человека. Если это взрослый, например, мужчина, то я говорю более взрослыми вещами. Не рассказывать о том, как я бухала в подвале. А о том, когда я пила с людьми из высшего общества, допустим. Очень важно поставить себя на место другого человека. В ребцентре меня закрывают и насильно мне вдалбливают программу. Люди лежат там месяцами, годами. Смотри, если человек не хочет выздоравливать, то ты его не убедишь и не заставишь. Я делаю 12 шаг человеку, а человек меня не слушает, перебивает, я говорю ему «Хорошо. Ты знаешь, где магазин. Я никого не заставляю, иди, попей».

Вопрос: у меня ощущение по 10 традиции, что это про границы. Туда не ходи, туда не ходи. Извините, но похоже. Почему так жестко?

Ответ: про границы. У нас нет границы. Границы с алкоголиком мне работают. Я бы не ходила в АА. Я бы просто поставила себе границы и не ходила бы туда, где бухают. И тогда бы АА мне не были нужны. Больше хочу сказать, я запрещаю своим подопечным ставить какие-либо границы. «Иди, делай. Помолись молитвой третьего шага и иди». У нас есть рекомендации, написанные АА. У нас все есть в БК. Что мы можем, а что нет. Я говорю про то, что мы не тащим в комнаты АА психологию, религию и тому подобные вещи. Как человек, ты можешь идти и в психологию, и в религию. Только ты, когда работаешь психологом, работай психологом и применяй свои термины, свои знания, а не оперируй нашей литературой, нашими терминами. Не тащите психологию в наши комнаты. Если бы алкоголику помогал психиатр, психолог, наши комнаты опустели бы. С алкоголиком это не работает. У нас в сообществе есть и неалкоголики. У них просто аллергия на алкоголь. Он ходит на собрания, не делает шаги и остается трезвым. Просто он не алкоголик. Церковь мне помогает. Но это мое личное. Я не вещаю на собрании – идите все в храм, молитесь. Я не проповедник. Если ты идешь в психологию или в религию, а потом начинаешь бухать, не говори, что АА тебе не помогли.

Вопрос: зачем я говорю мужу про его девятки, что я хочу этим сказать?

Ответ: а он член АА? Утвердиться в своей правоте. Контроль. Желание власти. Ты хочешь его выздороветь. Что это? это власть и контроль. Ты опять играешь роль Бога для своего мужа. У него есть Бог. Это к 10 традиции: я не имею мнения, как кому выздоравливать. Если я чего-то не знаю, я рекомендую своим подопечным обратиться к другим впередиидущим. Если я знаю, что у них есть такой опыт. Если я чего-то не знаю, я не даю никаких советов. Здесь твой эгоизм. Надо поговорить тебе со своим спонсором на эту тему. У нас в БК написано, что есть девятые шаги, которые мы не можем сделать. Либо это затрагивает третьих лиц, либо человек просто не готов. Это его программа выздоровления. Он сам должен сделать. Если он не будет делать «девятки», он может забухать. Ты этого боишься. Я вижу это так. Твоя задача в таких случаях только молиться. Попросить своего Бога дать ему сил и мужества сделать эти шаги.

Вопрос: как ты училась принимать, не «обижаясь» на испытания Бога (уход из жизни близких, проблемы со здоровьем и так далее).

Ответ: через боль. Благодаря шагам АА. Работа по шагам, работа со спонсором, проговаривая с ним все это. 24 часа на связи, у меня есть доверенные люди, наставники. У меня служения на группах АА. У меня не было ни дня, чтобы я не служила. Это помогло мне. Я все это проходила через молитвы. Я очень много молилась. Я в трезвости похоронила двух близких людей: бабушку и свекровь. Бог мне давал силы и смирение. Все через то, что я жила в АА. Когда у меня были тяжелые ситуации, я ходила на 2 живых собрания в день. Я бралась за любое служение: мыла полы, чашки, туалеты. Я хваталась за все. Через это я смогла прожить и принять волю Бога. Это мне было дано от Бога для того, чтобы я смогла передать этот опыт другим девочкам.

Вопрос: как ты справилась с сожалением о своих поступках в употреблении и об упущенном времени?

Ответ: мне помог в этом Бог. И шаги АА. Мне очень важно, чтобы в моей жизни был человек, который понимает, что происходит со мной. Обещания девятого шага исполнились после круга шагов. Я не забываю о содеянном, не сожалею о содеянном. Мне очень хорошо и доходчиво спонсора развернули тему первого шага. Я хотела бы поступать по-другому, но не могла. Первый шаг. Через первый шаг. Я должна была умереть еще много лет назад. И когда я делала задания спонсора, написать ситуации, где спас меня Бог, я поняла, что Бог всегда нес меня на руках, спасал меня. Чувство вины перед детьми ушло. У меня был серьезный разговор с дочерью. Бог дал мне сил сказать ей все. Я сделала 12 и 9 шаги ей. Я получила принятие и понимание от своего ребенка, мне дало это освобождения. В пятом шаге спонсор дал мне принятие. Человек нужен понимающий, который не осуждает меня за поступки. Через это ушло все, через честность.

Вопрос: какие рекомендации ты даешь своим спонсируемым? Если они что-то не выполняют, прекращаешь ли работу? За какой период проводишь по шагам?

Ответ: у меня есть рекомендации, которые давал мне мой спонсор. Я сразу скажу, что как спонсор жесткий. Мой алкоголизм достиг таких размеров, что я сильно разрушенным человеком пришла в сообщество. Хочу — делаю, хочу — не делаю – это полумеры. Рекомендации такие: 90 дней – 90 групп живых. Обязательно каждый день ежедневный звонок. В течение дня звонить мне по любым ситуациям. Первое время быть со мной на связи постоянно. Раз в неделю встреча вживую, чтение БК с подчеркиванием и вопросами. Читаю книгу я. Потому что этот опыт, когда некоторые не читают БК, а просто задают вопросы, не работает. Я не смогла ничего понять, пока не начала ее читать сама. Книга открывается совершенно по-другому, если ее читаешь сам. Шаги с каждым по-разному. У меня первый шаг идет довольно долго. Мне нужно убедиться, что человек понимает суть заболевания. Пока я этого не чувствую, мы никуда не двигаемся. Большая часть текста – первый шаг. Сейчас у меня есть подопечная, с кем мы два года выздоравливаем. Круг шагов у нас пройден за год. Но мы до сих пор читаем принципы, мы их разбираем. Двигаемся медленно. Читаем брошюры, нашу литературу. Обязательно читать наш литературу. Не быть голодным, уставшим, злым и обязательно служения. Обязательно ходить со мной на одни и те же группы, чтобы у нас был контакт, чтобы я видела, что происходит, чтобы мои подопечные слышали, что я говорю на собрании. Алкоголику алкоголика обмануть очень сложно. Но я на интуитивном уровне чувствую, что мне врут. Моя задача, как спонсора, обратить внимание своего подопечного на то, что он врет. Наша болезнь – самообман. Я делаю это жестко. Как правило, люди, которые нечестны, уходят сами. Они, как правило, не готовы. Возможно, именно со мной. Я ни с кем не ругалась. Я на каждого подопечного трачу много времени. Я не веду по 150 человек одновременно. Я советуюсь со своим наставником, если у меня возникают вопросы. Если подопечный, например, начинает спорить, не посещать группы. Я задаю ему вопрос: зачем тебе тогда я? Я не бегаю и не уговариваю. Есть алкоголь, который убеждает гораздо быстрее. Я уважаю право выбора каждого человека. Если я в течение месяца не читаю БК и не встречаюсь, то мы расходимся. У меня пока такого опыта нет. Все мои девочки выздоравливают.

Вопрос: лень служить на группе? Возникала ли мысль снять с себя одно из служений и как справилась?

Ответ: у меня лени не было. Но был перебор в служениях. Бог меня поставил в такую жизненную ситуацию, что на двух годах трезвости, будучи в АА, заблудилась в этих комнатах, мое духовное пробуждение уснуло. Я перестала в полной мере делать программу. Я сошла сума в АА. Я обратилась за помощью на свою группу. На тот момент группа была еще молодая. Так сложилось, что на группе было очень мало служителей. Я была вынуждена брать служения. У меня был опыт, когда я приходила на собрания, а на группе никого не было. Я читала преамбулу, расставляла стулья, молилась, служила. Я была ответственная за группу, литературу и так далее. Я вымоталась. Это была не лень, а несоизмеримая нагрузка для меня. Но, благодаря этому я осталась трезвая. Мыслей снять служение не возникало. У нас есть ротация. Я слушаю опыт впереди идущих людей, они рекомендуют ротироваться. На сегодняшний день я председатель группы. Мое служение закончилось. Сейчас я вынуждена ротироваться. Я действительно этого хочу. Так правильно, так гласят наши принципы и традиции. Для того, чтобы передать свое служение, мне нужно найти того, кто будет председателем. У меня никогда не возникало такого желания. Бывает такое, что я в плохой духовной форме, я начинаю возмущаться «не хочу, надоело». Благодаря 10 и 11 шагу я возвращаюсь сразу. Приходит понимание и смирение, что это нужно мне. Мне сказала спонсор, что человек, у которого произошло духовное пробуждение, не может не служить. У меня был опыт Нового года: суета, беготня. Я помню эту атмосферу, как было раньше. Я начала ныть, страдать. Моя болезнь зашла в голову на ровном месте. И Бог сработал. Только я начала ныть, мне позвонила подопечная. Я все поняла. Приняла волю Бога со смирением. Если у меня нет сил разговаривать с кем-то, значит я буду сидеть и слушать. Я должна это делать. От этого зависит моя трезвость и моя жизнь.