США/Лос-Анджелес

Домашняя группа: «Надежда»

Тема: «Алкоголизм. 1 Шаг»

Я знаю, что сегодня у нас есть люди из разных стран. У меня сегодня 10 утра. Я алкоголик. У меня даже есть удостоверение. Я хочу поблагодарить, в первую очередь, тех людей, которые организовали эту программу на зуме. Для таких людей, как мы, которые страдают этой болезнью, это просто необходимо. Я бы дал им медали самые главные, какие только есть в стране. Я хочу поприветствовать наших новичков. Стоять трезвым гораздо легче, чем становиться трезвым. Поэтому, те, кто в начале пути, не идите назад. Болезнь, которая нас разводит, до такой степени, что я, например, уперся в стенку. Несмотря на то, что я приехал в солнечный Лос-Анжелес, я остался один, хоть и была семья. Какой я был алкоголик? Ну, кто в СССР не пил? Телеграфный столб. У него были чашки перевернуты. Пили все. И я был один из них. Начал я в 15.5 лет. Пошел на завод. Приходил домой, делать было нечего, шел на завод, помогал ребятам. С первой получки мне предложили выпить. Выпил крепленого. Потеплело, обожгло. Я хотел быть как те ребята, поэтому выпил еще. Не знаю, как дошел домой… Мама меня поздравила, сказала, что появился еще один алкоголик в семье. На следующий день я пришел на завод, болела голова. Ребята дали денег и отправили за бутылкой «чернила». «Нет, не пойду! Пить не буду!». Уговорили. Пошел, взял. Налили полстакана. Случилось чудо – перестала болеть голова. С этого началось мое восхождение по лестнице алкоголика. Не думал, что пойду по ней. Был хороший пример. У нас во дворе жил мужчина, который был алкоголиком. Он приходил во двор и всех терроризировал. Я думал, что таким быть не хочу. Но я им оказался. Как? Не знаю. Но, те из нас, которые поражены этой болезнью, нас не спрашивают, кто мы такие, что мы делаем. Поэтому во всех сферах общества мы присутствуем. И что мы делаем с этой болезнью, зависит от нас. Я не знал, что делать. Я дошел до такой степени, что мне все было безразлично. Я открывал простынь, мне было просто страшно смотреть на этот мир. Несмотря на то, что дочка только родила, надо было радоваться. Она говорила: «Папа, не приходи. Я не хочу тебя видеть». Я не понимал ее. Ведь я оставил своих друзей в Чикаго, переехал, чтобы видеть ее счастье, а она мне говорит «не приходи». И, конечно, я не мог понять, что со мной не так. Один раз я уснул за рулем, врезался в машину. Все болело, но это меня не остановило. Однажды мы в круизе познакомились с парой из Нью-Йорка. Мы прилетели к ним в гости. Человек не пил. Он сказал, что очень рад встрече, налил по 5 капель, но у меня задрожала рука. Моя жена расплакалась. Я вышел, а этот знакомый вышел за мной: «Что, Леня?» Я говорю «Аптека нужна. Нужно лекарство». К сожалению, нигде не было алкомагазина. Тогда я дождался, когда все уснули, выпил содержимое бутылки, налил туда воды, а утром сказал другу: «Выбрось бутылку!». Кто может нас понять? Поэтому, когда я пришел в АА, понял, что понять меня может только такой же алкоголик. И в этом состоянии, в котором я находился, в один из дней моя жена (покойная ныне) пришла домой и сказала, что есть реабилитационный центр. Мне было безразлично, что делать, куда идти. Я приходил к своему лечащему врачу, она говорила: «Леня, у тебя проблемы!». Я спрашивал, есть ли таблетка. На что она мне ответила согласием, но сказала, что, если я выпью ее, могу умереть. Я, как герой отказался, но через 2 недели пришел снова и попросил таблетку. Вместо этого меня положили в госпиталь. На второй день, я лежу очень больной, болело все. Пришли два санитара, надели на меня наручники и заводят меня в психиатрическую клинику. Я, конечно, был в шоке! За что? Когда я спросил, куда в меня ведут, мне ответили, что по указанию врача. На следующее утро меня забрала жена. Я был в горе и выпил. Когда я первый раз попал в реабилитационный центр, там ходил чудачок, у которого на ремне была связка с маленькими чипами. Я подумал, что он клоун. Он говорил, что это его дни: 60 дней, 90 дней. Я поинтересовался у него, что за дни. Он говорит: «Я не пью, я трезвый».

Я: «А что, такое может быть?»

Он: «Ну, может».

Этот реабилитационный центр мне ничего не дал, хоть я и был там 5 раз. Я нашел рядом ликеро-водочный магазин, когда врачи уходили, я бегал туда и покупал все, что мне нужно. Меня, естественно, выгоняли. Жена узнала о том, что есть более длительная программа. Я поехал в другой городок. Там при госпитале находились домики, где мы жили. На второй день парень, который был со мной в комнате, пошел за лотерейными билетами. Я пошел с ним и подошел к отделу, где стояло пиво, которое я практически ненавидел. Что-то со мной произошло. Меня как будто кто-то ударил по голове. Я вернулся в госпиталь. Каждый вечер к нам приезжали волонтеры и возили нас на митинги (так в Америке называют собрания анонимных алкоголиков). Я начал слышать, с этого дня я начал что-то слышать. И, несмотря на то, что я не закончил программу в реабилитационном центре, (программа была 28 дней), меня отправили домой. Я взял машину и поехал. У меня даже не появилось мысли зайти в магазин, несмотря на то, что у меня были деньги. Я приехал домой трезвый. Жена была поражена. Когда я уходил с больницы, ребята не могли поверить в то, что со мной произошло. Они мне дали книжку, где были расписаны митинги. Я нашел ближайший от меня, пришел туда. Там была большая комната, человек 25. Я рассказал о себе. Меня встретили дружелюбно, мне были рады! Когда закончилось собрание, ко мне подошел парень и предложил сходить в церковь на собрание. Я пришел. Там было около 80 человек. Мне подарили Большую книгу, но она мне ничего не «говорила». Несмотря на то, что я довольно долго жил в Америке и мог общаться с людьми, те слова, что были в книге, были мне непонятны. Я не понимал, что я читаю. Я начал ходить на эти собрания. Сначала я уходил раньше, мне надоело слышать одно и тоже, видеть одних и тех же людей, на что мне сказали: «Вынь вату из ушей и положи ее в рот, чтобы ты мог слушать и слышать!». Каждый раз, уходя с собрания я и думал: какая разница между тем, где я был и тем, где я оказался сейчас. Какая-то разница была. Во-первых, пить мне почему-то не хотелось. Раньше, когда я просыпался, то думал, какая часть тела у меня будет болеть сегодня и она болела. И понимал, что я вернусь к этим людям. Несмотря на то, что было плохо и непонятно, я возвращался. И я понимал, что эти люди желают мне добра. Мне ничего не нужно подписывать, нужно просто приходить на собрания и делать то, что они мне советовали. Они рассказали, что это программа действия — если ты будешь делать, ты получишь результат. Много раз я слышал про спонсора. Мне объяснили, что этот человек объяснит тебе, кто ты такой. И, самое главное, проведет тебя по шагам. Что для нас шаги? Это практически структура нашей жизни. Мне сказали, что нужно поменять одно – все! И, действительно, я посмотрел на себя: то, каким я был дедушкой, папой, мужем…. На группе мне сказали, что я не плохой человек, а больной. Это наша болезнь. Я понял, что в этой комнате у меня есть возможность что-то сделать, чтобы исправить то, что я натворил в своей жизни. У меня появилось много свободного времени. Я нашел себе занятие в центральном офисе волонтеров. Рядом со мной сидели волонтеры и принимали звонки от тех, кому требовалась помощь. Они давали им советы, делились опытом. А я слушал. Через год я попросил у того, кто работал в центральном офисе, чтобы меня поставили на звонки. И по сей день я хожу в этот центральный офис и отвечаю на звонки. Однажды на собрании меня взял за руку парень и позвал с собой. Мы пришли в место, где собирались все отбросы общества. Он предложил мне поделиться с ними опытом. Я поделился. Меня поздравили с первым крещением, с первой спикерской. После этого мы ходили по реабилитационным центрам, приносили литературу, рассказывали о программе.

Наконец-то моя жена поняла, что со мной начало что-то происходить. Моя дочь, вместо того, чтобы прогонять меня, звала в гости. Когда моей внучке исполнилось 2 года, моя дочь развелась, и внучка осталась у меня на руках. Я выздоравливал с ней. Днем я был с внучкой, а вечером ходил на собрания. В один из дней моей жене посоветовали ходить на собрания АЛ-анон. Она сходила, но вернулась вся в слезах. То, что она там услышала, ее потрясло. Она услышала истории других людей.

Меня начали брать в семейные поездки. За границу. Говорить, что я наконец-то стал таким, каким был раньше. Жизнь начала меняться в лучшую сторону. Я не думал, что у такого алкаша, как я, есть шанс выжить. Я благодарен людям! Я не говорю о Боге, не говорю о молитвах – для меня все это — люди, которых я увидел в этих комнатах. У нас есть традиция, мы играем в карты на протяжении 19 лет по средам. Играют все трезвые люди. Это как закон. Там люди с большими сроками трезвости. Друзей, кроме как в АА, у меня нет – это правда. Когда я приходил на митинг, там висела табличка с надписью «Мы заботимся». Они всегда проявляли заботу обо мне. Они говорили, что если ты будешь с нами, мы пойдем с тобой куда угодно. Когда я через год у меня случилась операция на сердце, они доказали это. То количество людей, которое приходило ко мне в гости впечатлило медперсонал. Сестры спрашивали у меня, кто я такой и откуда у меня столько друзей. Каждый раз, когда со мной что-то случалось, они всегда были со мной. Они говорили, что, если я поставлю свою физическую трезвость на первое место, все остальное решится само. Теперь я знаю, что бы со мной ни случилось, алкоголь не сделает мне лучше, а сделает только хуже. Поэтому я прихожу сюда, стараюсь быть в рамках трезвости. Мне нравится то, что я здесь получаю, то лекарство, которое мне дают, не имеет никаких побочных эффектов. Я хочу сказать, ребята, что это единственная болезнь, которая говорит нам, что у нас ее нет. Если вы не перестанете бороться, последствия будут очень плачевные. Мне сказали, что у меня есть 3 возможности: я могу быть закрытый, я могу быть зарытый и я могу протрезветь. Что я хочу делать? Жизнь моя, я ее хозяин. Если я хочу быть кем-то, кто я есть сегодня, я делаю то, что люди мне советуют. До сегодняшнего дня у меня это работает. Программа существует 86 лет и все равно рекорд трезвости остается 24 часа в сутки. Что бы со мной не случилось, последнее, что я могу сделать, это поднять рюмку. Я надеюсь, что вы что-то услышали, что вас сегодня остановит от этой рюмки. Завтра? Завтра будет видно. Никто ни в чем не может быть уверен. Все, что у нас есть – это сегодня. Я рад быть с вами! Я хочу поблагодарить вас, что вы мне дали возможность поучаствовать вас в своей трезвости! Приходите, это работает!

Вопрос: ты можешь себя сейчас назвать себя счастливым человеком? что для тебя счастье?

Ответ: я бы не сказал счастливым, я бы сказал благодарным. Сначала, когда я пришел на собрания, слышал, как другие алкоголики «были благодарны». Меня тошнило от этих слов. Как алкоголик может быть благодарен? Чему? Почему я не говорю о счастье? Потому что почти 4 года назад я потерял жену, сестру, но у меня не было мысли, что, если я выпью, то верну свою жену, сестру. Я не пью, несмотря ни на что. То, что мне дала эта программа… Я никогда не думал, что с таким алкоголиком, как я могут произойти такие перемены. Благодарен, что трезв, что у меня есть дочь, которая спрашивает меня: «Папа, почему ты не приходишь?». У меня есть внучка, которой 26 лет. Она никогда не видела меня пьяным и я не видел ее. Это не моя заслуга, я ничего не делал, я ее просто растил, а не воспитывал. Сегодня я за это благодарен. Я благодарен, что живу сегодня в Лос-Анжелесе, вижу это солнце. Я радуюсь всему. Я благодарный алкоголик! Счастливый, может быть, что понял: эту болезнь победить невозможно.

Вопрос: ты можешь почувствовать себя свободным? В шагах, в программе?

Ответ: шаги не дают нам свободу от алкоголя, но они дают нам структуру нашей жизни. Они нам говорят, что мы можем делать, а что не можем. Если я сегодня не выпью, не изменю, не обману, не украду – у меня есть возможность остаться трезвым. У меня есть возможность, а болезнь нас разводит, поэтому мы должны быть внимательны. Мне запрещено пить алкоголь. Я держусь от первой рюмки несмотря ни на что.

Вопрос: как много времени у тебя ушло на прохождение шагов? Это был один круг?

Ответ: честно, у нас шаги делают один раз. Некоторым они помогают, некоторым – нет. Гарантии никто дать не может. На своем пути трезвости я видел людей, которые знают БК, делают шаги, но им не помогает. Прохождение программы заняло примерно 4 месяца. Из-за моего английского это было медленно, но меня никто не торопил. Значение имеет не время, это качество. Чем лучше мы делаем, тем лучше для нас.

Вопрос: нам в программе обещают, чем дальше ты выздоравливаешь, тем больше чудес на твоем пути будет случаться. Было ли у тебя такое чудо, которое особенно запомнилось?

Ответ: в первую очередь, это то, что у меня пропала тяга к алкоголю. Я не мог понять о каком чуде говорили другие алкоголики. Но, когда у меня было 5 лет трезвости, мне сказали, что я уже не новичок. Раньше я брал у своей внучки из копилочки деньги на «лекарство». Сегодня, когда внучка приходит, я ей даю деньги. Возмещаю ущерб. Я счастлив, что сегодня я могу дать. Я прошу сегодня «Дайте мне что-нибудь сделать!». Что-то сделать для своей семьи. Этим я оплачиваю ту боль, которую я им принес. Самое главное чудо и счастье в том, что я понял: есть другая сторона медали. То, что сделала для меня эта программа, для меня не сделал никто.

Вопрос: встречали ли вы на своем пути людей, которые манипулируют духовными принципами, оставаясь трезвыми. Считаете ли вы, что они выздоравливают?

Ответ: я пришел в АА в 51. Я думал, что жизнь для меня закончилась. Мне сказали, что неважно, когда я пришел. Может быть, такие люди есть. Туда приходят люди с разными причинами, с разными взглядами. У нас есть оговорка: мы можем взять то, что нам нужно и отбросить остальное. Если вы чувствуете, что человек вами манипулирует, отойдите в сторону. Мне говорили «Делай! А результат оставь наверху!». Я благодарен этим людям. Стоять трезвым гораздо легче, чем становиться трезвым.

Вопрос: если не дошел до дна, то тяжелее бросать пить?

Ответ: самое страшное в АА то, что никто не знает, как глубоко наше дно. Никто не знает, когда мы в него ударимся. Когда я пришел, мне сказали, что у меня 3 варианта. Я решил, что я закрытый и зарытый. Но решил делать то, что мне посоветовали эти люди. Я знаю, что, если буду делать то, что они мне советуют, то я буду трезвым. Знаю, что те алкоголики, которые рядом со мной — это единственные люди, которые могут мне помочь. Не нужно ждать дна! Оно у всех разное. Чем раньше, тем лучше!

Вопрос: был ли у тебя период, когда ты был ближе всего к срыву? Были ли разочарования в программе, обесценивание? Сложный момент в программе. Как ты его прошел?

Ответ: мы не знаем, что нас завтра ждет. Все, что у меня есть – это сегодня. Был такой момент, вначале. Я не мог спать, мне снились кошмары. Тогда я ехал в океан и ловил рыбу. Со временем эти сны стали пропадать. Единственная возможность, чтобы выжить – делать то, что говорят эти люди. Самое страшное время – в начале. Сколько? Никто не знает. Одиночество – это самое страшное, что было в моей жизни. Когда я пришел в АА, эти люди взяли меня на свои крылья и до сегодняшнего дня они меня не опустили. И мне хорошо!

Вопрос: ты работаешь с подспонсорными или передача опыта новичкам приносит тебе радость и счастье?

Ответ: это двойное удовольствие. Я получаю удовольствие от новичков. И, надеюсь, они получают удовольствие от меня. Был новичок, с которым я боролся 6 лет. Мы говорим, что мы не стреляем наших раненых, несмотря ни на что. Я приходил и смотрел на него, но не бросал. Сегодня у этого человека 2 года трезвости. Это моя заслуга? Нет! Я только говорил. Все зависит от Него. Этот человек видел, что делаю я и он понял, что устал воевать, устал быть уставшим. Сегодня он совсем другой. Сегодня он трезвый! Я не сделал дня него чудо, я просто был для него примером.

Вопрос: расскажи твои впечатления от своего первого собрания? Сколько тебе потребовалось времени, чтобы восстановить сон, аппетит…?

Ответ: в 12 часов дня я пришел на митинг. Он был в маленьком ресторанчике. Там было человек 25 мужчин. Хозяин этого ресторанчика был один из нас. Многие там в обед кушали, а потом уходили. Они приходили в обеденный перерыв на митинг. Они говорили, что не обсуждают работу, деньги и жен. «Мы говорим о трезвости, – говорили они. – Приходи, мы тебе ее подарим». Когда мы говорим, что делимся опытом, силами и надеждами – вот это то, чем они со мной делились. Силы у меня осталось немного, сохраню для себя, с вами делиться не буду. Их у меня очень мало. Надежда – это такая женщина, за которой я долго гонялся, я старался с ней познакомиться. Но она убегала. Я ее не ругал, я ей говорил, что в один из дней мы с ней познакомимся. Наконец-то в один из дней я проснулся и подумал «Неужели это я?». Я ценю трезвость. Для меня — это самое главное слово.

Вопрос: хотелось ли тебе когда-нибудь больше не ходить на собрания?

Ответ: хотелось. Наступает период, когда, казалось бы, все знаешь. Что-то случается в жизни (например, когда умерла жена) и появляются мысли. Наступало время, когда появлялась апатия в жизни. Все виделось в сером цвете. Потом, когда я вспоминал, откуда пришел, мировоззрение мое менялось, и я возвращался опять. Мне говорили, что, если ты не будешь делать, кто-то будет делать за тебя, и трезвым останется он, а не ты. Сейчас мне важно поделиться опытом с новичком.

Вопрос: расскажи, у тебя сейчас есть служение? Роль служения в твоем выздоровлении.

Ответ: наша программа заключается в служении. Когда я только пришел на собрание, меня волновал только финансовый вопрос. Я не знал, куда я попал. Люди говорят, что мы не можем держать, если мы не отдаем. Служение иногда спасает нам жизнь. Приходят люди и сразу берут служение. Для некоторых – это ключ к трезвости. Потому что мы чувствуем некую ответственность. Я переворачивал столы, стулья, покупал кофе, печенье. Я все делал сам. Я понял, что если буду делать – трезвость моя, выздоровление мое. Мне это дало качество моей трезвости. Если мне скажут, что нужно пойти сделать 12 шаг, то я не могу отказать. В АА нет такого слова «нет». Я стараюсь помочь, рассказать новичку о программе. Для чего мы здесь? Чтобы лечить нашу болезнь.

Вопрос: как пережить, когда уходят из жизни любимые люди?

Ответ: не пить, несмотря ни на что. На похороны жены пришли алкоголики, которые несли гроб. Нести было некому. Эти люди меня всегда поддерживали. Семьи, как таковой, у меня не было. Когда я похоронил сестру, мне сказали, что нужно идти на митинг. Я пришел, чтобы поделиться своим опытом. Я пришел сказать людям: «Я не пью, несмотря ни на что». Первая стопка только усугубит проблему, а не решит ее. Я благодарен своей жене, за то, что спасла мне жизнь. Я каждую неделю езжу к ней на кладбище. Все, что могу сделать. Но не пью.

Вопрос: как донести до близкого созависимого, что не стоит давать денег родному близкому?

Ответ: «Если мы будем лелеять, мы тебя похороним», сказали мне на митинге. Что это значит? Алкоголики – манипуляторы. Если нам это нужно, мы добьемся своего любыми путями: мы украдем, мы обманем. Давать деньги алкоголику – ни в коем случае! Это приведет его ближе к могиле.

Вопрос: как ты проживаешь болезнь в трезвости? Есть ли у тебя страх смерти от этой болезни, боязнь боли? Какие инструменты ты используешь, чтобы облегчить это состояние?

Ответ: у меня в 91 году был рак прямой кишки. Боялся ли я? Нет. Мне сказали, что будет операция. Меня это не напугало. Мне назначили химию. Доза была очень маленькая. Она на меня практически не действует. Я начал практиковать свою болезнь. Я выпивал свое «лекарство» и приходил на химию. Девочки, которые делали процедуру, не могли понять, кто к ним попал. Что я делаю? Они переживали, что я не закончу свой курс лечения. После врача со своим бывшим зятем пошел в ресторан, «замыл» это дело. Сейчас я прихожу к врачу. Врач знает, какие лекарства мне давать. Я принимаю 3 лекарства на протяжении 23 лет. Они не имеют никакого отношения к наркотикам. Может быть, благодаря им, я еще здесь. Если появляется какая-то болезнь, я иду к врачу. Да болит, да поскрипывает. Ничего. Возьму еще одно лекарство. А быть злым? На кого мне злиться.