Россия/Москва

Домашняя группа: “Центр”.

Тема: «Духовный путь в программе 12 Шагов».

Меня зовут Лена, я из Москвы, алкоголичка. Трезвая я остаюсь один год и три, ну там 3 месяца, можно так сказать уже. Значит для кого-то это может быть ну не так уж и большой срок, но для меня это огромный срок, потому что перед этим было 20 лет моего употребления, причём такого беспробудного употребления, оно для меня просто не далось так и для меня вот этот год, он просто какой-то вообще совершенно новой жизни, но я всё подробно расскажу, потому что это для меня огромное чудо. У меня первая спикерская, я волнуюсь и в общем-то первый раз передаю опыт, но у меня уже настолько этого опыта — так скажем, просто у меня уже заполнится колодец. Да и уже нужно просто отдавать так скажем меня очень большое желание.

Ну, могу начать с того, что выросла я, значит, не в Москве, в другом городе. Родилась и выросла в очень интеллигентной семье, жили мы с бабушкой с дедушкой, они работали там на крупном заводе. Я была первым ребёнком в семье, была очень счастливая. Жили мы в центре города, у нас была прекрасная большая квартира, мама, папа, то есть у меня была полноценная прекрасная семья. А по поводу алкоголя, значит, всё время собирались на праздники большие — день рождения там, на Новый Год, очень большие компании из людей. И была очень большая культура, то есть не было вот этих пьяных гулянок каких-то там безумных. Именно накрывался большой стол, прекрасная посуда, бокалы – всё это с утра начинали готовить. Это всё было такое очень красивое и я привыкла с детства видеть всё время красоту, вот эти рюмочки, эти все закуски. Да и потом, кстати, я перенесла эту манеру, даже когда я уже была в употреблении, мне всегда нужно было, чтобы было всё красиво, я такой эстет и мне казалось, что это у меня что-то такое правильное. И если я пью так красиво и из таких красивых рюмок, из красивой посуды, то типа я вроде как нормальная, всё хорошо.

Значит, жили мы, жили, не тужили, всё было прекрасно. И вдруг значит, ну как говорится, детёнок и детёнок, счастливый, в садик ходит, всё нормально, всё хорошо. Но наступил момент, когда в один год у меня произошло такое вот событие в детстве, так скажем, навалилось. То есть в 1 год мы переехали от бабушки с дедушкой, то есть из этой во всей прекрасной жизни, где есть бабушка, там всё, я вдруг переехала в совершенно другой район, мы жили там в общежитии. Ну вот общежитие семейного типа, то есть не какая-то убогая общага, а нормальные условия, хорошие, были. У нас одни соседи только были, то есть никаких не было проблем. Но тем не менее это было новое место для ребёнка, и я стала жить только с папой с мамой.

Это было мне 7 лет, в этот же год я пошла в школу, то есть из садика я перехожу в школу – это совершенно тоже как бы другая жизнь для меня. Это тоже большой стресс детский, я помню, что перед школой я никак не могла уснуть, ночью я боялась страшно. У меня были какие-то страхи, никто меня успокоить не мог. И причём я почему-то с детства привыкла все страхи затыкать в себя, то есть я не открывалась никому, ничего не говорила, скрывала. Моя мама, она всё время была такая, знаете, стойкая женщина, она считала, что слёзы – это вообще признак там какой-то: «Ну ты будешь ещё реветь из-за этого?» Всё время меня как бы осаживали, когда я проявляла какие-то страхи, эмоции. Я стала бояться это проявлять, то есть я скрывала всё это внутри. Но так как я бы была ребёнком, я не могла брать там или как-то подумать об этом, я переживала это всё глубоко. И в этот же год у меня родился младший брат. Вот это, пожалуй, явилось самым большим для меня, не проблемой, но тяжелым таким испытанием, потому что у меня были очень противоречивые чувства в этот момент, я поняла, что в принципе, ну меня никто не любит. И мне стало просто страшно, я поняла, что есть вот ребёночек, маленький, которого все любят, он маленький. И потом постепенно как-то, так как мы жили уже одни, мама (там в принципе раньше же не было нянек, ничего — советское время) и как бы мама одна с нами, папа всё время на работе и получилось, что как бы этот ребёночек вроде как такой любимый, а я такая уже тут. И потом постепенно началось то, что я всё время была почему-то как-то виновата — он там ударится, упадёт, споткнётся и всё время: «Лена, Лена, что там у вас?!» И вот это «Лена» и я сразу, хоп и забивалась, затыкалась! И я начала бояться свою маму, и я испытывала колоссальное одиночество.

Я это помню, как сейчас, потому что у меня появились подруги в школе. И вот как-то я это чувствовала очень, я была открыта этим подругам больше, чем в семье. В семью я приходила всё время такой затравленной, я всё время ждала какого-то толчка, себя, какого-то такого момента, ну в общем, как будто бы ненужности своей. То есть фактически я получила такую травму, можно сказать, в этот момент. И почувствовала это одиночество и что я, самое главное, какая-то не такая. Что я должна быть какой-то определённой, какие-то действия делать, вести себя определённым образом, чтобы меня любили. То есть меня априори любили такой, какая я есть, а я должна быть какой-то специфической, что-то делать для этого. Это я чётко стала понимать, и я начала подстраиваться. То есть я скрывала свою сущность, ну там баловство детское или ещё какие-то там эмоции. Заплакать, например я никогда не могла. То есть я боялась плакать, я закрывалась в ванной и ревела там. Я смотрела на себя в зеркало — Мне очень нравилось, как я плачу, я такая красивая была! Я всё время так смотрела и плакала с удовольствием. То есть я научилась страдать именно в тот период. Я это помню это очень хорошо с детства.

Ну и потом все последующие годы, все эти школьные годы, мне их вспоминать вообще очень тяжело, потому что они были построены только на этой ревности брату и на каком-то вот непонимании вообще в семье. Плюс я занималась в музыкальной школе и в профессию я там уже вступила — я балетом занималась профессионально и здесь ещё больше усугубилось моё одиночество. Потому что балет и музыка, как вы знаете – это такое сложное дело, там тоже идёт насилие над человеком, то есть чтобы чего-то добиться там всё время орали. Там говорили какие-то вещи, типа что ты жирная или ещё что-то. То есть всё время забивали. В музыкалке то же самое, я всё время должна была что-то делать, всё время какая-то я была не такая. В итоге я забилась полностью, замкнулась в себе и просто исполняла указания людей, которые вокруг меня были – педагогов и матери своей.

А дальше мне исполнилось 13 лет, я помню этот момент: там случилась первая любовь, я такая вся на эмоциях была, и я попробовала алкоголь. Это было так: мы собирались компаниями в детском саду, все там курили, дымили как паровозы, это считалось таким прям вот признаком нашего какого-то братства что ли. И вот там я попробовала пиво. И мы стали употреблять каждый день, а я ждала этого вечера. Это было первое знакомство, и я сразу поняла, что вот оно! Когда я могу расслабиться, меня как бы отпускала эта внутренняя моя зажатость, Меня сразу как-то отпускало, я раскрепощалась, общалась естественно, нормально. И в общем-то сразу возникла зависимость алкогольная. Причём с курением как-то было спокойно, то есть я могла курить, могла не курить. И по сей день также. Короче у меня вообще нет зависимости от курения, я так, покуриваю иногда. А вот с алкоголем у меня отношения сразу завязались взаимные, любовь такая прям вообще была! Ну и дальше больше. Начались праздники там какие-то детские, приглашения всякие на день рождения и так далее. Какие-то поездки там совместные с друзьями школьными, когда старше становишься. И вот тут вскрылась эта моя зависимость. То есть без алкоголя не обходился ни один праздник и даже голову не могу прийти что можно не пить вообще ничего. То есть просто прийти поесть тортика, чайку попить, салатика поесть. Всё время был алкоголь: шампанское там, ещё что-то.

В семье, как выяснилось, у меня папа алкоголик, он тоже употребляет алкоголь. Сейчас я уже поняла, что он алкоголик. Это распаковалось у меня буквально недавно. И это оказывается у нас семейный алкоголизм, что я созависимая. Недавно мы вместе ездили с ним в Крым, и я просто со стороны увидела его. Я раньше это в общем-то не замечала и мне стало просто дурно от того, что как бы я не в чём не виновата была в своём детстве.

А по поводу этого питья в детстве понеслось всё по накатанной, в общем-то всё нормально… Ну как бы вот эти мысли очень многие говорят на спикерских: что ты даже не мыслишь себя по-другому, то есть все вокруг пьют, и я такая, то есть я как все. И не было этого ощущения, что как что-то это неправильно или это нельзя делать, или это плохо. То есть это считалось вообще нормой, и я спокойно, нормально пила вместе со всеми. Мама моя, родители как-то не предавали такого значения. Я не ужиралась, конечно, такая была на поддате лёгком, ну и как-то всё это гладко у меня в принципе проходило, всё быстро выводилось. Организм молодой и не было похмелья и ничего такого. К тому же и балет был, и в общем-то организм в очень хорошей форме, чтобы впадать в какие-то там состояния. В общем, ничего такого не было.

Ну значит потом я пошла учиться, там в Смоленске ещё. А потом когда стала более взрослая, это мне было лет наверное семнадцать-шестнадцать, я уже просто стала отчётливо понимать что я не могу существовать в этой семье вообще никак. Потому что я всё равно чувствовала это одиночество, непонимание, никакого ко мне не было подхода. Никто не думал обо мне: как, что мне сказать можно, нельзя ли мне такое сказать. Мне всё лупили в лицо, там, дура, мать меня лупила, загоняла за шкаф, если я там тройки какие-то получала. Ну то есть всё время у меня были какие-то такие моменты насилия, но морального насилия, конечно, ну и физического немножко, скажем, но меня это оскорбляло до глубины души и очень сильно ранило.

И в шестнадцать я поняла, что всё, я так не могу, мне нужно куда-то. И пару лет я ещё поволындалась, потерпела, помурыжилась, так скажем и поехала в Москву. Поступила в институт и жили мы в общежитии. Общежитие у нас очень хорошее от института, в центре Москвы и вроде как бы должна была начаться такая приятная классная жизнь. Всё интересно, я с такими людьми общалась о которых раньше книгах читала. То есть престижный ВУЗ и я была очень внешне привлекательная. Я реально была в хорошей форме, весила 50 кг, себя блюла, естественно. И вот здесь начался такой алкоголизм, можно сказать сознательный. То есть здесь мне начало приходить что как-то это, наверное, всё-таки не очень нормально приходить каждый день домой, в смысле в общежитие и пить почему-то. И вот как бы и пошло-пошло, и у меня ещё подружка была, моя однокурсница, она тоже была такая, но у неё нет зависимости. То есть она может пить, может не пить, она может остановиться. Например, она выпивает два бокала вина и всё, и она нормальная. Она может пойти спать или ещё что-то, покурить там, ну то есть ну нормально. А я нет, я пока не отрублюсь от алкоголя, именно я там до блевоты, я не знаю до чего, пока голова уже не будет ничего соображать… То есть я должна была себя оглушить этим алкоголем, я не могла просто выпить для того, чтобы мне как-то немножко полегчало. Хорошее же состояние, приятное! Вот сейчас вот оно хорошее, но мне почему-то нужно было его улучшить ещё, улучшить ещё больше. Короче говоря, это происходило каждый день. Естественно все праздники, естественно все пили. Хорошо нам – ну естественно надо выпить! Плохо – надо тоже выпить, заглушить горе. Ничего нету, никаких эмоций – тоже надо выпить, от скуки. Нам скучно: «Давай, короче, давай быстро пошли купим там!»

Познакомилась я с парнем, влюбилась сильно и как-то он мне говорил об этом, как-то намекал, но очень тонко. Ну а я ещё молодая была, это не вылезало так наружу, это как-то не было заметно по мне. Тем более я всё время занималась, я в балете была и как-то незаметно это было. Тем более много людей вокруг, очень-очень много людей пили в общежитии и везде, и как-то это опять стало нормой жизни. А после каких-то моментов уже я стала осознавать ненормальность этого и как-то нужно мне, наверное, попытаться прекратить это делать. Я, естественно, пыталась это делать, но никаких вообще не было вариантов у меня. Вот сами знаете, как это всё происходит у нас, у больных людей. По поводу того, что алкоголизм – это болезнь я и слухом не слыхивала! Да я слышала про то, что говорили, что женский алкоголизм, что-то такое… Это где-то мимо меня проходило, я вообще не верила в это. Вообще не верила, что есть такая болезнь! Тьфу, чушь какая-то это вообще! Потому что, если человек не хочет пить – он не будет пить, какая ещё болезнь? Это всё сила воли, характер или ещё что-то. Просто это моя распущенность такая. То есть в принципе я винила себя в том, что я становлюсь зависимой, так скажем, от алкоголя.

И всё, вот когда винить себя я начала, я просто возненавидела себя. В те моменты я стала себя не любить, я страшно в себе сомневалась. Я стала поправляться, потому что у меня снизилась нагрузка. В театр я не пошла работать, в балетный именно, я пошла в другой театр. И снизилась нагрузка и на этом фоне я стала набирать вес. А для меня вес, ну в балете это сложное дело и тут у меня возникла просто страшная ненависть к себе, вот страшная. Я не могла видеть себя в таком виде, мне казалось, что я некрасивая, что я не нужная, что я какая-то вот вся ужасная. У меня началась такая вялая депрессия, это я уже сейчас могу со стороны это увидеть, и я стала ещё больше пить, естественно. Потому что только когда я выпью, я успокаивалась. Я думала: «Да ладно!» Становилась доброй. Я такая тихая достаточно алкоголичка, я никуда не бегу, мне не надо нестись ни в какие клубы. Мы сидели тихо, закрывали дверь и даже музыку не включали. Мы сидели, тихонько пили, то есть как бы скрывали.

Ну и в общем-то жизнь течёт, я взрослею, всё нормально. Употребление ежедневное, просто ежедневное употребление. Уже начались как бы отходнячки, потому что организм уже начал мне так говорить, что как бы вот не очень. Ну головные боли, потом у меня начались такие вещи как утром просыпаешься, плохо, весь день плохо и я в лёжку весь день. Лежу кровати, там какой-то уголь, там блевать ещё что-то, то есть как-то пыталась своими силами, скорую мне вызывала подруга. А у неё ничего! То есть мы пьём как бы наравне, а у неё таких нет симптомов. И как-то меня это всё равно особо не останавливало для того, чтобы продолжать. У меня срабатывала вот эта наша алкогольная амнезия, когда ты думаешь, что в следующий раз нет, так не будет, не будет! Я всё знаю, я сейчас выпью… Я даже не помнила, как мне было плохо в прошлый раз, я даже не помнила что мне было плохо! Я это вообще забывала, это у меня стиралось из памяти молниеносно! А потом постепенно, постепенно всё это развивалось.

Я рассталась с этим парнем и тут у меня вообще крышу сорвало по полной, я стала ещё больше пить. здесь же начались отходняки, но я не похмелялась. Мне тогда, наверное, было двадцать шесть, наверное, двадцать семь, я не похмелялась тогда, я терпела. Я помню, как я похмелилась в первый раз, думала: Господи, как же хорошо! Почему так не делала раньше? Это так прекрасно! Теперь у меня есть лекарство от похмелья, Боже мой!» Я похмелялась один день, и я не впадала в запой. То есть у меня было такое ещё как бы нормальное состояние, ну как нормальное, ненормальное, конечно, но более-менее. То есть я находила это лекарство, я похмелялась бутылкой одной пива и всё, у меня прекращался запой. Просто потом как бы уже заново — по чуть-чуть, по чуть-чуть, по чуть-чуть и уже потом большой приём, и бутылочка пива утром.

Но всё же идёт по накатанной и всё развивается. Я знакомлюсь со своим мужем и тоже у нас там возникают моменты, но он любил меня сильно, так скажем, это прям судьба была моя и я любила сильно. И он заметил эту проблему, и сказал мне: «Может быть тебе как-то перестать вообще употреблять алкоголь, ты посмотри, как тебе потом плохо, вот утром встаёшь, не можешь на работу, никуда, тебе вообще тебе плохо, давай мы это решим?» Я стала читать какие-то сайты, где там люди писали про то что их там закрывают дома, муж отбирает бутылки… И я подумала: “Ооо, не-не-не, я не хочу!” То есть у меня не было абсолютно желания бросать пить. Вообще было желание продолжать такую жизнь, она мне нравилась. У меня была квартира к тому времени своя, у меня было место, там было всё прекрасно. Опять вот эта эстетика, там были бокалы, типа я такая вся интеллигентная, пила шампанское там, вино. Я перешла на вино и стала любить это всё. И как-то не было у меня абсолютно желания бросать, не видела я вообще в этом проблемы. Просто сказала ему: «Прости». А он любил очень сильно-сильно и на этом как бы всё. А потом всё завязалось, мы поженились, я родила ребёнка.

Первый звонок был, когда мы пошли на корпоратив, это ребёнку моему было 3 месяца. Я не кормила, потому что физиологически не могла кормить. И я на этом корпоративе, это на его работе было, так нажралась, что домой мы ползли с ним. Ну он нажрался, ладно, у него нету такого, он там нажрался раз в сто лет и теперь помнит об этом, как ему было плохо. У него нет никакой алкогольной амнезии, и он уже не будет больше так делать. А я нормально, спокойно продолжала. Ужралась и ладно. Это у меня так первый раз в семейной жизни было. Я помню прекрасно какой я была счастливой! У меня всё было прекрасно: маленькая девочка, которую я родила, я была счастливой женой, у меня была своя квартира, мы ходили в парк гулять вместе, у нас была очень большая любовь. Я была очень счастливой в этих отношениях, в этой семье. И я всё равно пила. У меня всё равно было такая страшная тяга к алкоголю, что я не могла успокоиться. Я помню Новый Год, он пришёл с работы, лёг спать чтобы к 12:00 встать. А я судорожно бутылки прячу в шкаф, чтобы от него скрыть сколько я до этого выпила. То есть я уже перед Новым Годом лакала, чтобы состояние как-то поднять. И я сама не замечала за собой этого, я считала, что это «Ну и ладно, нормально как бы, мне так хочется!» То есть потакала своим желаниям. Постепенно-постепенно это начало приобретать проблему, то есть его стало раздражать это всё. То есть мы приезжаем на дачу и обязательно нужен алкоголь. Неважно родственники тут, бабушки, ещё кто-то – меня это вообще не останавливало. Прям тут: «Давайте выпьем! Сейчас я вам тут налью всем, давай садитесь!» Тоже опять красиво: шашлыки, чтобы стол ломился, чтобы всё красиво было, с размахом обязательно! И нажраться обязательно. До опупения. Я всегда видела сколько его на столе, где он, как он налит.

В общем я углубляться сильно в это буду, потому что хочу рассказать вам больше об опыте выздоровления. Всё это привело к тому, что я родила второго ребёнка. И тут муж ушёл. Я сейчас уже, оглядываясь на это, понимаю почему. Да потому что я была алкоголичкой и всё! Он меня страшно любил, и я думаю, что и сейчас он меня любит. Мы общаемся, у нас всё нормально. И тут у меня начался такой запой: просто я сидела на кухне и пила. Я радовалась тому, что он ушёл, потому что теперь мне никто ничего не говорит – я могу пить сколько хочу и вообще идите все в ж*пу! Да и я прекрасно себя чувствую. Последний запой мой: я уже обезумела до такой степени от горя, от депрессии, от того, что он ушёл. Он женился на другой женщине – это он как бы назло мне сделал. То есть вот прямо так вот: «На тебе!» А я, так мне вообще пофиг! Женись ты на ком хочешь, Господи! Я сейчас пойду выпью и мне будет нормально. И всё. То есть я так страдала жутко и алкоголем я это заливала всё. В итоге я пришла к тому, что я лежала на кровати, писалась туда, в эту кровать. В итоге я, конечно, спохватывалась, начинала всё замывать. У меня тут двое детей на руках, ребёнок в школу один уже пошёл. В общем я пила запоем неделями прямо, и я вдруг поняла, что я не могу не пить и я не могу пить. Я чётко помню это состояние бессилия перед алкоголем. То есть я дошла до своего собственного дна. Лежала, умирала и Бог… а хотела ещё рассказать про поиски Бога.

Я всю жизнь искала Бога. То есть я читала, я ходила в церковь. Я пыталась как-то так немножко прицепляться, но я поняла, что религия не может дать Бога. Я очень сильно стремилась, но Бог всегда был как бы частью проекта. То есть я что-то хочу и начинаю молиться, и как бы прошу: «Бог дай мне вот это, вот это и вот это». То есть я рулила всё сама, вообще, ни о каком смирении я даже не подозревала, что оно вообще есть «смирение». Я не хочу в этой воли Божьей, я сама знаю, как мне надо жить. Я сама вот это хочу, я буду просить Бога умолять, но Он мне должен это всё дать. То есть у меня Бог был частью проекта моего. А Бог меня спас, потому что Он меня опустил на вот это моё дно. Когда мои дети боялись, они забились в угол, приехал мой брат я ужралась до такой степени, что я говорить не могла. Его жена вызвала мне нарколога, они приехали поставили мне капельницу, дети мои там плакали. И нарколог сказал, что нужна психотерапия. Я очнулась, тут и мама моя приехала, и в общем-то как-то началось всё это, закрутилось само. То есть я вообще ничего для этого не предпринимала сама, я просто расслабилась и ощутила вот это тот вот момент, я его чётко помню. Я стою возле шкафа у меня в руке бутылка, потому что я эту бутылку прятала от всех. Я боялась, что меня дети увидят, я уже стала стесняться (естественно они понимают, они же тоже не дурочки) и я стою, я чётко понимаю, что я не могу пить и не могу не пить. И я как-то поняла вдруг, что я, наверное, бессильна всё-таки и вот это было моё дно.

И пошла я на приём к психотерапевту. Ей оказалась девушка, она работает зависимыми людьми и первое что она мне сказала: «Лена, Вы алкоголичка, в этом ничего страшного нету». И мы с ней начали плотно работать, она мне рассказала про АА. Я думаю: «Какой АА вообще? Я не знаю это. Куда я приду в какую-то (ну я знаю конечно, что такое АА, я видела в кино там, слышала) и тут я приду куда-то там, группы какие-то. Бред, в общем!” Она меня уговаривала где-то месяц. То есть она мне сказала: «Мы просто не будем работать, потому что Вы алкоголичка, я вам не помогу. Вот понимаете, вы идите и делайте, иначе мы с вами прощаемся». И я взяла такси и прямо от неё поехала на свою первую группу. Приехала я туда, сидела, меня колотило, трясло всю. Зашла, а там народу, причём одни мужики! Столько мужчин и все вообще разных возрастов, и все такие какие-то приличные, все так выглядят. Я подумала: «Какие это алкаши? Какой-то бред!» В общем я сидела, семь потов с меня сходило, с выпученными глазами, и напротив меня сидела женщина. Внешне такая светлая-светлая, волосы светлые, красивые. И она мне так улыбалась! Привет, говорит, книжечку вот, я пишу свой телефон. Она потом после собрания подошла, обняла меня и это был тот момент, когда я вдруг почувствовала, что я вообще не одна. Это был первый в моей жизни момент, когда я перестала чувствовать одиночество! Но это ещё такой был шаг немножко робкий, как-то я ещё так стеснялась сама себя, своих этих чувств: что я так вот здесь прямо сейчас раскроюсь? Ага, нет! Ну нельзя же раскрываться вот так сразу! Но внутри у меня уже было какое-то ликование, что я нашла своих!

Ну и дальше всё завязалось. Эта женщина, благодаря Богу, потому что я доверилась Богу, стала просто молиться чтобы… Ну, ходила на группу постоянно и люди говорили постоянно: спонсор, спонсор… У всех спонсоры есть, а я сижу такая: наверное, спонсора мне надо. Говорю: Бог, мне надо спонсора! А у меня Бог такой, Он, как сказать, Он исполняет мои желания, если они не противоречит Его воле. Он исполняет мои желания, и Он у меня такой, с юмором. Я тут худеть собралась, говорю: Бог, надо мне худеть, в общем. И Он мне тут и касторовое масло подогнал, и купили лимоны случайно, принесли. И вот ощущение организма такое, когда я начинаю делать… Ну то есть я так смеюсь: ну спасибо! И у меня с Богом какие-то такие вот отношения. И Бог мне подарил спонсора в лице этой вот женщины, которую я встретила в первую же свою группу. Это поразительная была вещь, потому что через неё Бог со мной разговаривает.

Мы встречались с ней раз в неделю, стали спокойненько читать книгу и никакого давления на меня, никаких условий. Нет, были там определённые условия: что я должна ходить обязательно на группы, я должна с ней заниматься, я должна делать задания, которые она мне будет давать. Но это всё было настолько спокойно, тонко, аккуратно, интеллигентно и без какого-либо давления, без насилия было дано! Я так открылась ей! Сейчас мы уже подруги, и я просто видела, что через неё как будто бы Бог мне говорит, что мне надо делать. Для меня это было таким чудом, просто откровением, я изменилась моментально! То есть прямо вот моментально мне стало хорошо! Я стала просыпаться по утрам и первое что я делала, это я говорила себе такую фразу, до сих пор помню, сейчас я уже не говорю её: «Как хорошо не пить, Боже, как же хорошо не пить!» Когда ты встаёшь и у тебя ничего не болит, тебе не нужно идти за похмелом. Тебе не нужно никуда бежать, трястись, волноваться. То есть Бог с первых же дней подарил мне эту трезвость.

Но трезвость – это как бы да, но идти по программе было очень сложно. Потому что Первый Шаг я его делала буквально до недавнего времени. Я с этим Первым Шагом… Я только недавно ощутила, что я его прошла. Я ощутила своё полное бессилие и научилась доверять Богу. А доверять Богу – это, как сказать, бездействие предпринимать. Я это в АлАноне слышала, я иногда слушаю спикерские АлАнона, что первое действие – это бездействие. И я сразу молюсь: Бог! Там возникает любая ситуация в течение дня, любые, даже бытовые, я уже не говорю про какие-то крупные, ещё что-то такое. Всегда первое, я сразу выключаю себя и доверяю Богу. Как будет, так будет, как Он решит, я сейчас не решаю. Вот чтобы прийти к этому я должна была пройти, так сказать, адовую гимнастику.

Сейчас я очень счастлива, радостна, каждый день у меня вообще просто праздник! Я научилась радоваться жизни, еде, всему чему угодно – я живу полной жизнью. Я очень благодарна Сообществу, потому что только здесь я не ощущаю себя одинокой. Только здесь, только с вами! Спасибо вам всем, большое спасибо.

Вопрос: Как ты делаешь Шестой, Седьмой Шаги, Лен?

Ответ: Спасибо за вопрос, он очень для меня актуальный, потому что я об этом как раз хотела рассказать, но не успела, как-то не пошло. А по поводу Шестого-Седьмого Шагов… У меня есть такие недостатки, от которых мне очень не хотелось избавляться. Я такая была умная, естественно я уже такая вся духовная, всё знаю и как бы спонсор у меня прекрасный, в любой момент мне подскажет. Но тут я просто опешила от того, что я не хочу прощаться с одним своим недостатком вообще никак. То есть он мне нравится, и я им живу. Это такой мазохизм, то есть это моя болезнь, и мне нравится страдать. Я привыкла всегда находиться в качестве жертвы, я привыкла всё время как бы слабину давать, и я не хотела с этим прощаться. Я очень любила страдать и получала страшный кайф от этого! По поводу того, как я с этим справилась: я поручила это дело Богу и я перестала сама продумывать как Он будет это решать. То есть я сначала попросила о желании избавиться от этого желания, потому что желания у меня не было вообще никакого, и Бог дал мне то, что я стала страдать по-настоящему. То есть раньше я страдала в кайф: я сидела, ревела, тут у меня эти слёзы, сопли, я такая вся страдаю и это уже будучи в трезвости. А потом я просто стала страдать по-настоящему: мне стало плохо от моих страданий, мне захотелось избавиться от них и Бог у меня эту проблему забрал. И вообще любой свой недостаток, ревность, например (я очень ревнивая была, там ужасы вообще!) Думала: ну всё, я его уг*ндошу, убью, вообще не знаю что я с ним сделаю! Там страшная просто ревность! И ревность у меня вообще просто отлетела, потому что я так хотела от неё избавиться. Я Богу сказала: «Забирай! Мне это не нужно, для меня это лишнее, меня это мучает!» А вот с мазохизмом долгая у меня была песня, то есть Бог мне показал, что такое настоящие страдания (не выдуманные вот эти мои мазохистические) и в общем-то как то забрал. И как-то мне стало сразу так хорошо! Периодически, кстати, возвращается, но я тут же предпринимаю действия, Шаги. То есть я иду либо на группу, либо спикерскую обязательно послушаю какую-нибудь, либо я своему спонсору обязательно там что-нибудь наговорю. Она мне ответит и уже пошло-пошло-пошло-пошло! А молиться, как бы я толком то и не молюсь, я всё время стараюсь держать контакт с Богом. То есть всё время находиться в этом контакте с Богом, не терять Его – это и есть молитвы, наверное, для меня. Ну как-то вот так, надеюсь, что ответила.

Вопрос: Вот, пожалуйста, вопрос тебе, Лена: расскажи про свой Одиннадцатый Шаг.

Ответ: Спасибо за вопрос огромное, опять в тему. Как я говорила, Бога пригласили сюда, к нам, и Он через меня говорит с вами. Могу чётко сказать, что Одиннадцатый Шаг я делаю постоянно. То есть я ничего не пишу. Я пыталась писать, честно, я садилась, что-то там кропала… Но у меня это не идёт вообще никак, я не чувствую отдачу, начинаю думать, как писать, завороты слов… В общем, это всё не то. Я начинаю просто утром день с благодарности Богу, что я трезвая и о том что (ну как-то я даже не то чтобы молюсь), я просто как бы всё время чувствую, что Он у меня присутствует рядом. Не рядом, а как-то вот прямо во мне, то есть я чувствую себя частью Бога. Мне спонсор один раз сказала такую вещь, очень важную для меня (она меня прямо ведёт в жизни) то, что у каждого человека есть такой как бы шланг, подключение Высшей Силы к нему, и по этому шлангу идёт энергия от Бога к человеку. И вот человек своими действиями или бездействиями, неважно, он начинает крутиться-крутиться-крутиться и шланг этот перегибается, заворачивается и энергия от Бога перестаёт поступать к человеку, он теряет связь, контакт. Меня так поразили эти слова, они меня просто перевернули мои все знания по поводу Бога и по поводу связи с Ним, что я пошла даже себе сделала татуировку как бы круг такой, как бы шланг этот, подключение энергии. И мне было тяжеловато поначалу, то есть я Его не чувствовала и рыдала, плакала и понимала что во мне субличность вылезает. Потом этот у меня вылезает всё время: хитрый, властный и водит-водит мой мозг, начинает крутить-вертеть. Я всё, звоню спонсору, она мне говорит: «Ну что, поздравляю, ты же алкоголичка, болезнь никуда не уйдёт! Вот сейчас бы тебя уходит какое-то время чтобы её ухватить, увидеть. Сколько-то часов там, дней, у меня даже на недели затягивалось. А у меня уходит уже там три минуты, две чтобы ухватить этот момент болезни». Это ценнейший опыт, который она мне передала, я благодарна ей очень. Я его стала применять и чем больше применяешь, чем больше пытаешься… И потом раз и пошло всё гладко! Потрудилась, потрудилась и пошла себе спокойненько дальше жить. Спасибо за вопрос, очень в тему!

Вопрос: У меня вот тебе такой вопрос: как у тебя с Двенадцатым Шагом?

Ответ: Да вообще никак, вот начальный опыт. Я с Двенадцатым Шагом очень боялась это всего, а спонсор говорит: «Ну, давай, типа, вот смотри: полкниги – это одиннадцать Шагов, а остальные полкниги – это Двенадцатый Шаг. Потому что, если колодец будет заполняться, и вода не будет забираться из колодца, она будет тухнуть в этом колодце. Ты замрёшь в Программе, ты не сможешь, выздоравливать если ты ничего не будешь отдавать.» Я перепугалась до смерти! Я так не хотела! Я думаю: так как, куда я полезу то?! Кому-то я ещё буду помогать, Боже мой! Она говорит: «Ты что, это самое главное в программе!» И я стала молиться Богу, но я как помолилась, я очень боялась, я говорю: Бог, ну ладно, всё, давай, Двенадцатый будем делать и всё-всё-всё! Решай всё сам, значит. И просыпаюсь я утром, захожу там в чат АА-шный и первое, что я вижу: это вот объявление, что приглашают на спикерскую, приглашают на служение. Я такая смотрю, думаю: «Ну это же прямо для меня!» И потом мучилась-мучилась-мучилась и потом всё-таки сегодня я решилась на эту спикерскую. И вы знаете, я хочу сказать, что у меня прямо потребность возникла отдавать. У меня ещё нет подспонсорных, но я очень хочу иметь подспонсорных, потому что у меня действительно есть что им сказать и я сама хочу прочитать книгу как спонсор, мне это интересно. Там у меня там много чего такого накоплено, вот я сегодня практически чего-то такого глубокого не коснулась, всяких там глубинных моих тем именно в Программе, в Шагах. Не ковырялась, потому что и время, и всё, а там очень много что можно передать. Поэтому, если кто хочет, могу быть спонсором.