Россия/Москва

Домашняя группа АА

Тема: «Что было, что стало»

Всем привет, я Дима алкоголик. Я трезвый с 1 августа 2011 года. Спасибо, что пригласили, мне приятно. Спасибо за доверие. Трезвый я 10 с половиной лет. Первый раз я столько трезвый с тех пор, как я определился, что я алкоголик. Но не первый раз я пришел в анонимные алкоголики в августе 2011 года. Первый раз я пришел в 1998 году. И ходил я в АА и АН и был я трезвый пять с половиной лет тогда, и после пяти с половиной лет я, «кх», «выздоровел», а потом еще 7 лет я пил и допился до кошмарных состояний. До того, что я почувствовал своей шкурой. Насчет первого шага, я полагаю, что люди, которые сами пришли в АА, а не потому, что их заставили, как то принудили, а такие есть, в результате интервенции, угроз, судебных решений и так далее — они с первым, вторым и третьим шагом уже жили. А когда я сам допился до того, что сам захотел, сам не знаю почему, остаться трезвым и начать выздоравливать, я захотел приобрести какую-то новую жизнь. А это новая жизнь, однозначно, та, которая сейчас у меня есть.

Мне много раз приходилось, работая консультантом, путем самых разных психологических и «анонимных» изысканий подводить молодых людей к тому, что может быть ты все-таки алкоголик? Так вот, для тех, кто пришел на группу сам, это должно быть уже очевидно. Скорее всего, он уже осознал, что это проблема и захотел, что-то с этим делать. А я не только осознал, что это проблема, я чуть не умер несколько раз. Умер, не в смысле страхов, а я несколько раз попадал в реанимации, был в тяжелых состояниях, попадал под машину. Она меня, правда, не сбила и не переехала (водитель успел отреагировать), но мне хватило понимания, что я умудрился вывалиться с тротуара под едущую машину. Но это не самый страшный эпизод. Самый страшный был, наверное тогда, когда врачи, после моего попадания в Склифосовского мне объяснили. И я видел смерти от воспаления поджелудочной железы, цирроза печени. У меня брат умер в Киеве. Он пил в церкви, у него там была мастерская и врачи сказали, что у него все «развалилось» и поджелудочная, и печень. Я пил по 4 бутылки водки в день, очень много. Я был таким, определившимся водочником. Я наступил на все те грабли, которые подсказали все те моменты первого шага, описанные в книге. Вообще первому шагу у нас отведено большое внимание в книге, большой объем текста. Потому, что мы выздоравливаем по книге Анонимные Алкоголики и находимся на группе анонимных алкоголиков, потому что по названию книги и было названо сообщество.

Если пойти по первым главам, до того, как мы дойдем, где начнется вообще рассказ, как именно мы выздоравливаем, с разных сторон нам пытаются рассказать, что именно с нами происходит. Сперва давайте послушаем мнение доктора. Раз доктор, значит, видимо, болезнь. Вот в РЦ или наркологии всегда рассказывают, что это болезнь. Что это патологические реакции, поведение и ненормальная реакция на алкоголь. Я на протяжении многих месяцев пытался остановиться, в смысле хотя бы не пить один день. Я не запойный алкоголик. Запой предполагает перерывы, у меня перерывов не было. Если я пью, я пью перманентно, то есть каждый день. Хоть сколько-нибудь, но я пил всегда. И я не очень представлял себе вот эти перерывы, а запойные люди меня всегда пугали, они вызывали у меня еще большую неприязнь, чем просто «нормики». Нормики — это те, у которых нет проблем с алкоголем, наркотиками, ну типа нормальные. То есть «нормики» не страшные, а эти которые в «завязке» те страшные. Они приходили и портили все настроение ты с ними как бы: «А как, насчет сообразить на троих, третьим будешь?» А они: «Нет, я завязал». И это прямо до мурашек, прямо фуфу. И представить себе, что я завязал, было прямо до мурашек, прямо ужасно. Потому, что я не мог жить трезвым. У меня были какие-то недели, где было «не пить до пятницы», но ведь «не пить до пятницы» это же прям, черный понедельник, черный вторник, черная среда, черный четверг, а суббота синяя, воскресенье цветное.

И мне действительно не нравилась, прежде всего, трезвость. Не проблема алкоголя, а проблема трезвости в которой просто невозможно жить. Неприятно и не прикольно. Мало того, что на первых парах мне кажется, что ну да, я бухаю, да каждый день, ну и что вся Европа пьет, знаете ли, винчик, на ежедневной основе и ничего. И найдешь же себе всегда примеры… ну, а что такого, что такого? Некоторые люди вон и план курят на ежедневной основе и всю жизнь, я вот знаю Ашота, он всегда процветает и все время накуренный. Ну и вообще, если я хотел что-то объяснить, для меня никогда не было проблемы. Но потом возникла проблема с алкоголем — он перестал работать. Ключевая проблема с алкоголем, то, что он перестает работать, перестает давать то, что он давал изначально.

Потому что в трезвости как бы не очень, то перестало быть для меня интересным где-то со школы. В конце школы какие у нас были планы? Планы организовать как минимум пивка, а дальше там посмотрим. Это такие планы на сегодня, задача на день — я точно нажрусь. Потому что все остальное в этом дне для такого, как я человека. И это еще ничего страшного не было. Просто тенденция прослеживалась с самого начала, что все остальное: учеба, работа, непопадание в милицию… Да, в милицию попадать нельзя было, потому что все это мешало хорошо проводить время. А хорошо проводить время, в моем понимании это однозначно было поводить его не трезвым. Никогда не видел проблем с другими веществами, что с какого перепуга я должен быть таким гурманом, что если можно чем-то сдобрить, так сказать, употребление.

Я, кстати, не много встретил алкоголиков, которые: «Ни в коем случае, я не наркоман какой-нибудь». Это мы просто в употреблении не пересеклись. Я бы тебе просто показал, расширил бы горизонты твоих познаний. А тут мне трезвому не хорошо, мне чего-то не хватает, я начинаю пить. Мне все равно чего-то не хватает. Вот это уже проблема. И мы приходим, как часто у нас говорят: «Когда я и пить не могу и не пить не могу». И это отвратительно. Это хуже, чем трезвость в моем понимании. Потому что вся эта канитель с организацией уничтожения трезвости она была связана с тем, что быть не трезвым явно лучше, для такого долбанутого алкаша, как я быть трезвым не хорошо, а быть трезвым, в общем нормально. Я долго относился к этому с неким патриотизмом. Если пространство алкоголизма это партия, такая, то это был мой алкоголический патриотизм.

Я вдохновенно бухал, до какого-то времени, а потом все стало плохо. И это почти у всех так, у большинства в этой комнате zoom я уверен такая же ситуация. Если вы тут оказались, значит что-то пошло не так. Вообще странно вести этот разговор даже в наркологической клинике. Человек говорит, а я вообще не алкоголик. Мы пришли в наркологию в очередной раз и сидит мужик. Мы ему даже можем сказать «привет», это очередной его туда заезд и он говорит, на вопрос: «Ты же у нас типа не алкоголик?» Он в ответ — нет. Я там был первый раз с целью доносить наши идеи, а ребята его уже знают и он говорит, что он не алкоголик. Мы уже с вами это обсуждали. Что ты тогда здесь делаешь, он отвечает — здоровье поправить. Регулярно заезжает человек поправить здоровье в психиатрическую лечебницу наркологическое отделение, что немного странно, потому что ну есть где здоровье поправить. Ну, там, чего не в Пятигорске или Кисловодске? Или на даче в конце концов. Почему такой странный выбор, для поправления здоровья? В психиатрической лечебнице наркологическом отделении? У меня тоже были одно время такие идеи. И разве это не странно, что этот разговор происходит в этих стенах, какие выводы мы можем сделать. Надо сказать, что у нас народ довольно идеалистически сейчас настроен с диалектикой у нас не очень, поэтому между какими-то поступающими данными и выводами из них огромная пропасть и пробел. Выводы иногда делаются просто не те.

Вот у меня иногда тоже о болезни алкоголизм этот идеализм. Это все время натягивание совы на глобус. У меня есть какая-то своя идея и я вам докажу, что эта идея верна. И вот, мне очень знакомо, когда встречаю от мужчин и женщин еще на пути к нам сопротивление и попытки доказательств того, что это всего лишь поправление здоровья. И это разговор случайный. И я иногда, как спонсор говорю с подопечным, что раз этот разговор происходит, если мы вообще ведем этот разговор, если по большому счету насчет первого шага все должно быть понятно. Он вряд ли происходит случайно. Вот не бывает такого, что, знаете мне было так скучно и я приехал, посмотрел все знаменитые музеи места, все узнал и вот решил наконец-то попробовать анонимных алкоголиков. Это было бы странно. Сюда не так приходят, не поэтому. И сюда приходят люди, которые оказались на пороге, чаще всего, какой-то беды. И еще я скажу, что мне не кажется, что тезис о том, что надо достичь дна и что-то потерять и только тогда вот у тебя провалится первый шаг, опыт показывает, что это не так. Хотя бы потому, что большинство людей, которых я знал, и которые достигли дна, в итоге потеряли и жизнь тоже. И они не с нами, я очень много похоронил алкоголиков знакомых, наркоманов. Был сам на очень многих похоронах и на очень многих похоронах тех, кто побывал в нашем сообществе и не зацепился и не стал выздоравливать.

Я не могу контролировать потребление алкоголя. Он не делает мне хорошо, наступает такой момент и вот тут наступает самое страшное. Я не могу силой своего интеллекта, силой своей мысли, силой убеждений предотвратить следующее потребления. Я вот когда пил последнее время я не понимал почему я пьяный. У меня тут есть шрам на руке, резанный, это я себе руку разрезал, поклялся больше не пить. На следующий день я пил и у меня очень сильно болела рука и долго болела, я очень сильно порезал, глубоко. Это уже было безумие. Это говорит о том, что у меня была полная потеря контроля и я видел других ребят у которых полная потеря контроля сохранялась хоть какого-то. Я много знаю ребят, которые сомневались в том, что могут они это проконтролировать или нет. И у нас в книге «Анонимные Алкоголики» и другой литературе «Доктор Боб и славные ветераны» предлагал поставить чудовищный эксперимент по поводу контроля. В книге «Анонимные Алкоголики» предлагается год не пить, а доктор Боб предлагал заезжать в гостиницу на три дня и возьмите с собой бутылочку любимого напитка, откройте ее, выпейте одну дозу там «Шот» и закроете и поставьте и дальше живите в этом номере и не пейте, не прикасайтесь к этой бутылке. Ха-ха злой доктор Боб. Я как раз убедился.

Я не какой-то там выдающийся провидец, или, как там называется, прозорливый человек, потому что я уже был пять лет в сообществе и все рекомендации и все основы знал, но мне понадобилось еще семь лет побухать, что бы прийти к пониманию того, что уже хватит, что надо пытаться. И очень страшно было, когда я стал пытаться снова, я стал ходить, а группы регулярно и я все равно продолжал пить и я набирал пять, шесть дней, семь, иногда десять. И я сказал, что я трезвый с первого августа, а начал я пробовать с апреля. Я с апреля по август не мог зацепиться, и вот там был реальный ужас. Я практически каждый день ходил на группы, там было прям чудовищно. Мне говорят молись проси, чтобы Бог оставил тебя сегодня трезвым, и я стал просить. Просил долго, потом молился и бухал, потом перестал бухать и молитвы как бы не мешали мне и у меня, как присказка была только бы остаться трезвым, только бы остаться трезвым. И на первом этапе, когда я приходил это была сверхзадача. Это было очень тяжело. Это было не вариант силы воли кой таковой. Потому, что весь организм хочет еще выпить, а надо преодолеть путь до группы через большое количество преград.

У меня тут в подъезде еще барыга есть он мне все время предлагал и дарил, какие-то пакетики, какие, то коробочки. Я ему говорю: «Видишь, я пытаюсь протрезветь». А он мне — раз, и коробочку и говорит: «Возможно, тебе это поможет». Я говорю: «Я, в смысле, совсем пытаюсь протрезветь от всего, а по пути еще магазины все там эти, палатки. И как-то на группу приехать, а меня тошнит, постоянно». Меня тошнило, наверное, месяц. Жена потом вернулась, она ушла от меня на время, особенно тяжкого апокалиптического положения дел, а потом, когда я стал пытаться она стала варить мне кисельки, у меня была бутылочка воды и я ехал на метро на группу и что-то денег у меня даже на метро не было. И я помню, прям классика, проходит человек через турникет, а я вскакиваю с ним, прижимаюсь, чтобы пройти турникет. А он говорит: «Молодой человек вы что, совсем уже что ли?» И я говорю: «Простите да, совсем, но мне очень надо ехать». И я не пил перед метро, потому что боялся, что стошнит в транспорте. Кто знает, когда поджелудочная сорвана, когда желудок вот в таком вот состоянии и я пребывал с апреля до августа вот в таком вот состоянии и это чудовищно. Я могу сказать, что эта моя прогулка в срыв и этот абсурд про терапевтический срыв, что это может быть как то надо, я так отвечаю, что это все равно как предложение как будто это как минное поле, находящееся под перекрёстным огнем и это поле перебежал человек. И это можно отнести к какой-то к совершенно удивительной статистической погрешности, что какому-то идиоту все-таки удалось не наступить ни на одну мину и не попасть ни под одну пулю. Думать, что это вообще как бы не может быть системой и я вот полагаю, что ребята, которые прошли через такие вот срывы просто счастливчики, которым удалось подскочить по минном полю, под перекрестный огнем, на самом деле. То есть это такое чудо, очень редкое везенье. Я, если начну сейчас перечислять имена тех кого я лично знал, держал за руку, обнимал их и кто сейчас уже похоронен, речь ведь идет об этом. Странно, отец мне когда-то сказал 2 года назад, или прошлой весной…перепуталось в годах. Человека, с которым я учился в школе, а потом выздоравливал (у него лет семь было или восемь трезвости), похоронили той весной, и отец позвонил мне и сказал: «Умер твой товарищ, и это вообще странно, сынок, мне за семьдесят, а я реже бываю на похоронах, чем ты». Я говорю: «Вот батя, это вот такая часть процесса быть анонимным, ты знаешь много людей, у которых вот такая вот тяжелая болезнь».

Мне трудно отделить первый шаг от второго и третьего. В принципе я говорю-то о первом, но если я пошел уже за помощью это уже само за себя говорит, что я обращаюсь к силе более могущественной, чем моя, потому что-то уже, как минимум осознание того, что сам я не вывожу. И если я куда-то пришел, стал звонить, стал искать выход, значит, я сам не справляюсь, то есть понимание уже сформировалось и даже понимания тут не надо. Сформировалось, какой-то выживательный инстинкт и он ведет к тому, что надо просить о помощи. Кстати в таком состоянии вообще не западло просить. Ну, мне, во всяком случае. Я не могу сказать, что я как-то сильно через себя преступал, хотя болезнь такая, в смысле ее психическая составляющая, она конечно фантастически мощная, потому что до последнего, до победного даже знаешь, где выход, не, не хрена, я еще покувыркаюсь. Я не знал Программу до срыва, в том виде, как я ее знаю сейчас. Я не делал шаги от начала до конца, так, как я их делаю сейчас в течение восьми с половиной лет, у меня не было такой работы со спонсором, как я ее знаю сейчас. И я могу сказать, что сейчас я делаю шаги. И я знаю программу в несоизмеримо простом варианте, чем это было до срыва и чем я это знал раньше. Я писал всячески, с разными спонсорами. Я по-разному делал шаги, у меня были спонсора по невис, спонсора анонимные алкоголики, я делал по-сложному, я делал максимально сложные шаги, все оказалось гораздо проще.

Сейчас, за время моего выздоровления я узнал, что шаги можно делать с разной степенью сложности, даже в рамках большой книги. Потому, что у меня много ребят, которые делают шаги в разном формате, разные спонсорские ветки, разные спонсора применяют различные элементы, что, в общем-то, совершенно нормально, потому что люди из разной среды, с разным уровнем образования и подготовки, с разной и ментальной спецификой и национальной и так далее, разным эмоциональным характером. Не вижу в этом ничего критичного. У меня был когда-то такой период, что появилась идея, что мы — я и мой спонсор — мы делаем шаги правильно и есть еще какое-то неправильное делание шагов. Но очень быстро, благодаря, кстати, спонсору я этой идеей не воспользовался, она даже близко не прижилась. Хотя у меня есть понимание, чего точно не надо делать и что точно не является шагами, потому что я с этим тоже сталкивался. Когда мы говорили ты не так делаешь шаги. Вот вы знаете людей, которые годами пишут четвертый шаг, это слышится в высказываниях я в процессе работы по четвертому шагу, все время. Здравствуйте, меня зовут Дима, я в процессе работы по четвёртому шагу. Вот это вот, бесконечное.

Я тоже писал больше объемы и, кстати, недавно их только сплавил. Нашел первые какие-то свои книжки девяностых, нулевых. Нашел руководство о работе анонимных наркоманов, оно мне тоже залетело. Остались у меня какие-то тетрадки, где писались, какие-то вопросы по шагам только что появившимися ВВSS. В общем, важно сделать шаги от первого до двенадцатого. Подытожу, я всё это в смысле не делать их все время, а сделать их от начала до конца. И кто это делал, тот понимает, что дальше ты остаёшься в шагах на постоянке, потому, что если ты делаешь все девятые шаги, то дальше ты живешь десятый, одиннадцатый, двенадцатый шаги на ежедневной основе. На сегодня только. Это постоянное исправление ошибок, постоянной инвентаризации, которую мы делали в предыдущих шагах и работе с другими. И, по сути, если ты туда не дотопал, она и названа программа, это цельный алгоритм от первого до двенадцатого, и неспроста. И я думаю, что здесь немного поиграли с цифрой двенадцать, как и в традициях, есть у меня подозрение, что решили красиво, давайте будет их двенадцать. Потому что до Билла и Боба шаги, известно от кого они их взяли, их было шесть, до этого вообще четыре. До этого были сообщества. Они использовали подобные программы это вашингтонцы потом оксфордцы и было три шага. А тут вот двенадцать, ну двенадцать это же красиво там …двенадцать месяцев, двенадцать апостолов. Ну а у нас вот двенадцать шагов, двенадцать традиций, двенадцать концепций есть. И так все красиво в номерах, но важно, не в магии чисел, конечно, что в любом случае, что это четкая последовательность и она работает целиком. Нет двенадцатого — уже не работает, не может работать первый шаг.

Недавно мне спонсируемый говорит: «Что ты все сюсюкаешься с нашим товарищем, который все время срывается, ты просто не так делаешь, отдай его мне, у него не поваливается первый шаг. Пожалуйста, что за шиза такая, отдай его мне, скажи ему пусть он позвонит мне». Я сказал спонсируемому: «Тут такой разговор случился, тебя просили передать, не хочешь попробовать? Товарищ уверен, что он может тебе помочь, если что я на связи, я не отказываюсь, пожалуйста, звони». Но он так: «Неее…» Это не прокатывает. Я не настаиваю, но этот тезис у тебя не прокатывает третий шаг. Я полагаю, что они вообще не работают, либо работают все двенадцать неизбежно, потому что это цельный алгоритм от начала до конца. Шаги, работают либо в таком виде, либо не работают, при том, что работают до конца. При том, что когда ты находишься в процессе, то результаты ты начинаешь видеть по ходу пьесы. Потому, что вначале сделав первый, второй, третий шаг у некоторых вау… свежий ветер Бог, люблю и любовь, облака розового цвета и вообще, розовые слюни, все хорошо. И потом прям говорят — спонсор спонсора спонсора сказал, «прокатиться на розовом облаке», и не надо путать это с духовным пробуждением.

Потом, да, какие-то могут быть в четвертом шаге, все время начинается какой-то процесс переоценки. Потом в пятом шаге, все это вывалил, рассказал, раздуплил, разобрал. Сделал шестой, седьмой… Уф, там гора с плеч, как бы это «что-то не пути». Ты что-то переживаешь, через что-то проходишь и это ничего еще не значит вообще. И дальше, когда ты доходишь до помощи другим там начинается какая-то… И вот девятый шаг, кстати, его можно делать, а его нужно сделать. То есть составить список восьмого шага, сделать все девятые шаги, по списку, со всеми повстречаться. Предпринять необходимые усилия из списка восьмого шага, которым я сразу не могу сделать девятый шаг, необходимо принять какие-то усилия, обсудить, написать, преисполниться желания, написать письма, сделать звонки, пошерстить в соцсетях, что бы найти того, кому сделать это возмещение ущерба. Возместить все девятые шаги и останутся те, которые сделать невозможно, и нам сказано, что нам не надо беспокоиться по этому поводу.

И дальше, там пора спонсировать, если не начал спонсировать, не начал доносить эти идеи до тех, кто еще страдает, как за пределами этой комнаты, так и внутри ее. Потому что частью служения анонимных алкоголиков является донести смысл наших идей до тех алкоголиков, которые уже в АА, в том числе. До новичков, и без этого не работает. В том нет ничего удивительного, уникального, потому что даже в школе и в институте пятёрочников просят позаниматься с двоечниками. Потому что они мало того, что подтянуть двоечников, сами выступят в роли какого-то передатчика, но и закрепят материал. Это так и работает. Я понимаю, когда я объясняю. Я начинаю транслировать это другому человеку. Если я что-то забываю, я спрашиваю своего спонсора, он мне подсказывает и я начинаю спонсировать второго, третьего и у второго, третьего все не так, как у первого. И между собой у них все не так. Каждый раз, начиная разрабатывать ту квалификацию, ты начинаешь вспоминать, как это было у тебя. Как это донести до этого человека. И бывает так, что первый раз объяснил — он не понимает, второй раз объяснил — он не понимает, третий раз, да что ж ты не понимаешь-то… четвертый раз объяснил и сам понял. Вот так же работает зачастую. То есть у меня внутри спонсирования произошла вся вереница новых открытия в двенадцати шагах, которые я сам прошагал со спонсором и думал: «Ого!» И были такие моменты, что мне Саша, мой спонсор говорил: «Вот не имеет смысл говорить с тобой дальше, потому что ты допер, с тобой это произошло». Причем это не я делаю, а я делаю программу, некие действия отрешенные. Получаю в результате этих действий конкретный результат. Я даю, что бы со мной это произошло в результате этих действий, а не делаю это своей силой более. Я даю этому со мной произойти. И, когда это происходит, совершенно чудесным образом, дальше он говорит мне, мой спонсор, все пора спонсировать, дальше все закончилась дорога, не надо больше писать инвентаризаций.

И дело теперь не в том, сколько ты будешь молиться, сколько времени ты проведешь в медитации, не важно, насколько ты будешь погружен в это выяснение отношений со своим вымышленным другом всемогущим, любящим. Важно, как ты теперь будешь жить дальше, а жить дальше имеет смысл. Нести наши идеи другим и применять эти принципы во всех наших делах. И по большому счету я рад, что мне сказали об этом в самом начале. Потому что в самом начале мне спонсор сказал: «Нет никакой триги брат, никакой триги нет, сейчас мы пытаемся привести в порядок свою собственную жизнь, но то не сама цель». Главная цель это изменить свою жизнь таким образом, чтобы быть максимально полезными Богу и окружающим, написано в нашей книге Анонимные Алкоголики. Я говорил это некоторым ребятам, слышь, хорош, всё нормально начиналось. «Я не буду другим алкоголикам помогать, я отвечаю» — , это цитата. Человек говорит: «Подожди, мне бухло бизнесу мешает, какая помощь алкоголикам». Я говорю: «Эй-эй-эй это именно так и устроено, это именно так и работает. И применение этих принципов во всех наших делах. Потому что после всего, что ты заделал и если ты ущерб возместил и если ты не закрепил это тем, кому ты сделал девятый шаг, для них потом и дальше надо жить, применяя эти принципы во всех наших делах».

Недостаточно сделать девятый шаг маме, папе и так далее надо дальше жить для того человека. Я вот маме теперь звоню каждый день, отцу звоню, мы говорим, я делаю что-то, что просят, по возможности пытаюсь быть хорошим сыном. По отношению к друзьям, к анонимным алкоголикам, просто к моим товарищам, к нормикам, пытаюсь быть хорошим человеком. Это так просто звучит, в этом смысл, на мой взгляд, программы. Вернуться в состояние «нормы», нормального человека, полноценного участника общественного процесса, нормального, хорошего гражданина. Мне спонсор, когда я делал девятый шаг, сказал, а что такое хороший человек. Не отвечай вот на это, какое-то время, ближайшие месяцы. Это цель твоей медитации, углубись в это осознание, найди. Вот здесь болезнь, больные люди, значит где-то есть выздоровление, а что такое состояние выздоровления от той болезни, что такое состояние здоровья? И то оказался не слишком сложный вопрос – это состояние некой, адекватной нормы, нормального, хорошего человека. И у меня в семье есть примеры таких людей, дедушка, бабушка, мама прекрасные люди. У меня есть огромное количество моих соотечественников, которые показали пример. Что такое быть хорошим человеком, и я к этому тянусь. И программа позволяет мне вернуться в то состояние адекватной нормы, нормального человека, нормального гражданина, нормального участника общественного процесса, нормального мужа, нормального брата, нормального друга, нормального партнера, нормального работника. И поэтому не получится просто бросить пить, и все. Это для такого алкаша, как я, у которого такие, как у меня сложности в жизни, то может быть у вас как то и не так, но я предполагаю, заведомо, говорить с настолько же тяжелыми случаями, как и мой. Потому что если он легче, чем мой, то и пофиг, возможно ничего и не случиться с вами. Поэтому я буду говорить с подопечным, как с заведомо тяжелым случаем, потому что в противном случае… Я просто не могу позволить себе говорить, а вдруг он настолько же тяжелый, как я, а я посчитаю его не таким больным и с ним случится беда. А, потому что в итоге с алкоголиками и наркоманами случается беда. Паршивая смерть. И эта паршивая смерть является завершением паршивой наркоманско-алкоголической жизни это ужасно. Это большое количество боли для близких, и я благодарен вам, благодарен Богу, что я их избежал благодаря этим самым шагам и нашему прекрасному сообществу или сообществам. В общем я сегодня ничего не пил и не хотел, благодаря тому о чем я сейчас рассказывал вам, за это огромное спасибо.

Вопрос: У меня есть люди, с которыми я работаю, и которые такие же как я и даже пожёстче и он не делает. Мне вот нужно было делать все рекомендации, делать все по списку, то есть мне нужно было служение, мне нужно было работать каждый день выделять время шагам, заниматься процессом. И у меня есть пара примеров, человек просто превращается за день-два в ничто. Он в срыве и он не делает, и я не знаю, он смотрит на меня, так как я смотрю на тебя и говорит: «Ты в этой программе, в этих семинарах, служения все эти истории, а жить ты хочешь?» Я так не хочу. И вот я просто во всем этом нахожусь он возвращается, я ему иногда позваниваю. Как с такими ребятами работать?

Ответ: Ну, как получается, так и работай. Я просто делаю, доношу этот объем. Вот у меня такой участок. Недавно говорил с одним человеком, долго, он старше меня, намного старше, у него сын моего возраста. Он деревенский. И я говорю, что это как зона рискованного земледелия, мы как бы сеем, что взросло… Слава Богу. Радуйся тем росткам, которые взошли. Надо осознавать, что кому-то достались плодородные земли Греции и Испании, а мы вот живем в Сибири, ну как бы вот у нас так. Я иногда понимаю, что где-то встретился кусок чернозема и там поперло, но то не факт и не система. На шаг в сторону отойди, там каменистая почва и все равно надо сеять. Какой участок достался, такой и достался мы там применяем орошения, какие-то системы ставим… Я вот так к этому отношусь. Забрасывать участок у нас команды не было. Вот вам, там и сейте. Поэтому такая метафора. Я полагаю Я сейчас спокойнее начал к этому относиться, бывает кому-то говоришь, говоришь, вроде порадовался, вроде, что-то пошло. Потом он через месяц тебе такое выдает, прям, как с белого листа. Здравствуйте, меня зовут Дима. П-р-р-р. А я что все эти три месяца сеял, так тоже бывает. Как бы вот так. Я стал это спокойно воспринимать, здесь же можно созависимость как бы не врубать, а с другой стороны не разочаровываться. У меня спрашивают, в каких случаях ты отказываешься от спонсируемых? Если он мне нахамил, и в том случае, если он вообще ничего не делает и выносит мозг. То есть, он жить мне мешает. Такое тоже бывает. Вот был один персонаж, очень навязчивый. Он доводил меня до раздражения в конце каждого разговора, при этом ничего не делал. И был человек, который начал мне дерзить, хамить. Раза два или три такое было. А во всех остальных случаях я продолжаю с человеком работать. Надеюсь, что ответил.

Вопрос: Какая была первая рекомендация спонсора, и выполнил ли ты ее на 100 процентов?

Ответ: Первая рекомендация спонсора было три. Звонить каждый день, взять книгу, начать читать и подчеркивать и ходить каждый день на группы. Я не выполнил рекомендацию со звонком. Каждый день? Потому что я позвонил ему следующий раз через день, и он мне на это указал. Что в слове каждый непонятно? Звонить надо каждый день. Но я довольно быстро подтянулся. Я тогда был в таком состоянии, я очень хотел выздоравливать. Я наверное проходил больше года каждый день на группе я был, а то и по две. Спонсору звонил каждый день. Потом он сказал, что можно звонит не менее трех раз в неделю, и я это соблюдал, звонил даже чаще. Книжку я читал от корки до корки и я вам скажу, что многие из ребят так пошли, но не все. И у меня тоже была такая рекомендация. Я тебе сказал, звони каждый день и на группы ходи и книжку читай. Вот три рекомендации, которые мне дал мой спонсор и я их даю сразу же тем, кто ко мне обращается.

Вопрос: Были ли такие моменты в программе, когда не хотелось идти дальше и что тебя сподвигло продолжать

Ответ: Не было. Ну, вот так, что бы так критично не было. У меня было с 1998 года пять с половиной лет, когда я протрезвился, а потом у меня было обесценивание программы и сообщества и я семь лет пил. Теперь я восемь с половиной лет не пью. И спонсор у меня за это время один и тот же. Бывало снижение частоты посещения собраний, и снижалась частота звонков спонсору, но все равно это как-то компенсировалось. Много подопечных, много служений, ну в смысле не много, а всегда есть. Я постоянно в теме, постоянно в движении. У меня не было такого, чтобы я ничего не делал. И вот это 12 шаг, который, никогда не даст расслабиться. И зачастую не спонсор, а спонсируемые скажут, ну чё ты, брат, понимаю тяжело, прорвемся. То есть это такое двустороннее движение. Я, зачастую получаю очень много поддержки от спонсируемых. Так что нет, не было. Вы знаете мне вообще не скучно жить. Если я вхожу в какое-то дело мне интересно в этом вариться, чтобы был постоянный прогресс, развитие, обучение. Я не интроверт. Я очень люблю людей. Я люблю алкашей и наркоманов. Я не скажу, что я что-то там преодолеваю, чтобы выздоравливать. Как я уже сказал, я не запойный. Я либо пью, либо не пью, и я выздоравливаю так же, как бухаю. Вот жена лучше скажет. Я доволен, жена довольна, кот доволен.

Вопрос: Хочу спросить по девятому шагу. Я сейчас в девятом шаге и я не очень хочу делать девятки, хотя ты меня сейчас замотивировал. Скажи, как ты относишься к тому, чтобы не лично делать девятки. Либо в соцсетях, либо по телефону.

Ответ: Мы то обсуждали, что не личная встреча, а соцсети ни звонок, это крайний случай. Соцсети, я считаю, это некорректно. И, ни я, ни мои ребята мы так не делаем, во всяком случае я об том не знаю. Все что касается интернета и там есть свои феномены. И вся та дичь, которая есть в соцсетях, она не характеризует людей, люди не такие, как в соцсетях. Восприятие через соцсеть, совсем не такая. Есть конечно метод старый и проверенный и он конечно работает, это написание личного полноценного письма от руки по почте, так делали анонимные алкоголики в Америке, так делали в России. Мне писали люди по почте. И я наверное один из тех немногих у которых есть этот опыт. Мне написала письмо Надя с Чукотки. Не с девятым шагом, а просто письмо анонимный написал анонимному. То есть это все было так ручка, почерк очень трогательно и мощно. А что касается личной встречи, если это тяжелый девятый шаг. Если была ссора серьезная. Лучше его отложить, чем делать абы как. И еще скажу, что не надо делать денежные девятые шаги без денег. Мне пару раз делали шаг, без денег, когда одалживали у меня деньги и не могли отдать. В итоге так и не отдали. И вы знаете, не надо было просить у меня прощение если вы можете их отдать. И было еще, когда мне отдавали 200 или 300 рублей с заявлением, что-то тебе девятый шаг и это было так грубо. Надо идти к человеку полностью подготовленным. Ты можешь молиться сколько угодно, но желательно, чтобы ты молился уже у двери того человека. Ты можешь разбираться со своим страхом, но страх не должен помешать тебе сделать правильное действие. Ты можешь ехать и бояться, можешь делать и бояться. Тебе не запрещено бояться. Тебе настоятельно указано, что ты должен сделать. Тебе не говориться, что ты должен получить прекрасные ощущения. Это вообще не так. Это не должно даже хотеться делать. Как говорит Гришковец в спектакле «ОдновременнО» или «ОдновремЕнно» В туалет может и нужно, но хотеть туда странно. Так и здесь девятый шаг делать нужно, но хотеть того странно. Можно бояться, но все равно делать.

Вопрос: Проблема по четвертому шагу возникла не у меня, а у подспонсорной. Вот ты говорил о людях, которые пишут годами. Человек не выпал, не пропал, выходит на связь, но такое впечатление, что ожидает чего-то от меня. Я говорю — пиши, а она – не могу. Вот встал человек, что сделать

Ответ: Ну, у меня многие ребята подвисали и подвисают. Просто я делаю от меня зависящее. Я многих предупреждаю, они спрашивают ты поможешь, я отвечаю — да, но вопрос в том, как ты возьмешь. И это следует напоминать. Товарищи — вот лопата, копать отсюда до сюда. Я свое выкопал. Но я пытаюсь. Я узнавал. У нас на 123 странице написано, что мы должны всеми силами ему помогать, но не стоит переживать, если там не растет. У Бога свои планы у тебя свои. Я не отказываюсь поэтому.

Вопрос: По первому шагу. Мы технически читаем первый шаг с подспонсорной и идет идентификация. Все есть. Идет принятие бессилия, потеря контроля, она все понимает, по крайней мере мы с ней все обсуждаем она говорит о сердца и от души. И идет потом и употребляет. Она мне признается. И есть ли опыт. Назад на две страницы? Или что делать?

Ответ: Да, конечно. Такое бывало. Есть хронические срывники. И это очень печально. Очень изматывает. Вкладываешь, вкладываешь и потом здрасьте. И как бы ничего не предвещало. Это имеет отношение к предыдущему вопросу. Я не отказываюсь. И я не всегда возвращаясь назад. Я все время придумываю, ну что бы такое сделать с ним. И вот мы садимся и проговариваем, что ты не делал. У нас есть действия, в результате которых мы получаем результат. И логично предположить, что если мы чего-то не делаем мы не получаем результата. Значит если ты сорвался и не получил результат, значит ты чего-то не делал. Давай попытаемся найти чего ты не делал, попытаемся это исправить и пойдем дальше. Не всегда возвращаюсь назад. И если коротыши, то ну зачем возвращаться назад. Только даешь неделю, я даю неделю, две проверки готовности. Вот ты сейчас звонишь каждый день, потому что бывает сразу после срыва пропадает готовность и человек сразу начинает компасировать мозг. Он просто тратит время спонсора и это не хорошо делать. Я даю сливаться и делать все что угодно только при условии выполнения программных действий. И это трата спонсорского времени, а значит отнимается время у тех, кому я мог бы помочь. Вот то обязательно проверять делает ли человек о, что ты говоришь.

Вопрос: Назначаешь ли ты очередные условия срывникам. У меня три срывницы. И мы прорабатываем. Она не делала 10 шаг, не звонила и срывается каждую неделю. И это происходит из неделю в неделю. Сколько раз это можно что ли допускать. Она мне как бы компостирует мозги.

Ответ: Надо понимать, что у женского спонсирования есть нюансы. Но я бы давал бы особые задания. Они связаны с особой сакральностью. Они очень понятные. Например, позвонить десяти людям каждый день, кто в программе. Могу даже подсказать кому. Я не говорю молиться стоя на коленях. На группе ты не можешь взять служения, но на группах от звонка до звонка, телефон выключен. После группы встал, пошел помогать уборщику расставлять стулья. Я усиливал вовлечения в анонимные алкоголики, усиливал действия в программе. Но я не бросаю их. Иногда от меня уходили, как от спонсора. И это неплохо. Вот он звонил и они находили какой-то контакт.

Вопрос: Я понимаю, у нее двойная зависимость, у меня только алкогольная. Ей говорю, может тебе в АН надо. Она кричит, там жестко не пойду.

Ответ: Это совсем другой вопрос и совсем другой ответ на это. Я не считаю, что в этом проблема. У меня много людей самых разных и алкоголиков и со зависимых, я проводил по шагам и они не то что двойная, они вообще не употребляют. Как известно у Ал-Анон проблема с мужиками и у Нар-Анон и им нужен был мужчина. Я не считаю, что проблема здесь другая зависимость. Проблема, как спонсируемый может с тобой идентифицироваться, проблем спонсора я здесь не вижу. Тут, проблема, скорее всего, не в том. За честностью я не мне следить, я слежу за готовностью. Программа так устроена, если человек будет выздоравливать, он будет становиться все честнее и честнее. Мне не надо отслеживать насколько он честный, насколько, он открытый лишь бы он не говорил на мои два слова своих двадцать. И все, мне этого достаточно. Единственное, за чем я слежу, как спонсор, это за готовностью. Это я могу точно отследить. Сходил на группу, как я сказал. Прочитал, от сих до сих, значит готов. Вот, зачем я слежу строжайшим образом. Спасибо.