март, 2024

воскресенье31марта20:0022:00Онлайн собрание в ZoomСпикер Юля Р. трезвая 2 года 5 мес.ТЕМА:  Молитва алкоголички. С СУРДОПЕРЕВОДОМ20:00 - 22:00 Посмотреть моё время

Вход и подробности

Детали собрания

Россия/Тула

Домашняя группа: Не понтуйся

ТЕМА:  Молитва алкоголички. С СУРДОПЕРЕВОДОМ

Всем привет, меня зовут Юля, я член содружества анонимных алкоголиков, трезвая с 22.10.2021. Мне 44 года, 27 из которых я пропила. Если не погружаться в мою историю, мы не погружаемся в рассказы об употреблении, скажу коротко. У меня было 6 кодировок, две попытки самоубийства, двое нерождённых из-за моей болячки детей, разбитая семья, два серьёзных, с соблюдением ритуалов зарока на всю жизнь, постоянные добровольные соглашения в клинике и так далее, и так далее. Я с врачами не пряталась нигде, ходила к ним сама. Я из тех пациентов, который понял о своём заболевании достаточно рано. Примерно в 20 лет уже поняла, что я не такой человек, как все остальные. И у меня не было надежд о том, что я когда-нибудь стану такой, я из тех персонажей, которые борются сами с собой. На эту борьбу у меня ушло 27 лет.

Как в нашей книге говорится, я перепробовала все, что можно было. От начала смешивания напитков с таблетками и заканчивая бабками, гипнозами. И даже девушка-шаман пробовала со мной работать. В общем, я обращалась к кому угодно. И пыталась всячески препоручить эту болячку кому-то. Я искала Бога в надежде на то, что он меня освободит. Ездила как паломник по разным церквям, монастырям, где только я не бывала. Но мне никогда не приходила в голову мысль о том, что вера без действия мертва, что здесь есть и моя составляющая. Мало того, что хотеть на кого-то это повесить, важно быть готовой к тому, чтобы нужно было делать что-то самому. Не просто деньги заплатить, не просто свою задницу куда-то привезти на другой конец света и там плакать, умываясь слезами, горючими: «Пожалейте меня. Спасите меня». Нужно было что-то делать самой.

И вот в 41 год я проснулась в 5 утра в городе Тула, хотя сама я до 38 лет прожила в Санкт-Петербурге, родилась там и прожила в Санкт-Петербурге. В 41 год я нашла себя в городе Тула, не в своей квартире, без денег, с какой-то непонятной работой, куда уже, ни один нормальный здравомыслящий человек по доброй воле не пойдёт. И с полным пониманием, что я очень хочу умереть. Я жить не могу и жить не могу. То есть то, что происходит — это жизнью не назовёшь, и умереть я не могу. Первый раз, когда я взвыла, как сейчас помню, это была моя настоящая, наверное, первая искренняя за всю жизнь молитва, когда я просто в 5 утра открыла окно и начала орать, что «или убей меня, или давай мы будем с этим что-то делать».

За плечами у меня была такая, наверное, среднестатистическая история. Ничего особенного я не расскажу. Я ребёнок из обычной постсоветской семьи. Мои родители, обычные работяги, папа — сын бригадира железной дороги октябрьской. Мама — седьмой ребёнок, в семье, которая выросла в школе-интернате. То есть, я дочь родителей, которых их родители научили выживать, но не научили жить, не научили любить, не научили ценить момент. И все, что мне прививали родители в детстве, это такое неприятное слово «ты должна». И, собственно, у меня никогда не спрашивали, чего я хочу, и за меня всегда все решали. И плюс эти два человека тоже по-своему хотели быть счастливы, и каждый из них счастье представлял по-своему. Поэтому росла я в такой странной обстановке, думала, что так живут все, что это и называется любовью, что родители постоянно выясняют отношения, то сводятся, то разводятся. Зачастую дома на столе стоит бутылка водки, и при этом говорится о том, что «учись, а то алкоголиком станешь. Мы же не алкоголики, мы нормальные люди, работаем». В общем, у меня картинка вообще не билась. То, что я видела, и то, что было в каких-то представлениях о счастливой жизни, никак не билось с тем, что было у меня перед глазами. Мне совершенно не прельщало, тем более эта картина, что будешь делать, как мы и не станешь алкоголиком.

Я никогда не думала и не могла себе представить, что маленьким ребёнком, награждённым такими талантами, которые у меня были и которые, слава Богу, есть на сегодняшний день, которыми наградил меня Бог, что меня постигнет то, что я буду до такой степени себе не нужна. Потому что самоубийство длиною в 27 лет, абсолютное неверие, доказать самой себе, что ни у кого не получилось, а у меня получится. Это моё вранье начиналось с того, что даже приходя к врачу, я никогда не могла сказать правду, потому что как дома была приучена: «Вот эта бутылка водки, и ты не станешь алкоголиком». Точно также и я. Я же не алкоголик. Поэтому врач меня спрашивает: «А почему вы называете себя алкоголиком?». Первый раз, когда я пришла зашиваться, мне было 24 года. «А почему вы называете себя алкоголиком»? Я говорю: Потому что я каждую пятницу пью». А на самом деле мне было очень стыдно сказать, что я сижу на системе и что в 14 лет после того, как я первый раз попробовала, на следующий день папа пошутил и сказал: «Ну что, болеть научилась? Давай теперь учиться и лечиться». И налил мне рюмку на следующий день. Я выпила и поняла, что «О! Теперь я знаю, как можно выздоравливать». И с тех пор на протяжении 27 лет у меня никогда не было такого, чтобы если я вечером пила, то на утро у меня были какие-то идеи насчёт того, чтобы пойти на работу. Нет, я однозначно знала, что если я и пойду на работу, то у меня будет, конечно же, с собой в сумке бутылка, потому что без неё я просто до обеда не доживу.

Вот в таком отчаянии в 41 я проснулась. Начала орать и стали происходить очень удивительные странные вещи. Действительно, тогда вмешалась Высшая сила уже по жёсткому. Поняла, что, видимо, я вокруг хожу, все время хожу, что-то прошу и никак не могу зацепиться. В тот момент, когда я проорала, что «Или убей меня, или давай что-то сделать». Я понимаю на сегодняшний день, что этот ключ был «что-то делать». Не «сделай что-нибудь» — это был перенос ответственности, а «давай с этим что-то делать». То есть я по-настоящему один раз в жизни была готова на все, абсолютно на все, потому что терять, собственно, уже было больше нечего. И после этого я полтора суток просидела в обнимку с белым братом. Действия начались мгновенные. И незадолго до этого, поняв, что меня уже никто в округе не понимает, ни близкие люди, к тому моменту от меня отказалась родная семья, все родители, братья. Брат хотел убить. И любимый человек сказал: «Живи, как хочешь. Вода в кране течёт, в холодильнике иногда еда появляется, ключи от хаты у тебя есть и все остальное меня не волнует, что в твоей жизни происходит. Это твой выбор». И я поняла, что готова прям кричать. И у меня была такая идея, на мой взгляд, на сегодняшний день она сумасшедшая, но, тем не менее, любое действие, а не бездействие, приводит к определённым результатам. Если бы сейчас меня спросили, повторила бы я этот опыт, наверное, вряд ли, но тогда это была демонстрация моей готовности.

Есть такая соцсеть — инстаграм, где я завела страницу, назвала её «Трезвая алкоголичка Юля», по-моему. И начала писать там всю историю свою, насколько могла честно написать на тот момент. На сегодняшний день могу сказать, что это был фактически 4 шаг такой публичный на весь мир. Туда пришли люди, пришло очень много людей всяких разных. И люди, заболевшие нашим заболеванием, и в то же самое время пришли люди, которые хотели помочь и могли помочь. Это всякие специалисты: психологи, наркологи, астрологии. Кто так или иначе был причастен к нашему заболеванию.

Там я познакомилась с человеком, у которого было 13 лет трезвости. Он был из нашего параллельного содружества, парень из Израиля, который предложил мне с ним поговорить. Мы созвонились, у него был свой центр. Он и есть на сегодняшний день, центр в Израиле. И он говорил, что помогает алкоголикам, наркоманам и созависимым. «Давай, ты интересная девчонка». У меня были за эти 27 лет мои кодировки или попытки самостоятельно завязать. Я всегда изучала это заболевание на том уровне, на каком это было мне доступно с точки зрения психологии, с точки зрения медицины, со всего остального. Он сказал: «С тобой интересно разговаривать. Видно, что ты не из робкого десятка. Давай проведём несколько эфиров. И со мной, пока я вела эту страницу, я её вела 4 месяца, произошло то первое чудо, которое описывается в нашей книге, когда Билл первые полгода разговаривал с другими алкоголиками и смог оставаться трезвым. Это сейчас уже с позиции прожитого я понимаю, что со мной произошёл этот эффект. Это было просто невероятно. Первый раз в жизни без таблеток, без кодировок, без поддержки психотерапевта я вдруг смогла оставаться трезвой. У меня появилось такое ощущение какой-то нужности, когда от тебя отказались уже все люди, никто тебя не понимает. И вдруг я поняла, что захожу на эту страницу, и там директ завален вопросами. Я поняла какую-то нужность. Я пришла на эту страницу кричать о том, как мне больно, а вместо этого я услышала такой поток, хлынувших запросов, что «мне тоже также больно, как и тебе. Давай рассказывай, что, как это произошло у тебя. Давай держаться вместе».

И на 4 месяцах ведения этой страницы я все-таки слетела, ушла в запой на полтора месяца. И этот самый паренёк из Израиля понял, в чем дело, почему меня нет в эфире. Он говорит: «Юль, ты сейчас либо признаешься публично, либо все, что ты делала, это зря». И он постоянно про эти 12 шагов, 12 шагов. И, пожалуй, за 27 лет моих поисков, как можно избавиться от этой болячки, а я хотела от неё избавиться, именно избавиться, я искала способ, как перестать пить, поняла, что единственное, чего я не попробовала, это не было у меня анонимных алкоголиков, не было этих 12 шагов. Сказать, что у меня были предрассудки насчёт содружества — это не сказать ничего, потому что я ничего не знала. Это единственная сфера, которую я не изучала. Настолько я была обнаглевшая, уверенная в себе, само слово «анонимные», оно меня очень пугало. У меня никогда не было понимания, представления, что это секта, но у меня было такое, что анонимные, это уже дальше ехать некуда. Что это отбросы общества и все. Сидят в обнимку, плачут друг другу в плечо. А я же такая молодец, что-то ещё рыпаюсь, что-то из себя представляю, стараюсь, пыхчу.

В общем, я представить себе не могла, где эти люди и где на самом деле я. И каково же было моё удивление, когда я нашла телефон местного содружества, позвонила туда, и парень весёлым голосом… Я у него спрашиваю: «Я вчера пила. Можно ли мне прийти к вам на собрание? Сколько дней трезвости у меня должно быть, чтобы первый раз вас посетить»? На что он мне ответил: «Да приходи ты, не важно никому, с похмелья ты или не с похмелья. Я вообще на своё собрание первый раз пьяный пришёл». Меня так это подбодрило, думаю: «Значит, ещё не все потеряно». И я, как сейчас помню, очень смешная такая, надела все самое лучшее. Последнее трико с вытянутыми коленками, трехсантиметровый грим на мне был. Мне очень было стыдно за своё отёкшее лицо. Мне почему-то казалось, что я сейчас зайду и буду на этом собрании самая красивая. И каково же было моё удивление, когда я пришла, села прям к столу, я думала, что за столом сидит самый главный, а не ведущий. Кто такой ведущий? Для меня это был самый главный. Я пришла сдаваться как к врачу. Быстренько стул подвинула, чтобы никуда не сбежать. Ребята начали рассказывать свои истории. Я обалдела, просто обалдела на первом же собрании, когда люди начали называть срока: 17 лет трезвости, 7 лет трезвости, 9 лет трезвости, 4 года трезвости. И их всех объединяло одно и то же. У них у всех светились глаза, они все были чистенькие, у них не было такой отёчности, как у меня на лице, не было вытянутых этих коленок, всего остального.

А я уже привыкшая сдаваться врачам, плакать, что помогите мне, тут тоже решила рассказать, что они мне все рассказывают. Я не понимала тогда, что они делают мне первый шаг. И я решила, что раз они про себя рассказывают, то и мне надо рассказывать. Я всю историю свою трагическую про 27 лет, про то, в какой семье я родилась. Вот это пропитанное все жалостью к себе «папа пил, папа пил». Эта вся история детства, перенесённая на 40 лет. Они выслушали меня, у меня губа трясётся, я сижу, плачу, и говорят: «Ты только приходи, возвращайся сюда снова». Я вышла из собрания, я вообще была поражена. У меня было такое первый раз в жизни, что меня уже не брали никуда, от меня родители отказались. И тут мне эти люди, такие чистенькие, такие опрятные, совершенно не похожие на то представление, которое было у меня в голове, говорят мне «возвращайся к нам снова». И я уже, подкреплённая этой историей, знала, кто такой спонсор, понимала, чтобы шагать, мне нужен впереди идущий человек. С этого же собрания я ушла со спонсором. Это был мой первый спонсор, который благополучно… Спасибо ей огромное.

Я не смогла остановиться в тот вечер. Мне понравился этот эффект, что меня приняли как бы в стаю. Мне стало легче, но остановиться я все равно не смогла ещё 19 дней. 19 дней я продолжала ходить на группы и пить, пока мой спонсор не сказала мне однажды, у нас с ней была встреча, договорённость была в 10 утра на группе. Я пришла с книжкой, у меня в сумке была полторашка жидкости. Жидкости противной, мерзкой, дишманской. И я говорю ей внаглую: «Да, мне немножко плохо. Давай я буду потихоньку отпивать и будем читать», Тогда она на меня закричала первый раз, сказала: «Я тебе что, подружка, что ли? Что ты тут из себя изображаешь? Для того, чтобы начать выздоравливать, нужно перестать пить. Это первое условие для выздоровления». Она меня так жёстко осадила. У меня внутри был огромный такой жуткий протест. Как я дверь с ноги не открыла, не знаю. Но смысл в том, что я тогда ушла, пришла домой, дотащилась с этой бутылкой, допила её на этой злобище, и у меня сработало «я докажу! Что я протрезветь не могу, что ли? Ну, давайте ваши шаги». Вроде я поняла, что даже отсюда, если я сейчас не прекращу, даже отсюда меня выгонят, а больше мне уже идти некуда.

И мы начали шагать. Я протрезвела. С того дня я трезвая, мы начали шагать, и мы начали раскрашивать книжку. Я понимала, что мне настолько важно не пропустить, где подчеркнуть жёлтым, где подчеркнуть розовым, где подчеркнуть зелёным, что я совершенно не слышу, что она мне говорит. Для меня важно было, чтобы, не дай Бог, ничего не пропустить. Здесь подписать это, здесь подписать то. И ребята с группы стали подходить ко мне после собрания и говорить: «Юль, ты, конечно, очень здорово все рассказываешь, пересказываешь книжку, тебя интересно слушать, но, похоже, что что-то не то». И у меня у самой было это ощущение какой-то, знаете, когда произошла обесценка группы. Мне от взаимодействия с людьми становится легче, но когда я прихожу домой, я тупо схожу с ума, жду этой следующей группы. То есть ничего не происходит. Я пишу вечером эти благодарности, но что-то не так. Я все равно после группы прихожу и сливаюсь. Меня все не устраивает. Я жалуюсь, что у меня нет денег, жалуюсь, что у меня дома, ссоры, скандалы. И мне говорят: «Ты не делаешь программу, может быть, тебе спонсора поменять»?

И тогда я поняла, как потом мой спонсор сказал, уже мой настоящий спонсор: «Бог говорит через людей». Я вдруг услышала те слова, которые на самом деле внутри меня были, что что-то не так. «Мне нужно поменять спонсора», но я боялась сама себе в этом признаться. И мне очень нравился один спикер. Ребята предложили мне: «Говорят, послушай, может, тебе зайдёт». Такой жёсткий дядька, громко ругается, матом жестит на своих спикерских, многие его не любят. Но я первый раз в жизни не от своего спонсора настоящего, а от этого спикера услышала, что моя проблема вообще не в бутылке. Моя проблема в трезвости, что я никогда не умела жить в трезвости, что я вообще не знаю, что это такое, что моя трезвость доставляет мне физическую, моральную, душевную, психологическую, какую угодно, но только боль и все. И если мне не заняться именно этой трезвостью, то счастья и не видать. Нет надежд никаких. И когда я услышала этого спикера, я прибежала к ребятам, говорю: «Дайте мне его номер телефона, пожалуйста, найдите мне его, найдите мне этого чувака, дайте мне его номер телефона». И какова была наглость моего я. Я хотела звонить этому мужику и просить его о том, чтобы он стал моим спонсором. Невзирая на то, что я понимала, что у женщины должна быть женщина, у мужчины должен быть мужчина. Тем не менее, мне все равно телефон дали.

Я набрала, рассказала ему вкратце. Он выслушал меня, буквально 30 секунд он мне дал рассказать о себе, сказал: «Я тебе перезвоню в течение 24 часов». Через 12 часов он мне позвонил, ровно в 8 утра, сказал: «Я тебе телефон сейчас скину в ватсап. Либо звони сейчас, либо не звони никогда». И вот я думаю: «В 8 утра позвонить. Странно…» Я набираю в 8 утра, и мне отвечает такой жёсткий женский командирский голос: «Коротко расскажи о своём послужном списке в алкоголизме». Я перечисляю то, что перечислила в самом начале своей спикерской. На что она мне говорит: «Книжка чистая, начинаем работать. Тогда называет мне время 21:00 и дату через неделю и кладёт трубку. Ни кто, ни что. Я ничего не знаю о человеке. Думаю: «Ладно, значит, да будет воля твоя, а не моя». И ровно через неделю я набираю своему будущему настоящему сегодняшнему спонсору, вижу перед своими глазами женщину, которая вообще никак не похожа на моего… Если бы я встретила этого человека на группе, я бы никогда в жизни не подошла. Меня бы просто страх не пустил. Уверенная в себе, очень сильная, мощная энергетика, прям сразу было видно. И она сканировала меня, как будто считала меня с лица. Я начала лебезить. «Теперь мы будем выздоравливать». Она говорит: «Нет, не будем мы выздоравливать. Давай сразу все точки над «и». Твоё выздоровление начнётся ровно в тот момент, когда ты эту книжку откроешь перед другой алкоголичкой. Если ты до этого момента дойдёшь. У нас будет с тобой всего 18 встреч. Встречаться мы будем через день. Никаких поблажек тебе не будет. Первый раз, если ты не звонишь, ты алкоголичка, это понятно, второй раз, если ты не звонишь, я понимаю, что тебе это не нужно».

И тут я понимаю, что все мои ходы, мои многоходовки, попытки понравиться — ничего это не сработает. Более того, что со мной никто не собирается нянчиться. Мне просто прочитают эту книжку за 18 встреч для того, чтобы я передавала её другим. С одной стороны, меня как обухом по голове ударило. С другой стороны, я поняла, что не все так плохо, потому что эта страница инстаграмная, она продолжала существовать, и я не писала там о том, что стала ходить в содружество, но я писала о том, что пытаюсь, значит, понять, что такое двенадцатишаговая программа и так далее, и так далее. И девчонки очень просили? «Пожалуйста, проведи». В частной переписке просили: «Дай эти шаги. Дай эти шаги». И к тому моменту было двое желающих. Я говорю: «А как же, я же ничего не знаю». Она говорит: «Все очень просто. Я тебе читаю, ты на следующий день отдаёшь. Я тебе читаю следующую главу. Ты на следующий день отдаёшь следующую главу». Так у меня получилось сразу же две подопечные. Мне мой спонсор читал книгу, на следующий день слово в слово, насколько я была способна на тот момент, у меня было два с половиной месяца трезвости, я передавала то, о чем узнала.

Эффект, который произошёл, это было что-то невероятное. Я никогда никому не была нужна, и вдруг я понимаю, что просто дочитываю, и у этих девчонок вспыхивают глаза. Я, казалось бы, прочитала предисловие, и у человека загорелись глаза. Она вчера ещё умирала точно так же, как я, и тут она со светящимися глазами говорит: «Когда следующая встреча»? Я начала читать сразу же с первой, с самой первой своей встречи со спонсором, и по сей день это продолжается, продолжается моё спонсорское служение, которое я и называю на сегодняшний день моей молитвой. Да, космонавт летает в космос. Это то, что он делает, это его молитва, его жизни, молитва его Богу. Нянечка в детском саду делает свою работу, растит малышей. Это её молитва, а моя молитва, как алкоголички, — это просто передавать этот опыт, которым так щедро поделилось со мной содружество, которым так щедро поделился со мной мой спонсор.

И по сей день вера без действий мертва с одной стороны. Эта фраза, но я её для себя перефразировала уже потом в процессе. Моё только то, что я отдала или по-другому, что посеешь, то и пожнёшь. Или ещё причинно-следственная связь — это то самое, чего никогда не было в моей жизни, я всегда старалась действовать из благих побуждений, но, так или иначе, меня все приводило в исходную точку. Чтение книжки. Я даже не заметила, как я прошагала. Мне спонсор не давал никаких 15 дней на 4 шаг. Мне были даны ровно сутки для того, чтобы написать 1-2 колонку, 3 колонку, как некоторые, говорят, пишут месяц. Нет, она сказала: «Твоя жизнь в твоих руках. Более того, за тобой идут люди». И эта ответственность, которая была у меня с самого начала. Я понимала, что если я не напишу «четвёрку», девчонки не напишут «четвёрку». Если я не сдам 5 шаг, девчонки не сдадут 5 шаг. Если я не пойду отдавать «девятки», то у меня не будет опыта поделиться с этими девочками. Поэтому, можно сказать так, паровозом, мои девчонки меня дотолкали, дотолкали.

Я даже не заметила, как закончила свои 12 шагов, и к тому моменту, как спонсор передал мне весть, эти 12 шагов, их уже было далеко не две, не две подспонсорные. Я не могу передать словами это, не знаю, можно ли вообще. Мы говорим про здравомыслие сегодня в программе. То, что для меня всегда было здравым смыслом. Чтобы я на кого-то потратила время? Шесть утра — это время не моё, это время Бога. Когда звонит девочка, мы открываем эту молитву, 160 страниц рабочего текста и 21 страницу предисловия, плюс «Мнение доктора». И мы вдвоём читаем эту молитву алкоголички. Человек меняется, я получаю ответы через него от Бога. И насколько была права мой спонсор. Я все время думала, что она знает какие-то ответы, что у неё есть какие-то ключи, как правильно молиться, что она просто очень смешно сказала. «Какие молитвы ты знаешь?». Я говорю: «Господи, помоги». Она говорит: «Отлично. Вот теперь как можно чаще её повторяй!».

На сегодняшний день эта молитва для меня: «Господи, помоги!». А следующее действие — встала и пошла, потому что в третьем шаге я сегодня очень четко девчонкам, когда они говорят: «Я перепоручила свою жизнь Богу». Я говорю: «Нет, ничего ты не перепоручила, ты ее препоручила. Значит, взяла ответственность за свою жизнь на 100%. И насколько ты будешь полезна другим, настолько будет меняться твоя жизнь. Я не знаю, насколько сумбурно это все звучит, но все ответы, которые я получила на сегодняшний день, ответы от Бога, как ни странно, я услышала именно через девчонок, через своих подопечных, потому что это для меня не алкоголички. Для меня это ангелы, через которых я слышу Бога. Спонсор — это мой направляющий, это тот человек, который может мне показать, где я зарываюсь, где я не вижу себя со стороны, когда кого-то уже надо уволить или кого-то нужно просто не брать, потому что у меня недостаточно опыта конкретно с этим человеком.

Или, например, что у меня был очень смешной опыт, я решила пробовать работать с анонимными алкоголиками. Подопечные здесь мне не могли сказать, а спонсор мог. А вот все ответы на мои жизненные вопросы, что у меня не получалось именно в жизни, что я хотела как лучше, а получилось, как обычно. Как бы ни странно, я получила через своих подопечных. И каждый раз, когда эти девчонки не могли принять себя, рассказывая им о себе в том же самом 5 шаге, что я не могла, как я думала, не могу сказать даже спонсору, вдруг понимаю, что она меня принимает и через это принимает себя. То есть, я столько раз на протяжении всего этого времени увидела чудо, что это чудо и является сегодня здравомыслием. То, что вокруг люди, когда я прихожу на группу, они говорят: «Где, где вот этот ваш Бог?». Я говорю: «Посмотрите вокруг. Я из тех персонажей, про которых врач говорил, что не надо уже больше ничего делать. Не надо деньги платить, она скоро остынет». И, тем не менее, я сижу здесь живая. Что это есть, если не чудо анонимных алкоголиков?».

Тот Бог, которого я бегала по Валаамам, везде искала, свечки ставила и иконки облизывала, оказался в этих глазах напротив, в шесть утра. И он не просто реальность, это не просто чудо. Он живой, с ним можно разговаривать, он ближе даже, чем кто-либо другой, ближе, чем родственники, ближе, чем самые родные и близкие люди. И это единственный, кто всегда был на моей стороне, кто никогда не отворачивался от меня, кто, несмотря на все мои поиски его, все это время находился рядом и просто ждал, пока я именно обращусь к нему. Мне нужен был инструмент. Оказалось, что эти 27 лет я просто искала инструмент. Я никак не могла подобрать этот ключик, а ключик оказался, как я уже сказала ранее, в этой молитве 160 страниц, плюс 21 предисловия, «Мнение доктора». Это та самая молитва, которую я читаю по сей день и которая доставляет больше всего удовольствия, которого никогда я не могла найти ни в одном стакане, ни в одном мужчине, ни в каких деньгах, вообще ни в чем. У меня сошёлся тот пазл, про который говорил тот самый спикер, громко кричащий матом. Моя жизнь стала наполнена счастьем, она стала наполнена смыслом. В ней появилась цель, я знаю, для чего мне завтра просыпаться. Если это будет угодно Богу, я готова это продолжать. И что это счастье, оно бесконечно и от него нет похмелья. И если будет день начинаться с этого, то он пройдёт радостно, однозначно.

Что бы я ещё хотела добавить? За эти два с половиной года, что я являюсь членом содружества, я хочу сказать, что моя жизнь поменялась Божьей волей на «до» и «после». Я никогда не представляла, в то утро, когда я орала в окно: «Давай делать с этим что-нибудь», у меня первый раз была готовность, я не знаю, как будет дальше. Мне, честно говоря, все равно лишь бы не было так, как есть, как было вчера и как есть сегодня. Я пришла без ожидания. У меня не было такого, что я хочу квартиру, машину, еще чего-то в трезвости. У меня не было никаких знаков трезвости, определённых. За два с половиной года бесконечного чтения этой молитвы у меня появилось то, что меня приняли мои родители. Моя мама через год сказала, что «я тобой горжусь». Через полтора года отец сказал, что «я не боюсь больше за тебя. И я понял, что ты не в секте, что не надо за это переживать». Через два с лишним года мой брат, который говорил, что «я тебя убью», сказал, что «я тебя люблю» и обнял меня. Это была «девятка», я думала, это просто невозможно, это что-то из области фантастики, это какое-то кино, такого быть не может. У меня восстановились отношения в семье. И я тот человек, который не имел работы, на сегодняшний день имеет свою мастерскую ногтевого сервиса. Я купила квартиру в городе Тула, и мне сегодня не стыдно смотреть людям в глаза. Я с благодарностью вспоминаю эти 27 лет, ни о чем не жалею, о том, что было.

И если бы у меня спросили сегодня: «Цена, которую ты заплатила, велика ли она»? Я бы сказала, что это очень скромная цена за тот подарок, который мне подарило содружество «Анонимные алкоголики». Я из тех людей, которые сегодня молятся тому, над чем собирались поглумиться. Потому что в самом начале своего спикерского выступления я сказала о том, что перепробовала все, но анонимные алкоголики мне казались чем-то ниже среднего. Оказалось, что это самый короткий путь, эти 12 шагов — это самый короткий путь к Богу. И эта молитва, она оказалась более действенной, чем все то, что я делала до сих пор, поэтому, ребят, наверное, у меня все, спасибо вам огромное за то, что вы меня выслушали. Благодаря Богу и каждому из вас я сегодня трезвая.

Вопрос: опыт 10 шага. Что ты думаешь по поводу того, что люди проходят по нескольку кругов шагов, не один раз проходят, а по нескольку раз с одним спонсором или с другим?

Ответ: расскажу такую презабавнейшую историю. Я не из те подопечных, которые названивают спонсору каждый божий день. «Вот я разозлилась, вот ещё что-то». Потому что однажды она мне, когда мы дошли до 10 шага, со вторым спонсором, потому что, будучи с первым, она не дала мне сразу 10, 11 шаг. Она сказала: «10, 11 есть. Ты его хоть как-то, понимаешь?». Я говорю: «Да, хоть как-то понимаю». Она говорит: «Ну, если что, звони». И когда мы дошли до 10 шага, постепенно самый важный момент я усвоила то, что есть «десятка» законченная, есть «десятка» незаконченная. Если ты признаешь, что ты была не права и исправляешь это, если тебе не нужно, чтобы тебе кто-то это подсветил, ты видишь, в чем ты обос*алась, тебе не трудно сказать, что ты была не права, как я могу это поменять, либо ты ничего не говоришь, а просто делаешь сразу же, чтобы это поменять, то тебе не нужно звонить спонсору. Ты просто засыпаешь, и у тебя ничего не сосёт, проходит сразу же это ощущение. Злость, раздражение, неудовлетворённость проходит. И однажды мне спонсор звонит и говорит: «А что-то тебя не слышно. Ты вообще жива, нет?». Я иду счастливая с группы. У меня все светится, как сейчас помню, солнечный день.

— У тебя что, десяток нет?

— Нет.

— У тебя что, страхов нет?

— Нет, мне все нравится, я с Богом, прям все небо потрогать можно.

— Не может быть такого.

И я ей рассказываю вчерашнюю «десятку». О том, что у меня тогда была насущная проблема для того, чтобы сменить работу, я первый раз в жизни, как алкоголик, я никогда нигде не дорабатывала. Если я принимала решение уходить, у меня это было все прыг, я прям бежала с работы, что угодно придумывала. И тут я решила, что теперь делаю так, как должно, какой мне надлежит быть согласно Божьей воле. И я должна во что бы то ни стало доработать эти две недели. Мне осталось последний день выйти на смену. Я просыпаюсь в 8 утра и понимаю, что 10 минут назад я должна быть на складе, на работе, уже в форме и так далее, и так далее. И я начинаю судорожно бегать по квартире, одной рукой пытаюсь что-то набирать в телефоне, другой рукой штаны натягиваю, потом: «Стоп, стоп, пауза. Господи, помоги!». Остановились, я ничего уже поменять не могу и какие мои должны быть действия. Рядом мой любимый человек, говорит: «Ну, раз такое дело, давай я тебя довезу». У меня тут же автоматом в голове фраза: «Мы не спасаем свою шкуру за счёт других». Я это допустила, значит, мне это решать. Я спокойно собираюсь, насколько это возможно, приезжаю на работу, спускаюсь. И первый раз в жизни я подхожу к старшему смены и говорю: «Мне нужно с тобой поговорить». Он говорит: «Что случилось»? Я говорю: «У меня сегодня последний день я с завтрашнего дня у вас не работаю. У меня не прорвало трубы, у меня не заболели дети, у меня не сгорела машина, у меня мир не рухнул. Ничего не произошло. Я просто тупо проспала на работу, в чем я и сознаюсь. Я должна сейчас пойти работать». У нас работа была сдельная. Говорю: «Я могу туда пойти. Сейчас как ты скажешь, так и будет. Если ты скажешь, чтобы я пошла работать, я пойду работать, если ты скажешь, чтобы я пошла вон, я пойду вон. Вот как ты скажешь, так и будет». Я была внутренне готова. Думаю: «Да будет воля твоя». Передо мной в в лице Димы стоял господь Бог. Дима посмотрел на меня, улыбнулся, говорит: «Слушай, иди уже отсюда. Нет, так нет. Не поставят тебе никаких ни штрафов, ничего». И я, трясущаяся, у меня были тогда ещё страхи были жуткие, страх оценки я очень переживала.

Я это ощущение не забуду никогда. Когда я выхожу со склада, и у меня просто крылья за спиной, что я честно смогла признаться человеку, что проспала. Я раньше могла сочинять все что угодно, лишь бы только какое-то представление о себе составить, чтоб лишь бы только не думали о том, что все такие никакие, а я одна Дартаньян. Тут я просто человеку честно первый раз в глаза сказала о том, что я несовершенна. И, оказывается, меня приняли. Ничего не произошло. Меня не погнали, мне не плюнули в лицо, меня не заставили что-то делать. Более того, я поняла, что в тот момент, когда я ему говорила, у меня была абсолютная готовность делать то, как он мне велит. Если бы он сказал мне: «Иди на конвейер». Я бы туда пошла. И это ощущение было просто невозможно ни с чем перепутать. Это было ощущение счастья, свободы. Это то, что описывается в книге, и я это рассказываю спонсору. Он говорит: «Все, ладно, не интересно с тобой». И положила трубку.

С тех пор, если я отслеживаю за собой, сразу же прошу: «Господи, забери, у меня …». И сразу же молюсь за человека, если я косвенно, если в ситуации был человек, и мы поругались, или ещё что-то, я за него молюсь и иду, исправляю содеянную свою ошибку. Это может быть мой клиент на сегодняшний день. Я могу отработать бесплатно, если я в чем-то была не права перед человеком. Такие вещи на сегодняшний день не обсуждаются. Я засыпаю вечером спокойно, у меня нет больше оставленного на завтра, меня ничего не тяготит. Я доделываю «десятку». Это касаемо опыта 10 шага. Второй вопрос был про бесконечные круги шагов. Это моё мнение, личное моё мнение, и оно может не отвечать мнению других людей. Я бесконечно прохожу 12 шагов анонимных алкоголиков на протяжении уже вот двух с лишним лет. Каждая моя подопечная — это мой новый круг шагов. Я не вижу смысла менять спонсоров. В начале спикерской я сказала, что была сосредоточена на раскрашивании книги. Когда я поняла, что с каждой встречи я закрывала книгу, я получала чёткие инструменты, я понимала, что такое моё заболевание, какое состояние…

Короче говоря, жизнь начиналась меняться сразу же на глазах. Я понимала свою нечестность и понимала, о чем говорят люди, когда говорят о здравомыслии. Я сегодня тот человек, который видит шаги везде. Я сейчас обучаюсь и параллельно своей профессии, и ещё параллельно нашему заболеванию, и я шаги вижу буквально во всем. Я не вижу необходимости проходить много разных кругов шагов, я вижу только необходимость сделать это один раз честно и начать это отдавать другим. Чем быстрее начнёшь отдавать другим, Юля, я к тебе обращаюсь, тем быстрее к тебе начнёт возвращаться здравомыслие через подопечных.

Вопрос: поделись опытом, как находила подспонсорных.

Ответ: наверное, это один из подарков Бога за мою готовность. Это была страница в инстаграме, потом она стала отнимать очень много у меня времени, и мой спонсор как-то сказал: «Выходи уже из онлайна, иди, живи в реальную жизнь». На самом деле к тому моменту уже столько было желающих. Первые мои подопечные — это женщины. У меня первая подопечная, ей было 57 лет. Сегодня ей 59. Она тоже трезвая на один месяц меньше, чем я, моя первая подопечная. Это были первые две женщины оттуда. И потом девчонок было столько, что я просто не успевала, как бы я не хотела. И я сразу же начинала говорить, что есть другие спонсора, если хотите, я просто вам дам номера телефонов. Я очень переживала… Среди моих подопечных была Тюмень, Якутия, Пенза, Москва. Короче, каких только городов не было, но я очень переживала, что нет у меня подопечных в Туле, и я понимала, что на фоне содружества, что она пришла только от стакана и что-то она тут руку тянет, хотя руку я тянула сразу же, с самого начала.

Я понимала, что есть спонсора, которые себя уже зарекомендовали. У кого-то по 3 года у кого-то ещё что-то, но я продолжала говорить. Я, может быть, не совсем выученным текстом анонимных алкоголиков говорю, но, как мне понравилось, на языке сердца. Со всей искренностью и простотой. Я приходила на группы и говорила на любую тему, даже если это была дополнительная тема «Как вы боретесь со страхами». Я говорила, что я ни с чем не борюсь. Я не уходила в психологию или ещё во что-то, я всегда оперировала ключами книги и конкретными действиями. Я рассказывала конкретный опыт. И так потихонечку, потихонечку себя, наверное, зарекомендовала. Потому что пришел один человечек, причём, знаете, бывает такое, что говорит: «Ой, нет, это очень тяжёлая, не надо её брать, не надо». А в книге у нас говорится обратное, что чем хуже, тем лучше. И когда ко мне подошёл один раз человек такой, на котором все поставили крест, я сказала: «Да». И мы начали шагать, и увидели результаты этой женщины. На группе стали обращать внимание не на то, что я говорю, а на то, что транслирует этот человек, что человек стал меняться внешне, он стал улыбаться. Это первый признак. У него закончилась в высказываниях жалость к себе.

Вся программа с первого дня, если начинаешь делать, там абсолютное счастье, глаза светятся, тебя не остановить. Привязывать к стулу можно, потому что человек может говорить, говорить и говорить. И тоже самое стала делать и она. Потом от неё стала делать другая. Поскольку Тула — город небольшой, все это стало расходиться кругами, и люди стали обращать внимание, что есть анонимные, которые вечно шагают и вечно задают вопросы, а есть люди, которые просто приходят, улыбаются, светятся, и пошла привлекательность. И сегодня уже я так шучу со своей Высшей силой. Я говорю: «Пожалуйста». Я была вынуждена три дня назад уволить девочку, свою подопечную, потому что она все ещё пыталась понять программу. Она никак от понимания не могла перейти к действию, и я поняла, что к сожалению, не полезна ей, а наоборот, тем, что продолжаю с ней заниматься, наношу ей ущерб. Их осталось двое. Я говорю: «Господи, пожалуйста, сейчас есть работа, сейчас два обучения. Пусть их будет две. Ну, пожалуйста, вот пусть их будет две». Прошёл ровно час, позвонил телефон. Я взяла трубку и услышала: «Юля, проведи меня по шагам». У него как-то, наверное, сложился на меня какой-то сценарий, что ли.

Если один заканчивается, то в этот же день откуда-то появляется ещё один. Если вдруг остаётся один и прошу: «Господи, пожалуйста, можно, мне можно мне перерыв». Эта болячка моя лезет, жалость к себе. «Ну, можно мне, может быть, я заслужила». Все время, что-то пытаюсь у него до сих пор выпросить. Он мне говорит: «Да, конечно, можно». И к вечеру или максимум на следующий день мне звонят из реабилитационного центра, говорят: «Юля, привет. Я Таня, я вышла, пожалуйста, будь моим спонсором». И как-то у него так это получается, я уже этот процесс не контролирую. Я давным-давно, что есть такая проблема, что девочки, которые хотят спонсорить, не могут найти себе подопечных, молятся об этом и так далее.

Я знаю только одну молитву. Только одну, когда однажды, всего однажды за эти два года я действительно молилась и просила подопечную, у меня начались на 5 месяцах трезвости жёсткие проблемы дома, когда мне человек сказал: «Ты сначала пьяная валялась, тебя никогда не было. А теперь у тебя тут сплошные анонимные алкоголики. Тебя не было и сейчас нет». А я начала за человеком бегать с этой синей, с большой книгой и говорить, что тебе нужно эти шаги пройти, неважно как: по алкоголикам, наркоманам или созависимым. Вообще не важно. В общем, я начала гоняться за человеком с этой синей книжкой. И в последний момент мне Бог дал здравомыслия, позвонила спонсору. Она мне говорит: «Сколько у тебя сейчас подопечных»? Я говорю: «Двое». На самом деле их было больше, но я думала, что она этого не одобрит, и поэтому соврала ей, сказала, что двое. Она говорит: «Значит так. У тебя к завтрашнему дню должно быть их вдвое больше. И это был один единственный раз, когда я в ночь ушла на работу, где не было сотовой связи. У нас там нет сотовой связи. Я просто всю ночь: «Господи, пожалуйста, дай мне подопечных. Дай мне подопечных. Дай мне подопечных». Пришло два сообщения с учётом отсутствия сотовой связи. Одно пришло где-то в районе 11 часов вечера «Пожалуйста, проведите меня по 12 шагам». На «вы». Я поняла, что человек вообще около содружества ходит. И второе пришло под утро «Проведите меня по шагам». Это была честная молитва.

Я понимала, что прошу не для себя, прошу для того, чтобы не разрушить дома, не навредить ещё больше человеку, с которым я живу. Когда я прошу не для себя, «не дай мне подопечных», а для того, чтобы сохранить покой в доме или для того, чтобы быть полезной тем девчонкам, которые сегодня все ещё сходят с ума и умирают от этой страшной болезни. Когда я прошу не для себя, он слышит. И тоже самое говорю своим подопечным: «Просите их не для себя, говорите ему о том, что вы хотите быть полезными девочкам, которые умирают сегодня. И тогда, если вы будете просить не для себя, он обязательно их даст». У меня такой опыт.

Вопрос: у меня бывшая подруга, с которой я встречался ещё до реабилитации, сейчас спивается. Мне наставник сказал, если тебе надо, если чувствуешь, то надо привести человека в программу. Как правильно сделать 12 шаг для женщины так, чтобы она не испугалась?

Ответ: привлекательность, а не пропаганда. У меня в самом начале, как говорит мой спонсор, что я в первый год трезвости была на страхе. У меня была иллюзия, когда я все ещё училась его слышать, у меня все равно болячка так или иначе выстреливала, этот комплекс Бога. Я понимала, что в руках держу золотую жилу, наткнулась на золотую жилу. И у меня были абсолютно бредовые идеи, уехать консультантом в реабилитационный центр, поступить в институт на обязательно психолога, психотерапевта, работающего с зависимыми людьми, мне нужно было обязательно спасти всех. У меня, кстати, 17 лет назад брат умер. И у меня был жуткий комплекс, пронесённый через все моё. Как же, как это так? Я не смогла спасти брата, это чувство вины. Что же нужно было такого сделать? Что же нужно было такого все-таки сделать, чтобы люди спаслись? Начать с себя. Я сегодня ничего не говорю человеку, если у человека есть отрицание, оно же сопротивление, то алкоголь обладает большой силой убеждения, нужно отдать должное. Человек услышит не тогда, когда он захочет. Каждому из нас Бог решает, кому остаться в живых, кому протрезветь, а кому нет. И то, что человек сегодня вырабатывает свою готовность, свою собственную готовность, он зарабатывает путём продолжением употребления.

Мне нужно было выпить столько, пропить такую часть своей жизни, потерять столько-то для того, чтобы заплатить этот самый дорогой в своей жизни билет. Билет в содружество «Анонимные алкоголики» для меня оказался самым дорогим. Это неправда о том, что говорят, будто в содружество билет бесплатный. Эти самоубийства, бесконечные угрызения совести. Вот эти попытки совершить невозможное, доказать всему миру, полностью разорванные отношения. Эта девочка сейчас зарабатывает себе путёвку, свой билет. Если я куда-то действительно прихожу с 12 шагом, неважно, на сегодняшний день у меня есть служение — координатор мужской наркологии, и я, тётенька, прихожу к пацанам, которые смотрят на меня, полтора метра в прыжке и 50 килограмм с ботинками, они смотрят на меня, говорят: «Ну, давай, расскажи». Я не рассказываю о том, как я пила, с кем я, простите, спала. Я рассказываю о том, что я проживала. У нас в книге это называется пытки алкоголизма. Те самые страшные умственные состояния, которые со мной происходили за месяц примерно до того момента, как я уже понимала, что я буду пить, насколько я была раздражена, насколько я ненавидела весь мир, все вокруг себя и самою собственно себя и так далее. И что происходило ровно через минуту после того, как я опрокидывала эту первую рюмку.

Я никогда не забуду, как я плакала, пила и плакала. Ежики плакали, кололись, но продолжали жрать кактус. Вот это моя история, потому что последние дни из запоев я не выходила уже никогда без помощи врачей. И мои последние срывы сопровождались тем, что я брала стакан, глотала, и тут же начинала плакать, потому что понимала, что улетаю минимум на полтора месяца в астрал. То, что дальше будет происходить, вообще мне не подвластно. Я рассказываю об этих состояниях, не важно, мужчине или женщине, а потом рассказываю о том, что я имею на сегодняшний день, про причинно следственную связь. Недавно вопрос такой на группе прозвучал. Как же Бог допустил теракт? И вот про здравомыслие я рассказываю. О том, что если я сегодня мужа встречу с работы, налью ему тарелку борща и вместо того, чтобы начинать ему предъявлять претензии, рассказывать о том, как же другие соседи живут хорошо, а мы вот живём так плохо, то, возможно, он не пойдёт завтра пить, а послезавтра на него не наденут пояс смертника. И, возможно, не произойдёт никакого терракта. Это причинно-следственная связь. Вот так я делаю 12 шаг. Я рассказываю честно о том, что происходило со мной внутри, чем все это дело закончилось, и какие изменения произошли в моей жизни на сегодняшний день.

Если я утром встаю и честно говорю: «Да будет воля твоя, не моя на этот день. Показывай дорогу». Если у меня выходной, допустим, я думаю: «Ой, как бы хорошо полежать на диване». А вместо этого мне звонит парнишка и говорит: «Мы сегодня едем в наркологию, в другой город». Я говорю: «Как скажешь, господи». 15 минут на одеться. Вот так я делаю 12 шаг. Неважно, кому мужчине или женщине. Было такое, что в наркологии мужики заплакали, встали, вышли, потому что они услышали внутри себя. Я не говорю про то, сколько я пила, где я пила и с кем я пила. Это здесь я пришла, сказала, что 27 лет я пропила. Там я говорю только про внутреннее состояние, про то, что происходило дальше.

Вопрос: твоё отношение к тому, что Бог избавил тебя от одержимого желания употреблять алкоголь как к чуду или у тебя другое восприятие? И веришь ли ты в чудеса?

Ответ: если не как к чуду, то я это сделала сама. Тогда, да. Я отношусь к этому как чуду. Я отношусь однозначно к этому как чуду, потому что раньше, недавно, два с небольшим года назад у меня не было выбора вообще, в принципе, пить или не пить вообще никакого. И если попадала, то остановить меня невозможно было без вмешательства кого-либо из специалистов. Это было просто нереально. Если бы мне тогда сказали, что я не буду жрать никакие таблетки, не буду постоянно находиться на психотерапии, как это было последние мои годы употребления, если я ничего не буду этого делать, но у меня не будет желания выпить, я бы человеку просто плюнула в лицо. Когда я начала шагать, я услышала такое, что мне, как человеку, который вечно ищет кайфа обезболивающего от жизни, мне нужно взамен бутылки дать что-то такое, что, от чего меня будет, простите, переть так, как меня не пёрло ни от одного стакана. И мне это дали.

В содружестве мне Бог дал то, на что алкоголик, который в употреблении совершенно не привлекателен, вообще никак не может претендовать. Доверие другого человека, доверие другой девочки, умирающей девочки. Я девочками всех называю. Неважно, сколько ей 50 с лишним лет или 24 — это не имеет значения, я всю жизнь прожила, и меня откуда только не гнали. Гнали везде, потому что все свои обещания я не сдерживала, все свои «должно» я орала, всегда дверь с ноги: «Я никому не должна». И тут вдруг люди почему-то стали меня слушать, люди стали мне доверять, люди стали меня о чем-то просить: «Потрать на меня два часа сегодня утром своей жизни». Ценю ли я это как чудо Бога? Это мало сказано. Это мало, это, наверное, это сегодняшний мой страх, что это может когда-то прекратиться. Да, это подарок от Бога. И как сказал мой спонсор, далеко не каждый открывает эту книжку. И далеко не каждому она открывается. Это две разные вещи. Нужно очень здорово постараться и хотеть этого всем сердцем, всей душой.

Вопрос: что обязательно должны делать твои спонсируемые из рекомендаций, и за какой период ты обычно проводишь по шагам?

Ответ: я провожу по шагам за 2-2,5 месяца. Это 18 встреч. Если в среднем посчитать вместе с 5 шагом, то на каждую девочку я трачу порядка 52 часов. Если посчитать в сумме, это чуть больше двух суток. По-моему, это такая небольшая цена. Что должна делать моя подопечная? Для того, чтобы программа начала действовать. Я, как человек, который был абсолютно одержим в самом начале выздоровления, вообще не понимала и была окутана сотнями разных форм страха, меня несло то в одну сторону, то в другую. Я верила своей голове, которая мне с одной стороны рассказывала: «Юля, давай не пойдём». А с другой стороны мне рассказывала: «Юля, давай. А если вдруг узнают, что ты не пошла». И эта бесконечная война для того, чтобы этот процесс остановить. Есть некая такая рекомендация. Она негласная, она в книге не прописана, но мне нужно было себя куда-то деть. Нужно было из того ада меня вырвать и погрузить в другое состояние. Это другое состояние оказалось содружество «Анонимные алкоголики».

Я была занята шесть дней в неделю. Три группы в неделю. Это была обязаловка и три встречи со спонсором. Это была обязаловка. Это было как должно, как «отче наш». Шесть дней в неделю я была погружена в содружество, в шаги. Плюс я ещё, это моё было личное, я, как потерпевшая слушала как пылесос, собирала все эти спикерские, потом семинары по традициям и все остальное. То есть я из одной среды была погружена в другую среду и те же самые рекомендации. Я могу поделиться со своими подопечными только своим опытом, тем опытом, который мне помог. Поэтому, когда мы первый раз встречаемся, я говорю, что «мы читаем книжку три раза неделю и три группы в неделю ты ходишь обязательно не потому, что так спонсор приказал, а потому, что это единственное возможное, чтобы твоя голова хоть чуть-чуть успокоилась и туда, как в стакан го*на по капельке Бог начал родниковой водички наливат»ь. Такой у меня опыт.

Вопрос: что делает тебя счастливой на сегодня?

Ответ: моё только то, что я отдала. Быть полезной другим. Я всю жизнь прожила, как паразит. Я ругала маму с папой, потом ругала страну, ругала людей, за которых много раз пыталась выходить замуж, ругала судьбу, ругала Бога. Всех вообще, все были виноваты. Все были виноваты, я одна вся в белом. Я никогда не замечала вообще, что ничего не сделала для другого человека. Я сегодня работаю, прихожу на работу, счастливая, потому что делаю женщин красивыми. Мне доставляет это невероятную радость. Я понимаю, что она покупает у меня, допустим, не ногти красного цвета, она покупает у меня покой, уверенность в себе, это целая составляющая. Я прихожу на группу и понимаю, что не буду сегодня сливаться, потому что мне не на чем сливаться, но я с удовольствием отвечу на дополнительные вопросы, которые я, кстати, признаюсь, на дух не переношу, а оказывается всегда, что очень интересное что-то выходит из этого. Мне нравится тележки составлять в магазине продуктовом. Мне совершенно не трудно это сделать. Я понимаю, что мать-Земля меня родила, и я хожу, собираю окурки. Как бы это не показалось странным.

И такие простые вещи меня сегодня делают счастливой. Я думала, что мужчины, квартиры, машины, все остальное — это может сделать меня счастливой — нет. Когда я, уже будучи трезвой на восьмом месяце выздоровления, пребывания в содружестве, вдруг налила кофе утром и почувствовала его вкус и аромат, я чуть с ума не сошла от счастья. Я его столько лет пила и все время выбегала из дома: «Так, а я пила кофе вообще? А он сладкий был или не сладкий»? А тут вдруг я поймала себя на том, что я слышу аромат кофе. Я слышу, как моя кошка идёт по полу. Я раньше этого не слышала. У меня раньше все время было: «Так, надо купить кошке еды. Надо купить кошке наполнитель». Я вообще, в принципе, кошку не видела. Такие простые вещи сегодня делают меня счастливыми. Ну и, конечно, мне очень нравится фраза в нашей книге «Ваше содружество разрастётся вокруг вас». Я не причисляю себя «член тульского содружества группы «Не понтуйся». Моё содружество — это мой спонсор, это спонсор моего спонсора, это мои подопечные, это подопечные моих подопечных. Это звенья одной цепочки. Это и есть моё содружество. Это моя духовная семья, которая делает меня просто безгранично счастливой на сегодняшний день.

Время собрания

(воскресенье) 20:00 - 22:00 Посмотреть моё время

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *