Финляндия/Турку

Домашняя группа: Сампо

ТЕМА: Доверие

Всех приветствую. Сергей Финн алкоголик. Финляндия, Турку. На сегодняшний день у меня тоже, наверное, небольшой такой юбилейчик. Количество дней сравнялось. Получается 28 лет и ровно 3 месяца, потому что 4 число, 4 мая – мой был 1 шаг.

Ну, как обычно, немножечко представлюсь, чтобы обо мне могли представить картину, что я из себя представляю. Хотя сколько вот слушал первых шагов, собственно говоря, мы начинали идти, наверное, все одной дорогой. 8 класс, 1976 год. Первое школьное собрание, первое классное собрание. Начинают раздавать портфели. Я на задней парте. Прячусь куда-нибудь подальше, чтоб меня, не дай Бог кем-нибудь там не выбрали. Но, тем, не менее, мне достался портфель. Меня взяли, выбрали единогласно ответственным за экскурсии и походы. Такой у нас портфель в классе был. Ну, вот, ну его вручили, ну что…

Для того чтобы оправдать свое, как говорится, гордое звание, я решил в первые же выходные организовать поход на природу. Всех собрал, там полкласса у нас народу собралось, значит. Термосы, бутербродики. Погода еще сентябрьская, отличная. Выехали на природу. Ну, я ж не знал, что ребята, кто там озорные у нас, уже опытные взяли с собой еще и беленького.

Парней нас пятеро было. Вот на пятерых мы эту бутылку и окучили. Мне, когда налили, я же не могу сказать, что я не буду, я не умею и я не знаю, как это. Я должен быть как все. Я поднял эту керамическую чашку, замахнул ее… Потом помню, что светило солнце. Потом помню, что поднял голову, и сосны вокруг меня кружились хороводом. Было так прикольно, было так классно. Мне так все это дело понравилось.

На следующие выходные, я уже осознанно бегал и теребил класс, что, говорю, надо собираться в поход. И уже участвовал в складчину, уже скидывался, как положено. И мы уже взяли не одну, а, по-моему, две или три. Ну и тогда вот был первый легкий перебор. Ну это ладно. Это было первое знакомство.

Самое главное, что мне с первого раза очень, очень, очень сильно это дело понравилось. Я понял, что это хобби на всю жизнь.

Потом пошла школа. 8 класс прошел. На 1 мая мы на троих скинулись, чтобы отметить праздники: первомайские праздники. Втроем. Три пацана пятнадцатилетних купили пять бутылок портвейна. Ну как вы думаете, это нормально или нет? Я сейчас думаю, что это ненормально.

Ну потом пошла потихонечку эта волна. Поступил в речное училище. Там было «как все». Начал на флоте работать. Там тоже «как все». На флоте немножко, когда свои доходы появились, своя зарплата, там, может, немножечко побольше. То есть, вот это вот, вот так… полетел так потихонечку вниз. И чем ближе, тем штопор круче.

Вот в 1994 году… Я, пожалуй, 1994 год сегодня вспомню ни один раз, потому что у меня, вот, в том году произошло очень много событий для одной моей коротенькой жизни на тот момент.

В 1994 году в марте месяце я возвращался со своего последнего контракта. 7 месяцев отработал старкомом на загранфлоте. Сумка полная каких-то шмоток. Тряпки, документы, долларов тоже несколько сотен. По тем временам, вообще-то, сумма неслабая такая была. Как из Новороссийска до Калининграда добрался на автобусе смутно помню. Вернее, до Краснодара. Как в Краснодаре сел на самолет смутно помню. Очень сильно удивлялся, что меня вообще взяли в таком состоянии. Как долетел до Москвы – вообще не помню.

В Москве вышел, добавился, поймал такси, поехал на Ленинградский вокзал. До поезда 4 часа оставалось. Сумку в камеру хранения. Взял чего-то там такого жидкого. Нашел в подземном переходе местного обитателя. Самый интеллектуально продвинутый человек, которому надо пообщаться в этот день. Мы бутылочку раскатали, пообщались. Дальше ничего не помню. Очухался. До поезда 30 минут осталось. Бегом в камеру хранения. В кармане жетона нет. На полке моей сумки нет. Всё! У меня все ушло. Ну в конце концов поезд у меня благополучно ушел.

Я в таком состоянии как был, пошел в милицию, заявлять о том, что меня обокрали. У меня украли жетон, собственно говоря, и забрали сумку. В кармане осталось… Сейчас даже цифру помню – 108 рублей. Для примера могу сказать, что бутылка Coca-Cola стоила 150 рублей. Жетон в телефонный аппарат стоил 130 рублей, по-моему. Тогда по жетонам автоматы работали. То есть у меня фактически ничего не было. Пачка сигарет там после 200 рублей начиная.

Я пришел в милицию, стал рассказывать свою такую печальную историю, что меня обокрали. А сам еще полупьяный. Меня недолго думая… Ласты завернули за спину и положили оклёмываться. Часиков 6 я там поспал. Понял, что мне всё равно ничего не добиться. Спокойно, тихо, мирно отлежался. Когда меня стали выпускать, я попробовал свою шарманку завести, что меня обокрали, что мне никак и ничего – мне просто дали пинка и выкинули на улицу.

Тогда на эти 108 рублей я купил батончик Snickers. По 100 рублей он стоил, по-моему. Это единственная еда на следующие три дня у меня была. Пил воду в туалете из-под крана, ел этот батончик и ходил, думал, что делать дальше. Я понял, что я становлюсь московским бомжом или очередным неопознанным трупом для московской милиции. В конце концов через 3 суток, когда я вообще вымотался в хлам, я пошел обратно в милицию, в транспортное отделение, где меня это… отрезвляли. Сел на скамеечку. Сижу. Жду. Мимо проходит всё тот же майор опять. Он опять заступил на смену, который меня вот укладывал на шконку проспаться.

– А ты чего здесь?

– Мне некуда больше идти, я не знаю. Возьмите меня полы подметать что ли. Я чем-нибудь займусь.

– Пошли в кабинет.

Я ему еще раз рассказал. Он говорит: «Извини, я тебе ничем не могу помочь.  Могу тебе дать справку, чтобы тебя взяли без билета в поезд.»

Я говорю: «Все, мне больше ничего не надо! Это будет самое великое счастье, если я уберусь из этого города в свой родной город. Там, в своем родном городе, я что-нибудь, это самое…»

Он выписал мне такую справку. Проводница положила меня на третью полку. До Петрозаводска доехал. Приехал домой. Папа моряк через 7 месяцев после работы, плаванья, вернулся домой грязный, вонючий, небритый, без денег, обобранный: здрасьте, я приехал. Ну жена сказала: «Слава Богу, что живой.» Я тогда, честно говоря, так это немножко, зная ее характер, был немножечко удивлен.

Вы можете подумать, что это был последний задвиг. Нифига подобного! В апреле месяце, я что-то подумал, как-то так плоховато у меня все складывается. Стал искать заработки, чтобы семью содержать – денег-то нет. На жигуленке на своем на извозе халтурил.

Как-то пошли в гости к моему другу, который поймал щуку. Сварили уху. Он говорит: «Приходите на свежую уху!» Мы пришли с женой в гости к нему. Поели ухи. Мы бутылку водки выпили. Вот. Я говорю: «Андрюха, давай за добавкой!» Он: «Не, не, не, я устал, я спать.» А я уже понял. Мне уже попало, я знал, что не выйду. Я уже знал, что спровоцирую с женой скандал, и мы уйдем разными путями. Она пойдет домой, маленького ребенка нянчить, а я пойду куда-нибудь догоняться. Ну, так и получилось, собственно говоря.

Пошел я к своему родному папе, который никогда не отказывал, который всегда готов был поддержать. У папы я завис на 4 дня. У нас была четвертинка хлеба, немерено жидкости и папиросы «Беломорканал». Больше ничего. Все это дело мы благополучно в течение 4 дней употребляли, когда меня сестра и мама не пришли забирать оттуда. Я был вообще никакой. Меня привезли домой, бросили на диван лежать. Через час жена позвонила моей маме в панике, говорит, у Серёжи голова, говорит, стала свекольного цвета. Всё туловище белое, а голова как свёкла. Ну просто не лицо, а именно всё за волосами, и уши, всё. Ну тогда испугались, вызвали скорую, врач приехал, мне вкололи 12, по-моему, ампул. Врач сказал: «На полчаса позже, у вас дома был бы покойник.»

После этих всех ампул я двое суток лежал, смотрел в потолок. У меня была одна мысль, я даже не мог ноги с дивана поднять, чтобы до туалета дойти. Одна мысль была: если я сдохну, это будет самое правильное решение. Через 2 дня, когда потихонечку встал, попил бульончик, голова стала работать. Вы думаете, какая у меня была мысль? Что всё, допился? Не тут-то было! Первая у меня была мысль: что-то я, похоже, в последний раз маленечко перебрал, надо бы немножко поаккуратнее. Ну вот. Тем не менее жизнь двигается вперед.

Через несколько дней у меня была днюха, девятого числа. Мы собрались на природу семейным составом: жена, сестра, мама моя, мой сын, племяшка и собака Джефрик у сестры. Пошли на природу. Проходим мимо магазина, я половину свою толкаю в бок и говорю: «Там что-нибудь-то взяли с собой?» Она посмотрела на меня как на умалишенного. Два дня назад чуть было кони не двинул, а хочет, чтобы ещё. У меня в голове была очень четко выраженная мысль: «Если я сейчас 50 грамм выпью, то мне станет легче.» Тем не менее, поход на шашлыки обошелся без всего.

После этого начались события так тоже раскручиваться постепенно. Мама сказала, что ребята есть, которым на стройку нужен на подхвате работник.  А мне нужны были заработки. Я говорю: «Хорошо, я согласен, но единственное, что я на стройке вообще ничего не умею делать.»  Пришел парень, бригадир этот команды, их там 5 человек было, Эрик. Мы попили кофе, вышли на балкон покурить. Стоим курим на балконе, и он как-то так мягко, таким тихим, вкрадчивым голосом спрашивает у меня: «Слушай, как ты думаешь, у тебя есть проблемы с алкоголем?» У меня такая вот как волна прокатилась внутри непонятная, я думаю, а что я буду прятаться, кто он мне такой и что я теряю, если скажу правду. К тому времени я уже 3 или 4 года знал, что, да, я конкретно вляпался. Конкретно знал, что я зависимый, то, что я алкоголик. Это я знал внутри. Наружу я это никогда не выносил. А тут на балконе, посмотрел на него… Он на меня смотрит и такой улыбается. Я говорю, ну, слушай, есть вообще, есть, согласен. И как-то так немножко даже самому легче стало. Он, значит, говорит, продолжает: «Пойдем с нами?» Я говорю: «Куда?»

– Ну, вечером посидим с ребятами, чаю попьем, баранки погрызем, поговорим о том, о сём, потрещим.

Я как представил картину: взрослые мужики, пьют чай с баранками и трещат о том, о сём. Даже смешно немножко стало и любопытно.

– Ну, ладно, давай, пойдем, сходим, посмотрим.

Вот в первый раз я попал на группу. Это было 18 мая 1994 года. Заходим, там действительно: один старательно раскалывает эти сушки, второй перебирает книги, третий заваривает чай. Там, человек 10, наверное, было. Время 19.00. Тот, который раскладывал книжки говорит: «Ну всё, начинаем.» Тишина в зале. Тишина в студии. Все расселись по местам. Он начал читать книжку. Для меня это было всё в диковинку. Когда он читал первый шаг, тогда я услышал впервые эти слова: «Мы признали свое бессилие перед алкоголем, признали, что потеряли контроль над собой.»

Я потом его, наверное, всё-таки смог определить для себя уже гораздо позже. Вот именно доверие. Доверие к тому, о чем они говорят. О чем они рассказывают. Как они себя ведут. Вы знаете, у меня, в общем-то, функция доверия, да, она, как говорится, у меня включена по умолчанию. То есть, когда встречаюсь с новыми людьми в первую очередь срабатывает доверие – а там дальше уже по ходу дела определяю, что он из себя представляет и это функцию подкорректировать, так сказать. Тут у меня однозначно к этим десяти человекам возникло вот это вот принятие, доверие. То, о чем говорят. То, как они себя ведут. То, как они разговаривают.

Вышли на перекур, стоим рядом с Толиком. Я говорю, ну, слушай, на вот, ну что мы, посидели, потарахтели о том, о сём, ну, чаю попили с баранками. Я сейчас пойду, ну… и это самое…Вон, магазин там, говорю, куплю бутылку и бухну. Он так повернулся ко мне, такими светлыми глазами…Иди, возьми, бухни. Кому это надо? Кому это надо?! И я понял, что не шутит. Я понял, что он говорит на полном серьезе и это тоже дало мне определенную долю доверия. И я понял, что не пойду ни в какой магазин и я буду дальше сидеть с ними чай пить и слушать.

Ну и вот как-то вот так вот я остался на группе. Меня взяли в бригаду. Вся эта бригада была наши братья АА-шники. Вместе строили. Потом вечерами приводили себя в порядок, шли на группу. Вот и так вот продолжалось, продолжалось, продолжалось… Несколько месяцев. Потом наступил сентябрь месяц 1994-го. Я сказал, что 1994 год очень насыщен событиями. Я даже с ребятами разговаривал, что мне предстоит событие. Формально, у меня в пароходстве был оформлен отпуск и 12 сентября этот отпуск заканчивался. Я не знал, что делать. Я знал одно: если я пойду работать обратно на флот, я рано или поздно там слечу с катушек и запью. А увольняться мне прямо вот жутко было. Жутко! Просто жутко было! Это надо было сломать всю жизнь, которая была построена к тому времени на корню.

Ребята не давали мне советов, и это тоже дало мне определенное чувство доверия всё-таки. Они мне не говорили: «Сделай так, сделай этак». Они меня поддерживали. Они меня старались поддержать. Они мне говорили: «Ты смотри, ты вот решение примешь…» Я уже не помню слов, ребят, много времени прошло. Но они меня именно поддерживали. Каждый по-своему, с каждым по отдельности разговаривал.

И 12 сентября я стоял в отделе кадров. У меня в руках была бумага – заявление по собственному. У меня тряслись руки, у меня тряслись ноги, у меня тряслось все, что может трястись. Я эту бумагу положил на стол. Мне ее подписали и всё. С флотом я на тот момент закончил.

Чуть позже опять же пришло облегчение. Пошел на следующий день опять на группу. Опять рассказал. Поддержка, сочувствие, еще раз поддержка. Ну как-то так. И всё это… Всё вот это общение, которое происходило – оно бурно происходило. Много событий всяких разных было, были всякие разные праздники… Кроме того, что мы собирались 2 раза в неделю. У нас собрания были на группе. Кроме этого мы еще там продолжали очень часто у кого-нибудь на кухне обсуждать всякие разные дела. Всё это тоже было очень интересно и приятно. Потом были праздники сообща, с Ал-Аноном вместе. Вся вот эта вот движуха, она захватывала, закручивала и не давала, вообщем-то голове затосковать, там, закиснуть, заскучать.

Я просто в один прекрасный момент вспомнил, сейчас может быть немножко так, получается, с темы на тему перескоки такие не совсем понятные. Вот вы знаете, принимать решение надо было к 12 сентября. Я тому времени уже примерно представлял, как работает программа. Что из себя представляет сообщество. Я к тому времени знал, как зародилось наше Сообщество. Сообщество зародилось, когда два алкоголика встретились и сказали друг другу:

– Слушай, я устал так жить.

– У меня такая же хрень. И что будем делать?

Они на доверии стали друг другу рассказывать, что у каждого происходит. Вот так, как мне видится. Я понимаю, что оно на самом деле, может быть, чуть-чуть не так было, но смысл такой. Они вот чисто на доверии и чисто на отчаянии в этом доверии рассказывали друг другу о том, что у них в жизни, и стали обращать внимание, что очень-очень много похожего. И это можно вот так вот определять. Когда я ходил на собрание на группе, ребята выступали, ребята разговаривали. Я очень часто ловил себя на том, что они говорят какие-то вещи, которые в моей жизни тоже присутствовали и присутствуют. И это еще усиливало доверие к тому. Они знают, о чем говорить. Они понимают меня. Они могут почувствовать, что я испытываю. Приблизительно хотя бы в данный момент времени. Я старался делиться, старался рассказывать по максимуму настолько насколько можно открыто. И очень сильно надеюсь, что это получалось, потому что ни разу на группах никогда не кривил душой, ни пытался что-нибудь придумать.

Дальше жизнь развивалась своим чередом. Два года такой бурной активной жизни пролетели как одно мгновение. И волей судьбы, получается, все семьей уехали в эмиграцию в Финляндию. Новая жизнь. Новые события. Все это новое, оно на начальном этапе захватило. На начальном этапе не давало закиснуть. Плюс каждый год 3-4 раза мы ездили в родной город. Ежедневно, каждый приезд я ходил один или два раза на группы, обязательно с ребятами встречался, делился, рассказывал, то, сё. Изредка созванивались. Потом, когда появился интернет после 2000 годов, стало немножко проще, стали в интернете общаться. В интернете тоже не все были. В интернете только там 2-3 человека, которые меня поддерживали по интернету. Но, тем не менее, прошло много лет после, пожалуй, после 2000-го года лет 10-12, я жил в Финляндии, я жил, с точки зрения программы, в таком в очень, очень, очень, очень пассивном режиме. Я не ходил на группы, я не занимался никаким служением. Я ничего не делал. У меня на тот момент был, получается, понимаете… Был очень плотно в голову вбит первый шаг. Первый шаг, которые за 2 года именно не просто прошел, я его впитал в себя, и он был внутри. И вот он мне помогал держаться. Но, вот мы все равно…

На первых порах я пытался ходить на финские группы. Пошел, меня встретили, меня приняли. Все это было хорошо, все это было прекрасно. За одним маленьким «но». Я толком на тот момент не знал финского языка. И когда ребята говорили на группе, я понимал от силы одно слово из десяти. Общий смысл улавливал, но, ни эмоции, ни нюансов, ничего не мог почувствовать. То же самое, когда сам выступал, я пытался им что-то сказать, я пытался передать, я пытался это…то, какие у меня ощущения есть, то, что я сейчас в такой, в общем-то изоляции живу. Какие-то негативные эмоции накапливаются, пытался передать и у меня тоже это не получалось. Ну и в конце концов я раз с десяток так сходил и перестал ходить на финские группы. В общем-то оказался закуклен, что называется, сам в себе.

Я продолжал по-прежнему жить. У меня появилась новая работа. У меня семья. Новый дом появился. Сын пошел в школу. Ему надо было там тоже какую-то помощь, поддержку оказывать. Так продолжалось, наверное, лет, ну не 10, поменьше, пожалуй, когда там у нас возникли конфликты, раздоры, произошел развод. И вот те ребята, которые меня поддерживали, они меня постарались поддержать. Но получилось так, что и среди них тоже раскол получился. Мы всей семьей в общем-то находились в своё время там, в программе. Жена ходила в Ал-Анон. Я ходил на собрания АА. Нас там все знали как семейную пару и говорили, что эта семейная пара никогда не…никогда не…, но никогда не говори никогда. Вот эта семейная пара… Через 19 лет мы разошлись характерами. Пришлось развестись, потому что другого выхода не было.

Оказался в одиночном плавании, что называется. Ну, вернее, поначалу сын со мной остался жить. 4 года мы жили с ним. Потом, когда ему 18 стукнуло, он откололся отдельно. Я остался один. Как-то стал тоже к петрозаводским почаще ездить, с ребятами общаться. Что-то я от темы доверия совсем как-то улетел в сторону. В сторону совсем улетел, и все рассказываю о себе. Честно говоря, немножечко уже…

Да, вот на первых порах, когда я первые два года ходил на группы, я всё время впитывал, впитывал, а для того, чтобы впитывать надо было открыться, надо было снять вот эту вот броню защитную, которая для этого мира нужна. Вот эту скорлупу гордыни, упрямства, лени. Когда человек превращается в губку, способную вот эти новые знания впитывать, впитывать и впитывать. На доверии старался открыться и на доверии старался вбирать в себя все что можно. В частности, в один из разговоров промелькнула такая вот интересное название книжки американского психолога Хосе Стивенса «Приручи своих драконов». Я ей обзавелся, попробовал ее изучать. Она, конечно заслуживает более пристального внимания, но сейчас я про другое хотел сказать. Когда с ней познакомился, вот этот образ драконов, которые живут во мне: гордыня, лень, упрямство, какая-то амбициозность – их всех можно немножечко подправлять. Ну вот, собственно говоря, об этом и книга, что приручи своих драконов. Преврати свои недостатки в свои достоинства. В моем случае это не совсем нормально работает. Потому что над всеми этими драконами для меня стоит мой главный дракон – мой алкоголизм. И когда мой дракон алкоголизм, живущий внутри меня контролирует всех остальных, как только я свою гордыньку подпитал, он с нее снимает узду и начинает сам подпитываться. Как только я свою лень подпитал чуть-чуть, у дракончика лени забирает свою долю и тоже подпитывается.

Мой алкоголизм никогда не спит. Он все время на чеку. И он ждет самого-самого главного лакомства: он ждет моей первой рюмки. Как только я первую рюмку выпью, он сразу поднимется во всю свою мощь и начнет меня жрать изнутри до тех пор, пока не разорвет в клочья. А то, что он способен это сделать для меня однозначно.

На сегодняшний день, вернее уже много лет назад и до сих пор у меня есть один способ: я не могу его приручить, я не могу ничего с ним сделать, я не могу его контролировать, потому что он контролирует меня. Но я могу его прищемить, чтобы он не поднимал головы. А прищемить его я могу одним способом. Книжка 12 на 12 ему по башке плюс моя работа, мое служение на группах, плюс мои посещения на собрании, плюс разговоры с вами. Я с вами делюсь, я от вас получаю, и этому дракону наваливается куча камней, чтобы он даже пошевелиться не мог.

Но, как только я ослаблю, как только… Вот у меня был такой опыт печальный, когда я перестал ходить на группы, я перестал заниматься и потихоньку, потихоньку, потихоньку этот дракон начал вылезать. Он не проявлял себя ни в какой такой мощи и силе. У меня не было поползновений слететь с катушек. Но мысль выпить холодного пива в жаркий день – такая мысль была. Когда совсем все хреново, я думаю, сейчас, вот сейчас бы, может быть, было бы неплохо бы… Нов от эти «если бы» откинуть – останется налей полстакана и залей в себя. Всё! Вот понимаете? Вот эти мысли были. Да. То есть это были уже такие, не то что сказать первые звоночки срыва, это были конкретные позывы в ту сторону двигаться! Это когда этот мой дракон алкоголизм начал там во мне шевелиться, начал во мне всё разворачивать в ожидании своего лакомства. Слава Богу, у меня есть друзья, которым я верю и которые по телефонам, по интернетам, по скайпам, по этим коротким визитам в родной город – они увидели это, они распознали это! И они меня подтолкнули что-то изменить в своей жизни, каким-то образом, хоть что-то изменить, чтобы оторваться именно от того состояния вот этого вот застоя, вакуума, в котором я оказался на тот момент времени. И вот опять же благодаря им, я на сегодняшний день, вот, с удовольствием хожу на группу АА24, посещаю собрания, когда это только возможно. Когда мне моя работа, собственно говоря, не препятствует. То есть работа мешает мне ходить на собрания. Так бы я ходил, наверное, чаще. Я взял служение, попробовал себя в качестве ведущего, тоже интересно, тоже доставляет удовольствие, и заставляет этого долбанного моего дракона немножечко поутихнуть. Я не скажу, что сейчас он меня прям так вот беспокоит. Ему нельзя давать спуску. Ему нельзя давать спуску! Он должен всё время быть в поле зрения, в поле внимания. Потому что у него очень изощренные ходы, очень вот такие вот выверты, они сразу могут быть и неуловимы.

Ну вот еще про доверие, наверное, хотел бы сказать интересную штуку. Вы знаете, чисто на доверии у меня на 29-ом году трезвости появился спонсор. Я стал подспонсорным. И когда мне такое предложение сделали, вы знаете, я удивился слегка, легкое удивление было буквально на 1 секунду. Потом я сказал: «Да». Я согласился. Потому что, вы знаете, в моем представлении, работа в паре спонсор и подспонсорный – это ни что иное как взаимное сотрудничество, основанное именно на доверии. Когда два человека могут понимать друг друга, когда два человека могут откровенно поделиться друг с другом, когда два человека могут обсудить какие-то моменты, относящиеся к программе, относящиеся к общей проблеме алкоголизма. Поэтому я согласился стать подспонсорным и ни капли не жалею. В результате того, что я стал подспонсорным, я на полном доверии к своему спонсору, стал ведущим на АА24 время от времени, когда позволяет возможность и вот спикерская сейчас тоже. Это был своего рода… Вот у нас в театральном кружке, наш режиссер Саша говорит, перед выходом на сцену, всем артистам… Дает, так называемый, творческий пендаль. Каждому слегка так: хлоп, хлоп, хлоп! Пошли на сцену, работаем! Вот нас там 15 человек у нас в коллективе. Режиссер всех отправляет именно таким творческим пендалем. Ну вот я от своего спонсора, в общем-то, получил такой, скажем так, творческий пендель на данный момент времени. На доверии. На понимании. На взаимопонимании. Что это надо и мне в том числе.

Так. Что-то я там еще, пожалуй, хотел сказать. Но, наверное, уже не знаю. Очень много я наговорил сегодня, пытался составлять какой-то план проведения этого спикерского, что-то такое – все, конечно, наперекосяк пошло. Все не так получилось. Но, вы знаете, как получилось, так получилось. Это мой, собственно, в онлайне первый опыт. Был опыт в прошлом году на живой группе спикерить, но тогда меня, честно говоря, так вот, если можно так сказать, по-хорошему, подкупили на доверии. Мне сказали – пошли на группу! Я говорю – конечно пошли! На подходе к дверям, я говорю, а что там будет? А спикерская будет! А, понятно, говорю, а кто спикерить будет? Так ты! Я говорю: «Как я?!»

– Ну вот так вот.

– Я в первый раз слово слышу «спикерское выступление»!

– Ну, ты первый шаг знаешь?

– Первый шаг для меня – это как «Отче наш», это святое дело.

– Ну вот! Развернутая форма первого шага.

– Ладно.

– А потом вопросы.

– Ну, хорошо.

Ну вот это был мой первый опыт спикернуть, так говорится на живой группе. Ну, получилось, вроде как нормально. Слава Богу. Вот в онлайн-группе тоже у меня есть на данный момент первый опыт. Ну, посмотрим. Посмотрим. Если я могу кому-то быть полезным – я очень хотел бы быть кому-то полезным. Хотя бы двумя словами и хотя бы кому-нибудь. Ну, собственно говоря, для этого мы и общаемся. Для этого мы доверяем друг другу. Каждый говорит то, что он думает. Из огромного количества людей, которые приходят, каждый поймает для себя одно-два словами это очень важно на мой взгляд. В этом суть программы, в этом суть общения, в этом суть собраний. Ну вот.

А, и еще, вот сейчас на глаза попалось. Хотя у меня написано «Финляндия. Турку.», но домашняя группа у меня – город Петрозаводск, группа «Сампо». Вот сейчас на чайной спросили, а что такое «Сампо»? Сампо – это карело-финский народный эпос. И в карело-финском народном эпосе есть мельница счастья, называется «Сампо». За ней все главные герои ходят, ее пытаются найти. У нас в городе был кинотеатр «Сампо», пока его не снесли по старости, ну и напротив наша группа – Мельница счастья. Как-то вот так. Ну, пожалуй… Пожалуй еще у меня немножечко было про Высшую Силу, но это уже другая тема, это уже тоже вот общение с Высшей Силой, в процессе той жизни, в которой я крутился с 1994 до 1996 года, вот. Очень много моментов было, которые для меня были необъяснимы, непонятны. Вроде бы случайность, вроде бы совпадение, вроде бы там то, сё. Но потом уже, знаете, как говорится – большое видится на расстоянии. Когда по времени от таких событий немножечко отошел на год другой. Они стали выстраиваться в логичную такую цепочку и уже начинаешь понимать, вот когда уже живя в Финляндии, я начал понимать, что там-то, там-то, там-то эти события были ну ни капельки, ну ни разу не случайные. Это была такая четкая закономерность, от которой прямо ну вот, честно говоря, даже мурашки по спине бегут. Кто такую закономерность выстраивал? Ну вот кто её выстраивал? У меня тоже было полное доверие к тому, что это благодаря Высшей силе. Но в результате вот эта вот закономерность, эта выстроенная цепочка, она привела в ту точку пространства, в которой я нахожусь здесь и сейчас. Она меня сделала таким, какой я сейчас есть именно здесь.

Какие события были? Они были разные. Были хорошие, были плохие. Но, все оно одно к одному складывается и результат мы имеем именно сегодня. О том, что было вчера сожалеть бессмысленно. О том, что будет завтра загадывать тоже бессмысленно. Мы живем сегодня.

Моя, как я вначале говорил, моя опция «доверие к людям», она, по-прежнему, по умолчанию в режиме «включена». Меня с этой опцией «доверие» бросали, кидали, было дело обманывали. Но эти люди выпадали из моего круга общения. Они где-то живут рядом, они в этом же городе, например, но, они нет, не мои. Они не для меня. Чтобы я кого-то кидал, я кого-то обманывал за последний, может быть, десяток с лишним лет. Я такого, честно говоря, даже и не вспомню, потому что мне бы самому было бы очень-очень неприятно. А доверие, оно должно быть, доверие. Все наше Сообщество живет как-то на доверии, на открытости друг перед другом, поэтому без него никак. Вопрос в другом, когда люди находят, как бы это сказать-то, созвучных себе людей, созвучных себе собеседников, когда два человека как бы на одной волне беседовать, вот тогда получается вообще классный вариант. Но не всегда могут понять то, о чем говорит другой. Но это не отменяет доверие.

Спасибо вам большое! Вот я как-то так поговорил, поговорил, может, как-то сумбурно, извините, пожалуйста.

Вопрос: Как жить здесь и сейчас? Постоянная тревога.

Ответ: Как жить здесь и сейчас? Ну вы знаете, я хотел эти слова озвучить, они, конечно, может быть, немножко красиво и пафосно звучат. Следи хорошо за этим днем, ибо он жизнь жизни. В его кратком течении лежит все. Радость бытия, блистание победы, горечь поражения. Ибо день завтрашний это видение. День вчерашний – это сон. День прожитый хорошо сегодня превращает завтра в видение надежд, а вчера в счастливый сон. Следи за сегодняшним днем.

То есть, ребят, мы живем здесь и сейчас. Я понимаю, постоянная тревога… Постоянная тревога, о чем? О дне завтрашнем? Или о дне вчерашнем? Или о дне сегодняшнем? Если о дне сегодняшнем, тогда может быть, может быть для меня, например, сработало бы – я сегодня по крайней мере за день в непростых ситуациях трижды повторил: «Господи, даруй мне спокойствие, принять то, что я не в силах изменить». Хотя бы первую часть. Господи, даруй мне спокойствие принять, то, что я не в силах изменить. Потому что есть ситуации, которые от меня не зависят. Я не могу на них повлиять. Я могу только принимать ее спокойно. Потому что, ну, не влияю я на нее. Ну, наверное, так. Постоянная тревога, а что еще может быть? За завтрашний день беспокоиться и тревожиться бесполезно на мой взгляд, потому что он еще не наступил. За вчерашний день беспокоиться и тревожиться тоже бессмысленно, потому что он уже прошел. То, что в нем произошло отражается на дне сегодняшнем – это да! Но вчерашний день мы уже исправить не можем. Он уже ушел.

Поэтому находимся здесь и сейчас. И не просто внутри 24 часов. Мы находимся в течении одной минуты, наверное. Это не говорит, о том, что не надо думать, что будет через минуту. Нет, конечно, это… Мы же не бабочки однодневки. Но, тем не менее, основное внимание должно быть на том, что мы делаем сейчас и в данный момент времени. Я, честно говоря, не знаю, получилось, нет, как-то ответить немножко.

Вопрос: Нет силы воли, чтобы не выпить. Максимум 2 месяца трезвости за полгода, когда впервые пришла на группу. Опыт.

Ответ: Вы знаете, впоминается комедия, не помню там, из 90-ых годов, что ли… «Хочу в тюрьму» называется. Простой слесаренка, рукастый дядька, попал там в Голландию и он хотел в тюрьму сесть, потому что там полное обеспечение и все такое.  Там такой был эпизод, когда он наливает себе рюмку, держит ее в руке и говорит: «Сила есть, воля есть, а силы воли нет!» Раз эту рюмку! Вот такой момент, нет силы воли, а первый шаг-то? А первый шаг-то, что нам говорит? «Мы признали свое бессилие перед алкоголем. Признали, что мы потеряли контроль над собой.» – это как раз и говорится об отсутствии силы воли. Мне, когда с ребятами новыми знакомлюсь, застолье собирается, мне наливают рюмку, я говорю: «Нет, мне не надо. Я себе лимонадику налью.»

– А ты что, на антибиотиках?

– Нет.

– А ты что, за рулем?

– Нет.

– А почему ты не пьешь?

– Ну вот не пью и всё. У меня в жизни была бочка моя, вот эти 200 литров или 300… (я как-то посчитал однажды ради любопытства), я ее выпил до дна! А вторую сил нету открывать. Я не хочу вторую открывать.

– Ну вот ты силён, коль не пьёшь!

– Да, нет, говорю, я не силён, я слаб.

– Как это слаб? Ты не пьешь столько лет, и ты слаб!

И вот получается, что я слаб перед алкоголем. Я не могу людям объяснить, которые к программе отношения не имеют. Поэтому приходится выкручиваться и вот про свою слабость я говорю: «Да не, у меня просто сил нет, здоровья нет, вторую бочку открывать. Не хочу я начинать опять. У меня во флотские времена было попито слава Богу, продолжать мне не охота.» Ну, ребята обычно входят в положение. Те, кто со мной уже знакомы, они с этим вопросом уже и не пристают. Сила воли… Во мне сидит вот этот дракон, про которого я говорил, вот кто контролирует. Вот кто контролирует мою волю. И перед ним я бессилен. Честно говоря, даже не знаю. У меня тоже вот в прошлой жизни, когда я там пил было максимум 2 месяца трезвости. 2 месяца трезвости были такие перерывы. Когда я пришел на группу, стал ходить активно, тогда у меня 4 месяца случилось. Я говорю: «Да ну нафиг! Со мной такого не может быть.» Но тем не менее. Тем не менее-то могло быть и невозможное возможно. А сегодня у меня 28 лет и 3 месяца. Я об этом даже не часто задумываюсь. Сила воли…Как бы так сказать, это первый шаг и честность перед собой. Почему вот тянет выпить? Это надо, наверное, так вот разговаривать напрямую, а так…Просто в разговоре. Так не ответить однозначно.

Вопрос: Как ты доверяешь Богу, когда нужно принять сложное решение?

Ответ: Как я доверяю? Я, как бы, тут, наверное, то, что касается Бога, не то, чтобы доверяю… Я ему перепоручаю.  Как это выглядит на самом деле? Как это выглядит на моем физическом уровне, вот, если какое сложное решение принимать надо, то как правило, у сложного решения два выхода. Как минимум два, по крайней мере. Любой из них может оказаться тот, который угоден Богу. Хотя мне хочется какой-то конкретный. Поэтому надо быть внутренне готовым к любому результату. Но сделать максимум для того, что необходимо для получения результата. Того, который, по крайней мере, хотелось бы. Если что-то будет против, то, любые усилия будут бессмысленны, потому что это против воли Бога. Наверное, так.

Когда я, допустим, 22 года назад подавал документы на курсы водителей автобусов, мне тогда сказали на собеседовании… Там была комиссия из 3 человек, по одному приглашали. Я зашел в кабинет. А тогда финский язык у меня был так себе. Не очень. Меня спросили: «Вот у тебя знание финского языка не ахти. Как ты будешь учиться? Преподавание идет на финском языке.»

– Я буду дома дополнительно заниматься финским языком. Это я могу сделать.

– Хорошо. А если ты, допустим, будешь что-то не понимать?

– Я могу немножечко и по-английски понимать.

– Так. Хорошо. А что будешь делать, если ты на эти курсы… (конкурс был 4 человека на место. 16 человек набирали, было там 64 заявления подано) А что будешь делать, если ты не поступишь?

– Я подам заявление на следующие курсы. (следующий набор через полгода) Я все равно хочу на эту профессию.

По крайней мере, я вот на этом собеседовании сделал то, что от меня могло зависеть. В конце концов, я на эти курсы поступил. Потому что, видимо, они мне нужны были.

Вопрос: Если мне кажется, что меня спонсор очень медленно ведет по шагам, то стоит ли искать другого спонсора или стоит учиться терпению?

Ответ: Вопрос про спонсора для меня, собственно говоря, новинка. Потому что, как я вот, когда говорил, я сказал, что спонсор у меня появился месяц назад всего. И я сказал, свое отношение к спонсорской работе. Это обоюдный процесс, основанный на доверии, как мне это видится, да. Поэтому если со спонсором есть взаимопонимание… Ну медленно, ничего, значит, так надо. Зачем искать сразу другого? Это, во-первых, а во-вторых, учиться терпению, тоже хорошая штука. Мне, например, терпения частенько не хватает. Мне бы хотелось бы немножко поспокойнее, а я прям вот хочу сейчас. Хотя, в последнее время, в последние годы стал поспокойнее. Есть со спонсором взаимопонимание – всё нормально.

И ведет по шагам… Ну что значит, ведет по шагам? Я вот как-то в свое время, на своей шкуре, что называется, испытал этот первый шаг. Первый шаг за два года – я его впитывал себя, я его всасывал. Я его не проходил! Мы говорили, как минимум раз или два в месяц по первому шагу. Я его впитывал, впитывал. И с тех пор я понял, что шаги-то у нас, получается – первый, второй, третий, четвертый. Нельзя с 1 на 9 шагнуть. Или там со 2 на 8. Штанишки могут порваться. 1, потом 2, потом 3, потом 4… и не торопясь. Медленно в данном случае лучше, чем быстро. И, допустим, быстро пройденные шаги, в моем понимании, не факт, что дадут качественный результат. Может, лучше медленно? Может быть лучше не торопиться? Спасибо.

Вопрос: Всем привет, Олег, Томская область. Приветствую, Сергей. У меня  такой вопрос. Конечно, хотелось бы задать всем, может, в чайной как-нибудь. Ну вот в данном случае Сергею. Сергей, как ты считаешь, наши действия, вот действия человека, наши решения какие-то, поступки, они как-то влияют на планы Бога и на действие Бога в нашей жизни?

Ответ: Так. Ну такой вопрос, конечно, интересный. В моем понимании, безусловно, влияет. Потому что, мы, как говорится в программе, мы – инструмент Бога. Он без нас физического действия не может сделать. Так получается. Ну, мне так по крайней мере видится. Для этого нам даются подсказки, для этого нам даются возможности, для этого нам даются силы, для того, чтобы выполнить действие, которое угодно Богу. А насколько мы с Ним умеем общаться, насколько мы умеем понимать правильно ли мы выполняем Его волю или нет – это личное дело каждого. У меня, например, есть свой набор условных сигналов. Когда я что-то делаю, когда я так делаю, когда я не так делаю – мне внутри какие-то сигнальчики даются. По ходу получения этих сигналов, я как бы стараюсь свои действия корректировать. Как-то эти взаимоотношения… Как-то у меня один из моментов был, на взаимоотношения и понимание Высшей Силы, на понимание Бога. Вот как-то так, наверное. Мы должны делать то, что должны. И должны прислушиваться в процессе выполнения, какие нам даются инструкции, подсказки или что-то. Если тебя упорно от чего-то отводит, может быть тебе и не надо этого делать. Если тебя упорно подталкивают к какому-то действию, так может быть действительно активизироваться и сделать это. Спасибо.

Вопрос: Насколько тебе удается сохранять свою анонимность?

Ответ: Тут тоже вопрос интересный. Не просто свою анонимность, а анонимность. Я не связываю себя лично с Сообществом Анонимные Алкоголики напрямую. Я не говорю, что я член Сообщества Анонимных Алкоголиков. Своя анонимность мне на нее, собственно говоря, давным-давно уже и не важна. Я могу любому человеку совершенно откровенно сказать: «Да, я алкоголик. Именно поэтому я не пью». Но я никогда не буду говорить, что я член Сообщества Анонимные Алкоголики. Вот тут для меня разница в плане анонимности. Моя личная анонимность не имеет никакого значения для меня лично, а организация – она имеет. То есть, если я говорю про кого-то из наших ребят в Сообществе, я тоже стараюсь соблюдать анонимность, стараюсь не озвучивать имена без согласия обладателя этого имени.

Вопрос: Какие основные инструменты программы используешь ежедневно?

Ответ: Идет плотник на работу. У него сумка с инструментами, в котором у него запас нужных инструментов: топор, например, стамеска, молоток, рубанок, еще где-то столярные эти все дела, плотнитские. Он весь набор берет с собой. Он же не знает, что ему может понадобиться в течение процессе выполнения работы. Я алкоголик, у меня есть набор инструментов как минимум программа 12 на 12. Она всегда у меня с собой. В какие-то моменты приходится то одно, то другое использовать. Например, 4 шаг – глубоко и бесстрашно – ну его периодически приходится периодически прогонять. И не важно, в течение дня, когда возникнет толчок изнутри, Высшая Сила скажет: «Послушай, посмотри-ка себе внутрь немножко.» Вот такой толчок, раз! Вот ни с того, ни с сего у меня возникнет желание поковыряться в себе. Вот я еду за рулем на маршруте на автобусе, а у меня появилась мысль поковыряться в себе. Вроде нифига не самое подходящее время. Тем не менее, начинаю, раз-раз прикинул, посмотрел, потом вечером, может быть, поуглубленнее как-то немножко поразбираться. Иногда что-то накапливается. Если что-то не получается, у меня есть возможность позвонить друзьям, рассказать о ситуации или, например, просто поговорить о жизни и в процессе разговора, может, ключевое слово, важное для меня в данный момент может выскочить и у меня в голове какой-то пазл сложится, и встанет  все на свои места. Поэтому набор инструментов у меня всегда с собой. Вопрос: чем я пользуюсь на сегодняшний день, вернее в данный момент времени – это уже по ситуации.

Сегодня у меня, например, на работе пару раз такие ситуации возникли, когда меня просто в бешенство вгоняла ситуация на дороге. Я вижу: «Ух! Я бы сейчас вот тут вот! Господи… Даруй мне спокойствие принять то, что я не в силах изменить». И 10 раз квадратное дыхание. И всё. Хотя бы вот так вот поверхностно.

Вопрос: Вот скажи, пожалуйста, у тебя были такие периоды, я не знаю, как ты с ними боролся, что пришел в программу, у тебя 28 лет. Зачем мне это все надо? Может я здесь лишний? Может быть я сам смогу, даже не сам смогу, а бывает такие моменты, когда хочется просто залезть в свою ракушку, посидеть там, залезть куда-нибудь туда, знаете, в щелку и не вылазить, никого не видеть, не слышать и ничего не надо? Как ты вот с этим и что? Было у тебя такое или нет?

Ответ: Да, спасибо за вопрос, такое, безусловно, было. Учитывая то, что я даже в географическом удалении нахожусь. И у меня был такой момент, когда я залез в эту ракушку – я жил этой своей бытовой жизнью, повседневной. Вроде бы вот все как у людей: дом, машина, работа, сын подрастает. Вроде все нормально, все складно, но по программе никакого движения, ничего не было. У меня вот возникло ощущение, нашел себе такое дурацкое сравнение, что вот есть много религий. Мы же о религии не говорим, я сейчас ни в коем случае не буду сравнивать, просто вот такой вот… Есть религии, есть служители, есть прихожане. Прихожане приходят – служители им рассказывают. В церкви все это происходит. Практически во всех религиях есть отшельники, которые вроде бы не отошли от религии, но где-то там на отшибе живут осознанно, специально. Такой вот у них там обет какой-то они дают. Я, например, обет никому не давал, но в какой-то момент почувствовал себя именно таким отшельником, который не ушел далеко от программы, я вроде бы рядом и в то же время и не в программе. И это, конечно, накладывает отпечаток. Я говорил, у меня были такие мыслишки, нехорошие мыслишки, которые вот этого дракона алкоголизма они подогревали. Они его подталкивали шевелиться, такие мыслишки были. И баночка холодного пива, и, когда там с супругой пошли в ресторан и ей там 4 вида напитков к каждому блюду разные. Вот я тут выпендривался, на запах определял крепость. А это ничто иное, получается, как подсознательно провоцировал сам себя. Не, не, нет. Я, конечно, не брался за это все дело, нет, первый шаг у меня крепко во мне сидит, но я позволил себе провоцирующий момент. Я бокал притащил к морде, я его стал нюхать, я стал определять степень его крепости. Я говорю еще раз, хорошо, что ребята есть у меня, которые меня из этого состояния вытащили. Вообще это опасно – это во-первых. Во-вторых, по поводу этого у меня очень печальный опыт. Очень печальный. Ребята, которые передо мной впереди идущие… Когда я пришел делать первый шаг в 1994 году у них было по 5 лет трезвости. Вот один из них в прошлом году умер, имея за спиной 31 с половиной год трезвости. Полгода он пил и нашли его на 4 день остывающего, когда соседи позвонили в полицию, что там как-то так нехорошо из квартиры… Я его знал, он был моим наставником на определенном этапе. 31 с лишним год трезвости. Я просто хочу сказать, что, ребята, наша болезнь она не имеет срока давности. Она живет, до тех пор, пока мы живем. Этот дракон во мне, я его точно знаю, что я его не смогу оттуда никак выковырять. Он меня изнутри сможет разорвать, я его не достану. Его можно только придавить: служение, общение с себе подобными и программа, группы. Вот как-то так.

Вопрос: Бывают ли у вас периоды неверия? Если да, то, как восстанавливаете веру?

Ответ: Да, интересный вопрос. Ну, у меня… К вопросу о вере или к вопросу о Боге? Даже нет, не о Боге. О Боге, да, у меня свое больше 20 лет назад, свое видение, свое понимание Высшей силы и Бога сформировалось. Я с ним живу. То видение, которое у меня сформировалось, то, какое я принял вот это видение Бога, видение Высшей Силы – для него неважно верю я или не верю. Для меня Бог есть и Высшая сила есть. Это уже сформировано, это уже внутри меня. А то, что я верю… Да, бывают периоды, когда я кричу прямо матом: «За что?! Что я такого сделал!? Почему это на меня?! Почему?!» И кричу, и ору! У меня вот было когда-то, года два или три назад такая ситуация. Чуть ли не до истерики. Орал просто! Ну, естественно в таком положении, когда никого рядом не было, я, в общем-то, здраво подошел к этому процессу, но вот этот пар в орании выпустил. Этот пар и орание в адрес моей Высшей Силы как я Ее понимаю, то есть моего Бога как я Его понимаю, как я Его вижу. Он меня не покарал за богохульство. Он принял. Он принял и мне стало легче. Опять же это сугубо мое личное взаимоотношение с моим, как бы так сказать, с моим Богом, что ли. Хотя он не может быть «моим». В моем видении Он именно «мой». Для того, чтобы мне с ним общаться, мне не надо ни к кому идти, мне надо просто обратиться внутрь себя. И он там. Он всегда рядом, хотя мы Его пытаемся искать где-нибудь там подальше. Это вот такой, неоднозначный вопрос. Двумя словами на него не ответить, но я надеюсь, что получилось хоть что-то, хоть примерно.

Вопрос: Правильно ли я понимаю, что вы проходили все 12 шагов?

Ответ: Да. Ну вот я говорил, что как бы в 1994-ом, 1995-ом, 1996-ом годах, когда я вот осваивал программу, тогда еще вот такой         как сейчас спонсорской формы работы не было, поэтому прохождение шагов у нас выглядело немножко по-другому. Мы каждый шаг зачитывали на группе и каждый потом, всем коллективом, обсуждали. Так было да, так было по всем шагам и по всем традициям. Вот я как говорил, у нас день шаг, день традиция, день шаг, день традиция. Вернее, по собраниям. Собрания были 2 раза в неделю. Мы не часто собирались. Но тем не менее, вот этого постоянного перемешивания: традиция, шаг, традиция, шаг. В какие-то моменты мы проходили полный круг, но, это не значит, что я освоил и я понял.

Я знал текст.  Я знал, о чем ребята говорят. Я знал, какие у них мысли. Но у меня свое понимание стало появляться гораздо позже. По отношению не всей программы, не всех шагов, а некоторых моментов, которые были сразу не понятны. С традициями еще сложнее, но с традициями я нашел для себя аналогию, поскольку работал на флоте. Устав службы морского и речного флота — это книга, которая предназначена, чтобы спасти экипаж от непредвиденных ситуаций. Традиции, собственно это наш Устав сообщества АА, для того чтобы спасти организацию от непредвиденных ситуаций. Вот это понимание гораздо позже пришло. А тогда да, тогда мы вот на моем начальном этапе, читали традиции, читали шаги, обсуждали, разговаривали. Такая да, такая работа была. Насколько в полном объеме я сейчас не берусь судить, но по крайней мере по всем шагам мы работали. Спасибо.

Вопрос: Можно по шагам всю жизнь идти по шагам? Я имею в виду, взять спонсора одного, взять спонсора другого. Многие этого не понимают, но у меня вот такой опыт есть. Я со спонсором прохожу 12 шагов – другого беру. Прохожу с этим спонсором – другого беру спонсора. Как ты на это смотришь? Как ты к этому относишься?

Ответ: Я же говорил, что в моем представлении, спонсор и подспонсорный – это взаимовыгодное сотрудничество. Должно быть понимание, должно быть чувствование друг друга – тогда будет эффективность работы. А если спонсор выступает в качестве преподавателя, вот от сих до сих учишь, потом прочитаешь и расскажешь – такой способ он в школе, может быть, хорош, но вы данном случае, я не знаю, как-то не совсем, наверное, подходит. Спокойно вместе знакомиться, спокойно вместе обсуждать, спокойно делиться у кого какие мысли возникли. Вот таким образом, на мой взгляд, это будет эффективнее. Вот. А если со спонсором нет взаимопонимания, наверное, тогда попробовать другого поискать. То есть в первую очередь должно быть взаимопонимание какое-то.

Вопрос: Сережечка, я не про то. Маленечко не про то. Смотри, я с каждым спонсором прохожу шаги 12 шагов. Потом другого беру. Опыт. Так что круговорот, получается, замкнутый круг.

Ответ: Я понимаю, то есть получается от каждого спонсора что-то новое в отношении тех же шагов и тех же традиций? Вполне возможно, что и это интересно. У меня, например, сестра, она захотела найти себе спонсора, чтобы поработать с Большой Книгой. Вот такое пожелание есть. У нее 27 лет трезвости, ну вот что поделать? Вот озвучил вслух такое дело. Надеюсь, анонимность собственной сестры не нарушаю? Она кстати обещала быть на группе сегодня, на собрании. Но ее пока не видно здесь. Вчера мы разговаривали, вот такое пожелание было высказано. Потому вполне нормально, я думаю.