Финляндия, г. Турку

Домашняя группа: aa24.online и Сампо

ТЕМА: Я — алкоголик

Ведущая. А спикер у нас сегодня Сергей Финн. Трезвый с 4 мая 1994 года. Финляндия, г.Турку. Домашние группы аа24.online и «Сампо», Петрозаводск. Тема спикерского собрания: «Я – алкоголик». Сережа, тебе все известно не хуже, чем мне. Но все же напомню: у тебя будет примерно 50-45 минут. За 5 минут тихонечко предупрежу о том, что время подходит к концу. И потом у ребят будет возможность задать тебе свои вопросы. Твой микрофон. Добро пожаловать. С Богом.

Спикер. Спасибо большое, Даш. Спасибо. Привет всем. Меня зовут Сергей Финн и я алкоголик. Буквально за секунду до того, как включить микрофон, у меня микрофон этот взял и отключился из USB-порта и выдал сообщение, что устройство нераспознано. Это знак? Или как? Ладно. Это побалагурить немножко.

Тему собрания выбрал такую: «Я – алкоголик». Знаете почему? Потому что в моей жизни, в мои последние годы очень часто звучала эта фраза. И, в том числе из моих уст. Но за много-много времени, которое прошло с первого раза, отношение к этой фразе и ее восприятие очень сильно изменилось. Оно стало другим. Оно кардинально поменяло свой смысл. Я начну, наверное, с того, что первый раз «я – алкоголик» в моей голове прозвучало, когда я еще не был в Программе. Когда я еще понятия не имел, что эта Программа существует. Я откровенно бухал. Я откровенно наслаждался, как говорится, жизнью, в кавычках, сам не знаю, куда я иду. И в один прекрасный момент, я понял, что я иду туда, откуда выхода нет. Я понял, что та тропа, по которой я двигаюсь, она заканчивается обрывом, заканчивается пропастью. Слева – стена. Справа – обрыв. Впереди тоже тупик. И я иду в этот тупик. И мне ничего не остается, как только двигаться вперед. А впереди меня ждет конец пути.

Мне стало страшно. Мне стало реально страшно. А такое понимание мне пришло. Я объясню, почему вдруг такая картинка нарисовалась у меня в голове. Я поймал себя на очень-очень-очень неприятных, можно даже сказать, страшных мыслях еще употребляя. Например, приходим в гости. Нас пригласили на праздник. Семейные, там, приходим, я захожу в комнату, бросаю ствол на поляну, и у меня в голове включается калькулятор: сколько стоит на столе. Я знаю хозяев: сколько есть в холодильнике. Я знаю, кто хозяева: согласятся или нет, куда бежать за добавкой. Вот такая калькуляция, она в один прекрасный момент меня очень сильно напугала. Елки-палки, я пришел на праздник к человеку. Человек меня пригласил на днюху, например. А я считаю, сколько бухла и хватит ли мне для того, чтобы набраться конкретно.

Это один звоночек такой был. Я его поймал. Потом был звоночек такой. Вы знаете, это какая-то тоже жуткая форма, на мой взгляд (кто-нибудь с ней сталкивался или нет?): я бухал для того, чтобы вырубиться. Мне не надо было пить. Мне надо было отключиться из этого мира. Для того чтобы утром проснуться, налить полстакана и выпить. И от этого я получал удовольствие. Такая вот извращенная форма мазохизма, она ко мне пришла. И когда я это понял, мне еще более страшно стало. Я понял, что я все: я приплыл. Я кончился. Вот, тогда у меня в голове прозвучала фраза: «Я – алкоголик». Но она прозвучала в моей голове, и никто в мире не мог бы мне сказать это. Я бы смертельно обиделся бы. Мой лучший друг, с которым мы прожили 47 лет бок о бок, рука об руку, однажды сказал моей маме, что Серега конченый алкаш, его исправит только могила. Это в таком, в частном разговоре. Я не знаю, я сейчас не помню, каким образом эти слова дошли до меня, но я на него тогда смертельно обиделся. Мой лучший друг назвал меня алкоголиком. И мы с ним не общались 1,5 года. Я думал, все, наши пути разошлись навсегда. Немножко забегая вперед, скажу: к счастью, это не так.

И в этом состоянии у меня вместо позвоночника был промороженный такой лом, который позволял мне двигаться, но не позволял нормально шевелиться. Я понимал, что я алкоголик. Я не мог признать, не мог этого сказать, но я сам это понимал. И я двигался по этой тропинке к пропасти. И моя судьба была предрешена. Как и многие все, пил я от радости, пил я от горя, пил я от отчаяния, пил от безысходности. Ну, от безысходности, от горя, от отчаяния многие пили, заливая все свои проблемы, пытаясь от них убежать. Но самый паскудный момент, который я сейчас помню, когда я пил от радости – самый гнусный, пожалуй, момент в моей жизни, это когда у меня родился сын, я ушел в 3-дневный запой. Я так радовался рождению сына, что я 3 дня бухал в отключку в полную. Вот такая у меня была извращенная радость. Слава Богу, у меня хватило сил, в конце концов, все-таки вылезти из этого штопора, снарядить машину и за женой с ребенком я все-таки съездил в роддом, забрал их и привез домой. Но то, как я отмечал, мне до сих пор, конечно, стыдно.

Вот такие моменты, они все накапливались, накапливались. И я понял, что я все, в тупике. И мое ощущение было такое. Знаете, одна из картинок нарисована в голове была. Если взять простой обычный детский резиновый мяч. Обычный простой мяч. Вот, он прыгает. Его об пол стукают, об стенку. Его можно попинать, с ним можно повеселиться. Хорошая, забавная детская игрушка. Если в этот мячик пяток-десять раз тыкнуть ножом, наковырять в нем дырок, внешне он останется точно такой же. Но внутри будет пустота. Он не будет прыгать, он не будет скакать, он будет абсолютно бесполезен. Хотя внешне он будет такой же. Так вот, мое состояние на весну 1994 года перед тем, как я зашел в Сообщество впервые, было примерно похожее. Внешне у меня было все. У меня была семья. У меня была работа достаточно приличная. У меня на площадке стояло 2 машины. У меня был стабильный доход, нормальная работа. Но внутри у меня не было ничего. У меня была пустота, как в этом самом дырявом мячике. Меня можно было пнуть, меня можно было ударить, и ничего абсолютно не произошло бы. Потому что я был пустой, дырявый и абсолютно ничем не наполненный.

И в таком состоянии мне встретился в жизни человек, который пришел помочь мне устроится на работу, хотел мне принять в бригаду. А мне надо было семью как-то кормить, потому что основная моя работа на тот момент закончилась временно. Мы попили кофе, посидели, поговорили и вышли на балкон покурить, он спрашивает – первый раз он меня тогда спросил: «Как думаешь, у тебя есть проблема с алкоголем?» И знаете, у меня тогда впервые, пожалуй, в жизни промелькнуло то, о чем я не думал. Это я уже потом гораздо позже разобрался, что это было. И сейчас к этому отношусь спокойно и воспринимаю как должное. У меня в голове на пустом месте, в моей пустой, бестолковой башке появилась мысль. Она вдруг откуда-то появилась. Ну, я сейчас знаю, откуда она появилась. «А какого хрена? А кто он мне такой? А чего я от него прячусь? Ну, и что? Я, вот, ему скажу». И сказал: «Да, у меня есть проблемы». Он говорит: «А пошли со мной вечером?» Я говорю: «Куда пойдем с тобой вечером?» Он говорит: «Ну, пойдем, чаю попьем, баранки погрызем, книжки почитаем». Мне стало по приколу посмотреть, как там мужики взрослые чай пьют, баранки грызут, книжки читают. И я первый раз попал на собрание.

Мой родной город Петрозаводск. В тот момент был район Ключевая, и группа так и называлась: «Ключевая». Ее преемником является группа «Сампо» на сегодняшний день. И я, собственно говоря, считаю ее тоже второй домашней группой, потому что чувствую себя там очень комфортно. Меня ребята там очень хорошо знают. Всегда очень-очень приятно туда прийти. Хотя в Петрозаводске есть и другие группы. Так вот, я тогда, в 1994 году это было, в мае месяце, после моего последнего запоя, когда я бухал на майские праздники 5 дней, меня привезли домой, бросили на диван. Я был никакой вообще. Врач, который пришел меня выводить из комы, сказал, что 20 минут, и в доме был бы покойник. Это сказано было моей жене. Но для меня это было фиолетово. Я просто не хотел жить. Я лежал, смотрел в белый потолок и хотел сдохнуть. Именно не умереть, не отойти к праотцам. Нет. А именно конкретно сдохнуть. Потому что понимал, что продолжать так бесполезно. Потому что я понимал, видел конец этой тропы и знал, что с этой тропы мне никуда не соскочить. Поэтому вариантов моей жизни не было. И вот тут Эрик мне сказал: «Пойдем, баранки погрызем». Ну, говорю: «Пойдем, погрызем баранки».

Пришел на группу, ребята сидят, 6 человек было. Когда стали представляться, когда стали по кругу высказываться, ну, традиционно был Первый шаг, как говорится, по моему поводу. «Я Толя, алкоголик… я Таня, алкоголик… я Гена, алкоголик… я Юра, алкоголик… я Эрик, алкоголик». И у всех был срок где-то в районе 5 лет. Я на них смотрел и думал: «Здесь какой-то подвох. Тут зарыта какая-то собака». Ну, так не бывает! Человек называет себя алкоголиком и у него 5 лет трезвости? Неправильно это. Нелогично. То есть, в мою башку это не укладывалось: как так может быть в принципе? И когда они рассказывали, когда они зачитали Первый шаг… вот, я, кстати, я так немножечко покажу, да? Группа работает вот по этой книге: «Двенадцать шагов и Двенадцать традиций». Не по большой «Анонимные Алкоголики, а именно по полосатой. Зачитывается шаг, развернутая формула, и по кругу идет высказывание.

И каждый из ребят высказывался по Первому шагу, я слушал их, я не верил в то, что я слышу. Я не верил. Я просто считал, что так не бывает. Каждый из них рассказывал свою историю в краткой форме, скажем так, и я понимал, что мое бухло по сравнению с ними – это бухло пионера, который понюхал пивную пробку за углом. Потому что там были ребята такие, ну, что называется, кхе-кхе. Ну, если так можно выразиться зубры бухла, что я им в подметки не годился со своими проблемами. Потом я уже гораздо позже понял, что дело не в том, как пить. Дело не в том, сколько пить. Дело в том, как моя голова, как мой организм, как мое сознание реагирует на алкоголь. Это было более важно. Это было более существенно, потому что в результате реакции моего организма на алкоголь, я превратился вот в этот дырявый детский мячик, с которым невозможно ничего сделать. Ну, и, собственно говоря, ладно.

И вот когда… вот я сейчас, Леня написал: «Я перестал вас слушать, просто пью». Пожалуйста, Леонид, это твой выбор. Это твое дело. В чате сразу прочитал. Вот, когда мы в середине собрания вышли на перекур, я посмотрел на ребят и говорю: «Ну, и че, мы тут посидели, побухтели и просто так, вот, потрындели. Я сейчас пойду и забухаю». Один парень, Толя, повернулся, посмотрел мне в глаза прямо, честно: «Иди. Вон там вон за углом магазин. Иди возьми бутылку и бухай. Кому это надо?» Мне стало немножко обидно. Я, вроде, приперся. Я, вроде, слушаю, а мне говорят: «Иди бухай». А потом прислушался к первой части этого высказывания: «Кому это надо?» И собственно, как-то прислушался: а кому, действительно, нужна моя жизнь? Кому нужна моя трезвость? Кому я вообще в этом мире нужен?

Не, у меня была жена, у меня сын, у меня мама, у меня сестра. Ну, я им, вроде как, нужен. Это как-то привычно. Это как-то закономерно. Но что изменится, если меня в этом мире не будет? Ну, они поплачут. Они погорюют. Они отвезут меня туда, откуда обратно не привозят. И это самое: и все. А для меня-то жизнь закончится. И тогда я задумался впервые. И когда очередь дошла до меня, я впервые тогда, как знаете: вилка в горле, и я на собрании: «Я Сергей – алкоголик». Первый раз произнес эту фразу вслух при других людях. Вот эта вот фраза «Я – алкоголик», произнесенная впервые, она прозвучала в моей жизни, и у меня изменилось к ней отношение. Я стал ее по-другому понимать. Я видел ребят, которые трезвые передо мной сидят. Я понимал, что они говорят про себя: «Я – алкоголик». И я тоже это сказал. Первый раз. Я почувствовал, как мне стало немножечко, чуть-чуть, самую капельку легче. И вот этот вот ледяной штырь внутри спины, он начал потихонечку расплавляться. Он не ушел сразу. У меня не решились все проблемы. Но мне стало проще.

Потом началось общение в группе. Потом начались собрания. Потом началось вот эта вот движуха, которая была на группе. Потом очень активно, где-то с июня месяца, стали приходить ребята-новички. И у нас традиционно каждый раз был Первый шаг. И традиционно я тоже уже высказывался, не являясь новичком, по Первому шагу. И традиционно говорил уже гораздо-гораздо спокойнее: «Я Сергей – алкоголик». Я понимал, что я остаюсь живым благодаря группе. И когда у нас были темы собрания Второго шага: пришли к убеждению, что только Сила, более могущественная, чем мы, может вернуть нам здравомыслие – я нашел для себя хорошую подсказку. Группа, благодаря которой и в которую я хожу, она позволяет мне оставаться трезвым. Значит, группа – это моя Высшая Сила. И мне стало легко и просто. Группа – это моя Высшая Сила. Я хожу на группу, я высказываюсь по мере возможности. Конечно, не на все темы. Очень много я говорил, как обычно у нас было принято: «Я Сергей – алкоголик. Я сегодня трезвый. Я сегодня послушаю». Была у нас такая формулировка, чтобы отказаться от высказывания по кругу. И я тоже ей пользовался, что называется, соскакивая с темы.

Потом стало все это меньше, меньше происходить. Все чаще, чаще стал высказываться. Да, группа стала для меня Высшей Силой. Потом стало возникать беспокойство. Думаю, как-то не так все. Вот, не так, не так. Должно быть что-то другое. И вот это беспокойство, это волнение. Это гораздо позже я стал понимать, что это беспокойство внутреннее мое – это было желание подойти к выполнению Третьего шага. У меня на тот момент (сейчас я, может быть, несколько крамольных вещей скажу), у меня на тот момент не было спонсора. У нас даже тогда не было такого понятия, как спонсорская деятельность. У нас такого слова не звучало. У нас были наставники, были ребята, кто старше по возрасту, впередиидущие, как говорится. Мы их слушали, потому что у них опыта больше. И все. Поэтому спонсора у меня не было.

Была Татьяна Большая. С 5-ю годами трезвости на тот момент. Я с ней очень плотно общался практически на любые темы. У нас с ней возникло такое серьезное доверие. Я почему-то с ней разговаривал, не прятался, не стеснялся, не смущался. И на очень много тем мы поговорили. На очень много. И Толя, который сказал: иди бухай. Он мне в свое время подкинул несколько книжек дополнительного чтения, на основании которых у меня сформировалось понимание моего Бога, Который существует на сегодняшний день. И я понял, что это беспокойство мое внутреннее – это было желание перейти от Второго шага к Третьему. То есть, уже гораздо позже я понял, что движение по шагам – это не какой-то запрограммированный алгоритм. Это моя внутренняя готовность, мое внутреннее состояние, когда мне необходимо перейти к следующему шагу.

Потом, после Третьего шага, когда я прочитал эти книги, когда я сформировал свое видение, свое понимание, свое ощущение Бога, как я Его понимаю, оно (вот эти золотые слова, кстати, «как я Его понимаю»), оно у меня осталось до сих пор. Просто оно развивается, живет, усиливается, обрастает какими-то новыми моментами. Но, тем не менее, основа у меня была заложена тогда, в 95-м году. В 94-м я пришел. Первый год жил практически на Первом шаге. И потом постепенно Второй, Третий. Так они спонтанно свалились на голову. Но понимание того, что, как говорится, у йогов есть такое выражение: учитель приходит, когда ученик будет готов. Ключевым моментом во всех моих делах, на мой взгляд, является моя внутренняя готовность. Если я внутренне не готов, в меня могут 10 учителей что угодно запихивать, я ничего не приму. А когда я внутри испытываю жгучую потребность получить что-то новое и найти что-то для себя, вот тогда да. Тогда это зерно падает на плодородную почву, что называется. Так у меня получилось со Вторым-Третьим шагом.

Потом стал возникать вопрос: «А какого хрена я раньше так жил?» И это была подготовка к Четвертому шагу: оценить себя бесстрашно с моральной, нравственной точки зрения. Почему я был таким говнюком? Почему все так не клеилось в жизни? Почему все было так нескладно. И началась работа по Четвертому шагу. Она не была такой целенаправленной, как-то спланированной. Она спонтанно вырастала в разговорах, в высказываниях на собраниях, в общении с друзьями по Сообществу. И каждый раз высказываясь на собраниях, каждый раз говоря: «Я Сергей – алкоголик», — вот это вот выражение: «я – алкоголик» – оно у меня трансформировалось, оно все более и более спокойно мною воспринималось. Оно приходило к какой-то логической форме, которую уже можно спокойно воспринимать. Меня не бросало от этого в дрожь. Я мог любому человеку сказать, когда меня спрашивали: «А чё ты не пьешь?» Но это уже другой опыт: чё ты не пьешь? Я говорил: «Вот, не пью, потому что моя бочка кончилась». «А чё? Ну, давай!» Там: давай на посошок, давай за праздник, давай за то, за се. Я говорю, да нет, вот у меня сок налит, давайте я попью сока, давайте я тост поддержу. Я в празднике участвую. Я на танцульках помогу, попрыгаю тоже с удовольствием со всеми. Я анекдот расскажу веселый в тему. Но в стакане у меня сок. Мне этого достаточно. Я не испытываю дискомфорта от того, что у меня нет в стакане ничего другого, кроме сока. Так, а почему?

И вот, несколько раз попробовал сказать: потому что я – алкоголик. И этой фразой других людей я загонял в ступор. В том числе и своих друзей лучших, которые у меня по жизни. Мы и выпили много в свое время, и это друзья не те, которые собутыльники, а именно друзья мои по жизни. Вот, одного из них, лучшего друга, Женьку, в этом году похоронили, к сожалению, в июле месяце. Но это другой разговор.

И они на меня смотрели и говорили: «Серега, ну, ты чего дурью маешься? Ну, бухали. Да, ты, там, слабовато пил, закусывал плохо потому что». Я говорю: «Ребята, ну, я не буду пить». Год прошел, два прошло. Три года прошло. Потом они увидели, что я не пью. И они увидели, что я не меняюсь в худшую сторону. Я не становлюсь, там, какой-то гнидой, не знаю, как кто. Не пьют только язвенники и трезвенники, как в фильме было сказано. Я остаюсь нормальным человеком: побалагурить, посмеяться, дурака повалять в компании – всегда запросто. Просто у них в стакане что-нибудь покрепче, а у меня что-нибудь такое лимонадно-шипучее, соковое. Мне этого вполне хватало. Они стали спокойно воспринимать. Но вот эта фраза, сказанная постороннему человеку, что я не пью, потому что я алкоголик – я не раз имел опыт в этом убедиться, что человек впадал в ступор: «Вот ты не пьешь, называешь себя алкоголиком». Я говорю: «Тут логика другая. Не потому я алкоголик, что я не пью. Я не пью, потому что я алкоголик».

Один у меня приятель спросил на застолье: «Давай я тебя сейчас… почему ты?» Я говорю: «Ну, вот, потому, Валера». «А давай, я тебе сейчас, пока на перекур выходим, я тебе в стакан налью». Я на него посмотрел в глаза, как мне Толя в свое время посмотрел, и говорю: «Валер, ты хочешь, чтобы я умер?» И тут у него второй раз ступор приключился. Он посмотрел на меня: «А что? Все так серьезно». Я говорю: «Валера, для меня это очень серьезно. Для меня это серьезно. Для тебя это баловство: подлить мне в сок водочки. Но для меня это очень серьезно». Я не умру сразу. Я могу много рассказать вам примеров, какие провокации в жизни у меня бывали с алкоголем. Как меня мое сознание разводило. Как моя голова пыталась сама себя обмануть, чтобы дотянуться до рюмки. Но это, пожалуй, другой разговор. Это можно еще продолжать на следующую спикерскую. Я просто хотел продолжить по другому сейчас.

Подходя к Четвертому шагу мне хотелось разобраться, почему я такой? Почему я так жил? И в тот момент мне в руки попалась книга. Она совершенно не имеет отношения к нашей литературе программной. Она побочная. Там больше эзотерики и все прочее. Но, тем не менее, она имеет, на мой взгляд, прямое отношение к Четвертому шагу. Название книги (я не буду говорить сейчас автора, кто захочет, может поискать либо в личку напишу или как-то еще) «Приручи своих драконов». То есть идея автора такая, что внутри нас живут драконы: лень, пьянство, гордыня. Но это именно то, с чем мы боремся (вернее, как: мы ни с кем и ни с чем не боремся, да?), с чем мы пытаемся решить вопрос, скажем так, на уровне Четвертого шага. Именно вот эти все. Он обозвал все эти пороки человеческие драконами. И концепция у него была такая: он предлагал этих драконов путем определенных действий, манипуляций обратить в свои достоинства. То есть преобразовать, трансформировать путем определенных действий, работы.

Я до этого не дошел, честно говоря. Так оно у меня и осталось. Но сама идея, что внутри меня живут драконы, она у меня осталась. У меня есть лень, дракон лени. У меня есть дракон гордыни. У меня есть дракон упрямства. У меня есть куча других драконов. Они такие маленькие. Они каждый раз, когда я поленился (а, нах*р, потом сделаю!), он: раз (!) – и отщипнул кусочек. «Это я что?! Я же такой! Я же крутой! Я же!..» Дракон гордыни: раз (!) – отщипнул свой кусочек. А еще у меня, кроме всех этих мелких самых дракончиков, есть один большой дракон, который над всеми стоит, и как только упрямство мое отщипнуло кусочек, большой дракон: хвать (!) свою долю. Как только моя гордынька где-то что-то завякала, отцепила свой кусок, большой дракон хвать (!) от нее кусок. И этот большой дракон называется мой алкоголизм. Мой алкоголизм, он питается этими маленькими дракончиками, питается их добычей. И он ждет своего часа. Он ждет, когда я сломаюсь и приму первую дозу. И вот тогда он от всей души насладиться, и от меня будет рвать изнутри в мелкие клочья. До тех пор, пока я не перестану существовать вообще как какая-то сущность на этой земле. И вот этот дракон, если с маленькими я могу разбираться, то большой у меня сидит и?.. И что? Мне с ним трудно. Но мне с ним жить, потому что мне от него не избавиться. Вот, он у меня есть такой, и я это смиренно принимаю.

Но, кроме того, чтобы смиренно принимать, я знаю теперь методы и способы, способы, с помощью которых я могу все-таки на него каким-то образом влиять. Один из методов, один из способов – это наша Программа. Самый главный формат – это наше с вами общение. Я прихожу, я вам рассказываю, я делюсь, я выливаю – это не слив, это не чернуха. Это именно – разделить печали. Потому что есть такое выражение: разделенная беда – полбеды; разделенная радость – двойная радость. Поэтому мы делимся не только печалью, мы делимся и радостью. И это помогает нам выживать. Нам всем вместе. Для этого мы здесь и собираемся. И тогда этот дракон отступает. Но он, зараза, очень хороший провокатор.

Вы знаете, я однажды напился. У меня было 28 лет трезвости. И я напился. И я проснулся, вернее, чувствую, что ощущение того, что я пьяный. И у меня мысль такая в голове: «Зачем я это сделал? Я все сломал. Я все испортил. У меня жизнь была. А тут у меня ничего нет». И я проснулся. В 3 часа ночи. В своей постели. Трезвый. С мокрой от пота спиной. И это была его провокация. Это был его вот этот толчок. И никуда от этого, к сожалению, не деться. То есть, в некотором смысле, я на примере сигарет разделил свою голову на 2 части. В одной половине живет тот, кто был во мне раньше, который употреблял, этот провокатор. И другой, который понимает, что будет со мной, если я этому дракону налью первую рюмку. Я не себе налью. Я дракону налью. И он тогда поднимется в полный рост во мне. И тогда от меня ничего не останется. Тогда я сгорю. Это вопрос просто времени. Сколько займет времени?

Ну, вот это то, что с драконами. То, что касается Четвертого шага. А потом у нас на очереди Пятый шаг: признали перед Богом, собой, другим человеком истинную природу наших заблуждений. Вот, я накопал в себе этих драконов, а с кем я могу это разделить, кому я могу об этом рассказать? Вот, у меня была на тот момент Татьяна. Татьяне я все это рассказал. Она меня поняла. Она поделилась своим мнением. Мне стало легче, что я не один такой. Я и понимал, что я не один такой. Что вокруг меня на нашей группе алкоголики, и их много собралось в одном месте. Я не в одиночестве. Но когда я рассказываю и выслушиваю какую-то определенную обратную связь, я чувствую, что мне становится легче.

Потом Шестой шаг. Потом Седьмой шаг: полностью подготовили себя к тому, чтобы Бог избавил от наших недостатков. Могу я это сам сделать? Могу я этих драконов изменить? Я могу прикладывать физические, ментальные усилия для того, чтобы контролировать их. Но это просто дело времени, когда произойдет нахрен этот взрыв на макаронной фабрике, и все мои эти драконы разлетятся в разные стороны, и моя башка лопнет от того самого внутреннего контроля. Поэтому сам я вряд ли что-нибудь сделаю. Поэтому я смиренно обратился к тому, кого нашел в Третьем шаге, и сказал: «Помоги, пожалуйста. Я готов».

И был Седьмой шаг. После него логично предположить, что был Восьмой шаг: составили список людей. Вот, тут мне, наверное, повезло, пожалуй, в жизни, скажем так. Потому что в Восьмом шаге у меня был совсем коротенький списочек. Я не писал его на бумаге. Он был у меня в голове. Я помнил всех людей, которые вокруг меня был. Я помнил всех тех людей, кому я причинил зло. Со многими общался. Со многими перестал общаться. Самое главное, что у меня было – это моя семья, мое ближнее окружение: мама, бабушка, жена, ребенок, сестра родная. Друг мой, Женька, который сказал: «Серега – алкоголик».

Кстати когда я пришел в Программу, я на него смертельно обиделся. Но через полгода, будучи в Программе, я пришел к нему и сказал: «Жень, я очень тебе благодарен за то, что ты так сказал. Прости меня, пожалуйста. Я дурак, я виноват. Сейчас я понимаю все по-другому». И после этого мы с ним еще долго-долго-долго: вот до этого года жили-были, не тужили. Спасибо, Женька, что даже сейчас мне помогаешь.

Потом Девятый шаг. В Девятом шаге у меня тоже как-то так прошло достаточно спокойно. Не было чего-то такого жесткого. Я никому ничего не должен был. Нигде не накосячил. Финансовые дела у меня были ни шатко, ни валко, но они были внутрисемейные, поэтому каких-то долгов, ни этих самых у меня не было. В этом плане было, наверное, легко пройти. Хотя нет, потом уже позже, уже через несколько лет, по новой просматривая, размышляя, пришел к выводу, что где-то, наверное, что-то можно было бы сделать. Но, как говорится, иных уж нет, а те далече. Потому, наверное, полноценных Девятых шагов – ни одного такого фактически не было.

Десятый-Одиннадцатый-Двенадцатый шаги – это то, что сейчас. Это то, что здесь. Это то, что я сейчас и живу с ними. И Десятый, например, шаг, это мое представление, – вовремя, искренне, от души сказать: «Извините, я не прав». То есть, не просто сказать, потому что этот человек это должен услышать, а сказать, потому что я сам чувствую потребность в этих словах. Вот эта вот искренний, пожалуй, Десятый шаг.

Для того чтобы Десятый шаг полноценно получился, существует Одиннадцатый шаг: путем молитвы и размышления углубить соприкосновение с Богом, как я Его понимаю, молясь лишь о знании Его воли, которую нам надлежит исполнить, и даровании сил для этого.

Обращаюсь регулярно так, как умею. У меня нет никакого ярко выраженного алгоритма. У меня нет никакого такого, никаких конкретных действий, которые я систематически выполняю. Обращаюсь, когда чувствую потребность. На это дело у меня есть несколько примеров из жизни. Но сейчас, наверное, тормозить на этом? Знаете, как Бог действует и ведет меня в этой жизни? Очень, очень интересно получается временами. И временами просто задумываюсь, как так происходит. Вот, я уже говорил, когда я стоял на балконе с Эриком, фраза в голове возникла: «А какого хрена я от него прячусь? Кто он для меня такой?» Второй у меня момент тоже похожий был. Уже будучи в трезвости, когда переехал в Финляндию, в первый год ездили (своей машины не было), мы ездили на автобусах, на перекладных. И пересадка была в Питере. Однажды ехали из Петрозаводска сюда, в Турку. Жена с сыном зашли в автобус. Я остался около водителя оплачивать билеты, предъявить паспорта, все формальности. И вот он сидит, он такой дяденька возраста 50 лет. В белой рубашке, в галстуке, оформляет бумаги. Я на него смотрю, и у меня в голове просто так на пустом месте: бух (!) – мысль: «Я когда-нибудь сяду на это место». Я даже головой потряс от неожиданности. У меня никогда не было мыслей сесть на большой транспорт. Сесть на какую-то тяжелую технику. Я был штурманом, я работал на флоте. Я работал на маленьком грузовичке. Но никогда не думал, что я сяду на какой-то такой серьезный транспорт на дороге. И вот эта мысль меня просто напросто вышибла. Я про нее через неделю как-то забыл. Я про нее вспомнил через 2 года, когда я закончил курсы водителей автобусов, сел за руль автобуса и выехал в первый раз на маршрут. Сейчас я 24 года работаю водителем автобуса. И знаете, в память об этом событии (ну, там, в память-не в память, но такая маленькая фишка, да?), за 24 года у меня не было ни одной рабочей смены, чтобы я отработал без галстука. У меня галстук всегда на шее на работе. То есть, галстук – это для меня признак. Вот, состыковка эта – это была подсказка? Это был толчок? Я не знаю, что это было. Но это было.

Есть еще примеры в моей жизни, нечто похожее. Но, пожалуй, времени сейчас уже не остается, и так уже наговорил изрядно. Может быть, тогда перейти к вопросам-ответам. Я по шагам, вроде бы, прошел. И то, что касается этой самой фразы темы собрания: «Я – алкоголик». На сегодняшний день я к этому спокойно отношусь. Я это воспринимаю как нормальное явление для себя лично. И те люди, кому это надо, я имею в виду, допустим вас, кто здесь участвует в конференции, я приезжаю на домашнюю группу в город Петрозаводск, например, прихожу на группу, там люди меня понимают, потому что я их понимаю. Мы разговариваем на одном языке. И когда я говорю: «Я – алкоголик», я не стесняюсь, я никакого подтекста в это не вкладываю, меня ничто не тревожит, меня не беспокоит. Я констатирую факт наличия у себя проблемы. Это проблема, которая кроется только в моей голове. И путем, как говорится, многолетних наблюдений, я пришел к выводу, что, ну, собственно говоря, далеко-то я от нее не убегу. Поэтому мне приходится именно смиренно принимать, смиренно понимать и смиренно с этим жить. Поэтому еще раз говорю, что эта фраза «Я – алкоголик», она претерпела (вы обратите внимание), несколько ступеней прошла, чтобы прийти к тому моменту, как сейчас.

Был у меня период в жизни достаточно длинный. Достаточно длинный период в жизни у меня был, когда я переехал в Финляндию, я пробовал начать ходить на финские группы, потому что в Карелию все-таки Программа Анонимных Алкоголиков попала именно из Финляндии. И финские алкаши являются спонсоры нашего карельского движения, которое зародилось в 1989 году. Я стал ходить на группы, меня приняли, меня встретили. Но я сам перестал постепенно ходить, потому что это была проблема, чисто моя личная проблема: я не знал финского языка на тот момент. И я не мог полностью передать то, что я хотел передать. И я не мог услышать полноценно то, что мне говорили. То есть, не было вот этого, как говорится, полного контакта, не было понимания. И я понимал общий смысл. Но истины кроются в нюансах. Истина кроется в каких-то маленьких вещах. И я этого не понимал. Поэтому я перестал постепенно ходить в финские группы. Когда я ездил в Петрозаводск, я всегда ходил на живую группу. Онлайн-групп тогда не было. Это было начало 2000-х годов. Ну, и в результате поездки в Россию стали все реже и реже. Там появился дом, появилась работа, там, ребенок в школу ходит: вся эта бытовуха затянула, и много лет я прожил практически не общаясь в Сообществе. Ну, я имею в виду «не общаясь», что 2-3 приезда в Петрозаводск в течение года, ну, это совсем смех на палке, согласитесь, да? Но, тем не менее, я жил вот эти годы не сказать, чтобы в одиночестве. Может быть, немножечко в отрыве. Но это не значит, что я забывал хотя бы на секунду, что я алкоголик. Это не значит, что я забывал хотя бы на секунду, что есть Программа Двенадцать шагов, Двенадцать традиций, благодаря которой я остался жив. Они всегда были во мне. Они всегда есть во мне. И они всегда во мне останутся.

Интересно так получается. Ха-ха. В чате просто прочитал фразу: «Скажи, а ты сегодня трезвый?» Да, (ха-ха-ха) я сегодня трезвый благодаря Богу, Программе, благодаря вам всем, благодаря тому, что я имею возможность говорить об этом, благодаря тому, что я не смущаясь говорю об этом. Благодаря тому, что мы все вместе. В финском языке есть такая поговорка, если ее перевести на русский язык: в рое лететь легче. Вот, нас сейчас здесь 74 человека. Мы в рое, мы вместе. Мы друг друга поддерживаем. И оно того стоит. Потому что, из всей моей болтовни если, вот, несколько слов оказались нужными, оказались полезными, оказались в тему, то значит, я здесь болтал не зря. Значит, так надо. Я в этом ни капли не сомневаюсь, что так надо. Именно так и надо. Все идет так, как надо. По-другому быть не может.

И то, что мы говорим: жить сегодня, жить сегодняшним днем, здесь и сейчас 24 часа, я живу 24 часа. Более того, я стараюсь еще больше углубить эту фразу: не только 24 часа, а здесь и сейчас. Но моя прошлая жизнь, которая у меня за спиной, она была, она уже прошла. Все. Про нее бесполезно вспоминать. То, что я сейчас рассказывал – это просто опыт, который есть в моей голове, который отложился. Но вся та жизнь, которая была у меня до, она подготовила меня, она сделала меня таким, какой я есть сейчас и здесь, для того, чтобы я вам мог об этом говорить. Вот. То есть, это была подготовка. Точно такая же подготовка у каждого из вас идет, каждый из вас сегодня проживает день, готовя себе ступенечку, шаг в завтра.

Знаете, есть такая пословица, она была в одной из книг, в одном из ежедневников, который, к сожалению, не одобрен международной там, я не знаю, какие там эти самые дела. Но она, тем не менее. Ежедневник называется «24 часа». И где-то в середине книги там была какая-то пословица. Я ее прочитал несколько раз и запомнил до конца жизни. Она просто красиво звучит: «Следи хорошо за этим днем, ибо он жизнь жизни. В ее кратком течении лежит все: радость бытия, блистание победы, горечь поражения. Ибо день вчерашний – это сон. День завтрашний – это виде́ние. День, прожитый хорошо сегодня, превращает вчера – в счастливый сон, а завтра – в виде́ние надежды. Следи хорошо за этим днем».

Позвольте мне, пожалуй, на этом закончить. Я Сергей Финн – алкоголик. Благодарен вам, сегодня трезвый. Готов по возможности ответить на ваши вопросы настолько полно, насколько смогу. Спасибо большое вам.

Вопрос. Сережа, спасибо тебе большое за твой опыт. За то, что ты с нами им поделился. Огромная тебе благодарность. И вопрос у нас уже есть. Друзья, напоминаю, есть возможность спикеру задать вопрос. Можно поставить в чат 3 единички, можно включить в этом случае будет микрофон, если вы трезвы последние 24 часа. И вопрос можно написать текстом в чате, даже если это не так. Первый вопрос анонимный: «Говорят же, спасибо Господу, что я алкоголик. Хочется уточнить, рад ли этому Сергей?»

Ответ. Ну, да, спасибо за вопрос. Спасибо-не спасибо… вы знаете, в моем понимании, в моем видении Бога, как я Его понимаю – все от Него. И понимаете, получается удивительная штука, что если все от Него, то и мой алкоголизм тоже от Него. Для чего-то это надо. Для чего-то я пил. Для того чтобы прийти в 1994 году в Программу. Вы знаете, я могу с точностью до одного дня, может, кому-то удивительно будет, но я с точностью до одного дня могу посчитать, сколько времени я пил. Я начал пить 5 сентября 1976 года. Это была первая осознанная доза, которую я опрокинул с себя. Начало 8-го класса. И последняя доза была – это 4 мая 1994 года. Арифметика простая. Так для чего это надо было? Для того чтобы я сегодня здесь и сейчас, как я уже говорил, оказался таким, какой я есть. Поэтому, пожалуй, такой ответ. Я благодарен Богу, что я, в конце концов, нашел дорогу 18 мая, придя первый раз на собрание. Что Эрик меня туда привел, что я там остался, что я там зацепился. За это я благодарен. Спасибо. Надеюсь, ответил.

Вопрос. Спасибо за вопрос. Спасибо, Сережа, за твой опыт. Следующий вопрос от Лены в чате: «Вопрос к спикеру. Что самое сложное в Программе для тебя?»

Ответ. Самое сложное? Исходя из того опыта и, кажем так, из личного опыта, во-первых, и из опыта, который я наблюдал потом уже по ходу из жизни в нашей группе на Ключевой в течение 2 лет до отъезда в Финляндию, пожалуй, самым сложным, на мой взгляд является искреннее принятие, абсолютно искреннее, безоговорочное принятие Первого шага. Потому что Первый шаг – это та платформа, это тот фундамент, без которого невозможно дальше ничего строить. Если нет Первого шага или в нем есть какая-то трещинка, или есть в нем какое-нибудь «но», рано или поздно произойдет беда. Поэтому полностью окончательно и бесповоротно принять Первый шаг – это, пожалуй, трудно. Потому что я в своем опыте пришел на группу, я слушал ребят – я не хотел бросать пить (!). Я не хотел бросать пить. Я хотел решить свои проблемы с чрезмерным употреблением алкоголя. Но это не обозначало для меня прекращение пития. А потом оказалось, что без этого невозможно. И уже чисто на доверии: я поверил ребятам и принял, что необходимо кардинальное решение просто. Либо «да» — и я жив. Либо «нет» — и я мертв. Как-то так. Поэтому, на мой взгляд, Первый шаг – это достаточно такая серьезная вещь для любого. И прорабатывая Первый шаг раз за разом, ничего в этом зазорного нет, я готов по Первому шагу с 30-ю годами трезвости говорить столько, сколько посчитаю нужным, тому и настолько, насколько это кому-то может быть полезным, рассказывая о себе, о своем бухле, о том, как я пришел, Первый шаг. Спасибо.

Вопрос. Спасибо. Спасибо, Лена, за вопрос. Сережа, спасибо за твой опыт. Следующий вопрос в чате от Наташи: «Сергей, большая благодарность за искренность и открытость. Поделись, пожалуйста, своим опытом Одиннадцатого шага. Менялся ли он со временем? Спасибо».

Ответ. Да, спасибо за вопрос. Одиннадцатый шаг? Да, понимание, пожалуй, Одиннадцатого шага менялось с годами, со временем. Оно становилось, наверное, глубже. Изменилось мое, как я уже говорил, принятие Бога в том виде, в котором оно у меня сформировалось в Третьем шаге. Оно претерпевало дополнительные изменения. Не кардинальные, но постоянно все шло что-то дополнительное, дополнительное. Соответственно, и отношение к Одиннадцатому шагу тоже менялось. Стремились путем молитвы и размышления углубить соприкосновение с Богом, как мы Его понимаем, молясь лишь о знании Его воли, которую нам надлежит исполнить, и даровании сил для этого.

Как я Его понимаю? Естественно, по-разному я к Нему обращаться стал. Естественно, у меня какие-то просьбы другие. И самое удивительное, в Одиннадцатом шаге знаете что? Я со временем пришел к такому интересному выводу. Вот, я обращаюсь в Одиннадцатом шаге путем молитвы, размышления – это уже у каждого свой путь, и каждый для себя выбирает, как. То есть, если я к Нему обращаюсь, то Он мне нужен. Он (!) мне (!) нужен (!) – я к Нему обращаюсь. А у меня возник другой вопрос. А зачем я Ему нужен? Он ведет меня в этой жизни. Он вел меня пьяным. Он спасал меня. Я в пьяной жизни должен был десяток раз где-нибудь сдохнуть, умереть от травм, от несчастных случаев, от чего угодно. Но он меня вытащил, за уши привел меня 4 мая 94-го года. И потом было 18 мая, когда я первый раз на группу пришел. И потом дальше было движение в Программе. И потом было дальше все это, вся эта движуха. Ну, для чего-то это надо? И это вопрос очень интересный. И поэтому, понимая, что я Ему нужен, я Его за это благодарю. Я Его благодарю: спасибо, что Ты есть; спасибо, что я есть в Твоем плане; спасибо, что я готов выполнять то, что необходимо в Твоем плане. Независимо от того, нравится мне или не нравится. Я могу миллион раз быть против. Ну, вот, как-то так, наверное. Спасибо. Может, немножко путано; намудрил тут.

Вопрос. Спасибо. Спасибо, Наташа, за вопрос. Сережа, спасибо за твой опыт. Следующий вопрос у нас от Виталика: «Сергей, спасибо. Вдохновляешь. Практикуешь ли медитацию? Что это такое для тебя? Порядок действий и результат?».

Ответ. Медитация. Ну, на данный момент, пожалуй, у меня медитации нет. Хотя был период в моей жизни, когда я активно использовал именно медитативные техники. Они не связаны напрямую с Программой, но, тем не менее, любая медитация предполагает… вообще, что такое медитация? Да? Мы говорим, когда ведущий читает в преамбуле, в тексте ведущего: другие вещества, изменяющие сознания. Так вот, мне в одной из медитативных практик сказали, что такое медитация. Медитация – это измененное состояние сознания. То есть я путем определенных техник добиваюсь определенного состояния. Для чего? Для того чтобы моя голова, вот это мое китайское общежитие, чтобы оно хотя бы на секунду заткнулось наф*г. И чтобы я услышал, что у меня здесь происходит. Вот, какой-то тоненький шепоточек. А пока у меня здесь рев стоит, там: давай сюда (!)… давай так (!)… пойдем туда (!)… да, куда ты полез, дурак (!)… давай по-другому (!)… нет, так неправильно (!)… все (!).

Пока у меня все это кипит-бурлит, я ничего не могу сделать. Потому что истинное решение идет вот отсюда. И когда я занимаюсь медитацией, здесь затыкается. И тогда я в состоянии хотя бы на секунду услышать то, что здесь у меня звучит. Но на сегодняшний день медитация у меня, например, прогулки в лесу. Да? Вот это тоже. Вот, я шагаю, там, 5 километров, например. Вышел на тропу здоровья, как говорится, и пошагал, отключившись от всего. Это отчасти тоже медитация, когда у меня в голове мысли постепенно расходятся. В бассейн люблю ходить. Вот, зарядился в бассейн – километр: вперед-назад, вперед-назад, вперед-назад. То есть, когда мое физическое тело нагружается, моя голова перестает думать. И вот в этот момент происходит какое-то небольшое пробуждение здесь.

Ну, вот, это то, что я на сегодняшний день рассматриваю как медитация, хотя раньше у меня был опыт именно медитативных техник, которыми я занимался под наблюдением наставников, учителей и все такое. Но этот период у меня прошел. Но, тем не менее, опыт от них остался, и я до сих пор хорошо помню результаты. И если бы было побольше времени, мог бы побольше рассказать. Но они, конечно, такие: сугубо мои личные. Но, тем не менее, я бы поделился без всяких проблем. Вот. По поводу медитации, думаю, ответил. Спасибо большое.

Вопрос. Спасибо большое Виталику за вопрос. Спасибо, Сережа, за твой ответ. Следующий вопрос в чате от Анатолия: «Сергей, спасибо за опыт. Можно тебе набрать после собрания?» И сразу объединю: ребята просят твой контакт. Если делишься, оставь, пожалуйста, в чате.

Ответ. Да, конечно. Меня очень легко найти в Телеграмме. Я там так и болтаюсь: Сергей Финн. Телефон могу написать. Но телефон тоже лучше через этот самый… да, Даш, можно следующие вопросы. Я пока телефон настучу.

Вопрос. Хорошо. Секунду, пожалуйста. Ну, здесь огромное количество благодарностей. Вопрос от Сергея: «Сереж, благодарен. Разреши вопрос: Сереж, подскажи, пожалуйста, с таким большим сроком трезвости поменялось ли твое мышление зависимого человека на мышление свободного человека, о чем говорит в БК Билл Уилсон?»

Ответ. Спасибо за вопрос. Без сомнений поменялось. Это то, о чем я сейчас говорил, только на основе фразы «я – алкоголик»: какие претерпели изменения. И, соответственно, и мое понимание меня как алкоголика тоже изменилось. Как бы это лучше сказать, я даже, вот, хотел сформулировать, наверное, не успел. Я же живу здесь и сейчас. Моя жизнь идет своим чередом. Жизнь обычного нормального человека. С одним маленьким минусом: минус алкоголь. Вот это изменение произошло. Если я раньше прикладывал определенные усилия, определенные какие-то. Там, пожалуйста, не поймите меня слишком самоуверенным и все такое. Но, вот, жизнь моя двигается своим чередом. Я в ней существую. У меня за спиной находится дверь, как я называю, в большой мир. Я выхожу туда, я иду, там, в банки, в больницу, я иду на работу, я иду на прогулку, я иду куда угодно. Это большой мир, в котором я существую, как каждый из нас. А здесь, сидя напротив компьютера с включенной камерой, разговаривая с вами, я в своем маленьком мире, где я могу искренне говорить о том, что мне необходимо, о том, что меня тревожит, о том, что меня беспокоит.

Так вот то, что я беру в этом маленьком мире, я принимаю себя. И после этого иду в большой мир с тем, что у меня внутри здесь. В большом мире я принимаю опыт сегодняшнего дня, опыт жизни, происходящей вокруг меня в большом мире, прихожу сюда и могу поделиться тем, что я получил там, пропустив, скажем так, через призму Программы. Вот, пожалуй, такие изменения, мне кажется. Я думаю, что изменилось отношение к Программе. И отношение ко многому изменилось. И оно не то, что изменилось, оно постоянно претерпевает изменения. Мы живем здесь и сейчас. А минус у меня один: минус алкоголь. Остальное все должно быть в тему и как дополнительный опыт жизни. По-всякому бывает. Вот как-то так, наверное, спасибо.

Вопрос. Спасибо за вопрос. Спасибо тебе, Сережа, за ответ. Следующий вопрос в чате от Наташи: «Сергей, расскажи, пожалуйста, как делиться на собраниях своими бедами, чтобы это не было сливом?»

Ответ. Ну, этот вопрос, конечно, да. Я понял вопрос: чтобы это не было сливом. Ну, надо тут определиться с терминологией: что такое слив и что такое не слив? Что такое разделить? Разделенная беда – полбеды, разделенная радость – двойная радость. А слив – это… да, вот, Наталья написала: «Десятый шаг – это не слив». Согласен. Слив – это когда я лью всю свою печаль и всю свою трагедию своей жизни, не пытаясь что-то сделать, не пытаясь что-то изменить. А, вот, когда у меня есть проблемы в жизни, мне хреново, я пытаюсь что-то сделать и об этом говорю об этом на группе: я, вот, делал так; я, вот, делал так – у меня пока не получается, но я пытался делать. Если я прикладываю усилия для того, чтобы изменить ситуацию – это уже не слив будет. Ну, мне так видится. Я думаю, что, наверное, так. Надо делать что-то. Наша Программа действий. А если без действий сижу, буду плакать в жилетку – это будет слив. Вот так. Спасибо.

Вопрос. Спасибо. Спасибо за вопрос. Спасибо, Сережа, за твой опыт. И еще у нас есть вопрос от Натальи. Даже несколько: «Спасибо, Сергей. Сколько тебе лет? Были ли срывы? Как часто думаешь об алкоголе или, возможно, о нем забыть?»

Ответ. Ну, годов мне 62. Ну, физических я имею в виду. В Программу пришел, соответственно, где-то в 32. Срывов у меня не было. Как-то вот так сложилось хорошо. Боялся срывов. Да, боялся. Но если у нас есть возможность, я по поводу одного из моментов срывных могу рассказать. Если 2 минутки, 3 минутки найдется. На первый год трезвости для меня сложилась такая ситуация. Для меня были святыми, как говорится, как я тогда считал, святыми праздниками, на которые нельзя не выпить – это день рождения и Новый год. День рождения у меня прошел в трезвости с дикого похмелья. Будучи в Программе, приближался Новый год. Я боялся. Я боялся Нового года. А он приближался. Я не знал, как это произойдет, но я боялся. Что сделала Высшая Сила, что сделал Бог для меня в этом случае. У меня не было работы. Моей семье нужны были деньги.

Ко мне подкатывает мой друг и говорит: «Поехали со мной в командировку смотаемся? В среднюю часть России, закупим запчасти, вернемся обратно». Я говорю: «Федя, а у нас 2 недели-10 дней до Нового года: успеем?» «Успеем. Нормально: туда-обратно. Сейчас денег поднимем, и все». Ну, прыгнули с ним в его машину, поехали, уехали. Катались, там, где-то. Где-то застряли в гостиницах, где-то запчасти не отгружали. Где-то что-то все нескладно было. В конце концов, 31 декабря в ноль часов, ну, то есть в начале суток, мы были в Москве. А нам надо было еще ехать тысячу километров до Петрозаводска. На машине, груженной запчастями, и все прочее. Мы приехали. Федька говорит: «Я тоже хочу на Новый год домой, я к семье хочу». Мы ехали-ехали-ехали с ним. В 22 часа московского времени мы приехали в Петрозаводск. Он говорит: «Я машину груженую на новогодние праздники не оставлю». Мы загнали ее в гараж магазина, разгрузили, поехали домой.

Я приехал домой полдвенадцатого ночи, за полчаса до Нового года. У меня было одно единственное, вернее, у меня было 2 желания: горячий душ, тарелка салата и в постель под одеяло. Все! Я так и сделал: залез в ванну, жена уже положила оливье. Я оливье съел, и без десяти двенадцать я уже лежал в постели, вырубившись полностью. И ни единой мысли не было, что надо было Новый год какой-то, шампусик, какие-то, там, условности. Все. Меня просто-напросто вышибли. Вот, как этот лимон выжали: а теперь иди бухай. Сил нет даже бухать. Ну, как-то так вот. Это был повод к срыву.

А дальше со срывами у меня был другой опыт. Но он довольно длинный. На примере никотина. Но я сейчас не буду в это ударяться, пожалуй. У нас времени не очень много, я так понимаю, остается. Срывы были у моего друга. Он поделился со мной своим опытом. Я ему верю. У него сейчас 28 лет трезвости. Мы с ним большие друзья. Он пришел в Программу раньше меня. Он был трезвый 5 лет, когда я пришел. И, тем не менее, он сорвался. И потом он делился своим опытом. Я ему доверяю.

Моя сестра родная пришла в Программу после меня через несколько месяцев. У нее первые полгода было 2 срыва. Ребята помогали ей выбраться. Сейчас у нее уже почти 30 лет трезвости, как у меня. Есть, там, разница, где-то несколько месяцев, наверное, полгода. Ну, вот, по поводу срывов как-то так вот. Спасибо.

Вопрос. Спасибо большое, Сережа. Спасибо большое за вопрос. Друзья, я прошу чистоту чата сохранять. Очень сложно искать здесь вопросы, поэтому будьте так любезны. Ну, давайте на потом оставим эти великолепные светские беседы. Следующий вопрос у нас был задан анонимно. Видимо, основан на том, как ты делился опытом, как проходил шаги изначально? А анонимно вопрос: «Читал ли ты книгу «Анонимные Алкоголики»?»

Ответ. Ха-ха-ха. Вот, да, спасибо за вопрос. Вы знаете, сейчас прозвучит крамола. Как я уже показывал, я начинал осваивать Программу, и я искренне верю в эту книгу «Двенадцать шагов и Двенадцать традиций». Книга «Анонимные Алкоголики» у меня есть. Она всегда была рядом. Она всегда была у нас на группе на столе. Но она рассматривалась, как дополнительная литература. Вы знаете, вот, честно скажу, вот, простите, пожалуйста, за крамолу. Первый раз книгу «Анонимные Алкоголики» я взял со спонсором, когда у меня было 28 лет трезвости. Но я честно со спонсором ее прошел практически до самого конца. Но у меня было 28 лет. Вот, как-то так. И дома она у меня есть, и при необходимости я ее открываю. Но сейчас. Вот. Спасибо.

Вопрос. Спасибо большое за вопрос. Спасибо тебе, Сережа, за твой опыт. А у нас вопрос от Алексея: «А про Двенадцатый шаг и спонсорение почему не рассказал? Ведь без Двенадцатого шага и спонсорства…» Улетел вопрос. Он был удален. Не знаю, что здесь произошло. А вот он: «…и спонсорства, когда один алкаш читает книгу другому, не будут работать предыдущие 11 шагов».

Ответ. Да, спасибо за вопрос. Да, но у нас формат. Двенадцатый шаг: доносили смысл наших идей до других алкоголиков, которые все еще страдают, и применяли эти принципы во всей наших делах. Вот это Двенадцатый шаг. Ведь необязательно доносить смысл наших идей в формате спонсор-подспонсорный. Ведь необязательно. Если человека интересует Программа, если человека интересует его собственная трезвость, если он знает, что у меня есть опыт этой трезвости: большой или маленький – это не имеет значения, и я могу поделиться этим опытом, я всегда готов поделиться. И для этого не надо мне подспонсорного. Поэтому, вот, на сегодняшний день у меня на группе аа24.online служение: координатор по подготовке ведущих и модераторов. Я всем своим ребятам, с кем проходим обучение, я всем говорю, что я готов быть по любым вопросам настолько, насколько возможно, готов быть доверенным. Я не нарываюсь на спонсорство. Я понимаю, что формат спонсорской работы, он эффективный, он действует. Но, к сожалению, у меня личного опыта нет этого формата спонсорской работы, да? Как я уже говорил, у меня есть спонсор. Мы прошли большую книгу, читая, обсуждая на личных встречах. Это было пройдено. Но все равно, это, наверное, маловато для полноценной спонсорской работы. Это во-первых. Во-вторых, я не, скажем так, не хватаю никого за пуговицу и не говорю: «Давай, я буду твоим спонсором». Когда ко мне обратятся, тогда я постараюсь как-то ответить на этот вопрос. А так, в качестве доверенного, думаю, вполне нормально. Ну, вот как-то так, пожалуй. Двенадцатый шаг, он очень такой широкий, и донесение наших идей – это только одна его часть. Но она очень важная, согласен. И по Двенадцатому шагу у меня был момент такой, ну, личный опыт, скажем так, тогда быстренько расскажу, если у нас там не очень много вопросов.

В первый год трезвости я еще не понимал, что такое Двенадцатый шаг, но мы его на собрании уже читали. Ребята по нему высказывались. Я слышал, что это такое, я понимал. И у меня в 1-й год трезвости была эйфория, и я хотел весь мир отрезвить. Я всем хотел рассказать, как это классно жить трезвым, как это здорово. И вот однажды пошли к знакомым моей жены в гости на чаепитие. Там были две женщины. И я не знаю, кто вывел разговор на алкогольную тему, но я стал рассказывать о том, что жить без алкоголя вполне можно. И как-то таким, вот, весь такой взахлеб, весь такой в азарте. Мы поговорили, чаю попили, и мы разошлись. Я забыл об этом разговоре. 4 года назад я был на праздновании 29-летия Сообщества Анонимных Алкоголиков Карелии, ко мне подошла женщина: «Сереж, привет, я Света. Ты меня, наверное, не помнишь». Я говорю: «Света, прости, пожалуйста, я, честно говоря, тебя не помню». Она говорит: «Мы тогда, помнишь, сидели на кухне? Ты рассказывал». Я говорю: «Честно сказать, я не помню». Она говорит: «Ну, я тогда тебя послушала и пошла на собрание. И с тех пор я не пью 26 лет». Вы понимаете, моя вот эта взрывная форма (на тот момент взрывная), форма работы по Двенадцатому шагу, ну, это, может быть, даже не совсем Двенадцатый шаг, это, может быть, эйфория от Первого шага, да? Я рассказал, человеку упало в тот момент, когда это было нужно. И вот, сейчас я приезжаю в Петрозаводск, мы сейчас со Светланой встречаемся. Она вышла замуж. Тоже муж у нее анонимный. У них обоих на двоих уже больше 50 лет получается. Мы всегда встречаемся очень так дружно. Ну, вот, по-разному бывает. Поэтому донесение смысла наших идей не заключается в спонсорской работе для меня. Только в спонсорской. Вот. Спасибо.

Вопрос. Спасибо большое за вопрос. Вопросов у нас еще есть количество определенное. Поэтому, Сереж, коротенечко попрошу. Следующий вопрос от Лены: «Вопрос к спикеру: я вылетела на Четвертом шаге. Наверное, из-за лени. Как Вы прошли? Были ли трудности?»

Ответ. Ну, как я рассказывал, Четвертый шаг зависит от того, как его проходить, на мой взгляд. Когда у меня есть внутренняя готовность, когда у меня кроме внутренней готовности есть внутренняя потребность, когда у меня есть внутреннее желание разобраться, что же я за свинья такая; почему я в старой жизни такой был, то, наверное, это логично, естественно двигается и проходит намного легче, чем если со спонсором писать табличку, выковыривая из себя через силу. Вы знаете, может быть, не совсем красивое такое сравнение, но, на мой взгляд, получается, любой фурункул должен созреть для того, чтобы его можно было оперировать. Поэтому внутренняя готовность – это один из показателей. А внутренняя готовность – это когда возникает, ну, как у меня было, по крайней мере, вот это внутреннее беспокойство: а что же со мной не так? А почему я вот так вот жил? А почему сейчас по-другому? А почему другие по-другому живут? А почему я так не могу? А что мне мешает по-другому жить?

Вот это мое внутреннее беспокойство, оно меня толкает разбираться в самом себе. А когда из меня клещами пытаются вытащить, или я сам пытаюсь усилиями какими-то вытащить, то получается, нередко я слышал такое, что в Четвертом шаге ребята срываются. Именно потому, что, на мой взгляд, все, что сказано здесь – это мнение одного алкоголика. Прошу обратить на это внимание. Ха-ха-ха. Поэтому, вот, как-то так вот мне видится. Спасибо.

Вопрос. Спасибо большое. А следующий вопрос от Леси: «Вопрос: зачем Вам пробуждение?»

Ответ. Зачем мне пробуждение? То есть, это я понимаю, первая часть Двенадцатого шага: достигнув духовного пробуждения? А мне духовное пробуждение не нужно. Я даже не могу сказать, что я достиг какого-то пробуждения. Я даже в принципе этого не скажу. Потому что я не могу оценить себя объективно. Человек не может оценить себя объективно по определению. Люди вокруг меня, глядя на меня: каким я был, каким я стал – они смогут объективно оценить меня и сказать, что да, ты стал другим. И первое движение было через год трезвости, когда я был еще женат, когда мы жили еще в Петрозаводске. Я был год трезвый, я старался, я был в эйфории, в этом ажиотаже, я был в движухе постоянно. И в одном из кухонных с женой конфликтов, она сгоряча мне сказала: «Лучше бы ты пил». Мне было очень обидно. Мне очень обидно было. Я из кожи лезу вон. Я стараюсь жить. Я стараюсь, чтобы в семье хорошо было. Я стараюсь быть трезвым. Я стараюсь каким-то образом зарабатывать деньги. А мне говорят: «Лучше бы ты пил».

А потом я был благодарен ей за эти слова. Благодарен по одной простой причине. Она отметила, что во мне происходит изменение. Я не мог увидеть этого сам. Я просто жил день сегодняшний. А она это увидела. Каким образом она увидела, это уже не принципиально. Я могу сказать: я перестал быть контролируемым. Я перестал быть ей удобным. Я стал высказывать свою позицию. А она до этого 9 лет манипулировала мной. И ей было складно, и мне было складно. Я жил под каблуком и считал себя вполне комфортным. Я бухаю, я чувствую себя козлом, я чувствую себя виноватым. И все, и нормально. Ну, завтра я день после пьянки поживу, пряча глаза, но потом все нормально, все устроиться. Все в порядке.

А тут я стал высказывать свою позицию. Тут я стал поднимать голову. И было неудобно. Так вот, я к чему говорю по Двенадцатому шагу: достигнув духовного пробуждения – я не могу про себя сказать, что я достиг духовного пробуждения. И в принципе мы говорим, наша задача – это движение, а не достижение цели. Мне двигаться надо. Движение – это жизнь. А если я достигну цели, что тогда. Получается, я остановлюсь. А остановка – это смерть. Наверное, так, как мне кажется. Поэтому я никогда не говорю, что я достиг чего-то. Я просто живу. Сегодня я живу здесь и сейчас. Так, как мне предыдущий опыт позволяет жить. Ну, вот, наверное, так. Спасибо.

Ведущая. Спасибо за вопрос. Сережа, спасибо за ответ. Следующий вопрос очень хочет задать Валентина. Добро пожаловать.

Вопрос. Всем привет. Валя, алкоголичка. Сергей, спасибо тебе большое за спикерскую. У меня такой вопрос. У тебя сын. Когда ты начал выздоравливать, он был еще маленьким. Были ли у тебя мысли о том, что он сможет, ну, что он тоже больной, и так далее? Просто у меня сейчас сын маленький, и я вижу, что он по характеру очень похож на меня. И такие мысли терзают меня. Спасибо.

Ответ. Спасибо, Валя. Спасибо. Это, задала бы вопрос по-фински, мы бы по-фински с тобой перетерли, никто ничего б и не понял. Ха-ха-ха. Шутка.

Да, когда я перестал пить, моему сыну было 3,5 года. В какой-то момент жизни после развода, ну, так сложилось, что я все-таки развелся с той женщиной, с которой 19 лет прожил. 9 лет она меня пьяного терпела. 10 лет мы в трезвости прожили. В конце концов, получилось так, что разошлись. Сын пришел после этого ко мне жить. Говорит: «Папа, я буду с тобой жить». Мы с ним, ему было 14, как я говорил, мы с ним прожили 4 года. В 18 лет он ушел во взрослую жизнь. Он познакомился с девушкой, они сняли квартиру, они стали жить самостоятельно. Он учился в мореходке, и все было нормально. Я на него смотрел, все было складно.

Но в 20 лет он начал бухать. Бросил работу, и несколько лет, живя отдельно, он бухал. Я пытался с ним разговаривать. Он не устраивался на работу. Он жил таким вот. В Финляндии можно жить таким дармоедом на пособие. Мне было очень больно. Мне было очень-очень-очень плохо. Я пытался что-то делать, но у меня ничего не получалось. Мне со стороны говорили много раз разные люди: «Отпусти. Отпусти. Он живет свою жизнь, и ты ничего не сможешь сделать». А я пытался цепляться: он мой сын, я хочу его спасти, я хочу ему помочь. Мне говорили: отпусти. А я не слышал. В конце концов, мне пришлось отпустить. На сегодняшний день он уехал жить в Питер. Он сейчас не в Финляндии. Он живет в Питере. Он налаживает свою жизнь там, потому что он считает себя русским. Но это его выбор, его право. Ему 34 года на сегодняшний день. Через неделю будет 34. Но надеюсь, что я его постепенно отпускаю. Он постепенно отрывается и постепенно он начинает жить свою жизнь. И мы с ним общаемся время от времени, я вижу, что он прикладывает усилия, чтобы организовать свою жизнь. По мере того как он свою жизнь организует по-новому, мне становится спокойней. В конце концов, он действительно взрослый человек. И я не в состоянии ничего изменить в его жизни. Боже, даруй мне спокойствие принять то, что я не в силах изменить. Мужество изменить то, что в моих силах. И мудрость, отличить одно от другого. Вот. Я как-то так вот. Спасибо.

Ведущая. Спасибо большое, Сережа. У нас еще есть один вопрос. И пока я хотела его озвучить, может, успеешь ответить пару минуточек. Там еще один вопрос появился, но это уже точно оставим на чайную. Тут Виктор поинтересовался, сейчас секунду. У меня тут все завалено троллями. Так. И вопроса Виктора я уже не вижу. Давайте тогда на чайную оставим, друзья.

Спикер. Даш, извини, пожалуйста, я его уже увидел.

Ведущая. Сам тогда зачитаешь, а то у меня все пропало.

Вопрос зачитал спикер. Окей. «Такая мысль возникла: интернет не испортил ли Сообщество? Группа онлайн. Спонсор онлайн. Фейс ту фейс разучились делиться сокровенным».

Если это этот вопрос, то я на него тогда отвечу. Ну, трудно сказать, вернее как? Ну, не испортил. Нет, не испортилось. Это немножко, просто немножко другой формат. Немножко другой формат – более расширенный. Вот, нас здесь на данный момент 64 человека. На пике, я посмотрел во время своей болтовни, там было 74. В нашей группе около 2 тысяч человек. Служащих у нас около 140 человек. Это масштаб. Это деятельность. Это действия. Но, тем не менее, во всех городах существуют офлайновые группы. Они есть тоже. И в Петрозаводске, например, я про свой родной город скажу. Я пришел на группу, была одна группа на всю Карелию в 94-м году. На сегодняшний день в Петрозаводске работает 4 группы. И плюс по регионам раскидано еще 8 или 9 групп. То есть, Сообщество растет, развивается и двигается. А то, что онлайн – это просто веяние времени. Это дополнительные возможности. И очень часто, например, я с этим согласен, что ребята приходят и очень многим новичкам советуют обратиться на живую группу, если есть в зоне досягаемости. То есть, онлайн группа появилась, собственно говоря, во время пандемии, во время всех этих болячек как временная замена. Но в результате это стало каким-то новым форматом, который шагает вместе со временем. Поэтому это нормально. Это нормально. Поэтому как-то так думаю. Спасибо за вопрос. Я тоже об этом… ну, да, спасибо.

Ведущая. Спасибо Вите за вопрос. Спасибо тебе большое, Сережа, за то, что ты принял приглашение, пришел сегодня к нам, поделился силой, опытом, надежной. Это очень ценно. Огромная тебе благодарность. И обязательно приходи еще. Спасибо.