Россия, Санкт — Петербург

Домашняя группа: aa24.online

ТЕМА: Что было, что сделал, что стало.

Всем привет! Меня зовут Кирилл. Я алкоголик. Давайте для начала помолимся: «Боже, помоги нам отложить в сторону всё, что как мы думаем, мы знаем о тебе, о себе, о нашей программе выздоровления, и помоги нам получить новый духовный опыт!» Спасибо. Я не первый раз уже тут у нас спикерю, так что прошу прощения, если кому-то покажется, что я рассказываю одно и тоже. На самом деле, ну, такая у меня жизнь. Что было, что сделал, что стало. Ну, что – я был алкоголиком и наркоманом, стал выздоравливать по программе «12 шагов Анонимных Алкоголиков» и я остаюсь трезвым на сегодня – 1750 дней – это 4 года 9 месяцев и 2 недели. Это если вкратце.

Если не вкратце, значит, употреблять я начал где-то приблизительно лет в 13. Так, ну, пробы первые были. Мне дико понравилось, потому что с детского сада я заметил такую неприятную особенность, что вот я такой, какой я есть – абсолютно не устраиваю окружающий мир. То есть когда я такой, какой я есть, я всё время «огребаю», там, в детском саду, школе – ну, вот это вот всё. Странно как-то. А мир – такой, какой он есть, почему-то совершенно не устраивает меня – то есть он какой-то угловатый, холодный, колючий. Люди злые. Вот. И я как-то учился во всём этом жить, выживать, а потом в мой организм, молодой и цветущий, попал алкоголь. Я поразился чудесному преображению всего! Мне вдруг стало хорошо. Нормально мне стало. Просто замечательно. Ушла постоянная тревога, чувство какой-то собственной недоделанности, неполноценности, которое вызывало чувство вины. Больше я не упускал случая употребить и, в общем, достиг в этом определённых успехов довольно быстро.

В первый раз я понял, что я не в состоянии прекратить пить в возрасте, по-моему, лет 22-х. Я тогда весело и хорошо бухал после армии. Ну, я и вещества употреблял, но они у меня почему-то не ассоциировались с опасностью, а вот алкоголь стал мне мешать работать. Я попробовал перестать – не получилось. Ещё попробовал, ещё не получилось. И тут меня осенило: «Да я, наверное, алкоголик! У меня папа алкоголик, и по наследству я такую штуку себе выхватил.» Вот это я понял, да, то есть первая часть первого шага случилась со мной в возрасте 22-23-х, приблизительно, лет. И дальше было несколько этапов, когда я освобождался – меня освобождали – от зависимостей, но это не приводило к каким-то существенным, серьёзным результатам.

Первый раз – мне было тоже немного лет – насколько я помню, 24, по-моему. Я бухал каждый день, но у меня ещё на фоне этого случались запои. То есть, когда я о-о-очень бухал. В один прекрасный момент я проснулся у себя в комнате, у меня где-то были заготовлены деньги на утренние два стакана, чтобы начать жизнь заново. Вот, я проснулся – а у меня вышибало память о предыдущем дне – всегда, в общем-то. Ну, как только я начал плотно употреблять. А тут я вспомнил, что день был такой, вернее, вечер – вообще не томный ни хера. Потому что мы очень сильно набухались со знакомыми, потом была какая-то драка с ментами. Но раз я проснулся дома и, в общем-то, без серьёзных повреждений, то, видимо, то ли мы победили, то ли свалили грамотно – не помню. Но ещё я вспомнил, что чуть не убил свою маму, чуть не сломал ей шею. И ещё устраивал какие-то совершенно истерические танцы со своим таёжным охотничьим ножом, типа, «вскрыться» хотел. Ну, «гонево», понятно – хотел бы – «вскрылся».

Но ощущение я запомнил. Когда я, вот, проснуться – проснулся, всё вот это вспомнил, и понял, что выхода нету у меня. Ну, потому что – что будет дальше? Да что, бл*, я сейчас встану, найду эти деньги, пойду поправлюсь, и дальше – всё понесётся по кругу. То есть я жить уже перестал. Вот это мне категорически не понравилось. Но я в этот момент уже принадлежал к одной из распространённых у нас конфессий, а она категорически настаивала, что самоубийство – это не метод – ну, это не наш метод. А других выходов я, особенно, не видел. И единственное, что мне в голову пришло – я оделся кое-как и вместо того, чтобы пойти в «разливуху» – отправился в церковь. Как раз в ту, где меня крестили. Ну, извините, это конфессиональное, но это так называется. Короче, в богослужебное заведение, в котором меня инициировали.

Я пришёл туда, отстоял там с трудом, с лютым – меня выносило страшно – отстоял службу, и меня отправили к священнику, который такими, как я, типа, сказали, занимается. Я нему приехал. Не сразу – там несколько дней надо было выдержать – отдельная история, не буду на этом «подмерзать». Это был 94-й год. И он меня, короче, отмолил. Ну, то есть по его обращению Высшая Сила освободила меня от необходимости употреблять. Вышел, не понял, что произошло, но как-то «прицепом» и курить тоже перестал. Я думал сначала: «Да, ладно, дойду до остановки и там покурю, потом, ладно, до метро доеду – там покурю, потом, ладно уже – дома.» Ну и, в итоге, перестал. Вот. И мне там очень важную штуку сказали. Ну, такую, действительно важную для меня: «Ты пойми и запомни – на пути вниз очень мало остановок.» То есть я никогда не знаю, какая остановка последняя. Вот. И я получил свободу от необходимости употреблять алкоголь.

Но поскольку у меня тогда акцент был – проблемой моей был – именно алкоголь, про вещества я священнику вообще ничего не сказал. Я не думал об этом просто в тот момент, я не специально утаил. И поэтому они очень быстро пролезли. То есть я не употреблял с того дня алкоголь 7 лет вообще никакой. И это давалось мне легко. Мне не хотелось, у меня не было ни тяги, ни «одержухи» – ничего. Но пролезли вещества. И поскольку я не перестал быть зависимым – я не знал что делать с этой жизнью. То есть я не изменился и жизнь не изменилась, да? Алкоголь же выполнял какую-то роль. Я перестал употреблять, но остался тот же. Ну и на его место прекрасно встали вещества, причём тяжёлые. И понеслась вот эта эпопея.

Она продолжалась несколько лет и потом был жуткий момент, когда у меня в результате «употреба» погибла любимая женщина. Лютая, вообще, смерть. Я не хочу вдаваться в это всё. Для меня это была катастрофа вселенского масштаба. Много лет прошло, это было давно. Вот сейчас мне уже, ну, как, не то, чтобы не больно – я к этому привык. А тогда это было что-то жуткое. Но меня напугало, что я остановиться всё равно не смог. То есть всё равно ни на день я не мог остановиться. Я употреблял на «ежедневке», плотно – у меня кончились друзья, знакомые «соупотребы» – я «в одно жало» плотно этим занимался. Ездил, добывал, употреблял, ездил, добывал, употреблял. То есть не жил.

У меня был друг. Единственный друг – такая большая яркая полупрозрачная пластмассовая бабочка, она у меня была приколота на плечо. Я помню такие моменты, когда стоишь – зима, падает снег, жёлтые фонари, поздний вечер, люди какие-то на остановке, а я стою, как в каком-то скафандре, у меня на кармане лет на восемь витаминов и мне так пусто. Я смотрю на эту бабочку, а она такое, ну, пластмассовое лето. И мне становится легче. Вот такие у меня были друзья.

И потом случилось опять такая штука. Я проснулся в той же комнате, в которой проснулся перед тем, как получил свободу от алкоголя. В том же состоянии – что моей жизни не осталось. Моя жизнь кончилась. Это не жизнь. Только я уже не мог никуда идти. Там мысли даже не было идти ни в какой храм. У меня висело изображение моей Высшей Силы в уголочке, и мне ничего другого не оставалось – я просил её тогда. Лежал, у меня текли слёзы, я смотрел на это изображение, и просил или убить меня, или освободить. Я не видел других выходов. Я сам ничего не мог. Капитуляция это была, если нашим языком говорить. То есть, одновременно, первый, второй и третий шаг. Я тогда этого не знал ещё. И так случилось, что очень быстро, в течение буквально ближайших дней, Он мне предоставил прямой выбор. Опять же, в детали я въезжать не хочу, я много об этом рассказывал. Короче, просто передо мной легли две дороги – или я сейчас умру или я сейчас попробую выжить. Я решил попробовать выжить, раз Он предоставил такой выбор.

И удивительное дело – слез с тяжёлых без вообще каких-то там физических последствий. Ну как я сейчас уже знаю, так не бывает, а я просто отлежался дома, встал и пошёл жить. Стали восстанавливаться мои, ну, работа, там, социализация пошла, я немножко очухался. А потом застал себя за тем, что, вроде, нормально работаю, ну хорошая работа – я работал реставратором, резчиком, таким, в общем, художественным человеком – но мне пусто. Потому что – вот – дом, где я сплю, и работа, где я работаю и мне с работы уходить, в общем-то, незачем – а чего мне дома делать? И вот в этом состоянии в каком-то, шёл я мимо иконы этой, через которую я просил меня спасти, остановился, вдруг, и говорю Ему: «Я понимаю, что это борзость, конечно, с моей стороны, но, слушай, ну, если вдруг, если можно, может ты пошлёшь мне какого-то человека? Мне так херово одному. Мне кто-то нужен.»

И прошло, наверное, пару недель, я ничего не понял, но в моей жизни появился человек. Все вокруг всё знали, ржали, говорят, да у вас роман давно. Да вы что? А я этого не вижу. Ну, поженились мы в итоге и прожили вместе 13 лет. А там человек тоже зависимый – был. И было чудесно на самом деле! Причём, когда меня освободили от тяжёлых, там как-то так, тоже, со мной же ничего больше-то не произошло. Я только эту свободу получил, а сам-то не изменился практически. Вот и пролезли лёгкие вещества, но я их никогда за наркотики не считал. Потом случилась совершенно дикая для меня история. Я всё держался за вот это ощущение, что я свободен. Но в моей жизни всё равно периодически мелькали вещества вот эти лёгкие, а потом туда влезло вещество тяжёлое, совершенно из другой галактики. Я не буду вдаваться в подробности, но тяжёлое, смертельное, от которого люди долго не живут. И я в него влип мгновенно, прям, быстро очень. Я помню, был момент такой, я пытался – мы пытались с женой – как-то воздействовать, мы уже уехали из города, жили в диких местах.

Я из этих диких мест ехал в город, помню, и рассказывал себе всю дорогу, ну, меня везли на машине, я рассказывал себе всю дорогу: «Так, значит, только смотри, сука, приедешь, никому звонить не будешь, ничего искать не будешь. Строго — дела сделал и обратно!» А зима, холодина такая, а я сижу всю дорогу в этой теме, себя убеждаю, что ни в коем случае! Ну, вот, выбрался же, переломался, было тяжело. Всё, сейчас чисто, свободно, ничего не надо. И я вошёл домой. Дома никого не было тогда, я даже дверь не закрыл на замок. Я так прямо одетый к телефону, позвонил пушеру и дёрнул за веществом. Я офигел это всё наблюдая, потому что я этого активно не хотел.

Я этого активно не хотел и это произошло. Проходит буквально несколько месяцев и там уже серьёзно всё. Я вот тогда С-шку (Прим. — «гепатит С») выхватил из окружающей среды. И мне херово. И я как бы, ну, вот, стараюсь, там, минимизироваться как-то, но это всё такое – детский лепет – не обманешь эту хрень. Она знает, что делает.

И я понимаю, что у меня опять выходов нет. Вот это состояние настало. И поскольку иммунитет очень сильно сел, я поймал ангину, и не просто ангину, а фолликулярную – у меня в горле нарыв, и я глотать не могу, говорить не могу и уже скоро дышать не смогу. Короче, у меня какая-то дикая температура, «скоряк» меня привозит «на больничку» и там такая со мной тоже сцена произошла интересная. Я вспоминаю эту картинку очень явно – такая чистая большая перевязочная, даже не операционная. Доктор добрый, с хорошими, такими, глазами человеческими, сажает меня на стульчик. Надо мной приклеенные скотчем какие-то иконочки у него. Он меня на стульчик сажает и говорит: «Ты головой в стенку упрись и постарайся не дёргаться. Сейчас тебе будет не по себе.» Берёт скальпель, лезет мне в горло и это дело там разрезает. Я это всё чувствую – поток крови, боль эту, стараюсь не дёргаться, но некуда, слава Богу – он меня держит хорошо, сзади стенка, а надо мной изображение Высшей Силы.

И мне в голову заезжает такая мысль прекрасная, что вот, смотри, дурачок, вот сейчас у тебя в горле нож, и это добрый доктор, ты в больничке, и сейчас ты выживешь. Но больше нет. Вот. Я там пролежал пару недель и за это время успел «переломаться», и вот с этим тяжёлым веществом тоже было покончено. Это всё осталось в прошлом веке. В этот век тяжёлые вещества не перебрались. И мы с женой уехали вообще в другие места. Мы купили дом у большого, культового монастыря. Стал я там работать, служить в церкви, всё было замечательно. И несколько лет была такая трезвость. Я там курить переставал. Прямо, вот, ещё немного – по воде пойду, тучи руками разведу. Ну, такой.

Я понял, что ни в коем случае нельзя своей трезвостью бахвалиться и приписывать её себе. Потому что я замечал эту историю, там, типа, у людей байрам – квасят, танцуют, отдыхают и меня бывшая моя жена, одна из бывших жён, такая: «О, привет! Пошли потанцуем!» А сама бухенькая такая. И я вдруг ей так остроумно отвечаю: «Ты знаешь, я трезвый не танцую, а пьяный не бываю.» И как я сказал-то хорошо, такой вот! Ну и следом там ещё что-то такое, допустил тоже какую-то колкость в отношении употребляющих людей. Прошло совсем немного времени и я сорвался. Мы сорвались вместе. А это оказалось чудовищно удобно – бухать вместе, семьёй. То есть это конечно провоцирует какие-то семейные разборки, скандалы, сломанную мебель. Но это такие милые мелочи. И выхода нету. И это было жутко, потому что я чувствовал как я тону в этом во всём, тону.

А там были три момента, которые для меня оказались важны для понимания вообще силы болезни и её коварства. Первый момент – у меня заболели страшно зубы, а я тогда как раз не пил. Мы работали в лесу, валили деревья, там было холодно, а у меня иммунитет ослабленный, зубы херовые – наркоман же – короче, болят зубы, а делать нечего. Там хирургия такая, стоматологи из 17-го века – реликтовые какие-то люди, и они далеко, до них ещё и не добраться. И вдруг попадается мне волшебная книга, называется «Лечебник народной медицины», а там такие волшебные слова, что если болят зубы, то необходимо выпить таблетку аспирина – и дальше фраза, которая собственно, подкосила меня на всю оставшуюся жизнь – таблетку аспирина хотя бы в рюмке водки. Я такой: «Во! Вот оно! Сейчас у меня все зубы мои пройдут вообще навсегда!» Таблетка аспирина у меня была, я зашёл в ближайший соседний дом, меня почему-то там считали приличным человеком, я объяснил ситуацию и мне тут же налили. Зубы прошли. И вот эта херня стала повторяться.

И короче, приколитесь, дело было в январе, когда я вот этот удивительный народный способ открыл для себя, а где-то в конце апреля я застаю себя за следующей картиной. Я иду к человеку, беру у него лодку, выхожу в залив сети свои проверять – у меня там стояло два километра сетей – выхожу, заезжаю за камыши, чтобы меня с берега было не видно, достаю с кармана «лафетку» аспирина, выщёлкиваю несколько таблеток, закидываюсь, из другого кармана достаю самогон и винтом выпиваю бутылку этого самогона, топлю её в заливе, чтобы она к берегу не прибилась. Тут меня начинает «раскумаривать» эта тема, и такой вопрос вдруг неожиданно возникает: «А аспирин-то ты зачем пил?» И я понимаю, что это моя башка меня вот так разводит. То есть я сам себя обманул, что раз я это делал всё с аспирином (каждый день!), то я, вроде, не бухаю. Понимаете, да? Ну, вот такой бред – голимое безумие – я в нём живу, и я его не вижу! И в остальном я кажусь себе относительно приличным человеком, а самое страшное, что и окружающим тоже.

Дальше следующий момент, который меня серьёзно напугал. Удивил сильно. Была у нас очередная попытка перестать бухать вручную – самостоятельно. И мы какое-то время – несколько недель – не пьём, и вроде как «обстяга» проходит. Ну, там, приходишь немножко в норму, начинаешь, опять, что-то работать – такие, санаторно-курортные, на самом деле, условия в деревне. И вот иду я в магазин – там до социума, до ближайшего, полтора километра. Я туда иду, у меня денег совсем немного, я иду и всю дорогу себе объясняю, что я бухать не буду. Нет, ну что вы! Я же вот, трезвый. Всё уже хорошо. Захожу. Помню эту картину – я «заруливаю» в этот магазинчик – крохотный такой, на манер ларька и там передо мной человека четыре стоит. И я пока стою в очереди, смотрю на эту витрину и выбираю, что я там куплю – печеньки, какой-то сыр, пачку чая, ну, такую какую-то ерунду. У меня деньги, вот, в кармане. Я знаю, что их там немного. И я вот это всё себе такое выбираю, а потом, так, щелчок. Ну, вот как в фильме бывает – раз, следующий кадр – я об трубу какую-то, торчащую из планеты, открыл бутылку креплёного лёгкого алкогольного напитка, винтом его раскручиваю и уже половина его в меня залилась. И я не понимаю как это произошло. Я помню, что я не хотел этого делать. Я упирался как мог. Я даже рассчитал, что я куплю, как я чётко потрачу все эти деньги, что у меня не останется ни на что и я не буду. У меня нет мотива. Я не хочу! У меня всё нормально. И вдруг я уже опять «на кочерге». Вот это меня напугало – этот период помрачения. Ну, то есть такое безумие, не просто безумие – меня выключило – я себя не контролировал вообще, я не помню как это всё происходило. Я был в шоке от этого вот ужасного дела.

И последняя попытка самостоятельно с этим справиться была, когда было лето. Какие-то люди в гости приехали к соседям, мы весело там, значит, вместе бухали. Потом попёрлись в местный колхоз, типа, на дискотеку. Ну, там тоже бухать интересно. А потом я просыпаюсь дома, ничего не помню вообще. Рядом, смотрю, жена и она на меня смотрит. У неё в глазах слёзы, а лицо вообще какое-то такое, ну, несимметричное, и цвет не тот. Я спрашиваю, чё случилось, потому что я не помню ничего, а она мне, вдруг, объясняет, что я куда-то делся – никто не знает куда – а она пошла домой, на неё напали и изнасиловали. И она не помнит кто, потому что она тоже бухая была. И это было для меня таким ударом диким. Ну, потому что то, что я чувствовал – вообще никому врагу не пожелаю. Плюс бессилие – то есть неизвестно кто – не найдёшь. И я на этом шоке, на этой вот истории, значит, резко перестал бухать. Бл*, меня хватило на месяц. На месяц! То есть нихера не работает.

Прошло ещё какое-то время, я не помню, ну – дофига. И был поворот, был поворот у меня такой, значит – зима, холода, работы нету, деньги кончаются, а мы продолжаем употреблять вместе. И денег нет, я еду продавать последний телефон, чтобы купить еды. Это путешествие много заняло времени – целый день. И вот вечер, наконец, мне удалось за какие-то смешные копейки телефон свой продать, еды я, конечно, купил. Но немного. И я еду, очень пьяный, и ещё с собой везу. Подхожу к дому, а февраль, холодина, деваться некуда, надо идти туда – домой, а я туда страшно не хочу, потому что, ну, а чего хорошего там меня ждёт? Там сидит злая похмельная жена, там грязно, холодно, противно и так же мерзко, как вся моя жизнь. Но деваться некуда. Я постоял, так, перед дверью, выдохнул, открыл дверь, сделал туда шаг и у меня было ощущение, что я ошибся дверью. Ну, это невозможно, но ощущение такое было. В доме было тепло, чисто, горела лампадочка, которую мы несколько лет не зажигали, сидела моя жена – абсолютно трезвая, с такими глазами, какие я вообще забыл, что у неё есть. Она сидела, улыбалась мне, а у неё в руках была Большая Синяя книга Анонимные Алкоголики.

Она у нас дома была, я пару раз пытался открывать. А, я забыл сказать, что я на тот момент лет 10, наверное, уже был в сообществе поменьше, но на группы мы не ходили. Вот. А она сидит с этой книгой в руках, смотрит на меня, улыбается и говорит: «А ты знаешь, мы не виноваты. Ты не виноват. Мы больны. Так что ты, давай, сейчас просто раздевайся. Если хочешь – поешь, я сделала, нет – иди просто ложись спать. Всё нормально, всё хорошо.» И я так от этого… Ну, для меня это было событие, короче. Оно совершенно не помещалось в мои шаблоны, оно меня перевернуло просто.

Я на утро встал ещё очень плохой, кое-как этот день отходил, а на следующий день мы с ней поехали в ближайший город, нашли Анонимных Алкоголиков, пришли на группу и стали туда регулярно ездить. Ну и, естественно, перестали употреблять. И потом – это было, не соврать, шестой или седьмой год – мы даже открыли в нашей деревне группу Анонимных Алкоголиков, всё такое. И у меня хватило тогда трезвости, не помню, на 4 или на 5 лет. А потом опять – сначала пролезли вещества, потом аптечные препараты. Я умирал от аптечных и тоже выжил исключительно благодаря вот этому состоянию – когда я лежал, мне было смертельно плохо, у меня, действительно, С-шка обострилась, я подыхал, и я знал, что мне будет лучше, если я протяну руку, дотянусь до препарата, который лежал на полке, закинусь этой дозой и меня опять на какое-то время попустит – но ничего не кончится. И меня вот эта память о том состоянии привела к тому что – нет, я лучше сдохну без этого, чем повторю. Это был поворотный момент. Я не помню как я обращался к Высшей Силе в тот раз, но тоже выжил. Было не просто – это было очень тяжело физически – но выжил.

Тем не менее потом, через какое-то время – мы развелись с этой женщиной – пришла другая жена, вообще, у меня, не знаю, хобби такое, что ли – я очень много раз женился, всё время жил подолгу с ними… короче, картина такая, что мне уже лет дофига, а я всё употребляю, употребляю, употребляю. Пытаюсь остановиться или себя обманываю – ничего не помогает. Меняются вещества, меняются техники употребления, я становлюсь всё более изворотливым – это всё менее заметно далёким окружающим. И потом случилась такая штука. У меня была нормальная работа, я хорошо зарабатывал, а бухал вечерами – аккуратно, незаметно – на тот момент, у моей жены тогдашней было 20 лет трезвости в программе – она меня «палила» пару раз буквально, а употреблял я ежедневно и алкоголь и вещества. Я уезжал к себе в имение, в ту самую деревню, где до этого жили, мы там купили другой дом. Вот я туда выезжал, привозил с собой всё, что мне надо и у меня там была такая «подводная лодка» – меня никто не видел, я никому не мешал и мне казалось, что всё отлично. Потому что я выключал все телефоны – но совершал все нужные звонки, коммуникации – всё выключал и употреблял вечером. И это было чудесно. Потому что мне никто не нужен, мне «сам на сам» отменно и как бы, ну, вроде и ничего.

То есть я работал, здесь жил, в городе метался, старался быть хорошим – у многих людей складывалось мнение, что я очень хороший, отзывчивый человек, добрый – «последнюю рубашку с себя снимет». Но это была не последняя рубашка. «Последняя рубашка» – был мой «употреб». Вот её я снять не мог. Она всегда оставалась ближе к телу, чем всё остальное. И происходит история – я приезжаю, в очередной раз, к себе «на подводную лодку», и вдруг встречаю там человека, которого знал на тот момент около 20 лет. Мы с ним ездили на группы – за сколько, получается, лет за 10 до этого, больше, лет за 12. И человек в жуткой ситуации. Там жуткая ситуация социальная, жуткая ситуация психологическая и жуткая ситуация по «употребу». То есть человек, ну, агонизирует буквально. А ему этого нельзя, потому что есть обстоятельства – он нужен не только себе. И человек в совершенно беспомощном, тупиковом состоянии.

Какое-то время мы общаемся, даже вместе употребляем, а потом я, вдруг, в какой-то момент начинаю понимать, что ну я-то чего, я вот так живу 50 лет и ещё какое-то время, наверное, проживу. А у человека жопа полная. И что я могу для него сделать? Я сажаю человека в машину и мы едем на группу – в город за 60 км. И начинаем туда ездить каждый день, попутно начинаем решать какие-то проблемы этого человека – какие-то документы начинаем восстанавливать, потом на группе, с людьми посоветовавшись, мы врубаемся – что будет дальше? Вот я сейчас уеду – я же не могу там жить, мне надо будет уехать – человек один останется, он не вывезет, ему на группу не попасть самому, без машины, и *опа ему, короче. Обстановка у него дома такая, я не знаю, там невозможно не забухать было. И мы приходим к выводу групповым сознанием, что на время, пока человек ищет спонсора, очень невредно человека «подшить».

Мы начинаем возить его по врачам, «подшиваем» – у человека уже трезвость накапливается. А дни мои тогда, когда я этому человеку помогал, выглядели так: я очень рано встаю – обычно, если меня не трогать я встаю, где-то в час днём, мне нормально, я ложусь ночью и встаю днём – а тогда я вставал в 5 утра, в 6 утра, сажал человека в машину и мы ехали, весь день ездили по его делам, заезжали на группу, врачи, социалка, поздно возвращались вечером домой, я человека выпускал к нему домой, приезжал к себе, совершал нужные звонки, «опускал перископы» и употреблял. Ну, то есть – я сегодня был хороший, я сегодня человеку помог, я заслужил, я могу – и употреблял. И вот момент – у человека было уже 3 дня трезвости – мы его готовили к «подшивке», я всё сделал, всё привёз и, значит, приготовил себе вещество для употребления, и вдруг происходит такая интересная штука.

У меня было ощущение, как будто моя Высшая Сила меня, так, пальчиком по макушке постучала и говорит: «Ну ты, конечно, парень хороший. Человеку ты помог, там всё нормально – человек трезвый, у него хорошо всё будет. А сам ты чего?» И вот просто передо мной открылась картина моей жизни. Как я там стоял на веранде с этими веществами и вдруг увидел – мне 50 и всю свою сознательную жизнь я употребляю. Я «наблатыкался» петлять между всякими острыми углами, обманывать окружающих – ладно – самого себя так филигранно, что, что бы я ни делал, всё равно всё сводится к тому, что я употребляю. Не одно, так другое, не так, так эдак. И прекрасно вру себе самому, рассказываю себе, что со мной всё в порядке. А я умираю. Я на самом деле умираю. То есть моя жизнь закончится гораздо раньше, чем могла бы и мне ничего не сделать. Я погибаю стремительно, неуклонно, я абсолютно бессилен с этим что-то сделать. То есть я впервые, наверное, за, может быть даже за всю жизнь – я не могу точно сказать – честно увидел, что со мной. Просто честно увидел, что со мной – я алкоголик, наркоман, уже довольно пожилой и у меня вариантов нету. Просто нету.

И я на следующий день или через несколько, не помню, поехал в город – в Питер – позвонил человеку, которому верил, а у него было 26 лет трезвости на тот момент, и попросил провести меня по шагам. Он с радостью согласился. И всё получилось. Всё получилось очень быстро. Ну, как быстро – шаги у меня заняли около 3-х месяцев. По этому формату можно проходить, в принципе, быстрее – за 2 месяца, но мы шли как шли. И стали происходить удивительные вещи. Получается, что между первой половиной первого шага и второй половиной первого шага у меня прошло 27 лет. А до того, как я попросил провести меня по шагам, в сообществе я был 18 лет. И это слишком долгий путь. Ну, какой получился. Такой я тупенький был – мне надо было очень много чего пережить и вот как-то меня моя Высшая Сила вела, вела и вывела.

Четвёртый шаг – это был первый духовный опыт в программе. Видите ли, до этого момента я считал себя верующим человеком, и у меня были какие-то отношения с Высшей Силой, как я её тогда понимал. Я наблюдал и испытывал на себе её присутствие в жизни и её прямое вмешательство в жизнь. Ну, во-первых, в мою – меня несколько раз Он вытаскивал и освобождал бесплатно и легко – и в жизнь других людей. То есть, в принципе, вроде бы, опыт такой был, но весь этот опыт не помог мне освободиться от самого главного – от самой главной своей проблемы – от зависимости. И поэтому когда я сделал третий шаг, у меня уже тогда начало меняться представление о Высшей Силе – оно стало немножко более трезвым и честным. И о себе тоже. Я забыл, какой я есть, потому я всю жизнь жил в масках – таких, сяких – и я верил этим маскам, они со мной срастались, они становились моей кожей. И вот в четвёрке, вдруг, вся эта шелуха стала трескаться. Это было исключительно с Его помощью, я уже говорил об этом, там были явные вмешательства Высшей Силы – без Него я не сделал бы четвёрку.

После пятого шага спонсор отправил меня читать «Сбросить камень» – то есть я делал шестой и седьмой шаг не в один день с пятым, как у нас часто принято. Я со спонсором не спорил никогда, потому что у меня не было оснований не доверять его опыту, а уж себе оснований не доверять у меня было навалом – так что то, что мне моя башка рассказывает – пошла в *опу! В общем, читал, злился, плевался пол книги –потом нормально. И потом, где-то с седьмого шага, мне подарили вот этот «розовый период» – я думал, что это через это все проходят, но нет, не у всех так бывает, но у многих. Это, когда, ну, вот, шёл я на группу на живую – была здесь рядом моя домашняя группа несколько раз в неделю, я там служил – и вот, иду я по улице, ноябрь, мокрые листья растоптанные кленовые, жёлтый вот этот цвет, собачники эти шляются по газонам, а я вдруг идти перестал. Просто остановился. Что такое? Оглядываюсь, не могу понять. А мне, оказывается, хорошо так, как я не мог себя чувствовать, насколько я помню, наверное, никогда. Ну, только в раннем детстве, что ли. Я стою и не понимаю, чего это мне так по кайфу-то?! Всё такое хорошее, всё так прекрасно – и листья эти растоптанные такие красивые, собачники эти с собачками, и собачек этих я всех в лицо знаю, и эта вот туча, которая пузом лежит на городе – даже не дождь – просто вода висит в воздухе. И мне так ништяк! Мне так хорошо! Что ж это такое со мной случилось?!

Я потом понял, что это было — меня отпустило то, что я всё время таскал с собой и не замечал этого. У меня не было ни тени страха и тревоги, у меня не было ни тени чувства вины, у меня было полное понимание того, что вся моя жизнь, которая прожита, она прожита и остались только последствия. И я буду с ними разбираться так, как могу и это меня не беспокоило. Я просто знал, что делать. Мне было тихо, хорошо. И хорошо было прямо здесь и сейчас. И мне не нужно было бегать в своей башке и искать места, где лучше – в прошлом или в будущем – хорошо было прямо здесь. Это было совершенно восхитительное ощущение! Оно держалось несколько недель – я, прям, как по облакам ходил.

Потом начались жёсткие тренировки – ну, жизнь-то она же жизнь – меня стали к этой жизни обратно возвращать. И я понял, что происходит на самом деле в шагах – для меня это возможность с помощью Высшей Силы вернуться в то состояние, которое она для меня и задумывала. Я прошу Его и Он это делает – вернуть меня в то состояние, которое и должно быть – состояние нормального человека – вытащить, вытряхнуть из меня всё лишнее, и оставить меня жить здесь таким, каким я нужен Ему, а не таким, каким я слепил себя сам. И для меня стартом здесь стал неожиданный, неосознанный 12-й шаг, который я стал делать другому человеку.

У меня потом, дальше, был опыт – где-то, наверно, в год трезвости, может больше – я в этой же деревне был, привёз с собой компьютер, у меня там интернетик худо-бедно, и вот у меня подопечные, и группы я веду довольно часто. И вдруг – раз – вырубает электричество, а вместе с ним, естественно, почему-то исчезает интернет. И несколько дней у меня нету связи никакой. И где-то, наверное, на исходе третьего дня я, вдруг, почувствовал, что что-то мне не очень как-то. Сначала я заметил – лёгкая раздражительность у меня появилась, от которой я успел отвыкнуть за это время – то есть какая-то ерунда начинает раздражать, просто появилось раздражение, потом стала появляться какая-то тревога – и я понял, что у меня «больнуха», тупо, возвращается. Тупо возвращается «больнуха». Я уже отвык от этих эмоций, их уже не было – мне уже было, просто, ну, вот, ништяк – меня опять перестали бояться животные, всякое такое, стало легко, тихо, спокойно. А тут опять начинается. И на четвёртый, по-моему, или на пятый день, не помню, дали обратно свет, появилась связь, до меня тут же дозвонились двое подопечных, я с ними с радостью поработал, а потом – в этот же вечер – уже спокойно вёл группу. И всё вернулось.

И вот тут у нас любят говорить: «А это не зависимость, что ли, от АА?» Да пох*й как она называется! Пускай это зависимость. Я на такую зависимость согласен – она мне даёт возможность оставаться вменяемым нормальным человеком и жить прямо вот эту жизнь, которая – вот – вокруг меня, не меняя её никак. Вот она есть вокруг – такая, и люди вокруг – такие, и я среди всего этого дела могу жить нормально и чувствовать себя хорошо, и ещё быть полезным. Пускай у меня зависимость от АА, да пофиг, как это называется! Если я хоть кому-то полезен – это уже оправдывает для меня очень многое.

Я не знаю, на самом деле, что ещё тут говорить – вы понимаете, да – говорить можно очень долго. Давайте, лучше, может, тогда к вопросам? Спасибо большое, что послушали. Сегодня трезвый.

Вопрос: Кирилл, спасибо. Поделись опытом девятого шага родным братьям и сёстрам, если такие есть.

Ответ: Спасибо большое. Да, есть и сёстры, и братья, и опыт – всё вот это вот. Значит, сестра меня младше на 17 лет и она, как бы, грубо говоря, наш человек. У неё двойная зависимость, жуткое состояние, всё такое. А я понимаю, что когда она была маленькой, она была свидетелем, в том числе, моего употребления, и её отец, мой отчим, употреблял очень люто. Я поговорил с ней, попросил прощения и всячески способствовал, когда мог, тому, чтобы она узнала, что есть другой путь. И вот она лежала в «ребе» 8 месяцев, я ей спикерские пересылал. Она периодически звонит мне по вопросам трезвости.

С братом – у меня троюродный брат инвалид – я с ним живу. Его мама умерла – моя тётя – и меня с детства к ним возили в гости. Он старше и я его так не любил – ну, как не любил – он инвалид, он неприятный. Он и на башку инвалид и физически. И в детстве – ну, дети злые – не потому, что они злые, а потому что они напрямую реагируют. И вот у меня было такое отторжение, неприязнь к нему. Я всячески старался избегать этих поездок. Вреда я ему никогда не приносил, надеюсь, но вот эта неприязнь повернулась тем, что я вот сейчас с ним живу. Получается, что большую часть времени мы с ним вдвоём живём – он в соседней комнате – я за ним ухаживаю, обслуживаю, кормлю, то-сё, всякое такое. Он на меня перенёс образ своего отца, то есть он как маленький, ему «по голове» лет восемь. Моя девятка ему – просто служить.

А с мамой… Ну, мама «хватанула», конечно, с моего «употреба», но мама «созик» лютый и у неё было чем заняться. Она «созила» тогда моему отчиму, он тоже уже умер давно, и сестре. И я фоном понимаю, что я и финансовый ущерб нанёс, и всё… Мы с ней просто очень хорошо поговорили. Она наблюдала все эти мои попытки выбираться – и через церковь, и так и сяк, и периоды трезвости и чистоты, и срывы и весь этот сумасшедший дом, который происходил. И она помогала мне с моей старшей дочкой, когда я был не в состоянии себя содержать – мы с ней долго разговаривали – сейчас она живёт половину времени у меня.

Что я могу сделать для своих родственников, когда я делаю им девятый шаг? Поговорить. Попросить у них прощения за то, что было. Спросить у них, чего я не помню, что бы они хотели мне сказать. И после этого просто стать таким, каким – в идеале – должен быть их сын, брат, внук, отец. Мне остаётся только быть настолько хорошим, там, сыном, насколько это возможно. Я наполовину, где-то, маму содержу, я её обслуживаю, помогаю – маме 79 лет – я помогаю ей забраться в ванну, я мою ей ноги, стригу ногти, я разговариваю с ней, я слушаю её утомительные истории про мою сестру, которая «горе» и куча проблем, потому что она периодически употребляет, периодически на «ребу» едет и всё такое. То есть я теперь стал для мамы своей, скорее, каким-то старшим – я снисходителен к её слабостям, я ей благодарен, я стараюсь дать ей максимум той любви, на которую способен, пока она живая рядом. Моя девятка – такая – я не знаю как ещё можно. Спасибо, если ответил.

Вопрос: Слушай, скажи, пожалуйста, а как ты кайфуешь?

Ответ: Ну, как я кайфую? А ты знаешь, меня этот вопрос волновал, пока я шёл по шагам, а потом как-то сам собой завял. Ну, вот, как тот анекдот:

–Ну, что, давай вечером бухнём?

–Да, я как-то не бухаю.

–Ну, хорошо – курнём?

–Да, я как-то не курю.

–Нюхнём?

–Да я как-то, не употребляю.

–Ну, может к тёткам поедем?

–Да, я как-то не надо мне.

–Ну, блин, слушай, а как ты расслабляешься?

–А я не напрягаюсь.

Вот и я не напрягаюсь. Понимаешь, когда появилась возможность и я почувствовал вкус вот этого состояния – жить здесь и сейчас – то есть не париться проблемами прошлого и будущего, то оказывается вокруг меня, в моменте, очень много кайфовых вещей, на которые у меня просто не хватало сил их замечать. Начиная с вкусной еды, прилечь, когда устал, посмотреть что-то интересное – какого-то умного человека, погладить кошку, с мороза кружка горячего чая. Или когда мы разговариваем с подопечным, делаем четвёрку – и у него в четвёрке проблема – человек, которого он не может отпустить, человек, которого он годами, ложась вечером спать, в голове своей всячески люто убивает, то есть такая серьёзная психотравма. И мы два часа разбираем этот пункт его таблицы резентментов, и вроде бы, начинает получаться. А перед тем как мы начали разговаривать, я его спрашиваю: «Что ты чувствуешь?» И он выдаёт весь поток этого негатива – ненависть, злоба, желание зла, чернуху такую, обиду, досаду – ну всю вот эту историю. Проходит два часа, мы заканчиваем этот пункт, потом говорим какое-то время о каких-то вещах посторонних, уже по инерции, и я его спрашиваю: «Посмотри, пожалуйста, в себя сейчас, что ты чувствуешь к этому человеку?» И он мне, вдруг говорит: «А ты знаешь, а ничего! Как прохладной водичкой промыли.» И вот в этот момент я получаю, ну, я не знаю, такое количество дофамина, серотонина, меня так вставляет, потому что я понимаю, что это не я сделал, но я был участником и инструментом откровенного совершенного Чуда. И человек избавился от вот такой вот хронической боли на моих глазах. И это охрененно!

То есть, ну, вот такие вещи, да.

Или я выхожу на улицу и, вдруг – бабах – в меня врывается вот это вот то, что там на улице. А там какая-то зелень, какие-то деревья, цветочки, вот, тут соседка сажает, небо такое и тепло. И вот этот короткий момент, когда меня уже «вставило», я уже в восторге, а моя башка, мой ум ещё не прибежал и не наклеил на всё ярлыки – вот это деревья, вот это тепло, вот это небо, вот нам ништяк-ништяк – вот, до этого. Момент чистого восприятия этой радости – это такая бездонная кладезь радости жизни! И покой. Когда, вдруг, происходят какие-то тяжёлые вещи, а я вижу, что моё эго – оно же не делось никуда – оно же осталось, мы же в шестом шаге, вернее, в шестой главе обещания девятого шага читаем «мы освободимся от эгоизма», так вот, мы освободимся, а не избавимся, то есть он остаётся, просто мы получаем от него свободу – и я вижу как там моё эго реагирует, а я понимаю что я от этого свободен. И мне спокойно, тихо, легко и во мне нету никакого негатива. Это тоже кайф – увидеть себя настоящего, спокойного, ровного. Вот это круто! Ну, такие какие-то радости.

Или вот, например, летом вишни поесть. Купить тазик черешни, поставить на пузо, включить «киношку». И вот, лежишь, черешенку трескаешь, на честно заработанные деньги купленную, и кошки рядом сытые, довольные лежат. Офигительно прёт, вот честно! Ну, вот, как-то так. Спасибо, если ответил.

Вопрос: Десятый шаг в действии.

Ответ: У меня появилось такое понимание, ещё в начале прохождения шагов, когда появилась свобода от «кофемолки» в голове и мне дали почувствовать – как это, когда у меня всё хорошо, вот в этот «розовый период» – я понял для себя, что болеть во мне может только болезнь. То есть, если мне почему-то херово, так или иначе, неважно –любая разновидность боли – тревога, стыд, чувство вины, страх, любая такая ерунда – это проявление болезни. Механизм простой – мне, главное дело, это отследить, увидеть. В процессе шагов появляется зазор между мной и тем, что я раньше называл словом «Я» – то есть я могу видеть это состояние, а не сидеть в нём, внутри. Я прошу Бога меня избавить, я обращаюсь к нему с этим – там не всегда нужны слова, на самом деле. И если это мелочи – то, что я чувствую как мелочи, то есть, это меня не «разбаливает» дальше – то помогает просто это обращение к Богу, и я иду жить дальше. Я понимаю механизм, как это срабатывает. Если ситуация достаточно ощутимая – звоню, разговариваю. Другому человеку может оказаться видно то, что не видно мне изнутри меня, если меня сильно засосало это чувство. А иногда мне даже просто достаточно подумать, кому я могу быть полезным. То есть я не успеваю ещё что-то сделать, а меня попускает. Это работает!

Причём, для меня одним из важных качеств моей Высшей Силы является юмор. Я всегда говорю: «С кем шутки плохи, с тем и всё остальное так себе.» И вот одно из качеств моей Высшей Силы – юмор – но не такой, как у меня, а нормальный, добрый. И у меня была, например, ситуация – я иду служить, вести живую группу – и мне не хочется, прямо «навалило» на меня: «Ой, что-то я чувствую себя неважно, я устал, ё-моё, воскресенье. Ну, чё я туда попрусь? Ну, бл*, сейчас опять там будет сидеть два человека, будем друг другу Большую Книгу час читать в надежде, что придёт какой-то мифический новичок в воскресенье вечером. Ну, бред, ё-моё. Может, позвонить отмазаться?» А я понимаю, кто это там хочет «отмазаться» и я звоню по дороге, продолжаю идти на группу и звоню другому человеку, всё это дело рассказываю – там как бы всё достаточно очевидно – поговорили, попустило – то есть ушли вот эти чувства. Я испытываю благодарность этому человеку, а главное дело – Высшей Силе, что так всё прекрасно. Подхожу к группе, думаю: «Ладно, служим. Всё хорошо!» Открываю дверь, а там полная комната алкашей – человек двадцать – я там сто лет такого не видел! И я прямо чувствую, как моя Высшая Сила улыбается, и у меня, так, будто тёплая ладошка по плечу: «Тебе вот так – нормально? Ну, два – мало, двадцать – норм?» Я улыбаюсь, ржать буквально начинаю – конечно норм! Такие вот улыбки. Работает «десятка», работает отлично. Иногда это вообще единственный выход.

Вопрос:Я ещё новичок и у меня бывают какие-то откаты. У вас такой трудный путь был, а у вас не бывает таких мыслей, что как-то можно случайно вернуться к старой жизни?

Ответ: У меня было несколько моментов – в основном, это в начале выздоровления всё происходило – когда происходят «тренировки» по преодолению каких-то сложностей в жизни. То есть у меня случается сложность и мне надо пройти по-новому как-то. И я замечал, что там несколько раз появлялась мысль или на глаза попадалось. Например, идёшь по магазину, обычно не обращаешь внимания, а вдруг – бах – там шеренга такая! Или там – раз – и «палишь» какую-то закладку, вещества какие-то. Или ещё там что-нибудь, или кто-то рядом употребляет. Ну, болезнь-то не делась никуда. И я понимаю, что в моменте у меня нету сил с этим справляться – до сих пор нету. И не будет никогда. Единственное, что меня может от этого избавить – моя Высшая Сила. А что на самом деле меня ждёт впереди – я не знаю. Я лично категорически не хотел бы больше никогда ничего такого употреблять. Я бы не хотел опять заходить в шаги, опять начинать считать свою трезвость и чистоту. Я бы страшно этого не хотел! Тем более, что я так подозреваю, что если я сорвусь, я могу не выжить – мне лет не мало, здоровье не очень, но я с этим ничего не могу поделать вот так вот глобально, я могу только здесь и сейчас делать то, что я могу – жить в программе. Жить в ней – то есть не говорить о том что «я прошёл шаги» – как я могу пройти шаги, если я в них живу? Их невозможно пройти и оставить позади – они продолжаются. И только то, что я сегодня в шагах, может хоть как-то для меня служить надеждой, что сегодня я останусь трезвым.

Мой спонсор даёт 5 пунктов – конкретных и простых:

1. Есть ли у меня спонсор, с которым я прошёл или прохожу программу 12 шагов?
2. Есть ли у меня домашняя группа, на которой у меня есть служение, и куда я хожу регулярно?
3. Сделал или делаю ли я девятые шаги всем, кому я нанёс ущерб и могу его возместить?
4. Уделяю ли я ежедневно время на десятый и одиннадцатый шаг?
5. Работаю ли я неустанно по двенадцатому шагу, передавая другим алкоголикам то, что я получил в программе?

Если ответ на все эти пять пунктов – да – то я, скорее всего, здоровый, спокойный, счастливый человек с минимальными шансами сорваться. Если где-то «просаживается» – алярм, тревога – мы в опасности. И я не знаю, что будет, но у меня очень любящая, очень добрая, очень надёжная Высшая Сила, и без Его Воли, я надеюсь, что этого не произойдёт.

Вопрос: Кирилл, ты сказал, что в начале, да и всё время, смотрел куда-то наверх, какую-то Высшую Силу представлял, а потом ты сказал, что переосмыслил свою Высшую Силу. И вот интересно – такая добрая она стала! Вот, что это за Высшая Сила? И какие у тебя с ней взаимоотношения?

Ответ: На самом деле тут прямо сразу ещё одну спикескую можно развернуть. Вкратце – так. Когда меня отпустили из армии, у меня к тому моменту сформировалось такое странное, непонятное, но достаточно сильное ощущение, что не может быть, что в этом мире нету Бога. Ну, Бог – это общее слово, оно просто короткое, его удобно употреблять, но не может быть, что нету вот этой Силы, которая всем этим как-то управляет. И я попал на хороших людей, которые сказали: «А ты крещёный?» Я говорю: «Нет.» Они взяли за руки меня, двадцатилетнего, отвели просто, тупо, в храм. Там получилось что? Там мне обрадовались, сказали: «Отлично, молодец! Давай сюда!» И дальше мне выдали конкретную готовую концепцию Высшей Силы, мне выдали портрет Высшей Силы, мне выдали разговорник для общения с Высшей Силой на языке, на котором я в нормальной жизни не разговариваю. Мне показали специалистов по общению с Высшей Силой – у них была спецодежда для общения с Высшей Силой и различный инвентарь для общения с Вышей Силой и отдельные специальные сооружения для этих же целей. И это всё продолжается давно – 2000 лет – и у меня не было основания этому всему не доверять, потому что, а что я вообще знаю? Я живу не давно, а тут такое всё серьёзное, солидное.

Какое-то время я ходил и не «врубался» вообще ни во что, а потом – потребность вот эта внутри есть – стал «врубаться», вникать и «поехали» проявления этой Высшей Силы. И я это всё сначала без критики принял, а потом уже просто рассмотрел, что получилось. Я же потом там служил псаломщиком, работал в монастыре резчиком, реставратором и всё вот это вот страшно мне нравилось. Я, наверное, благодаря этому выжил, потому что это как-то немножко поддерживало. А потом, когда я вошёл в шаги, я что увидел? Я стал видеть вот эти маски, в которых жил. Одна из масок, даже не маска – скафандр – была вот эта «скафандр верующего человека». То есть мне вот это всё выдали, а я это всё без критики принял. А вопросы у меня были. Я их задавать боялся самому себе, потому что могла рухнуть моя картина мира. А в шагах всё было очень конкретно и просто – давай посмотрим на вещи реально. То есть мне нужно всё, что у меня есть, все мои представления, всё, что как мне кажется, я знаю о себе, о Боге, о жизни – снять, как каску, и рядом с собой на стол положить. Никто не говорит отречься, растоптать – нет – в любой момент надел и иди обратно. Но давай попробуем посмотреть. И я попробовал посмотреть, что у меня есть настоящего, не рассказанного мне другими людьми, не предубеждения, не предрассудки, а то что знаю конкретно я. На своём опыте изнутри, а не снаружи. И оказалось, что я знаю очень немного совсем.

Я знаю что эта Сила точно есть. Когда у меня возникали предельные состояния, я обращался к этой Силе и она меняла мою жизнь, она меня освобождала там, где я сам не мог, и она оставляла меня в живых. И те проявления Высшей Силы в моей жизни и в жизни других людей, которым бы свидетелем, я могу – насколько я, как человек, в состоянии интерпретировать – как проявления Любви. Это всё, что я знал – Он есть, Он приходил в мою жизнь, спасал и Он, наверное, любит. И я стал исходить из этого. И дальше на меня повалил просто мой новый духовный опыт. Об этом очень долго можно говорить, но, в частности, я увидел, что для общения с Вышей Силой совершенно не нужны слова. Слова нужны мне, чтобы настроить мой человеческий ум, эмоциональную сферу на взаимодействие, но оказывается, это необязательно. Я увидел, что Его Любовь проявляется так интересно – меняется картина мира, когда я понимаю, что я не центр этой Вселенной, что я одна из восьми миллиардов травинок на этом огромном футбольном поле. И помимо меня Он любит ещё и всех окружающих, да. И когда я предлагаю Ему себя в качестве осмысленного, насколько я могу быть осмысленным, инструмента для действия в этом мире, Он начинает меня использовать. И совсем не обязательно мне всё время будет, прямо, вот, ништяк. Иногда, чтобы что-то сделать для других своих любимых детей, Он использует меня так, что это может не всегда нравиться моему эго. Но иногда, чтобы мне стало спокойнее и меня это «улыбало», Он показывает мне как это происходит. Что, оказывается, вся эта история, в результате которой я, например, что-то потерял или что-то мне было «не очень», она была вот для того конкретного человека, потому что у того вообще беда. И вот Он так – мною, в том числе, и ещё другими людьми – бам-бам и построил мостик, чтобы человек не утонул.

И я говорил уже про юмор – Он проявляет очень нежный юмор – сейчас я просто в детали не хочу вдаваться, можно много чего рассказывать, Его проявления были совершенно поразительны. Оказывается, Он может очень много, если я об этом Его прошу и это действительно нужно, и нужно, скажем, не только мне. Я просил Его, поскольку я человек больной, я не верю себе и не доверяю много чему, и туповатенький – могу не понять и не увидеть, что Он что-то делает – я просил и прошу Его появляться в моей жизни как можно чаще. А ему не жалко и Он это делает. Когда нужно, Он вдруг появляется в разных самых простых вещах и проявлениях, которые для меня лично – внутри меня – очевидно интерпретируются как Его проявление. То есть я это знаю. Кому-то другому рассказать – другое впечатление будет, а в моём опыте – это Он. Это так поддерживает! У Него есть всё – вся полнота этого мира. Ему не жалко повернуться ко мне теми сторонами, которые мне необходимы, чтобы я за Него держался и Он так и делает.

Вопрос: Как сейчас с честностью перед собой? Всегда ли честен перед собой? Как достигаешь честности?

Ответ: Да, наверное, не всегда честен. Вообще слова «всегда/никогда» – это не про меня. Но вот про само понятие честности – спасибо за вопрос. Я раньше представлял себе, ну, как у нас – к любому слову приделаны какие-то свои индивидуальные смыслы, коннотации – эмоциональная какая-то окраска. И для меня слово «честность» с детства, такое, навязло в зубах. У меня перемешались какие-то герои пионеры, бл*ть, комсомольцы, Д’Артаньян со своей шпагой, Далай-лама, ещё что-нибудь – то есть, вот, всё «в кашу» – и эта честность, это, ну, такой аксессуар, который надо иметь. Ну а что такое честность? Орать человеку в лицо, что он *удак, если я считаю его *удаком? Не честность это – ну, возможно – это прямота, да, но дело тут не про честность. Я в программе, вдруг, в первом шаге, причём понял о чём собственно речь. Потому что, когда я капитулировал, и когда мне становилось всё более очевидно, что во мне есть болезнь, которая полностью владеет моим умом, и оказывается, мой ум – это не я, и мои чувства – это не я, а я могу это наблюдать, исчезла необходимость внутри меня как-то свои мысли, чувства и поступки оправдывать или старательно их не замечать, как я делал всю свою жизнь. У меня же на всё «отмазы» были, а на что нет «отмазов» – этого просто нету и я отворачиваюсь. А тут пропала такая необходимость. То есть, когда я замечаю в себе какие-то некрасивые, неприличные, нехорошие или больные мысли, эмоции, чувства, желания – больше не надо мне это прятать. Я вижу это, ну, а что? Это моя болезнь не делась никуда, вот она. Просто я теперь это интерпретирую так – я вижу проявление моей болезни, моего старого я, моего зависимого алкаша, наркомана, преступника, всё вот это вот – но я больше не обязан этому подчиняться. В программе Высшая Сила освобождает меня от этого рабства. Я могу это видеть. И для меня честность – способность увидеть проявление болезни во мне настолько реально, насколько я это могу – трезво оценивать, что во мне происходит. Мне больше не надо отмазываться. И чем чётче я это вижу, тем легче мне оставаться свободным. Для меня это так. Спасибо.

Вопрос: Что помогает тебе не вступать в полемику, не судить и не давать оценку людям и ситуациям?

Ответ: Ну, во-первых – лень. Я шучу, извините. Просто в первом, втором шаге происходило много разных событий внутри меня, и произошло следующее – я увидел такую интересную штуку – я родился таким, какой я есть, я себя такого не заказывал. Я не заказывал никаких свойств своей личности, интеллекта, эмоциональных особенностей, скорости «думания», я не заказывал этого тела, даже пола этого не заказывал, этой внешности. Не заказывал эту страну, этот город, этот год рождения, эту маму, этого акушера – ничего этого – не заказывал детей в детском саду, тем более в школе, я уж молчу про институт и армию. И с самого первого момента, как меня акушер по *опе шлёпнул, услышал, что я ору, отрезал пуповину и отправил дальше по конвейеру – с самого первого момента эта жизнь, которую я не выбирал, влияла на меня, которого я тоже не выбирал и я на это окружающее реагировал тем, что у меня есть – вот этим всем набором, который мне выдали, «без базара» – на, вот, твоё, рули там, уж, как сам знаешь. И я рулил, как знал, реагируя тем, что во мне есть на то, что меня окружает и я – становился – всё время развивался и, надеюсь, продолжаю. Ну, где-то, местами, деградирую, где-то развиваюсь. И я был каждую минуту единственно таким, каким мог быть, исходя из условий и обстоятельств, которые этому предшествовали.

Даже когда я шёл с крадеными деньгами за веществами. У меня, в принципе, был выбор не идти за веществами – ну, мне казалось, что выбор есть – да, не было выбора. Я не мог. Потому что я наркоман. И я шёл. То есть, по большей части, у меня не было выбора. Осмысленный какой-то выбор стал появляться, вот, в программе, когда я получил свободу от своей болезни, способность видеть как нечто отдельное и в общем, по сути, мне враждебное. То есть я не виноват в том, что я вот это всё сделал. Но я несу за это ответственность. Я имею дело с последствиями своих действий, слов, мыслей, поступков и я на них как-то реагирую – девятый шаг. Но вины моей в этом нет, я этой всей херни не выбирал, я не выбирал быть больным. И вот когда я это понял, я выдохнул.

То есть я себе не нравлюсь, я пытаюсь из себя что-то изображать, а Бог на меня сверху смотрит и я Его устраиваю, Он со мной что-то делает, продолжает меня выращивать, что-то отщипывать, что-то прививает, поливает, чем нужно и Он меня любит – такого. Потому что Он меня – такого – сделал. Был бы нужен другой, Он бы другого сделал. Он до фига кого может сделать! То есть я Его – такой – устраиваю, здесь и сейчас у Него какие-то планы на меня. И это хамство, что, вот, я Бога устраиваю, а сам себя не устраиваю – ну, дружок, бл*, ты берега попутал. И я успокоился. Я понял, что я не нравлюсь своему Эго – я не принц, там, и всё такое, вся эта чушь. И вот, как только я это понял, я, во-первых – успокоился относительно себя, а во-вторых – я понял, что меня окружают точно такие же люди. Никто вот этого ничего не выбирал – ни самого себя, не условий, в которых он рос – то есть каждый человек, окружающий меня в моменте, только такой, каким он может быть. И нету плохих или хороших, есть такие, какие получились. И каждый человек, внутри себя, в каждый момент времени, так или иначе – прав. Большинство людей, говорящих, во всяком случае, может объяснить почему он считает так, так или так.

В четвёрке мы это видим, когда пытаемся увидеть ситуацию. Сначала мы смотрим свою сторону, а потом пытаемся увидеть себя глазами другой стороны конфликта, то есть представить себя тем человеком, со всей его историей, попробовать надеть его обувь, грубо говоря. И из его головы посмотреть на себя, увидеть каким он меня видит, его правду. Когда это начинает получаться, ты понимаешь – нет плохих людей – каждый человек внутри себя прав, даже если это категорически идёт вразрез с моим представлением о какой-то сфере жизни. Но это мои представления, а это его представления. Меня невозможно заставить поменять мои представления о жизни, можно просто предложить рассмотреть что-то ещё. И я никого не заставляю принимать мои взгляды на жизнь – ну, что я, кто я? Что значит «полемика»? Пытаться кого-то убедить в своей правоте или сопротивляться чьим-то попыткам убедить меня в их правоте? Не то, не то для меня смысла не имеет. Зачем? Меня это правда не беспокоит, эмоционально не задевает. С теми же «троллями» – там вообще всё понятно. (Прим. «троллями» называют хулиганов, которые подключаются к онлайн собранию и мешают его вести.) А с людьми выздоравливающими – там разные периоды бывают, у каждого человека бывают какие-то свои эмоциональные каверны, в которых ему не в кайф. Любая агрессия, я знаю, так или иначе базируется на страхе – человек что-то боится, поэтому агрессивен. Чего он боится внутри себя можно в каждой ситуации разобраться и посмотреть, но к чему? Я же не его спонсор. В общем, не знаю, не беспокоит меня это. Нет плохих. И каждый в своей голове прав.

И потом, опять же – я встречаю только тех людей, которых должен встретить. То есть я не буду спорить со своей Высшей Силой. Он играет в такие сложные многомерные шахматы, такую живую цветную мозаику выкладывает, я там маленький элементик. Тем более, я подписался быть добровольным участником всего вот этого вот, и чего он мне посылает, то и делать в моменте. То есть с кем мне спорить? Не с кем и не зачем. А помочь человеку, если он не хочет помощи, невозможно. Кого я там буду убеждать? И для меня служение, двенадцатый шаг – это возможность мне оставаться в программе и служить настолько, насколько я могу, с целью, помимо всего прочего, выжить самому. И не просто выжить, а жить, ну, скажем так, встречаясь с радостью, порой. Спокойно. И самое главное для меня на самом деле, наверное – когда я служу, я же не являюсь там собой – Кириллом К., СПб – я там служу ведущим. В данный момент я ведущий группы аа24онлайн – представитель группы, представитель сообщества, моей личности тут нет. То есть, когда пытаются оскорбить ведущего – в меня не попадают, меня тут нету. Но в это время, когда у нас минута молчания перед группой, я прошу свою Высшую Силу использовать меня так, как хочет Он, и не дать моей башке встрять и всё тут испортить. Для меня это возможность побыть Его проводником, послужить Ему. Пока я делаю Его работу, Он решает какие-то мои проблемы. То есть я такая сложно организованная труба, через которую Бог «дует» и что-то делает, а в это время мне становится лучше.

Я тут на днях где-то спикерил как раз по поводу служения – есть целое спикерское на эту тему, там как-то побольше, там ещё про духовные принципы было. Ну, неважно, ладно, спасибо. Надеюсь, что ответил.

Вопрос: Можешь, пожалуйста, помочь разобраться, в чём разница между такими понятиями как «Вера», «Религия» и «Духовность»?

Ответ: Ну, религия — это основанная на представлениях веры структура воззрений, различных ритуалов и догм. Вера – это воплощающиеся в жизни – в виде действий, мыслей, чаяний, как я понимаю – надежды человека на существование, в той или иной степени, чего-то, что он не может потрогать руками или непосредственно убедиться в существовании объекта веры. А духовность, как мне кажется, осмысленная или интуитивная жизнь, созвучная основным глубинным законам этого мира, в которых проявляется Бог. Ну, по-моему, так как-то, я не знаю. Может как-то ещё развернуть? То есть я чувствую, что Любовь – хорошо, человек страдает – могу помочь –помогаю. В это время мне хочется не помогать, а делать что-то для себя, но я выбираю помогать. Может быть вот это – духовность, если упрощать, уж, совсем.

Вопрос: Как тебе кажется, разные конфессии были созданы Богом для удобства людей или нет принципиальной разницы, если они учат верить в Любовь и Добро?

Ответ: Слушай, я не знаю. Я думать в эту сторону, на самом деле, не хочу. Потому что это совершенно для меня ничего не меняет. У меня был простой подход, когда меня программа привела к моменту, что мне надо было определиться с моим представлением о Высшей Силе, я увидел, что во мне «нанесло» жизнью представлений разных, и бегать, выбирать себе конфессии, или что-то такое, я был абсолютно не готов. Потому что я уже в одной конфессии был очень глубоко, о некоторых других более-менее знаю. Я поступил просто – когда я молился в третьем шаге, я обращался к Источнику Всего – к Источнику меня, к причине существования мира, к той Силе, которая этим миром движет, той Силе, проявлением чего является этот мир. То есть к самому-самому Источнику. На этом уровне уже нету никаких слов, понятий, представлений. Потому что, посмотрите – любые религии, так или иначе, представляют себе Высшую Силу в какой-то степени антропоморфно – это проекция человеческого восприятия – люди делают себе Бога похожего на себя. Тут место для массы вопросов и сомнений. А когда я обращаюсь непосредственно к самому Источнику и получаю, главное дело, оттуда ответ – у меня отпадает необходимость в каких-то сложных таких коллективных путях. То есть, ну, вот, просто незачем.

Вопрос: В чём правы верующие люди?

Ответ: А что у нас с ними общего? По-моему, как раз то самое стремление к духовному совершенствованию. То есть «духовное делание», какое-то – изменение себя под воздействием собственного понимания духовных принципов, духовных законов. И такого опыта в различных конфессиях довольно много. А если какой-то опыт может быть полезен мне, почему бы не воспользоваться им? Ну, на мой взгляд так.

Вопрос: Есть понимание, что Бог не ошибается. Но как принять себя таким, какой есть – с дефектами, несовершенством, когда сам себя ненавидишь, хочешь быть кем-то другим?

Ответ: Я, по-моему, только что на этот вопрос отвечал. «Не нравлюсь» — Кто? И кому? То есть у меня есть какое-то представление обо мне реальном и какое-то представление о том, каким бы я хотел себя видеть. И это обычно совершенно разные персонажи. Но надо понимать, что это представление составлено моим умом, а это ум больного человека – я вижу только небольшую часть этого мира, и очень небольшую часть себя. В частности, программа помогает увидеть на самом деле это всё. И когда я вижу, что, оказывается моя болезнь – это не я, мой ум – это не я, мои эмоции – это не я, а создала меня эта Сила таким, каким хотела, потому что она всесильна. Она вон каких разных создаёт – не только людей – мошек, блошек, планеты разные, Галактики, то есть, что хочет, то и создаёт. Если бы я ей вот здесь, сегодня нужен был другим, она бы меня другим создала. Если моему Эго не нравится то, какой я, то пошло оно в *опу! Потому что Богу – нравится – раз я жив до сих пор, Ему интересно, Он чего-то со мной делает, выращивает. И что, я с Ним спорить буду? А моё сумасшедшее Эго – в *опу пошло, я же получаю от него свободу.

Вопрос: Расскажи о своих отношениях с ВС? Какая она у тебя?

Ответ: Я только что про это рассказывал – она у меня добрая, любящая, всесильная, с юмором и очень снисходительная.

Вопрос: Как ты относишься к препаратам и врачам?

Ответ: Ну, я к ним не отношусь – я ни препарат, ни врач. А на самом деле в Большой Книге очень чётко всё описано. То есть, если нужно – нужно использовать специалиста, его опыт и знания. А препараты, если я честен с самим собой, когда иду к врачу и он говорит, что мне нужны какие-то препараты, чтобы справиться с какой-то проблемой, он должен знать, что я зависимый человек и далеко не все препараты для меня допустимы. Если врач адекватный и корректирует свои предписания, то это нормально – совершенно нормально.