Россия, Москва

Домашняя группа: aa24.online

ТЕМА: Новая свобода

Сегодня меня пригласили быть спикером, и я чувствую себя немного неловко — спикерить на группе, где я председатель.

Многие, наверное, знают мою историю, я ее довольно часто рассказывал. Но, вот хотелось выделить какой-то самый важный момент. То важное для меня приобретение, в плане мироощущения – это новая свобода, о которой говорится в 9 шаге. Может быть, я что-то путаю, но ощущение ее (свободы) есть.

Я начну, с того, как обычно у нас – немножко о себе. Я родился в нормальной хорошей семье советской. У меня дедушка–инженер- конструктор, бабушка – доцент химических наук, мама и папа – художники. Все с высшим образованием – все хорошо. В советское время мы жили замечательно, здорово.

Я с детства был довольно завистливым человеком. У меня есть старший брат, я все время завидовал ему, потому что ему все время что-то покупалось. Он этим пользовался, а потом мне это доставалось по наследству. Я завидовал ему, так как мне хотелось, чтобы все это было мое: сразу и безоговорочно. Но этого не происходило. И мне хотелось стать старше быстрее, умнее всех.

Когда мне было четыре года, брату было пять, и ему подарили копилку, чтобы он накопил на велосипед. Я знаю, что велосипед должен достаться определенно мне, даже если он не сразу станет полностью моим. Брату все равно скажут, чтобы он со мной делился. И я тогда придумал историю. Я украл у бабушки ее пенсию, засунул брату в копилку, чтобы он быстрее купил себе велосипед. И велосипед в конечном итоге достался бы мне. А если не так, то мы с ним по крайне мере тусовались бы на улице вместе с велосипедом. Это было бы круто, как мне тогда казалось. При этом я понимал, что делаю нехорошее дело и естественно меня наказали.

В любом случае я был завистливым человеком: мне все время хотелось быть лучше и круче. Дедушка меня воспитывал на таких основах, чтобы я был сильным, что мужчины должны быть сильными и смелыми. Дедушка с бабушкой были советских представлений жизни. Мама меня воспитывала на духовной основе; водила меня в воскресную школу. Говорила: «Мир во всем мире, добро, любовь, Бог». Еще была пацифисткой. Она хиппи в принципе. И она говорила: нет насилию.

Потом случились 90 года и получилась «петрушка» интересная со мной. Называется когнитивный диссонанс, по-моему. Дома у меня было запрещено драться, ругаться и так далее. Но, когда я выходил, на улицу мне приходилось драться. Драться я не умел. Дедушка говорил, что убегать нельзя. Первое, что надо это идти вперед, что из нас никто не был трусом. Трусом я быть не хотел, потому что хотел быть круче. А так как я драться не умел, то получал на улице. Приходя домой получал, за то, что дрался, потому что драться было нельзя. И мне это очень сложно было в голове все уместить.

Еще мне было непонятно: были 90-е, и было советское время. Мы в эти годы хорошо жили. У бабушки была большая пенсия. Мама хорошо зарабатывала. Мы жили очень здорово, и все у нас было замечательно. После это все обесценилось, мы стали жить вдруг очень плохо. Но при этом, естественно меня воспитывали — мы интеллигентная семья, мы все замечательные, крутые. Хотя, в начале 90-х, это совершенно никому, и ни о чем, не нужна эта интеллигентность. Я не понимал, почему если мы такие крутые, у меня нет вот этих игрушек, как у детей на улице. Мне было завидно и мне хотелось таких. Я потаскивал постоянно какие-то деньги. На улице говорил, что это папа с мамой мне купили, дома говорил, что это какие-то друзья мне дарили. Естественно, это было вранье, это была ложь, это было воровство.

Ложь была везде, везде, везде. Были постоянные страхи, что меня кто-то «раскусит», что-то я сделаю не так. Везде получу по лицу: и на улице и дома. Все было в постоянных страхах. И при этом мое желание — быть крутым. Вот такое у меня было интересное детство.

Водку в итоге я попробовал в семь лет где-то. Наливали старшие ребята. Они, как бы прикололись там, а мне нужно было быть крутым. Я думал, что круто пить водку с ребятами, недалекого ума, как я сейчас понимаю. Ну мы же не оцениваем. Они тоже были дети, около 13 лет. Ребята мне наливали, им было прикольно, мне – круто, что я с ними пью. Мне не понравилось, мне было не по душе, меня тошнило. Но пил, потому что это было круто и все. Какого-то эффекта не сразу понял, мне нужно было быть крутым. Преследовалась одна цель. До 12 лет, я не могу ничего сказать. Продолжалась вся эта катавасия с враньем, воровством, желанием быть крутым и с жуткими страхами.

И вот уже, будучи учащимся в православном лицее, я попробовал алкоголь. Попробовал, в плане того, что я получил эйфорию, которая меня избавила от страха. И я понял, что это ключ! Ключ к тому, что можно делать все то же самое и при этом не быть в состоянии когнитивного диссонанса. У меня вдруг сложились принципы. У меня появилась смелость, я вдруг почему-то научился драться. Я стал весь такой из себя замечательный. Не то, чтобы научился. Я просто стал избавляться от лишних страхов и начал давать сдачи. Хотя бы как-то так, по крайне мере, это выглядело круто. Стал рубахой-парнем таким. И подумал это же круто, это вообще то, что нужно.

Это был действительно ключ, была разгадка для меня. Можно делать, и получать результат, какие-то абсолютно нечестные действия. Можно обманывать, манипулировать и при этом не испытывать чувство вины, не испытывать страхов. Это было восхитительно и это очень круто помогало довольно-таки долго.

У меня образовалась рок-группа. Мы стали выступать, ездить и это еще стало… Как это сказать? Гармонировало с имиджем такого рокера – который против правил, который против всего. Такой подростковый протест против всего. Хотя в принципе, опять же мне было неинтересно против кого бы то ни было, или чего-то протестовать. Мне было все равно. Да, мне нужно быть крутым. Тут у меня это получалось! Я прям, вообще, был на высоте. Я был счастлив. Вокруг меня собиралось жуткое-жуткое количество людей. Я был в центре внимания. Я был в центре внимания девочек. У меня было все замечательно. Я стал круче своего брата, как я хотел всегда. Даже первый секс у меня был раньше, чем у брата. Я в итоге и женился раньше и дочь родилась раньше. Но, об этом потом.

Когда завязалась вся эта катавасия, еще плюс ко всему этому пьянству, добавились довольно таки неплохие деньги. Я стал просто реально неуправляемым. То есть я был в детском и подростковом возрасте, в котором я бухал как взрослый. Вернее сказать, что я просто не трезвел, я все время был пьяный. И этим поддерживался мой имидж. Эгоцентризм, эгоизм, тщеславие очень сильно ликовали. Естественно я не задумывался о никаких ответственностях, никаких последствиях. Нет, я знал, что алкоголизм это плохо. И знал, что папа у меня алкоголик. И знал, что не очень здорово, но мне это так нравилось. Я считал, что этим можно сказать, я зарабатываю себе на жизнь. Да вот этим. Пафосом, имиджем. Это было очень круто. Пока не перестал задумываться вообще обо всех.

Если поначалу все делали вместе, с группой, была какая-то идея. Потом мне даже это стало надоедать. Я был настолько зациклен на себе, мне было так хорошо, что я перестал ходить на репетиции. Говорю: « Ребята, ну что опять одно и тоже. Можно пойти, нормально бухнуть, потусоваться. А вы тут фигней страдаете». Такая история была. Я также занимался организацией концертов, административной работой год. И еще были клубы разные. Как-то была история: меня занесли охранники в клуб. Они спрашивали: «-А этого? — А это, им в ответ, говорят, сейчас выступать будет. – Ну, заноси тогда, это». После этого мне стали в клубах похмеляться давать. Не то, что похмеляться. У меня появилась такая традиция. Я мог прийти в любой клуб, и бар был в моем полном распоряжении без каких-то либо ограничений. Я ездил просто по всем клубам Москвы, с какими-то непонятными людьми, потому что мои друзья уже со мной не ездили, не общались. Каждый чем-то занимался: кто-то учился, кто-то репетировал из моих коллег по группе. Я, по сути, не занимался ничем. Ездил по городу и бухал, в общем развлекался, как мне казалось это очень круто.

В итоге меня, конечно же, ребята просто выгнали из группы. Тогда я посчитал это каким-то предательством. Но, на тот момент мир для меня не рухнул, я просто разозлился на них. Сказав: «Идите, нафиг, я соберу еще одну команду». Я был на жуткой, жуткой злобе. Эта жалость к себе тогда очень сильно проявилась. Я очень, очень крепко забухал. Считал, что они сволочи предали меня, они негодяи, что так не поступают нормальные друзья. Я, в то время, не огладывался на себя. Я забивал просто вообще на все: на них, в том числе. От этого страдало и качество того, как я играл, и мое поведение тоже желало лучшего. Были провалы в памяти постоянные. С утра я просыпался: «А я опять накосячил. А ну, ладно. Бывает». Поржу еще: «А прикольно было». Хотя, кому-нибудь что-нибудь разбил или сделал хрень непонятную. Это же тоже входило в имидж такого панк-рокера, как творить всякие неадекватные вещи.

После того, как меня выгнали из группы, я собрал еще одну команду. Она была мне не очень интересна — ее надо было заново раскручивать. А делать что-то мне было совсем лениво. Я по большому счету только делал концерты для них и какую-то рекламу, на остатках некоторой моей известности. Меня с удовольствием приглашали в клубы, кто-то приходил из старых клубов. Некоторое время было достаточное количество народа, что для старта группы было хорошо. Мне это было неинтересно, мне не очень нравилась музыка, которую мы играли, не нравилась мотивация. Потому что, я делал это на зло. И потом, также я бухал. То есть бухал я сильнее, чем тогда, когда играл в другой команде. В итоге я и на эту группу забил. Сказал: «Нет, ребята. Не хочу сам ничего делать». Просто стал заниматься организацией концертов этой группы и для других групп. На какой-то инерции какое-то время я еще двигался.

У меня появилась девушка, вместе мы с ней прожили полтора года. Она забеременела. И тогда, в первый раз, у меня был какой-то проблеск сознания. Не долгий. У меня было четкое понимание, того, что самостоятельное остановиться я не могу. Что дети и семья и алкоголь, эти вещи несовместимые. На тот момент был пример папы, который закодировался и довольно долгое время не пил. Я ему позвонил. Это было мое собственное решение. Во-первых, мы должны были пожениться. Это какой-то проблеск ответственности, непонятно откуда. Видимо взявшийся из стереотипов, которые были заложены интеллигентной семьей. В общем, я сделал, как мне казалось все правильно. Я закодировался, бросил пить, мы поженились, я завязал с рок-н-роллом. Пошел на стабильную работу, чтобы были постоянные деньги. Вот такой я решил создать стереотип семьи. Где-то я услышал, что до трех лет ребенку вообще участие отца в воспитании не нужно. Мне это показалось очень крутым – у меня есть целых три года, для того чтобы обеспечить себя такой работой, с которой я мог потом уделять время семье. И я ушел с головой в работу. Отказавшись от алкоголя, я оставил себе курительные вещества, то есть трезвым я все равно не оставался.

Мне как-то довольно легко получилось найти работу. Я IT-специалист, компьютерщик. Правда без образования, самоучка. В процессе моего взросления был разный опыт работы в IT-компаниях, интернет-провайдеров. Я стал работать в этой сфере, и у меня была карьера. Через полгода я стал руководить ребятами, с которыми работал с первого дня. Сначала, я месяц замещал нашего бригадира, а том меня позвали уже руководителем. Я еще больше углубился в работу. Моя жизнь превратилась в то, что я хожу на работу, я все время накуренный, моя жена сидит дома с ребенком. Я приношу деньги, она с ребенком и дома и меня ничего не волнует. С начала мы какое-то время еще жили с тещей. Но, с тещей жить мне было невозможно. Она меня дико не любила, у меня были с ней конфликты, и не устраивало, что я там курю траву. На этой почве, я сказал: «Все мы переезжаем». Я снял квартиру и мы переехал. Это было все в один день. При этом я совершенно не спрашивал жену, хочет она переезжать – не хочет, тяжело ей иль не тяжело. Нет, это была ее обязанность – быть моей вещью и переезжать за мной, как чемодан. Вот, это я так считал. Собственно говоря, я так и вел себя. Как будто, моя жена – мой чемодан с вещами. Мы переехали, прожили как муж и жена полтора года.

И однажды я приехал домой с работы – ее не было дома. Я пару недель поотбивал пороги тещи. В итоге я опять пришел к выводу, что меня предали, меня обидели. Тогда весь мир окончательно рухнул перед моими глазами. Я не понимал, почему? Какого хрена? Что происходит? Я же такой нормальный чувак, и рок-н-рольщик, и песни поет, и на работу ходит, и зарабатывает, и все, все, все делает. И все равно все не так. Я уволился с работы и ушёл в свой первый…Вернее нет, не первый.. Хотел сказать, в первый запой. Да, я думаю, что это был действительно первый запой, именно, потому, что я перестал делать какую-то вообще созидательную деятельность, занимался лишь тем, что пил на протяжении двух лет. Я постоянно пил. Я не работал. Ничего не делал, просто пил. И пил, пытаясь, не знаю, пытаясь, наверное, размышлять пока я был в состоянии размышлять: какого хрена все это происходит? Заливая все алкоголем. Все чувства мои усиливались, мне становилось очень плохо и отстойно. Утром просыпался, и мне было еще физически плохо. Короче, моя жизнь начала превращаться в какой-то ад. Потом, через два года, я своими умозаключениями пьяными, пришел к выводу, что вообще мне не надо жить в этом мире. Всем от меня плохо, потому что я бухаю. Все плачут и рыдают и дочка моя не должна вообще видеть меня в таком виде.

Я решил покончить жизнь самоубийством. Поехал к врачу, я уже состоял на учете в психоневрологическом диспансере, и мне нужно было выписать лекарство. Я выписал лекарства, и пошел купил две здоровые пачки. Потом оказалось, что это не то лекарство, с которым надо жизнь самоубийством кончать. Я этого не знал. Я знал, что есть возможность покончить с собой при помощи них. Вот, я насыпал в рюмку все эти таблетки и запил полубутылкой водки. Я специально рассчитал, чтобы никого дома не было. Какое то время я жил у друга своего, в то время он уехал. Я был один. Но, меня почему-то Бог уберег. Каким-то чудом, проезжала мама мимо. Она заехала ко мне, у нее были ключи, зашла в дом. Нашла меня и вызвала скорую помощь. Очнулся я в реанимации. В реанимации, когда я осознал: что к чему, почему я так сделал. У меня не возникло идеи что-то там поменять в своей жизни. Испугаться или еще что-то. Нет. Я тогда сказал: « Что ж если со мной так не получилось, я буду пить пока не сдохну».

Дальнейшая вся моя жизнь – она была собственно с такой установкой: что я буду бухать. И по сути, жизнь моя, она уже тогда какого-то определенного смысла не имела. Я бухал. Я бухал. Продолжалось, в итоге так одиннадцать лет. За те одиннадцать лет у меня появилась вторая гражданская супруга, с которой мы шесть лет прожили. Не знаю, как она меня терпела. Да, я тоже не особо, как-то сильно настаивал. Были моменты трезвления. Я второй раз попытался закодироваться. У меня появилась тоже хорошая работа – я стал старшим системным администратором в одной торговой компании.

Вот, как раз, когда я закодировался во второй раз, появилась очень хорошая история. Кстати, довольно показательный момент того, что я обращался к Богу всегда. Я не упомянул важный момент, что в лет пятнадцать, когда я стал понимать, что-то мешает мне пить. Я пью, а у меня есть чувство вины. И мне это было не приятно. И я решил, что это из-за моего воспитания, из того, что есть Бог. В пятнадцать лет я очень четко помню мое осознание того, что зачем мне Бог, если я и без Него могу все. Я сказал: «Бога нет». Мне так было проще. Я говорил: « Бог для это все слабых, все это отстойно». Хотя в тяжелые для меня моменты я всегда к Нему обращался. Как, например: не было какой-то работы, жена должна была откуда-то приехать, а меня выгоняли со съемной квартиры. То есть был момент непонятного отчаяния. Я тогда зашёл в храм, поставил свечку и сидел просто так. Был внутренний диалог о том, что у меня все хреново. И вопрос: что мне делать? Внутренний вопрос к Богу. Потом я поехал домой. На утро проснулся от телефонного звонка. Мня назвали по имени-отчеству и сказали: «Хотим предложить вам работу». Я подумал, что это очередные коллекторы какие-нибудь или еще кто либо. Но мне предложили работу системным администратором. Через три месяца меня повысили, еще через три месяца один из клиентов пригласил у себя работать на постоянной основе. И завертелось, закрутилось. Я закодировался, потому, что я подумал, что это мой шанс какой-то, привести себя в порядок.

Был момент про первую рюмку. Мы ездили открывать офис в Ростов-на-Дону, и в первую же ночь ко мне в номер пришел начальник, друг уже на тот момент, директор всей этой компании, с бутылкой коньяка. Сказал: «У меня папа умер». И я, я помню просто очень четко этот момент, понимаю, что мы сейчас будем пить. Я понимаю, что мне нельзя пить. Что я не остановлюсь. Что это полный треш, абсолютно полный. И начинаются торги в голове. Да, мне нельзя. Но, блин как же так, он здесь один, у него такая трагедия, у него вот это, вот это, вот это все! Торги были недолгими, мы с ним выпили. В итоге он выпил пару рюмочек и улетел первым рейсом, а мне сказал: «Давай дружище, открывай здесь офис, филиал и возвращайся в Москву». Еще сказал, чтобы я забрал там наличку и, если мне вдруг чего-то не будет хватать – бери не стесняйся. Это была ошибка роковая. Действующему, уже на тот момент алкоголику сказать, «переместись на оси», если тебе не будет чего то хватать. Мне всегда чего-то не хватало.

Я пошел открывать офис. Утром эта бутылка коньяка была естественно допита. Естественно утром мне нужно было похмелиться. Как можно выпить бутылку коньяка и не похмелиться? Тем более мне это можно было сделать. Я пришел в офис, от меня пахло перегаром, открыл офис я побыстрее, на тяп-ляп. Побыстрее, побыстрее мне нужно было пойти и дальше продолжить похмеляться. Я забрал с офиса наличку и вылетел в Москву. Оказалось, что очень сильно боюсь летать на самолетах. Мне определенно с собой нужно было взять коньячку. Перед самолетом, в самолете, после самолета. Обязательно нужно было отметь прилет, что благополучно я прилетел домой.

Когда я приехал домой, по каким-то причинам жена дверь мне не открыла. Она засыпала очень крепко и могла не открыть, а ключи я оставил дома. Сразу в моей голове: она мне изменила со всеми моими друзьями, именно сейчас и именно там. И вообще опять все меня предали. Я весь несчастный, ужасный весь, мир пошел в жопу, простите. И плюс у меня есть наличные деньги, которые я могу брать, если мне чего-то не будет хватать. А мне очень сильно не хватало!, когда хочу сделать чего-то такого безумного, страшного. Через пять дней, когда я очнулся, у меня от денег с офиса, осталось тысяч пять налички. Надо, что-то делать? Деньги нужно было отдавать, а взять их кроме как на работе было негде. Украл я их на работе.

Я приехал к начальнику, сказал ему как есть: «Слушай, я пропил твои деньги». Он посмотрел на меня и сказал: «Либо ты сумасшедший либо слишком смелый». Он повысил мне зарплату, для того, чтобы побыстрее я смог расплатиться с долгом. И с этого момента мне стало на работе можно все: бухать, приходить на работу – не приходить на работу, курить. В общем, у меня был там рай для алкоголика. Сначала я какое-то время, на чувстве вины и стыда, не злоупотреблял особо этими правами. Но потихонечку, потихонечку за обедом по паре рюмочек коньячку, потом перед работой пару рюмочек коньяку и на обеде догнаться. В итоге я подумал: зачем вообще выходить бухать на работе, лишнее время тратить, я могу дома спокойно сидеть с тем же успехом бухать. Я стал дома сидеть и бухать и так далее, так далее. Я расплатился с долгом. Организация работы была, и все работало, начальнику в принципе было не важно. И у нас уже не было того уровня доверия, что сначала, дружеских отношений каких-то, бесед. Меня это не устраивало. Мне хотелось какого-то развития, мифического хотя бы. При этом я был уже просто пьющим, ежедневно, без остановки, до состояния соплей. Жена мне пыталась говорить: « Давай ты не будешь пить водку, будешь пить пиво». Я говорю: «Конечно, конечно». Естественно у меня по всей квартире были везде заначки разных крепких напитков. Потом я просто уволился с работы, сказав начальнику: «Я пошел, буду свой бизнес делать». Я набрал клиентов, типа как фрилансеров, стал к ним ездит и что-то там делать, будучи пьяным. Но это быстро закончилось, кому нужен такой пьяный, ни хрена не делающий товарищ. Мне было прикольно, так как мне платили деньги, за то что я ничего не делал. И меня очень хорошо устраивало. И в итоге я и это потерял, потому-то вновь забивать на все. Не ездил клиентам, не брал трубки – был постоянно бухой. Работы у меня не осталось. И меня было уже не остановить употреблять. Позже в голове у меня созрел новый план. На тот момент была одна квартира и еще одну мы купили в ипотеку с женой. Я решил, что если сейчас продам квартиру, деньги инвестирую во что-нибудь. Мне опять можно будет бухать и ни хрена не делать, а люди там за меня будут работать и все будет хорошо. В принципе план был хорош. Квартиру я продал удачно, через две недели стоимость квартиры опустилась в цене в половину. Прям в половину стоимости. Это был очень крутой маркетинговый ход с моей стороны. Да сама бизнес-идея была довольно таки неплохая. Я хотел купить франшизу одну. Я хожу мимо одного места, и она там работает, там все хорошо.

Но! Как только я получил на руки деньги, я решил естественно это дело отметить. Дальше я совсем плохо помню, что происходило. Происходило довольно долго, весело, интересно. Были моменты, когда я ездил на лимузине за водкой, творил совершенно безумные вещи. Голова моя, мне уже рассказывала тогда, что есть куча бабок, сейчас все нормально, если, что то разрулим. Рядом появились непонятные люди, появились собутыльники. Непонятное транжирство, дорогие подарки вообще неизвестным мне людям. Появилась проститутка, у которой на выходные оставлял сто тысяч. Вот такие была дела! Деньги довольно быстро закончились. Я уже был настолько в невменяемом состоянии, и меня оставила жена, сказав просто: «Все давай, товарищ уходи». Ипотека была оформлена на нее, и она меня выставила из дома.

Я остался на улице бомжом. Мне было нормально. Я даже не чувствовал, что мир вновь рухнул. Для меня это было в порядке вещей – меня опять предали. Они все такие козлы, ни хрена ни чего не понимают, а я вот нормальный крутой чувак, у меня вон какие там дела вокруг меня вершатся. В такой иллюзии я пребывал. При этом я ездил и ночевал в электричках некоторое время. Потом, тоже через какое-то время меня приютила моя мама. Дала мне возможность пожить на дачу у себя. И на этой даче, я опять же устроил притон, опять же чтобы мне ни хрена ничего не делать. Мне приносили все вокруг, бухло. Я пил. Открывал глаза. Закрывал глаза. Пил. Открывал глаза. Закрывал глаза. Пил. Так провожалось очень долго. И вновь меня это устраивало. Не мылся месяцами, от меня воняло так как… Нет, короче я был классическим бомжом, который тусуется на вокзалах. Если мне надо было, я и на вокзалах мог потусоваться. Как-то так. Иногда я заезжал к маме. Мылся, стирался, но это было редко. Мне это было не нужно, мне достаточно было сидеть в своем притоне, в этом говне по уши. Так продолжалось, пока не появились какие-то люди – гопники. Они там что-то от меня хотели. Факт в том, что они меня били неделю, ломали мне ребра. Тогда я не понимал, что они хотели. Возможно, они хотели, чтобы я отписал на них дачу. Об этом я уже услышал в трезвости, на практике историй, что находят алкашей похожих на меня, мучают их, а они уже готовы подписать, что угодно подписать лишь это закончилось. У меня была примерно такая же история. Я четко, прекрасно помню тот момент: чтобы все это закончилось – мне нужно бросить пить! Это был мой единственный шанс, мне нужно было ехать, я знал, что могу от них убежать в наркологическую больницу. По крайне мере, две недели, я мог от них спрятаться. При этом я вспоминал, что есть реабилитация, куда я тоже могу уехать, как минимум на полгода. И я ехал в линейное отделение больницы, убегая от этих гопников. Я сейчас им очень сильно благодарен. Сначала я приехал к маме, говорю: «Мам, может, ты мне дашь, эти деньги, которые они требуют? Чтобы они от меня отстали, и все стало нормально». Еще момент, они не приходили, эти гопники, мне наливали не на даче. Говорили: «Приходи, на площадь, там побухаем, поговорим». На площади, рядом с магазином, мы общались. Я шел и думал, что сейчас выпьем, за рюмочкой, и мы нормально обо всем договоримся. И это не происходило. Я все равно туда шел, потому что мне было страшно, потому что я знал, что если я не приду, то они придут ко мне и все продолжится. А если я пойду туда, то там я выпью и может быть, договоримся. Это была иллюзия. Но это не суть. Вот, в тот момент, когда мне мама сказала: «Че? Поехали!». И мы поехали в полицию. Уже там, она заставила меня написать заявление на этих гопников. И после этой полиции, мы прямо, безостановочно отправились в больницу в линейное отделение.

По дороге я понял: ну все, раз уж так, значит надо идти до конца и делать что-то, менять в этой жизни. Потому что мое состояние было тяжким. Если я не выпью, я не спал по восемь суток. По несколько раз в день я мог падать в эпилептических припадках, у меня были сломаны напрочь ребра, у меня было размазано в «кашу» лицо, переломаны все кости, оба плеча с привычными вывихами. Вот, я в таком очень печальном состоянии … А да, при этом нету зубов, их почти не осталось. И в этом печальном состоянии я ехал и думал: единственное, что я могу сделать, это делать все, что мне говорят. Какие-то были попытки у меня с кодировками, в линейных отделениях несколько раз лежал тоже, там я прокапывался. И то, что я состоял на учете в наркодиспансере, меня это тоже не смущало. В четырнадцать лет у меня был первый приступ эпилепсии, и соответственно меня поставили на учет в психоневрологический диспансер. В четырнадцать лет я думал, что это с алкоголем не имеет ни какого отношения, никакой связи. По факту получилось, что это совсем не так. Выяснилось это, непосредственно, в лечебных учреждениях, уже в тридцать три года. До этого момента – ну и стою я там, на учете и стою себе. Права водителя мне все равно не получить и так далее, так далее. И в армию меня не взяли, естественно.

Я приехал в больницу, и с этого момента, с этого решения, с этих слов мамы, что мы поехали писать заявление в полицию, тогда началась моя новая жизнь. Тогда отпали все мои последние мысли, что я могу продолжить пьянство. Я тогда принял полное, такое решение, что я готов. Я готов делать и выполнять все до конца, что мне будут говорить. Будут говорить в больнице, будет говорить мама моя, потому что я реально ничего не мог сделать. Просто ни чего! Ни еду себе заработать, ни дом свой отстоять, ни не бухать я не могу, бухать я не могу, ни чего я могу, и мне нужно было лечиться. Я это понимал! И готов был делать! В линейном отделении, я был, наверное самым нормальным пациентом. Я с удовольствием ходил к психологу, не знаю, что меня там мотивировало. Не суть. Психолог была очень красивой девушкой, я пытался к ней «клеится». Мне было все радостно, все интересно, потому что у меня… Уже в линейном отделении я чувствовал себя, как на курорте. То, что было у меня несколько дней назад – это был ад. Реальный ад! Я воспринимал то, что вокруг меня происходит, как манну небесную. Какое-то избавление от чего-то. Я воспринимал это с очень, очень большой открытостью, радостью. Со своими мистическими мотивами, старыми привычками кончено. Что-то где-то приврать, и где-то рассказать не так и так далее. Я еще тогда не задумывался об анонимных алкоголиках. Мне про них уже говорили, я знал, что мне туда дорога. Ну, я об этом не сильно думал. Потом была реабилитация, где мне тоже все время говорили про двенадцатишаговую программу.

В реабилитации стали говорить о том, чтобы выздороветь — нужен Бог. И я тогда стал вспоминать. Я стал вспоминать свое девство, когда я крестился, ходил в воскресную школу. И когда я верил в Бога. Тогда у меня не было выбора. Тогда это была единственная правда, которая была для меня. Что Бог есть, и если я буду ходить причащаться, то мне будут отпущены все грехи. При этой вере я продолжал делать всякие нечестные поступки. Я помню то чувство, когда приходил в храм, исповедовался, причащался и уходил с чувством именно какой-то свободы и полета, что во мне нет больше грехов. Можно ни чего не бояться, ни в чем не признаваться и не нести за это ответственность. Это было круто. Я чувствовал себя легко и свободно. Я решил сделать тоже самое, прямо в реабилитации: сходил в какой-то храм, там прошли все эти ритуалы какие-то непонятные. Выхожу оттуда, а чувство Бога нет! Нет чувства полета. Остаются все равно много разных мыслей непонятных и так далее. Я не оставил своих попыток найти Бога, потому что мне было сказано, что без Бога у меня ничего не получится. Я как бы оставил все как есть. Просто делал то, что мне говорили в реабилитации. Когда закончилась реабилитация, мне как напутствие сказали: «Первое что сделай — иди на группу». Первое, что я и сделал — я поехал на группу.

Я поехал в Москву из реабилитации, в кармане было сто рублей, я ехал в никуда. Дома у меня не было, дома меня никто не ждал, и я отправился на группу. Это была группа «Радио», первая на которую я попал, в итоге эта группа стала моей домашней. И в тот момент завертелась какая-то новая жизнь. Меня подхватили, стали рассказывать многое, рассказывать в принципе то, что мне уже рассказывали в реабилитации. Я не был сильно напуган, я был готов морально, к тому, что мне надо будет искать спонсора, что мне нужно будет делать какие-то там шаги, о которых примерно знал. Я делал все те напутственные вещи, которые мне были сказаны. Я делал. Вот. Много я размышлял на эту тему. Со временем я все делал, делал, делал. И я просто наблюдал за тем, что происходит. Я старался. Я перестал оценивать свои поступки. Я просто стал наблюдать за тем, что происходит. Я просто делал, что мне говорят и со стороны наблюдал, что из этого получается. А получалось из этого все больше и больше, все интересней и интересней. С каждым днем было чувство наполненности, появлялся энтузиазм, я вникал в разные служения. Первое мое служение – системный администратор на группе «Радио». Тогда, там срочно нужен был системный администратор. А я могу, служить по своей профессии. Сейчас я немного изменил к этому отношение, но не важно. Тогда для меня, добавим, было круто, что я могу, прям сразу системным, круто, могу применить свои знания, таланты в хорошем деле. Потом я пришел на рабочее собрание группы «Радио». Им нужен был редком. Никто не хотел этого служения, а я подумал, ну как они без редкома. Надо их спасать. Я сразу стал редкомом, так как срок трезвости мне позволял взять служение, да полгода. Единственно у меня не было работы, а служение редоком было связано с финансами. Такое сложное было мне испытанием — иметь финансы, при этом, не имея работы постоянной. Имея чужие деньги на руках, при том, что мои старые привычки никто не отменял. Вот и это было очень, очень тяжело. Но, Бог не дает ничего того, что не по силам. Я справился! Я работал на разных маленьких работах, были у меня подработки и прочие дела.

Потихонечку, потихонечку я делал шаги, нашёл себе спонсора. У меня было два спонсора. Первый, у меня была рекомендация, за две недели после выхода из реабилитации, найти спонсора. Я не знал, как это сделать. Как его искать мне никто не сказал, я залез на сайт группы «Вне зависимости». У них есть информация контактная с разными спонсорами. Я взял свой телефон, таким широким жестом, как на рулетке, запустил его в эту «карусельку» спонсоров. Ткнул в первого попавшегося и это был человек из Екатеринбурга, который дал мне первое задание – найти Большую книгу анонимных алкоголиков. Так, как большой книги у меня не было и денег не было, я ходил по группам, искал, где могут подарить Большую книгу. На группе «Радио» давали Большую книгу новичкам, но так как я себя считал уже не новичком из реабилитации вышедший. И медальку «24 часа» я не получал. Пока я ходил по группам в поисках Большой книги, как-то я попал на спикерскую.

(Голос ведущего: «Кирилл, время»! Хорошо, но главную тему — то я не раскрыл, в чем заключатся новая свобода!)

Приняв ситуацию всю ситуацию, приняв свой алкоголизм, приняв то, что мне городили и я делал, казалось, что я подчиняюсь… Но, в тот момент я знал, как жить. У меня не было ничего. Мне не от чего было отталкиваться. Не было никакого морально-нравственного скелета, никакой духовности и я не знал, как это строить. Жизнь без Бога, основанная на страхах, вранье и лжи постоянной, меня сковывала. Из-за этого я ничего не мог сделать. В программе я просто делал то, что мне говорят и как делать, говорят. Я нашел Бога – это самое важное, что я нашел в программе.

Самое важное жизненное решение было принято в третьем шаге – я отдаю все свою жизнь. Казалось, что я начинаю непонятной сущности полностью подчиняться. Полностью отдаю себя Его воли и становлюсь словно Его рабом. Но оказалось совсем не так. Мне было предложено придумать для себя Высшую силу, такую которой я бы доверял. Я придумал. Мне было предложено поставить научный эксперимент. То есть я выдвинул гипотезу, написав, что такая сила есть Высшая, которой я доверю и действовать на основе того, что она есть. Я стал так действовать. И свобода стала просто приходить совершенно в любых моментах. Когда мне становилось страшно, я говорил: «Ну, ладно, хорошо. У нас же здесь эксперимент. Я не знаю, что мне здесь делать! Мне страшно. Давай рули и делай что-нибудь, все получилось, так как нужно». И оно стало получаться, так как нужно. Все за что-нибудь я не брался, все чтобы я не делал, оно начинало получаться, все начиналось складываться. Как только я заходил в тупик, я обращался к Богу и говорил: « У нас эксперимент, давай делай. И оно делалось. Просто это работало и не важно, верил в это или не верил. Я делал научный эксперимент, а он работал и с каждой удачей или неудачей. Когда были неудачи, я не смотрел на это как неудача как кару небесную. Я смотрел, в чем ошибка моего эксперимента, почему мой не работает. И находил ответ, почему он не работает. Исправлял ошибки и того продолжало работать.

С каждым днем я все больше и больше не хотелось делать научный эксперимента. Я уже верил полностью в то, что сила более могущественная, чем я есть со мной и она все время со мной рядом. И она меня любит бескорыстно. Настолько бескорыстно, настолько сильно! Чтобы я не сотворил в прошлом, эта сила очень хочет, чтобы у меня было все хорошо и помогает мне во всех моих нынешних делах и сейчас. И сейчас я могу с полной уверенностью сказа, что Бог есть. Он меня очень сильно любит. И Он любит не только меня, но любит всех вокруг. Бог, может быть у каждого свой, может быть один общий на всех. Это не имеет значения. Факт в том, что подчинение Силе более могущественной, чем, дает мне избавление от всевозможных страхов, возможных предубеждений. Мне достаточно просто принять духовный костяк, который предлагает программа, каких-то нормальных духовных принципов и действовать исходя из этих принципов. Мне это дает возможность, быть абсолютно индивидуальным, свободным и счастливым и радостным человеком. Это не зависит от материальных благ, того с кем и где я нахожусь и что я делаю. Неважно, что я делаю, важно, что я следую этим принципам. Мое дело просто делать, а все остальное складывается в том темпе, в котором я готов принять и получить когда я готов. Это Ему виднее. Я абсолютно в этом уверен и от этого жизнь становится более наполненной. И оказание помощи другим людям. Это все простые инструкции.

Я долгое время не мог понять, почему у меня нет интереса к другим людям. Но я продолжал помогать, просто старался это делать, без понимания, каких-то приятных чувств, относительно того, что я делаю. Я просто это делал, потому что так надо делать. А понимание в итоге пришло лишь за эти два месяца, что существует эта группа. Я занимался только тем, что думал о других. Это нужно было, чтобы эта группу существовала, чтобы она была организована. Как было удобно для служащих, как интересно, там кто приходил на группу. Я думал только об этом очень много времени. И потом я увидел, что настолько всех люблю, люди вокруг такие интересные, добрые, замечательные. С ними интересно и здорово, и это было так потрясающе для меня. Мне стало хорошо в жизни. Я сейчас стою, у меня слезы текут, честное слово говорю. Это слезы радости, не потому, что мне плохо или грустно. Я иногда люблю поплакать, от того, что мне хорошо. Спасибо, сегодня ничего не пил.

В чате группы благодарности Кириллу за спикерскую, и вопросы к спикеру.

Вопрос: Интересен твой период жизни, 14-15 лет, когда ты понял, что Бог для слабых, а ты хочешь быть сильным, превосходить всех, быть крутым, и ты стал разными способами достигать это. Что произошло само по себе? Что-то пришло к тебе в голову. Как ты считаешь, есть ли у тебя это желание превосходства над другими или оно, это чувство ушло?

Ответ: Благодарю за вопрос. Не могу сказать, что это было целенаправленно. Так сложилось исторически. Бог, меня весе-таки наделил какими-то организаторским способностями, креативным умом и другими вещами. В 14 лет, я уже довольно активно употреблял. Я постоянно придумывал какие-то интересные движухи: поездки, концерты. Мне не сиделось на одном месте – я все время что-то делал. Если бы я был трезвым, то я боялся что-то делать, что-то нарушить, сделать не так, быть неправым, боялся много всего не делать. Выпивая алкоголь – я шел и делал, и мне было неважно мнение других. Сначала собралась компания небольшая, потом группа сложилась, потом фан-клуб. Все это происходило само собой.

Я оглядывался на близких: на маму, на семью. Их оценка была не самая положительная. Меня это злило и раздражало: как же так, меня осуждают, за то, что я пью, а я такой крутой. Мое внутренне чувство, исходя из моего духового и маминого воспитания – что хорошо, а что плохо, говорило, что пить – плохо. Я прекрасно это понимал и мне это мешало. Тогда я сказал, что Бога нет, Он мне не нужен, все эти правила и моральные и духовные принципы не нужны. Пусть у меня будут лучше свои. Были и размышления о Боге. Если, в конце концов, Он все равно есть, Он создал нас по образу и подобию Своему, если мы такие же – на хрен Он мне нужен. Вот так я рассуждал.

Сейчас я, как был эгоцентрик, таким и остался, но очень сильно изменилась мотивация. То есть если мне нужно быть обязательно и непосредственно в центре внимания, то у меня получаются по-другому. Идея заключается в том, что когда я делаю новые проекты, есть новые идеи, я не центре внимания, я получаю удовольствие о того, что люди пользуются плодами моего труда, это приносит пользу и пользуются моим трудом в большом количестве. И мне в принципе этого достаточно. С близкими друзьями-то, можно поговорить, посмеяться немножко, похвалить друг друга, порадоваться. Это не главное, это из разряда сарказма над предыдущим мировоззрением. Действительно, это очень приятно, когда чествуешь себя полезным. В третьем шаге — все, что я делаю (я подписал договор с Богом), все принадлежит Ему, авторское право мне здесь не принадлежит, я здесь ни при чем. Потому, что я бы без Бога, остался бы с этими гопниками валяться со сломанными ребрами. И не знаю, сколько я бы прожил в этом аду, и жил бы вообще или не жил. Без Бога, всего этого не получилось бы, без Бога я бы продолжал жить во лжи и страхах. Мне сейчас ничего не принадлежит. Дефекты характера – есть. Программа учит нас, что всю эту энергию можно направить в положительное русло. Я могу, где-то там то, погордиться наедине с собой или с Богом моим. С Богом другие отношения. Я с Ним разговариваю не с точки зрения – дай мне, дай, а давай сделаем вот так. Предлагаю Ему, мысли, идеи и прошу помочь в каких-то мне делах и помощи это сделать. Ситуация какая-то диктует мне, что нужно сделать действие, мне это действие может не нравиться, но я его делаю. Богу говорю: «Тебе верю, Тебе виднее. Я пойду и сделаю». Вот еще пример: на работе поставлена задача – нужно сделать базу данных. Мне не хочется делать это вообще, считаю, что это не моя работа. Можно заплатить денег другим, чтобы они эту базу данных спрограммировали нормально, а мне нужно для этого сначала разобраться и это долго. Но, я понимаю, деньги не только мои. Говорю: «Господи, почему нужно делать это именно мне? Ладно, буду делать, помоги мне, пожалуйста». Такой внутренний диалог с Богом. Я сажусь работать с базой данных, и происходят события разные. То алкоголики позвонят, которым я помогаю, что-то делаю интересное уже для себя дома и параллельно работать с базой данных. И в какой момент, я открываю глаза: база данных сделана, алкоголикам помощь принесена, все вокруг хорошо. Когда я отдаю все на волю Бога, все само собой делается. Для меня это очень крутое ощущение. Я каждый день благодарю Бога за помощь. Я каждый день обращаю на это внимание и очень ценю сейчас каждые моменты такие, которые я раньше считал, что моя личная заслуга. Моей заслуги личной здесь нет, вообще никакой. Надеюсь, что я ответил на вопрос.

Вопрос: Какое твое отношение сейчас, к тем близким, что «помогли» стать тебе алкоголиком?

Ответ: А кто мне «помогал»? Мне никто не помогал алкоголиком стать. Я сам пил. Никто насильно не вливал. Если касаемо, тех ребят, что мне в 7 лет налили спиртное – я не знаю, что с ними сегодня, я с ними не общаюсь.Нет отношений. Мне наоборот пытались запретить пить.

Если про отношения с моими родственниками? Или отношения с моими женами? С первой женой у меня очень сложные отношения, потому, что она меня до сих пор боится. Не знаю почему, впечатление я не произвожу очень такого злого и страшного человека. Хотя, опять пытаюсь думать за других людей. Но факт. Когда я делал ей девятый шаг, жене своей первой, я понял, что она меня боится. Реально боится. Она подала на алименты, но судебные приставы почему-то потеряли документы. Сказала мне, такую фразу: «Без твоих рук здесь не обошлось. Но я решила, что не буду лишний раз лезть на рожон и подавать на восстановление этих документов». Я понял, что очень сильно меня боится человек. Я не знаю, как ей донести, что это все не так. Я чувствую вину перед ней. У меня к ней очень большое уважение. В тот момент, когда ушла — мы оба были в чем-то не правы. Мы делаем такие ошибки, возможно даже роковые, которые невозможно как-то поправить. Да и не надо их поправлять. Они сделаны, уже сделаны и было и есть так. Поэтому, у меня к ней, эта женщина смогла взять себя в руки, она воспитала дочку, как смогла это сделать и продолжает это делать сейчас. Я же тогда, в тот момент сказал: «Все уроды», и сам пошел пить, ушел в саможалость. Это моя самая большая девятка, которую я буду еще выполнять долго-долго. Со второй женой я не общаюсь, у меня нет на нее обид. Да и просто без комментариев. То, что я творил, это был совершенно невероятный треш. Я наверно бы сам себя выгнал, если был бы трезвый. С мамой и с родственниками, отношения как бы нормальные, по крайне мере лучше, появился минимальный уровень доверия. С ними вместе я не живу, считаю маму, созависимым человеком и я предлагал ей походить на группы, чтобы ей же стало лучше. Своей гиперопекой она пыталась и пытается меня контролировать или брата. Это мое субъективное мнение, для мамы это не так, она видит совсем по-другому. Мне сложно находиться рядом с ней, но очень благодарен маме, я очень ее люблю. Я ей помогаю и по работе и по дому. Близкими тайнами души я с ней поделиться не могу. Брат стал выпивать, побухивать. Единственно, что я могу сделать для него, это сказать: «Если у тебя возникнут проблемы, обращайся».

В данный момент я снимаю квартиру вместе с несколькими, не родными людьми, абсолютно не близкими. Отношения складываются нормальные, с решениями «семейных вопросов»: где и чьи тапочки, чья еда в холодильнике, кто и что делает. Мы иногда делимся друг с другом разным жизненным опытом. Они знают, что я анонимный алкоголик. При этом они бухают – я же на регулярной основе делаю им двенадцатый шаг, и это работает. То есть отношения складываются хорошо. Я надеюсь, что я ответил на вопрос.

Вопрос: Практически он уже был задан. Как изменились твои отношения после того, как ты вступил в сообщество анонимных алкоголиков? В тяжёлые периоды жизни я поддерживала мужа, сейчас, когда необходимо мне, муж считает, что поддержку я должна искать в сообществе анонимных алкоголиков. Поэтому я тебе задаю этот вопрос.

Ответ: Я хотел добавить по этому вопросу. Мое отношение к близким, другим такое, что я не навязываю свою точку зрения. По крайней мере, стараюсь очень сильно это делать. Что такое эгоизм? Это даже если я живу правильно, то все вокруг должны жить, как я хочу. Теперь я просто живу, так как я хочу, и все остальные имеют право жить, так как они хотят. Это тоже есть свобода. Мне не нужно людям доказывать, что они живут неправильно. Они живут, так как хотят жить. Единственно, что я могу сделать, это рассказать о том как это происходит у меня и если нужна помощь – это сделать что-то для человека. Но если этот человек вполне собой доволен, если он счастлив, в том, как он живет – это его личное дело, его выбор, его право и я очень и очень стараюсь не влазить ни какие дела, если меня просят. Не потому, что я равнодушен. Может я и вижу какие-то моменты, в которых я точно как надо сделать. И когда я слышу у себя в голове фразу: «Я точно знаю, как нужно сделать правильно!», я начинаю молиться и просить Бога, чтобы меня отпустило побыстрее. У каждого человека есть право выбора делать или не делать, быть с Богом или без Бога, право совершать свои ошибки. Для меня это право и есть свобода новая. Свобода новая заключается в том, что я не жду от кого то, что он будет делать. Он сам вправе сделать все, что хочет, он может ждать или не ждать. Но если ему нужна будет моя помощь, он ее у меня попросит, и я ему обязательно помогу, и не буду отказывать. В этом моя нынешняя свобода. И это очень хорошо и люди по-другому общаются. Теперь я стараюсь не впаривать себя, именно просто не впаривать. Надеюсь, что я ответил на вопрос.

Вопрос: Какую-либо связь между музыкой, алкоголем и алкоголизмом замечал или нет?

Ответ: Алкоголь и алкоголизм. Это болезнь, которая переплетается как с духовной, материальной, психической сторонами жизни, как биопсихосоциальная болезнь, она поражает все сферы жизни. Музыка — это творчество, это духовная часть моей жизни. Алкоголь дает иллюзию, того, что я нахожусь с Богом, избавляет от страха, дает возможность полета фантазии и так далее, оно есть. Сейчас этого страха нет, есть «алкогольный» кураж. Когда я пил, кураж проходил утром, мне было опять плохо, возвращались страхи и все те ужасы и еще и физически плохо. В итоге алкоголь перестал избавлять меня от страхов, он просто вырубал мои мозги, я уже вообще ничего не соображал. То сейчас я просыпаюсь, у меня этот кураж никуда не уходит, у меня нет похмелья. Я, по сути живу сейчас в опьянении от жизни, действительно приподнятом настроении, постоянном расположении духа. Не в плане, что мне не бывает грустно. Нет, мне бывает грустно, мне бывает иногда быть одиноким, бывает быть весело, иногда я злюсь. Все эти чувства нормальные и сейчас я эти чувства воспринимаю с благодарностью. Когда я жил на даче, в притоне, у меня не было этих чувств. Было желание влить в себя алкоголь, закрыть глаза и желательно, чтобы они не открылись. А сейчас у меня есть букет этих чувств, которые дают мне определенное вдохновение и так далее. Все свое выздоровление я слушал музыку постоянно и сейчас продолжаю слушать. Многие, наверное, слышали выражения: «Радио-алкаш в голове», «Китайское общежитие празднует Новый год». Этот вечный поток безудержных мыслей сумасшедших присуще моей голове. Со временем это проходит. «Радио-алкаш» сейчас в голове, словно небольшой порядок, «Радио» перестало заполнять все пространство, оно словно стоит в стороне, на холодильнике. Играет, новости рассказывает, в которые я все равно не верю. Иногда послушаю, поржу немножко, сегодня такое отношение к этому бесконечному потоку мыслей. А иногда и среди этих мыслей возникают действительно хорошие креативные идеи. С утренней ежедневной молитвой это «Радио» уходит, туда, на холодильник и дает мне возможность сконцентрироваться, сосредоточиться на том, что происходит здесь и сейчас. Я каждое утро читаю молитву третьего шага, с того дня как я принял этот шаг. Музыка это творческий потенциал, это духовность. Конечно, все связано с алкоголем и наркотиками. Есть вариант без алкоголя. Алкоголь — это все-таки дорогая цена за творчество, слишком дорогая. Если есть Бог, который позволяет заниматься тем же самым творчеством, в трезвости, без алкоголя. Это очень здорово. Я надеюсь, что я ответил на вопрос.

Вопрос: Что такое здесь и сейчас, для тебя?

Ответ: Здесь и сейчас, есть понимание, что нет страхов того, что я ошибусь и что сделаю что-то не так. У меня есть жизненный план, чего бы мне хотелось добиться, чего бы мне хотелось. Есть какие-то определенные ориентиры, исходя, из своего опыта я знаю, как мне это делать. Но здесь и сейчас, из всего своего большого набора возможностей, которые у меня есть, я беру те, которые мне удаются прямо сию секунду, и делаю конкретное одно дело сейчас. Я не знаю, что из этого получится. Я иду и пробую, я делаю не задумываясь. Каждый раз как будто делаю его в первый раз, как будто я не знаю, что из этого получится. Но оглядываясь на свой собственный опыт: вещи какие-то категорически не работают – их просто не делаю. Учусь на собственных ошибках, но не допускаю ошибок прошлых лет. Стараюсь вот так жить. Я не знаю, ответил ли на вопрос. Я даже не думаю о том, что из этого получится. Мне от этого становится только интереснее. Жизнь превратилась в такую интересную жизнь. Интересный квест, который постоянно требует каких-то загадок, разгадок. Это увлекательно, это потрясающе, приятно со всеми тяготами или хотя уже перестали быть тяготами, действительно очень интересно.

Вопрос: я знаю, что у тебя какое-то было духовное пробуждение, расскажи нам эту историю.

Ответ: Мне тоже нравится эта история. Вот прямо духовное пробуждение? Я не знаю, насчет духовного пробуждения, можно наверное это и так назвать. Я тогда жил в Подольске. В районе пятого шага был в программе. Я закончил четвертый, но еще не сдал пятый. У меня было служение в редкоме на группе «Радио», мне нужно было ехать за книгами. Я приехал в офис, пообщался с алкоголиками и другими. Возвращаюсь с книжками на группу. Еду и не чего такого не происходит. У меня не появилось новой большой работы, не свалился миллион долларов не голову. Я просто ехал, слушал музыку, хаос такой, прикольный. Я еду, я чувствую мне просто хорошо, просто хорошо и свободно, вот просто хорошо и все. И у меня мысли в голове: «Господи, спасибо Тебе, что у меня так хорошо все. Спасибо, Тебе, что я чувствую сейчас. Спасибо, что есть огромное приятное чувство. Спасибо, что у меня такое служение. Спасибо, что у меня есть вот эти книжки, как который я никогда не любил бумажных книг. Спасибо, Тебе, за то, что я сейчас с ними вожусь. Спасибо, Тебе, з то, что вокруг меня такие интересные люди. За то, что я сейчас трезв». Эти благодарности мне что-то идут, идут одна за другой. За то, что люди вокруг красивыми стали, интересными, все по своему, разнообразные. Я еду и это чувство полной какой-то свободы, такой подъем и вдохновение. Это чувство все больше и больше накатывает. Я дальше еду, еду, мне хорошо и озорная мысль проскакивает в голове: «А можно я с тобой потанцую»? Ответ, как прострел, в какой-то момент: «Можно». Я в красках представил себя, как я танцую с Богом, под этот хаос, который играет в музыке. Мне стало так охринено. Настолько круто. Этот танец, который как бы я представил себе, не знаю, может это было ведение или неведение. Все это голове происходит, эти нелепые движения, когда танцую люди на дискотеках, не умеющие танцевать. Все это так смешно и классно происходило. Я еду, у меня слезы текут, я реву, прямо слезы ручьем текут, от того, что мне хорошо. Какие-то мысли, где- то там за заднем фоне, мои страхи какие-то мне говорят: «Слушай, вообще-то ты в метро едешь, тут люди смотрят». Я понимаю, что если я сошел с ума, то значит, я хочу быть сумасшедшим. Потому, что если сумасшедшие люди чувствуют мир – я хочу быть сумасшедшим, и пусть я буду в дурдоме, где угодно, пусть, что угодно со мной происходит, если я у меня будет это чувство. Это было как раз счастье, наверное. Абсолютная свобода в каком-то моменте, наверное, до сих пор пребываю в эйфории. Если вдруг мне становится плохо, я просто вспоминаю это чувство, вспоминаю этот танец. Иногда даже ставлю музыку и опять представляю себе танец. И получается. Это очень здорово, когда я не думаю ни о чем, ни о проблемах дня, не о заботах. Я просто танцую, танцую с Богом иногда. Спасибо за вопрос.