США, Нью-Йорк.

Домашняя группа: «Русскоязычная группа».

Тема: «Что было, и что сейчас – благодаря Богу, программе и АА».

Здравствуйте, меня зовут Эдвард, алкоголик. Большое спасибо, что вы меня пригласили поделиться своим опытом, своей историей. Знаете, для меня это очень, очень важно, хотя я не первый раз уже рассказываю про это, но, знаете, все равно я себя ловлю на мысли, что очень волнение такое, даже немножко какой-то страх внутри – все-таки алкоголик внутри сидит, который говорит: «Как-то лучше надо… А как тебя поймут? А как ты это всё выскажешь?» То есть актер, как всегда, который единственный актер – он присутствует внутри. Поэтому перед тем, как начать свою спикерскую, я хочу прочитать молитву, помолиться Богу, чтобы он дал мне ничего не придумывать, не приукрашивать, что я не писатель, что я не какой-то там актер, чтобы я рассказывал все честно как у меня все было, что есть. Я могу единственное что: я всегда вспоминаю а как, а что же я рассказывать буду? Вроде все уже всё знают, всё же то же самое у меня же, но иногда вспоминаются те вещи, которые просто дополняются, но здесь стесняться я не буду, потому что все у меня было одинаково и наверняка я пил примерно так, как все.

Всегда я думал, что знаете, что как это, я вообще такой был всегда человек не очень-то любил рассказывать как я пил, потому что я никак не мог себя идентифицировать с другими, потому что я всегда слышал, что кто-то там  был в ребцентрах, кто-то там был в очень плохих тюрьмах… А что же я буду рассказывать? Ну, а как? Я ж там не был в тюрьме, то есть у меня ж ничего  такого интересного нет. И всегда я стеснялся, не знал, что, возможно, даже пытался приукрасить что-то раньше, но потом я решил, что всё-таки моя история кому-то тоже нужна. Потому, что есть очень много людей, и семьи у них есть, дома у них есть, т всё у них есть, и машины в гараже есть, понимаете? Всё есть! И каждый из нас (такой, как я) считает: ну какой я алкоголик? Я, когда своим друзьям говорю, они узнали, что я хожу в Анонимные Алкоголики, так они начали мне говорить: «Да, какой ты алкоголик? Мы тебя никогда не видели, чтобы ты пьяный где-то валялся, напивался, дебоширил.» Здесь же в Америке я живу 30 лет, здесь же не подебоширишь. Но, когда я ничинал, как-то Бог мне дал услышать одного парня и как он рассказывал примерно такую же мою «интеллигентно-алкоголичную» историю и я понял, что, слава Богу, что я в этом месте, что я среди своих.

Помню я себя, еще когда я в первый раз выпил. Мне было, наверное, лет шесть. Потому что в том районе, где я жил, не алкоголиков там никогда не было, там жили все алкоголики вокруг, все работяги, все бандиты, все там эти… Ну, все, все, все, кто там… Ну, там не было особо нормальных людей по моему взгляду, когда это было. Мы такие жили, три-четыре семьи. Отца я своего не застал, когда он пил, потому что у него была астма, он сидел в тюрьме. Я был последний ребенок в семье, у меня было четыре сестры – он уже не пил. Наверняка он, наверное, выпивал, когда был молодой, это естественно. В те годы он тогда уже не пил, он болел. Мама у меня работала в торговле. И я всегда… Они стояли с моим дядей (по соседству был дом) на кухне. Дядя мой всегда просил: «Налей, Илюша, налей мне сто пятьдесят грамм.» А у папы был спирт. У нас был свой бильярд во дворе. Мама с магазина вино приносила (она колбасу продавала), а папа… Во дворе там люди играли в бильярд, эти наши алкоголики, или, там, соседи, они всегда приходили. Стоило там, по-моему, 62 копейки вино, а давали рубль – так папа мой немножко подрабатывал. Они стояли, а он торговался. Что ты мне налил маленькую рюмочку? Налей мне больше! Вот они торгуются, торгуются, а я стою и думаю: «Что они там торгуются? А что будет, если я сейчас подскочу и садану эту рюмочку? Давай попробуем!» Я подскочил, саданул и меня схватили, там спирт 100 %, они начали мне в рот лить воду.

Скажу честно, если бы я не пил, все равно у меня все алкогольные привычки, все страхи у меня с самого детства, были страхи в основном. Кто-то бычок на улице кинет и затушит ногой, а мне уже страшно. Я ночью не сплю, я пожар чувствую.  Зависть у меня всегда была. Вот, смотри, мой сосед дядя Миша выпивает, а у брата, у моего все есть. Там чистенько в доме, покушать всегда есть, и вроде в магазине они не работают. А у нас мама на работе всегда – у нас бардак, – папа на работе. И одежда у него вся красивая, и все у него красивое – а у меня ничего нету… Там, все есть, еда есть и начинаю… Всё зависть! И все это было всегда вокруг. Недовольство. Я думал: «Вот, если бы были у меня вот эти родители, а эти мне не нравятся.» Вот так вот моё проходило детство. Все в страхах, все в волнениях.

Потом, когда я взрослел, я уже понял, что я начал подстраиваться под всех людей. Часто я удивлялся, что вроде как-то я никогда ничего не жалею, ничего такого, а люди стараются общаться с другими мальчиками, с теми, которые даже не сильнее… Ну, не знал, почему, просто – с другими. Я тяжело сходился с людьми, с девочками, с мальчиками – тяжело как-то было. Язык был как-то связан. Свое говорить и быть публичным человеком – это мне надо было было плохо себя вести, иметь неуд за все 8 классов, то есть показывать свое, нужно было быть плохим, показывать себя плохого, и все плохо короче. Папа меня бил часто, потому что я ломал его инструменты в его кладовке, дерзил ему, кидался на него, когда был еще маленький. И всегда у меня складывалось впечатление, что папа меня не любит, он всегда молчит, то ударит меня, то побьет, то мог меня ногой ударить. Потом я уже все осознал. Но тогда я его не любил и так все у нас проходило у нас. Мама приходила поздно домой, деньги я у нее воровал с кошелька, чтобы с кем-то в кино сходить. Короче, я дружбу всегда покупал. Так мое детство проходило.

В армию пошел, в армии тоже самое. А я уже пил тогда. Наверное, в первый раз после этого, я начал пить где-то лет, наверное, в 10, там же у нас свадьбы были и всякие мероприятия, напьешься этой бодяги. Все мое детство проходило в основном среди алкоголя. Даже я помню, как я жарил колбасу, у нас московскую колбасу никто не жарит, кушать то нечего было так сильно. А колбасы и мяса всегда было много, домашней пищи было мало. Помню я беру колбаску, порежу ее, положу на сковородку, залью яичницей, налью себе малиновский стакан воды и представляю, что там за здоровье и этот стакан с водой – хлобысь его и выпил, и с удовольствием покушал. Вот так проходило все детство.

Потом, когда в первый раз я женился, конечно, были у меня измены, был алкоголь, было все – и все это крутилось вокруг алкоголя. Без алкоголя не проходило ничего, все время алкоголь. Тогда, я помню, еще как-то было не так. В обычные, будние дни не выпивали, а в выходные. И считалось это всё нормально. Все рабочие, все пьют, все нормально. И получилось так, что, когда я был в армии, я попал домой к командиру роты красить, и тогда я хотел купить своих друзей, поэтому позвал их к нему домой и мы выпили всю водку потихоньку, разбавили ее водичкой… пока меня командир роты мой не выгнал. Всё вокруг алкоголя. Сбегал в самоволку, чтобы принять алкоголь. Ничего не страшило! Как только выпил алкоголь – всё, море по колено! Это была обычная моя жизнь. Пока я не приехал в Америку.

В Америку я приехал, я поймал себя потом на мысли, что я нигде не валяюсь и не пью так сильно, а все время, и целый день и вечером – это все проходило в алкоголе. Алкогольный стаж у меня, наверное, лет сорок, но я никогда не был в блэкаутах, потому что Бог мне этого не давал. Такое счастье!  Никогда не был в рехабах, но все время я пил. Я пил с утра и до самого вечера. Я мог не заходить домой, у меня везде было припрятано спиртное, я, прежде чем зайти домой, я наливал себе… Да какой там наливал! У меня стакан был грамм 600. Я наливаю этот стакан, хлопнул, захожу домой и сразу начинаю жарить. То есть без алкоголя у меня ничего не проходило. Сначала я пил водку, но потом я стал боятся умереть, печенка стала шалить, так я стал переходить на легкие  напитки. Я что такое? Я сам мог себе сделать выходной, допустим в понедельник часиков в пять утра шлепнуть рюмочку и сам себе придумать, что я устал, надо сегодня отдыхать и вот я вот так целый день, на подсосе пью, пока жена не уйдет на работу. И я так пью, пью, пью, пока мне что-то не вспоминается что-то не хорошее, волнующее и я еще рюмочку, и так проходил целый день.

Так все время проходило, но я никогда не считал себя алкоголиком, это нормально, пьют все и выпивают все. Хотя по работе я все терял, я выпивал и начинал болтать, начинал говорить, начинал обещать, все было вокруг алкоголя.  Время шло и все становилось хуже и вот я себя поймал на мысли, что я пью уже каждый день и на протяжении последних 10 лет я вспоминал, что я пью каждый день, не переставая и это с утра до вечера. Иду в спорт зал, позанимался в спорт зале и так же выпиваю. То есть страхи во мне, не уверенность в себе, эгоизм, эгоцентризма очень много, я путаюсь во всех этих вещах, во всех этих страхах. Но последний раз, знаете, я уже начал пить и пить.

Я помню я приехал к дочке в Лос-Анджелес, у меня был назначен большой митинг. Я думал, что сейчас схожу на митинг, быстренько решу вопросы важные, и потом я смогу выпить. Нет, я подумал, что давай-ка я выпью рюмочку одну. Вот я выпил рюмочку и мне показалось, что меня никто не видит, я день и ночь, не вставая с кровати, я смотрел этот телевизор и пил эту водку, пока я не выпил весь этот бар, все полностью. А потом уже как алкоголик я побоялся, что увидят, я пошел закупил такой же бар, потратил 400 долларов и до отъезда оставалось три дня, я и этот бар весь выпил. То есть я выпивал, а через десять дней я встал и сел в самолет, внутри все бурлило и кипело. Так я и улетел. То есть – алкоголь поработил меня, я уже перестал ходить куда-то в гости, когда звали в гости.  Если шли в ресторан, я выпивал до ресторана, приходил в ресторан, выпью немножко, собирался и уезжал домой. То есть мне никто уже не нужен был, мне было уже не интересно. Единственное, почему я оставался жив, я работал по пятницу, а субботу, воскресенье я уезжал на шоу.

Почему-то мои мозги включили такой счетчик, что, когда я не дома, когда я уехал, я почему-то не пил, и почему-то, мне не хотелось, может быть, я себя так запрограммировал, вложил себе это в голову, а может, потому что я боялся, что я сдохну быстро. Не знаю, но получалось так, что я там не пил, а приезжал домой, все, я должен был себе налить. И уже этот алкоголь никакого удовольствия не приносил. То есть начались страхи все, кто-то мне говорит, что мы тебе работу не дадим, я тут же заходил, брал эту бутылку вина 750 грамм, тут же ее хлабысь! Вроде полегчало, ночью просыпаюсь – опять. Все эти страхи возвращались и убивали они меня. С женой ругался каждые два дня, сын у меня наркоманил, ничего хорошего от меня никто не видел. Ничего не получалось, то есть я приду, выпью свои 100 грамм и у хожу в комнату.  А иногда еще лучше делал, поругаюсь со своей женой специально, чтобы она меня недельку не трогала. Она у меня не пьет совершенно и мне тихо, я сам себе хозяин.

Но наступил такой момент, когда мы были в гостях, и мой будущий спонсор сказал: «Эдвард, так и так, так и так», я его слушаю и говорю, что пью то я совсем по чуть-чуть, я же не алкаш. Но думаю, что давай-ка я схожу на эту группу. Я когда-то приводил своего сына. Смотрю все мордатые стоят, выхоленые, девушки рядом, все улыбаются, смотрят друг на друга, обнимаются. Я не понимал, думал какая-то организация с наклоном не понятным.

Короче, когда я пришел в эту комнату, посмотрел вокруг, ко мне начали подходить, обнимать, поздравлять меня. Я не понял сначала, что происходит, но я смотрю, а мне нравиться как они и кофеек мне подают. Я сел. То, что они говорили, я не понимал, наверное, процентов 80. Я не понимал даже, что они говорят, о чем они говорят, но я слушал и с каждым словом улавливал. И там женщина говорила, она спикерила, и даже ее речь, атмосфера внутри, она в меня как-то заходит, мне становится легко. Я миллион раз бросал пить. Я говорил себе вечером: «Вот сейчас я выпью, а завтра пить не буду», но я не мог. Как только я прихожу домой, то моментально выпиваю рюмочку одну и понеслась, и уже без остановки идет дальше. Но не упить, а просто пить, пить без остановки. Я на даче не помню, чтобы я был не пьяный. Я пил с утра до вечера. Утром просыпался в три часа ночи и пил все равно. Не упивался, а пился.

Про эти комнаты. Вот знаете, я так посмотрел, посидел, послушал в этих комнатах, и я не знаю, когда я вышел из этих комнат, что в меня вселилось, но я после этого уже не пил. Я не говорю, что у меня не было волнений, было все у меня и первое что я проходил когда делал Шаги, я понял что я алкаш, как и они, только я это не признал на 100 процентов полностью, потому что я же не был такой. Это знаете эго такое подсказывало: «Я не такой. Я же лучше, чем все», но я проходил Шаги дольше, я как бы играючи был в этой программе, но не пил.

Я прошел 1 Шаг, 2 Шаг, 3 Шаг. Я к Богу был всегда поближе, я молился, легонько молился. Проходил программу, но не скажу, что это было так, как я хотел бы. И 4 Шаг я долго пройти не мог, пока в одно прекрасное время у меня не начало болеть сердце. Я днем хожу, а у меня ноет сердце, мышца, ноет и ноет, ноет и ноет, потом отпускает. И мой спонсор сказал, что мне нужно проходить 4 Шаг. Я думал, что это шутки.  Я сходил в больницу, меня проверили, и все хорошо, все нормально, то есть я здоровый, а боли у меня не проходят.  Ночью я просыпаюсь, а у меня мокрая подушка и не проходит. Я трезвый, все нормально, и я даже назначил себе стресс тест. Сердце – чтобы меня проверяли на сердце, а у меня не проходит. Я уже думал, что я умру. Я уже начал вспоминать свои дни, когда я пил. Когда я пил, я начал себе отмерять, что мой отец прожил до 56 лет, и что я проживу как папа. То есть я уже соглашался, что я все равно умру, все равно я не могу бросить пить, ну не получается. Как будет, так и будет. Но если будет какое-то чудо, то мне какой-то врач скажет, что я могу умереть посередине дня, но что-то меня сдвинет, что я смогу бросить пить.  Я в это не верил. Потому что у меня подагра, когда она обострилась у меня отнимало две ноги, я ходить не мог. И я иду и глотаю таблетки, убивающие таблетки. Такие, которые люди глотают по одной таблетке, а глотал их четыре. Чтобы у меня боль эта дикая прошла, и я смог начать пить. Я наглотался таблеток, боль утихомирилась, и я хлоп — снова пил.  Как только я чуть-чуть слабину дам с выпивкой, сразу подагра выходит.

Остановился я на 4-ом Шаге. Я пришел и рассказал спонсору, и он сказал, что мне надо пройти 4 Шаг, потому что у меня это не пройдет. Еще я от одной девочки в спикерской услышал, перед 4 Шагом, у нее были такие страхи, но я же не знал. Я же все сам, я же все знаю, спикеров слушаю всяких там. И я спросил у спонсора. Спонсор спросил, сколько тебе надо времени, пройти 4 Шаг. Я говорю: «Дай мне три недели». Я тогда не понимал, почему я звоню спонсору и не говорю по программе, а я просто рассуждаю с ним. Знаете, как?  Как бизнес у меня, как то, как се, такие житейские дела. Я только сейчас понял, что я ему был как-то не интересен, он со мной пытался работать по программе, а я его все ближе утягивал к этим мирским делам. Но когда меня прижало, прижало очень сильно и я начал болеть, я делал 4 Шаг, я выписывал, но я за это время уехал на шоу. За три дня я быстренько все выписал, я начал вспоминать, что-то анализировать. Я звонил спонсору, он мне подсказывал как правильно сделать, я начал находить свои страхи, короче я сделал 4 Шаг. Не зациклился. Как мне спонсор сказал: «Не зацикливайся на 4 Шаге. Ты делаешь это для того, чтобы ты мог тех людей, которых ты считаешь, что они сделали тебе плохо. Пожалуйста, попробуй. Мы найдем в них что-то хорошее. Мы увидим тебя плохого. Ничего страшного, читай молитвы 4 Шага. Это больные какие-то твои друзья». Я тогда это не очень понимал, но делал так, как он говорит.

Я нашел его, когда мы были на программе, на митинге.  Мы быстренько пошли в магазин. Четыре часа я делал 5 Шаг. Конечно, я ему рассказал не все. Про папу я немножечко умолчал, но я сделал 5 Шаг. 6 и 7 Шаг, как и все. Мне сказали приди, помолись, чтобы Бог забрал все твои недостатки. 8 Шаг я делал тоже. 9-ку я делал, самый тяжелый я делал денежный долг, то есть я взял деньги, пошел и вернул деньги. Они хотели, чтобы я им дал чек, но я боялся, что они чек порвут, нужно было именно наличные, чтобы я сделал денежный возврат. Денежный возврат я делал и детям. Сыну, ну сколько бы я не молился, он наркоманил, ну ничего я с этим поделать не мог, ничего. 10 Шаг я делал, 11 Шаг я делал, молился, по семь часов я ехал по дороге и слушал спикерские. «Новые очки» я слушал, по 6-7 часов. Я делал программу, я слушал спикерские, я начал заниматься программой.

Я немного вернулся назад, я не начал делать программу заново, но я начал следить за собой.  Я начал делать 12 Шаг. Я его делал везде, где только можно его делать, везде. Я рассказывал везде про анонимных алкоголиков. Ко мне пришел друг и я сделал ему 12 Шаг.  Его позвал во Флориду, и он тоже 18 месяцев в программе. То есть я стал работать над программой, стал слушать, стал ходить на митинги. 2 раза в день, вечером на митинги, утром на митинги. Я правда молчал первый год, мне нечего было сказать, английский у меня был такой – не очень и стеснения. Водки же нет, не чем развязать мой язык. Я шел по программе четко, все хорошо.  Я рассказал, что мой друг приехал во Флориду, он говорил, что он не алкоголик, я все же знал, что он алкоголик, и поговоривши с ним, через 2 дня я позвонил и он пошел в программу слава Богу, я ему послал своего сына туда. У меня сын также наркоманил, у меня сердце болело. Знаете, я, ночью просыпаюсь и я помогаю людям, я стараюсь всегда помочь, всегда рассказать, всех поддержать. Я помню я стою и встречаю людей, я им рассказываю про программу, то есть я их тяну в программу. Были люди, которые проходили первые 3 Шага на шоу, ну там на моей работе, все хорошо. А своему сыну я помочь никак не могу, он наркоманит, он меня не любит, он дерзит, он огрызается со мной, то есть я у него враг народа. И ничего не помогает, чтобы я не делал. Но я его отправил во Флориду, к Сашиному партнеру, и слава Богу, что Шаг за Шагом, Саша своим примером показал и Бог его увидел, и он пошел в программу, мой сын. И он начал заниматься программой, и он поехал в Кливленд.

Но у меня случилась беда, я перед новым годом, я думал, как я буду делать это? Ведь я же все уже знаю, я же Гришу Т слушаю, я же этого спикера слушаю, я же записываю цитаты, может быть, я схожу на один митинг, не на два, а на один. Я посмотрел и решил, что я может быть буду молиться меньше, а то времени у меня меньше немножко стало, я стал себе больше чуть-чуть уделять. То есть началось у меня чуть-чуть по-другому. Я летел в самолёте с женой в Лос-Анжелес, и начал ее учить говорить. Она же не пьющая у меня, в Ал-Анон она не хотела идти, ее не заставить туда идти. И в самолете меня начали страхи преодолевать и уже в Лос-Анжелес я приехал, как говорят, не довольный, озлобленный.  Лос-Анжелесе я ходил на митинги, ну знаете, лишь бы пойти. Когда мы летели с Лос-Анжелеса, я уже с ней поругался в аэропорту. Хотя эти полтора года мы вообще не ругались, жили душа в душу. Она меня терпела, и я начал выздоравливать, я начал переделываться. Она начинает меня учить, а ей наоборот говорю: «Знаешь, любимая, я исправлюсь. Я понимаю, ты права». И она меня слышит. Я смотрю, что она начала отвечать на все. Она учила меня, она и то, и то. Она ругалась на меня, а сейчас она не может ругаться, смотрю она тоже начала попадать в депрессию, мне то это видно. Я ее уговариваю идти в Ал-Анон, но она не идет. Закончилось это тем, что я с ней поругался, когда прилетел с Лос-Анжелеса. И десять дней для меня – это был кошмар. Сколько бы я не молился, чтобы я не делал, я погибал, я не мог ничего делать. Мне мой спонсор сказал, чтобы я купил ей цветы и помирился сне, но я подумал, что она такая негодяйка, она меня обозвала, наговорила мне такого. Но как не странно, я послушался спонсора, купил цветы и все закончилось хорошо.  Но у меня был такой осадок, я начал утром приходить. Я раньше просыпался в шесть утра, а сейчас просыпался в девять, хочу поваляться до десяти, до одиннадцати.  Надо мне пойти на работу, я на работу прихожу, открываю свое рабочее место, закрываю свое рабочее место и ухожу оттуда. Что-то пойти сделать мне не хочется. Деньги. Я подумал ну что же деньги, они мне никакого интереса не дают. Я думал, что если я их заработаю больше, то у меня станет все хорошо, я стану веселым, я стану счастливым. Но этого не происходило. Я смотрю – все вокруг улыбаются, а у меня грустно на душе. У меня такая грусть, у меня такая тоска, что мне ничего не в милость, вообще ничего.  Ничего мне не в милость. Я валяюсь на кровати. Я думаю, как я успею это завтра, как это сделаю завтра, с нового года. А что, если не получится, а что у меня было, а как было хорошо. И я помню еду вечером, думаю, что вот в это время когда-то, я домой приезжал, стаканчик винца шлепну и мне так легко. И мне стало страшно. Я почувствовал вкус этого вина на губах. Я почувствовал его. Я, когда это вспоминаю, мне аж тяжело становится.

И я приезжаю домой, иду на работу, до работы я не доезжаю, я возвращаюсь домой на кровать. Я начинаю криком молиться и просить у Бога: «Боженька, помоги мне, я не знаю, что мне делать. Я умираю», я внутри умирал, в полном смысле слова я умирал. Я ничего не хотел делать. Я кричал, понимаете, я кричал со слезами на глазах. Я его так просил. Я не знал, что мне делать. И вы знает, чудо это случилось. Я отчетливо услышал голос. Я отчетливо услышал голос: «Иди к Мише». И знаете, у меня это было как стена, стена, забитая деревом. Здесь у меня появился маленький проходик, маленький проход.  Я подскочил, я поехал к Мише, я поехал к спонсору, но его не оказалось дома. И я еду и не знаю куда мне ехать. И тут звонок, звонит мой спонсор: «Ты где?», я говорю: «Был у тебя», а он мне: «Я сзади тебя». Мы остановились. Он говорит: «Езжай за мной». Мы поехали в кафе, мы были там два с половиной часа, и он мне рассказал, что он видел, как я два месяца стал профессором, как я стал всезнающим, как я убрал Бога на задний план, как я стал Богом, как я стал рулить всем, как я стал свою программу ставить. Бога стал ставить не впереди тележки, а тележку впереди лошади. То есть я стал все делать для себя. То есть я зациклился только на себе, что я стал могучий. Я спросил: «Миша, почему ты мне это не говорил?», а он отвечает: «А ты бы не понял это. Ты бы все равно стал спорить со мной, начал бы доказывать, дискутировать. Я дал тебе упасть на колени, чтобы ты почувствовал, кто ты есть сегодня без Бога и без программы. Не без книги, не без всего, я не боюсь сказать это – без Бога». Без моего Бога, который у меня – я ничего, я мусор. И этот один день… я могу не прожить этот один день, я это понял сразу. Как я еще не сорвался, я не знаю. Мне жить не хотелось. И н мне уделил два с половиной часа, и он мне рассказал все про меня, и я вернулся домой, и я начал молится. Я как положено начал молится, следить за каждым моим движением, не учить людей, не подсказывать им, а следить за собой и контролировать каждую вещь за собой. Я понял, что я могу не дойти до 10, 11 Шага, что все это у меня выходит раньше. Я помню, как я ехал с работы. Я помирился с женой, я сказал ей, что мне тяжело, что она перестала меня понимать, потому что я в программе, а тяжеловато. Она позвонила мне и попросила, чтобы мы пошли в Ал-Анон, чтобы я пошел вместе с ней.

Потом я ехал с шоу, с работы. И я взял на работу алкоголика, специально чтобы быть вместе с ними, и я себя переделывал полностью. И я еду с работы, мои едут на митинг, поздно, где-то девять часов вечера, после работы, они мне говорят – пойдем на митинг, я говорю – нет, уже поздно. Я еду домой, а машину разворачивает, меня тянет обратно ехать, я еду на митинг. И у меня сердце от счастья стало разрываться, я смотрю мой сын, мой любимый сын, Джастин, он сидит со своими молодыми ребятами, не алкоголиками. Он не шатается по улицам, а сидит митинг слушает. Когда он меня увидел, он сразу подошел и обнял меня. Он же меня когда-то обнимал раньше, он мне говорил ПАПА раньше, когда он наркоманил, а я был алкоголиком, когда я был уже в программе. Он говорил ПАПА, когда ему нужны были деньги. Дал денег – и все. Не дал денег – конченный. Он говорил: «Когда я женюсь, я тоже курить буду». А тут он подошел обнял и говорит: «Пап, ты кушал или нет. Давай после митинга езжай сразу покушай». Ну что это? Я сам себе такое сделал? Ну нет конечно не сам. Бог. Бог. Бог. Бог для меня это все сделал. Программа это сделала, митинги, вы. Я все время хожу с наушниками. Как и что со мной стало?

У меня жена сейчас проходит 4 Шаг в Ал-Анон. Мой сын 12 Шагов прошел в программе. Волнение — конечно есть, какие-то проблемы тоже есть, но у меня есть инструменты, которые я знаю, как я могу восстановится. Мне даже сегодня было тоже волнение. Как же я буду митинг проводить? Я не пошел на работу… а вон там…а вон там…Нет. Выздоровление прежде всего. На днях мне жена сказала, что ты все время с наушниками, ты слушаешь больше алкоголиков   по телефону. Я ей объяснял, что это болезнь, которая не сидит на месте. Чем больше я молчу, тем хуже для меня, я могу попасть опять в эту смерть, в эту не комфортность. А я люблю быть комфортным. Я люблю быть счастливым внутри, и только трезвым, счастливым и свободным. Недавно у меня был случай такой, я папу своего любимого держал как врага, и когда он умер, я месяц к нему в больницу не ходил, я был такой злой на него. И когда он умер, я подумал: «Вот, у меня останется все от него. Всякие железяки, инструменты, все это будет мне», понимаете какой я был эгоист. Только потом, когда я вернулся еще раз в 4 Шаг, мне сказал спонсор вернуться в 4 Шаг, я вспомнил, что мама изменяла папе. Папа приходил с работы, нас пятеро детей, дома не покушать, ничего. Он бедняга приходил, зима, он со скуки и мы еще вокруг. То есть он был не здоровым, он был больной человек, а я 50 лет носил его под сердцем. Я недавно пришел посредине озера, я встал на колени, я медитировал и мне папа пришел на ум. Я встал, я поднял глаза к небу и говорю: «Папочка, миленький, прости меня». Я стал просить у него прощения вместо письма. Я молился, я начал кричать, слезы пошли градом. Ну вообще.  У меня как Бог вошел в меня, отдал оттуда.

И это сделала программа. И как я могу сегодня говорить, что я несчастлив, когда у меня вся семья выздоравливает. Моя жена читает мне книгу АА, мы с ней ездим на дачу, мы с ней проводим время, нам никто не нужен. Я слушаю своих алкоголиков. Она вчера, когда мы ехали с дачи, слава Богу она спикерскую послушала. Нашу алкогольную спикерскую. И девочка там сказала – программа прежде всего. Сегодня я подумал, что если бы я когда-то подумал, что моя жена меня бросит, то я бы начал тут пить и гулять. А сегодня я знаю, что, чтобы не случилось – я не буду пить. Сегодня программа для меня и мое выздоровление, мой Бог – это моя жизнь. А моя семья – это все дополнение к моей жизни. Потому что, если сегодня я не буду в программе, я не буду верить в своего Бога, я не буду быть честным, я не буду делать то, что говорит мне наша книга, мой Бог, мой спонсор, и все вы, то у меня не будет не семьи, не работы, у меня не будет ничего. Потому что эта рюмка, которая тянет, а она тянет. Тянет не рюмка, так поведением. Она тянет, чтобы я что-то украл, кого-то оскорбил, на кого-то разозлился. Она меня всегда тянет. Я борюсь с этим каждый день у меня идет каждодневная борьба. Если я вам скажу, что этого нет, то это обман. Бывают хорошие дни, часто я встаю – обалденно хорошо. Что-то такое наплыло, но я знаю, что нужно делать – упасть на колени, помолиться, вспомнить откуда я пришел. А пришел я с дерьма- алкоголик, хотя у меня было все, но я был хуже дерьма, на подлость на любую я мог быть готов. А сегодня я могу извиниться перед любым человеком, извиниться перед тем, кто меня оскорбил, кто мне сделал плохо, опять же говорю – не ради него, а ради себя. Потому что я стал любить себя, потому что, если я люблю себя, значит я буду честный, чистый, хороший, бриться буду, любить свою жену, любить буду всех вокруг, всех своих с кем я нахожусь, буду приносить пользу. Только поэтому я говорю своему Богу: «Большое, большое спасибо».

Каждое утро, когда я просыпаюсь, я из дома без молитвы не ухожу. Я говорю всем алкоголикам большое спасибо, я говорю боженьке – большое спасибо, что меня алкоголики познакомили с моим Богом. И  я каждый день, я слежу, что я делаю. Это моя каждодневная работа. Сейчас я живу в 6 Шаге. Я вот как в этот 6 Шаг вернулся, для меня его поставили очень просто. Хотя у меня спрашивают пару человек: «Что ты думаешь про 6 Шаг?». Для меня 6 Шаг такой – сегодня вышел, моя жена говорит: «Делай это, делай это, делай это», а я знаю, что мне это может не нравиться, что это меня может заденет. И я сразу себе говорю: «Эдик, не нервничай, не злись. Перед тобой стоит не здоровый эмоционально человек».  И говорю: «Не делаю я этого».

Может быть сегодня мне хочется пойти и что-то украсть, у меня привычки остаются. Я не ворую, а потом прошу Бога. Хочется кого-то осудить, когда слушаю кого-то, что он не так говорит, может он немножко приукрашивает – ничего страшного, принимать так, как есть. Моя молитва: «Боженька, дай мне душевный покой, прими то, что я не могу изменить», она в реальности у меня работает каждый день. А попробовать изменить то, что могу, значит я так и сделаю. Если я наступил на ногу сегодня кому-то, и сказал ему извини, тоя не могу наступить ему на ногу завтра, потому что это у жены будет моим 6 Шагом, чтобы прийти в 7 Шаг.  Если я обещал Богу идти по программе, не для кого-то из посторонних людей, а для себя. Чтобы жить честно, хорошо и спокойно. Значит я для себя поставил цель, что нужно делать. Недавно один парень сказал, когда выступала Влада, что мне твой рассказ не интересен, притомляет. Я подумал, что я не артист, я не тот человек, который пишет книги, я рассказываю людям то, что у меня было. Если я не лежал на асфальте, значит я не лежал на асфальте. Есть люди такие как я, до сих пор не принимают мой 1 Шаг. Я рассказывал честно, я 100 процентов второй раз рассказывал честно свой 1 Шаг. Да, вот на нашей группе 24часа онлайн, дай Бог людям здоровья. Я услышал парня, как он рассказал, как он пил как я, не мог остановится, и у меня в этот момент щелкнуло, что это же я. Я вот так же не мог остановиться, хотя я всегда считал, что у меня есть какие-то отходные пути, мои мозги говорили. Я был в программе, все делал, но отход какой-то маленький у меня был. То есть что-то такое у меня было. А сейчас я отрубил это полностью и стараюсь это делать как положено. Скажу новичкам, там парень есть, который один день в программе. Знаете, мой самый, самый лучший день был тогда, не променяю на самый худший сегодня. Я просто знаю, что я из тех алкоголиков, если я начну выпивать, я уже в программу не вернусь, я это знаю точно. У меня ничего болеть не будет, ни голова, ни еще что-то, я просто буду внутри погибать, я такой зависимый, что я не смогу прийти обратно. Я просто умру или наделаю глупостей, не знаю, но я точно не вернусь в программу. Спасибо что я сегодня с вами. Для меня это все очень дорого, я сегодня и наушник снимать не буду до конца, я может не все слышу, но я вижу, что эта программа дала мне больше, чем то, на что я рассчитывал.

Сегодня я могу прямо сказать, что если кто-то мне скажет, что я не счастливый человек, то нет. Я сегодня счастливый человек, хотя сильно у меня ничего не поменялось. Бывает по-разному. Но мы будем стараться. Ну вот, вроде все сказал сегодня. Если я кого-то обидел, когда говорил, то сразу прошу извинения. Иногда у меня выскакивает мой слуховой аппарат, я не очень хорошо слышу и у меня начинается – эмоции выскакивают, тоже хочу извиниться. Спасибо большое. Я сегодня трезвый, с вами.

Вопрос: Эдвард, можно попросить по вопросу 7 Шага, какой-либо опыт из жизни. Спасибо.

Ответ: Я говорю только свой опыт. Потому что у меня – такого алкоголика как я, я немножко другой, я хуже, чем любой другой. Потому что, если другой алкоголик может что-то сделать, и он может потом дойти до других Шагов, где он будет извиняться, у меня этого нет. Мой Шаг проходит так. Если, допустим я вижу в себе какой-то недостаток, а я его вижу сразу, перед тем как что-то сделать, перед тем как сделать плохое действие, я его контролирую с самого утра. Вот я просыпаюсь утром и Бога молю: «Боженька, напоминай мне про 6 Шаг, напоминай мне, чтоб не заходить потом в 4-ку, напоминай мне, что потом мне идти в 7-ку, пожалуйста, держи меня. Держи меня начеку, пожалуйста. Вот я сегодня вышел к жене, я знаю, что сейчас начнется. И я уже молю: «Нет, я это делать не буду. Не буду злиться», а потом я прошу: «Боженька спасибо. Забери даже мысль». Для меня алкоголика как я невозможно сделать какое-то действие, а потом просить у Бога забрать этот недостаток. Я не из тех. У меня сразу начинает счетчик работать, у меня мышца над сердцем сразу начинает ныть, я сразу чувствую, что делаю что-то не так, вы лазит какая-нибудь маленькая, маленькая жалость или может быть страх, а может быть комфортность какая-то. То есть я боюсь потерять комфортность. Я научился, благодаря 7 Шагу отслеживать как можно больше в своих действиях, которые я могу совершить. Потому что, я сразу говорю ребята, у меня специфическое мышление. Я думаю каждую секунду. Вот я сейчас еду, а буду думать, что у меня может произойти на даче, что моя жена скажет мне неси сумки, а у меня голова может включиться – а почему она мне это сказала таким тоном? Я сейчас с вами разговариваю и достраиваю себя, я слежу за собой каждую секунду. Для меня такого алкаша, как я, честно скажу, 7 Шаг, в том варианте как у вас, он может не работать. Потому что я вам говорю, я 1Шаг свой принял у вас на программе, до конца. И я не боюсь говорить, что я могу молиться. Богу молись, но надо действовать. Если будешь говорить: «Боженька, дай мне денежки, мэнишки, пэнишки», он тебе даст, он даст помощь чтобы ты работал. Мой 7 Шаг, он специфический для меня. Я слежу за 6 Шагом, слежу за 5 Шагом, потому что я могу уже не подняться к вам. Каждый из вас будет уже у меня – не так сказал, не так сделал, не так Эдвард сказал до свиданья, не так улыбнулся. У меня совсем по- другому – я иду и борюсь со своими инстинктами. Я любил воровать, я любил на женщин смотреть, любил это, это, это, это …Я свои инстинкты делаю как бы наоборот.  Я хочу сделать это – пить – я не пью. Я хочу воровать – я не ворую. Я хочу грубить – я не грублю. Я хочу злится – я не злюсь. А потом я говорю: «Боженька, спасибо, что ты меня от этого оградил».  И уже иду дальше. Конечно, часто у меня там в сердечке покалывает, но я уже начинаю следить. Вот эта мысль, которая мне пришла, это мысль Бога или моя. Так, это моя паскудная, надо ее убрать.  Сережа, спасибо за вопрос. У меня специфическая 7-ка, я надеюсь, что я ответил.

24online открыла глаза на многие вещи.  Вот это один из дефектов. Этот 6 Шаг  — молчать, думать – а не говорить. А нет, я же хочу лучше сказать и у боженьки попросить: «Спасибо, этот недостаточек, забери его. Просто забери его. Не я готов отдать его, а забери у меня его. И слежу дальше, что я бы я шел четко.

Вопрос: Эдвард, спасибо за спикерскую. Как ты передаешь свою жизнь и свою волю Богу? Просто я недавно так бежала на группу, спешила и упала. И вот я поняла, что я была в своем недостатке, в своей спешке. И вот ты сказал: «Я хочу злиться, но я не злюсь», как это у тебя получается, поделись опытом, спасибо.

Ответ: Вот я вам расскажу, как это было у меня. Я вообще человек очень нервный эмоциональный, в общем все, все, все во мне присутствует плохое. Даже когда я работал с алкоголиками, знаете, как я любил сделать.? Я любил говорить: «Вот ты паскудник, тварь такая, ну ты же знаешь, я такой же. Я так люблю тебя!» То есть я мог унизить так, и себя ставить также, пока мне не сказал мой спонсор: «Ты знаешь, что ты можешь человека так обидеть. Ты как бы хороший, но ты его унижаешь, говоря ему что он паскудник. То есть ты не бьешь его, но ты его словом можешь убить» – что я делал всегда.

Что я сейчас делаю. В меня, когда Бог зашел, я стал для себя верить. Я, когда молюсь и я как будто не здесь, бывает такое тоже. Раньше я молился чуть-чуть, а сейчас я сделал дисциплину. Я беру допустим молитву от Билла, всю молитву, вся молитва занимает минут 15. Мне не хочется молится, мне хочется сказать два слова и уйти. Но это дисциплина. Я беру и читаю всю молитву, от начала до конца, спокойно вслух, я себя приучаю к этому. Может быть Он не зашел, но я верю, что я открыл Ему дверь. Каждым своим поведением стараюсь смотреть. Как идешь по улице, и Бог тебя держит за ручку, а ты начинаешь сам куролесить, сам себя пускать в перед. Я хочу себя пустить в перед. Я сегодня говорю вещи, но вы не думайте, что я не хочу себя пустить в перед. Хочу! Очень даже хочу, но я себя пресекаю на корню. Будет мне больно, но я сегодня хочу довериться Богу. Не всегда это получается у меня сразу. Молиться начинаю. Моя задача сегодня – как можно больше открыть свои двери Богу.

Как Он придет? Он придет сразу. Я буду его звать, я хочу его звать, я хочу его чувствовать. Когда я буду говорить: «Свинья, свинья…», так я начну хрюкать. Я буду его звать, говорить, говорить. Где-то какие-то вещи я буду перестраивать и искать его присутствия. Молитва… Молитва – она рассматривает мою проблему вообще с другого угла. Это была проблема, а может это и не проблема. Жена накричала, но почему накричала? Зайдем с другой стороны – она все-таки не здоровый человек, она не так как я с Богом раньше была. А внутри сердечко екнуло – кто я такой? Я алкаш! Для меня это каждодневная работа.

Ленюсь ли я? Конечно ленюсь. Как и все, ленюсь. Кто-то мне скажет, что я все ставлю на первый план – нет.  Когда я отодвигаю Бога на второй план, сердце мое начинает болеть, через боль я возвращаю все обратно. Тяжело, поздновато немножко, начинаешь молится, начинаешь просить прощения — Он приходит. Тяжело, тяжело, но Он приходит! Главное поверить. Главное сегодня, если Он помог мне не пить, а я не мог не пить, помог не воровать, а я не мог не воровать, не красть я не мог, не хамить я не мог, не злиться я не мог, а сегодня я делаю это, но намного, намного реже, это значит не я. Если я вам сегодня сказал что-то хорошее, или что-то интересное, это не моя голова вам говорит, 100 процентов! У меня 7 классов образования, неудовлетворительное поведение, со школы выгоняли, я на улице вырос.  Я сегодня вам говорю вещи, которые может быть складно складываются, но 100 процентов это не моя голова. Это Бог послал меня сюда и это Он говорит вам через меня, это не я. Я сейчас могу говорить три часа, а раньше я с женой не мог связать два слова, а сегодня я могу разговаривать с ней по часу и обсуждать что-то. Ну разве это моя башка? 100 процентов не я! Спасибо.