Чехия, Прага

Домашняя группа: Прага

ТЕМА: Новые отношения в семье

Всем привет, меня зовут Таня и я алкоголик. Дата моей трезвости 25 мая 2015 года. Я с самого начала оговорюсь. Не оговорюсь, а скажу такое, что мы с мужем выздоравливаем вдвоем и я в своей спикерской буду говорить в том числе и о нем тоже, потому что «Новые отношения в семье» предполагают, что я буду говорить о семье. Я сразу скажу, что мы оба алкоголики и он тоже выздоравливающий алкоголик, он член АА, поэтому я буду говорить и о нем тоже.

Я сразу несколько слов буквально скажу, да, как это все начиналось. Я вышла замуж по любви. Муж мой… Мы с ним женаты уже, боюсь даже сказать сколько, лет 20, наверное, вот. Это было, вы знаете как… Это были такие рабочие отношения. Это был сначала… Возможно, начинался как флирт на работе. Самое главное, что я такой человек как алкоголик очень принципиальный. У меня были свои принципы. Один из них был, что женатые мужчины: нет, нет, нет, ни в коем случае. А уж тем более, если у человека есть… Он еще женатый с ребенком, то вообще нет. Но вот это как раз получился тот случай. Он был женат и у него был маленький ребенок. Но у Бога, видимо, были свои какие-то планы на это и со временем мы стали встречаться. Ну, он развелся, мы стали встречаться и жить вместе.

Так образовалась наша семья. И через какое-то время мы стали жить вместе. То есть он, она и ребенок. Стали жить втроем. Так получилось. У меня вместе с мужем сразу и ребенок появился. Ему было около года тогда. Через какое-то время у нас родился общий ребенок, девочка.

Самое главное, что я хочу сказать, что мы употреблять начали с первого дня знакомства. То есть как, мы употребляли, конечно же, очень социально, довольно умеренно на тот момент. Но я алкоголь любила всегда, и я какой-то чуйкой, наверное, выбрала себе мужчину, который тоже любил алкоголь. И меня это устраивало, честно скажу. По всем параметрам устраивало. Мне не нужно было скрываться, мне не нужно было прятаться, и мы употребляли очень долго и много лет социально. То есть это были такие семейные посиделки, выезды с друзьями на дачу – это было все очень хорошо. Мы сначала работали вместе, потом работать вместе перестали. Лет 10, наверное, это было очень культурно, приятно и замечательно. Мы построили карьеру: он свою, я свою. Детишки подрастали, мы благополучно ездили на дачу, путешествовали по миру и благополучно выпивали.

Как это говорится у нас в Большой Книге: рано или поздно алкоголь такой товарищ хитрый, властный, сбивающий с толку, конечно, выставил по счетам. К 2015 году… Мы начали жить в 2001-ом, а в 2015 году я уже попала в реабилитационный центр. У меня не было желания трезветь. Не входило в мои планы расставаться с алкоголем вообще никогда. У меня была крепкая дружба и любовь с алкоголем. Блин, как Большая Книга говорит: заветная мечта каждого алкоголика пить как все нормальные люди, полностью контролируя себя. Вот эта вот иллюзия контроля, она меня долго сбивала с толку, потому что я очень много лет контролировала употребление алкоголя. И это прям не давало мне принять этот 1 Шаг, что я бессильна перед алкоголем. Я не бессильна! Вы может быть, я-то нет! Я-то вот в 16 лет в первый раз попробовала алкоголь, извините, я попала в ребцентр уже под 40, да. То есть я почти 25 лет: крепкая дружба и все было хорошо! Мне бы только вернуть те времена, когда контроль был. И бросать пить, я говорю, я не хотела. Но так получилось, что здоровье отказало. Сначала были больницы, потом был детокс и потом я уже после белой горячки попала в реабилитационный центр.

И там, в реабилитационном центре я помню, что мне не давали созвониться с мужем. Мне не давали с ним вообще встречаться и разговаривать и я не могла поверить, что это по его воле. Что он позволил этому факту свершиться, что меня закрыли в реабилитацию. И когда мне еще консультанты сказали, что муж пошел в Анонимные Алкоголики и стал выздоравливать, что он ходит на группы и что-то там, в общем-то трезвеет, я думала, что мне врут! Ну он не мог так меня предать, он не мог со мной так поступить. Это было, конечно, вот с моей тогда точки зрения, это было прям таким предательством. Думаю, как так-то! Ну ты ж не мог!

Но тем не менее, что-то во мне сломилось на тот момент. Я стала слушать, я стала прислушиваться к их словам, что там консультанты мне твердили, что, Тань, ты не понимаешь, это болезнь. Алкоголизм – это болезнь. Эту болезнь, соответственно, как любую другую болезнь, нужно лечить. В общем провела я в ребцентре три месяца и вышла оттуда. Я приехала домой, смотрю, муж действительно ходит на группы. Смотрю там у него: что-то пишет, какие-то Шаги… Я думаю, ну нет, ну прям, ну невозможное это, да! Тем не менее, мне некуда было просто деваться. Вот честно скажу. Была такая безысходность и я пошла вместе с ним на группу в первый же день, когда приехала из ребцентра.

Мы пришли на «Московские начинающие». Мы в Москве жили. Там я продолжила сопротивляться. Еще несколько месяцев сидела сопротивлялась, не хотела я никакое бессилие принимать, не хотела я ничего, но я очень, как любой алкоголик, я актриса и я сидела, играла роль. Потому что у меня не было выбора, потому что у меня еще и детей, в общем-то, бабушка с дедушкой увезли. Как бы на каникулы, да, но я понимала прекрасно, что если что, то у них хватит рычагов и хватит, потому что я была в очень плохом состоянии, что и родительских прав меня можно было лишить. Слава Богу, этого никто не сделал, и, как потом оказалось ни у кого, в общем-то, не было ни желания, ни попыток меня этих прав лишать. Просто родители увезли детей, чтобы они не видели, в каком состоянии их мама.

Итак, я пришла на «Московские начинающие» и несколько месяцев посопротивлялась, потом наконец-то я стала достигать своего дна в трезвости. Мне стало до такой степени невыносимо и невозможно, что я пришла к тому плачевному моменту, когда мне было прям или идти пить обратно, или начинать что-то делать со своим безумием. Потому что безумная я была и остаюсь. Невыносимо. Вот эта болезнь – алкоголизм, которая начинается в трезвости, она дала о себе знать. Я понимала, что во мне нет ничего, на что можно было опереться. Внутри меня была такая пустота, прям пусто. Знаете, как идешь вот в эти вот пустые… Наступаешь и проваливаешься. Вот так вот я везде внутри себя пыталась на что-то опереться. Я помню, что самым страшным моментом было, когда я захотела, я подумала, ну, вот я же мама. Если я вот не могу в себе найти любви ни к чему, материнская любовь – она же самая сильная, неистребимая. Я попыталась найти ее в себе. Я испугалась – я не нашла даже любви к дочери. Я сидела и понимала, что во мне пусто. Это было прям совсем таким дном, и оно наступило в трезвости. Теперь я точно знаю, что алкоголизм – это та болезнь, которая наступает в трезвости. Трезвость – это моя единственная проблема. У меня нет проблем с пьянством. У меня проблема с трезвостью. Мне невыносимо жить трезвой. Я это прочувствовала. Я очень благодарна за этот опыт. Я попробовала, как это быть трезвой, не делая Шагов. Мне хватило нескольких месяцев, чтобы увидеть свое безумие и увидеть, что мне хана. Правда.

Тогда я встретила своего первого спонсора, которая мне начала… Мы с ней стали делать Шаги и очень быстро все стало меняться, потому что я прям была готова. Приближаясь теперь уже к новым отношениям в семье, она сказала мне: «Отстаньте друг от друга.» Я не понимала, что имеется в виду. Знаете, мы пришли, как я сейчас это вижу. Мы пришли в Сообщество слепленной массой. Слепленная масса двух болезней. Или одной болезни на двоих. Я не знаю. Я не понимала, где заканчиваюсь я и начинается он. Я не понимала, где заканчиваются мои чувства и начинаются его. Я не понимала… вообще ничего не понимала! У меня настолько было слеплено все это. Мы 15 лет вместе и разлепиться было очень трудно. Когда спонсор… Я знаю, что и мужу тоже самое сказал и его спонсор, мне сказала мой спонсор: «Отстаньте друг от друга. Отстаньте! Это вопрос жизни и смерти. Каждый из вас, если выживет – потом будете начинать строить какие-то новые отношения.» Это было удивительно! Я говорила: «Вы не понимаете, у меня есть уже с мужем отношения. Мы 15 лет вместе! Что вы там можете мне нового дать?» Как оказалось, очень много чего. Сегодня у нас действительно совершенно новые отношения. Они другие. Сейчас хочу об этом рассказать.

Вот они начались с того, что мы отстали друг от друга. Совсем, да. Каждый стал делать свои Шаги, стал… Ну вот мы жили, мы вместе ездили на группы. Конечно! Конечно же мы безбожно вмешивались в жизнь друг друга. Конечно же мы поначалу обсуждали приходили с собраний, и мы говорили: как тебе вот это? А что тебе отозвалось или не отозвалось? Естественно нарушали все мыслимые и немыслимые рекомендации спонсора, но тем не менее как могли отставали друг от друга. Это продолжалось до того, как я сделала 4-5 Шаг, сексуальную инвентаризацию и я увидела сколько же во мне много контроля. Я увидела, как же трудно моей семье живется рядом со мной, потому что я везде была. В каждой строке я писала. Мне спонсор говорит: «Пиши. Я контроль. Я контроль. Я контроль.» Я прям действительно «Я контроль», я контролировала всё и вся! В моей голове это тогда называлось любовью. Я вот так умела. Я по-другому не умела. Я умела только контролировать.

Я с детства, у меня, собственно говоря, папа тоже алкоголик и мамино поведение… Хотя я пришла, и я думала, кем я не хочу быть – я не хочу вот такой быть, как мама. У меня было что хотите, только вот мамин антипод, потому что мама была моя ну вообще контролировала… Она директор школы. Она в нашей семье контролирующий орган. Исполнительный, контролирующий и наказывающий в одном лице. И я не хотела быть такой, как она. Но когда я написала 4 Шаг, я увидела, сколько во мне контроля. Я контролирую детей, я контролирую мужа, я прям контролирую всё! Мне спонсор сказала: «Танечка, давай будем работать с контролем.» Контроль – это страх. Страх, недоверие Богу, недоверие мужу, недоверие детям. Это было больно. Это было трудно отлепляться и дать ему свободно дышать. Ребят, правда, говорю, это была какая-то слепленная масса. Я не понимала, где я, а где он.

Соответственно он же тоже работал по Шагам. У него тоже спонсор. И они там тоже чего-то делали. Я не знаю, да. Единственное, что я помню, что первое время мы… Это так смешно, когда двое в доме пишут 4 Шаг и каждый не знает с этой тетрадкой, куда ее… Прятать – не прятать. У меня такая мысль: что такого, мы же учимся доверять. Пускай на тумбочке и лежит. Потом мне спонсор сказала: «Убери свою тетрадь, зачем? Вы два больных человека. Зачем твоя вот эта грязь кому-то нужна?» Не дай Бог я в порыве злости или гнева полезу в его тетрадку или он в мою. Я больной человек в общем-то, как история показывает вполне себе спокойно в детстве я дневники своей сестры родной читала. Тоже это выяснилось в 4 Шаге, что у меня нет принципов таких, как я о себе думала, что я такая принципиальная, такая честная – оказалось, что нет. Поэтому мы стали просто-напросто эти тетради, конечно, не прятать, но сейчас вот есть у каждого ящик в столе: там его тетради лежат, там мои. У меня нет желания сегодня лезть куда-то их читать. Я понимаю, что зачем мне чужая болезнь – она мне не нужна.

Что еще я хотела бы сказать… Я хотела сказать, что мы стали делать Шаги и стали происходить изменения. Я стала видеть, что мой муж постепенно меняется. Я не могла увидеть были ли какие-то изменения во мне, конечно же они были, но за собой труднее наблюдать. Труднее увидеть изменения в себе. Гораздо легче, конечно, видишь их в другом. Я видела, что муж мой стал меняться. Мне стало нравится то, что происходит в нашей семье. Мне стало нравится.

Особенно на меня лично произвело впечатление, когда я помню, в первый раз у нас в доме появилась книга Чака Ч «Новые очки» и мы ее прочитали. Я помню: «Любовь – это тысяча на ноль.», «Любовь – это действие. Любовь – это глагол.», «Любовь – это про то, чтобы отдавать.» Как я могу сделать твой день лучше? Как я могу сделать твою жизнь лучше? Эти мысли раньше вообще в мою голову не залетали. Потому что я же конченный эгоцентрик и об этом не знаю. Вот это вот стало приходить потихоньку в нашу семью. Я помню эту фразу, кто-то на группе сказал, что, если я иду мимо раковины с грязной посудой и я ее не мою, значит, со мной что-то не так. Я прям вытаращила глаза помню, думаю, блин, надо же по-честному, по справедливости, по очереди. Как у нас на группе служения: сегодня Таня, завтра Ваня, послезавтра Света и так далее. Давайте в семье тоже надо по справедливости. Сегодня я понимаю, что семья и любовь – это не про справедливости. Это по милости. Это по любви. В любви нет справедливости. Если бы ко мне по справедливости, то меня бы не было сегодня в живых, и я бы с вами не делилась. Ко мне Бог применил другие законы, Свои законы. А это закон Божьей милости, любви, милосердия и так далее. Сегодня на этих законах строятся наши отношения в семье. Они действительно новые.

Сделав Шаги, мы переехали. Сегодня мы живем не в России, мы живем в Чехии. Здесь очень у нас был опыт, объединяющий нас. Когда открывалась наша русская группа, когда нужно было проявить единство. Нам нужно было очень много друг друга поддерживать, потому что было страшно. У нас было по году трезвости и не было совершенно никакого опыта в открытии групп, и вообще в понимании традиций, в понимании, как это работает. Мало было всего. Тут мы в новой стране. Тут есть только английские и чешские группы. Мы стали ходить на эти группы. Нужно было высказываться на иностранном языке, я мужу переводила его высказывания… В общем, через многое пришлось пройти и это всё нас сплотило очень сильно.

Сегодня я так рассчитываю на своего мужа, потому что я знаю, что на него можно положиться. Он… Он клёвый, я его люблю очень. Все это было результатом новой работы. Мы по-новому учились доверять друг другу. Мы по-новому учились любить друг друга. Я сегодня знаю, что любовь – это действие. Вот правда. Это не простые слова и не высокие слова для меня сегодня.

И потом опять же нам очень помогли традиции. Мне. Я буду говорить о себе. Ведь я всё время говорю «мы». Это вот специфика такая совместного выздоровления, у меня это вылетает автоматически – мы. Тем не менее мы зашли в традиции. Изучение традиций Анонимных Алкоголиков и вот так нам повезло – нам дали и применение их в семье тоже. Про единство и про жертвование. Традиции – они про то, что я жертвую своим временем, жертвую своим мнением.

Слушайте, про жертвование своим мнением – это отдельная история. Я понимала, что мое мнение – оно же по всякому поводу у меня есть. И жертвовать им я не собиралась. Я говорила тогда спонсору: «Ну а что, если оно у меня есть? Я вижу, что надо вот так, вот так, вот так.» Она говорит: «А попробуй заткнись.» На первом году выздоровления мне спонсор сказала: «Тань, попробуй замолчать в семье. Залепи рот пластырем.» Меня тогда чуть не порвало, потому что у меня было мнение по всем поводам. Вот прям по всем! И как дочке надо одеться, и как сыну надо разговаривать в школе, и там…ну, что хотите! И в том числе и политика, экономика, всё. У меня было мнение по поводу всего. И вот в первый раз мне было предложено заткнуться для того, чтобы увидеть до какой степени я не контролирую этот процесс. Неуправляемость. Я это мнение высказывала везде. Потом, когда в традиции мы зашли, пришлось этим мнение пожертвовать. Блин, это тоже было трудно. И в группе было трудно. В семье в том числе.

Традиции мне очень много дали. Мне традиции наши АА дали и дают до сих пор – они мне дают сотрудничать. Сотрудничать в семье. Знаете, у меня установки-то были про семью, вы знаете, вот…про детей, например, скажу. Я выросла в этом. Если ребенок там, я помню, это мои слова… Ребенок говорит: «Вот там, где моя здесь была кружка?» Мне говорят: «Что тут твое?! Твои только козявки в носу!» Вот это было прям мое выражение. Я это говорила своим детям. Сейчас стыдно, честно говоря, признаться. Сегодня я понимаю, что у нас нет важных или не важных членов семьи. Мы все равны в нашей семье и у каждого есть право голоса. И у каждого есть право не меньшее, чем у другого.

Я помню, когда в прошлом году мы собирались ехать в отпуск. И мы собрали семейный совет. У меня было пожелание (я уже не говорю «мнение», я говорю «пожелание») поехать в одну страну, у мужа было другое, а дочка сказала: вы знаете, я не была в третьей стране. А мы там с мужем были 2 раза, и мы как бы сказали: «Ну, как бы мы не хотим туда ехать в 3 раз.» А тем не менее, она говорит: «Ну я-то там не была.» Нам пришлось пересмотреть свое мнение. Действительно, собственно говоря, почему мы скидываем со счетов, что мы там были, а она не была? Ну и в итоге с перевесом в один голос, еще сын принимал участие, в общем, мы поехали в ту страну, которую дети выбрали. Это то новое, что мне пришло.

Потом очень новое для меня сегодня в нашей семье – это отношения с дочерью. У меня был какой-то период сожаления, что сыну, конечно, досталось очень сильно. Он попал на самый расцвет употребления. Он как раз… И подростковый возраст, и детство, и отрочество прошли в нашем глубоком употреблении, поэтому ему, конечно, от нас досталось. Сегодня дочери, ей повезло больше. Она видит трезвых родителей и что нового есть в этом: то, что мы от нее отстали полностью. Вот это было то новое, что мне тоже пришло. Я, когда позвонила первый раз спонсору…

А, да, еще немного оговорюсь, я, когда была в Шагах в первый раз, я увидела, что много там все с мужем и вдруг такая мысль мне пришла: я же жена алкоголика. У меня муж – алкоголик! Что ж я в АА-то делаю? Надо в Ал-Анон! Я сообщила об этом спонсору, она говорит: «Знаешь, что, Танечка, давай-ка ты реши сначала ту проблему, которая тебя убивает – твой алкоголизм. Потом, если тебе понадобиться, ты отправишься в Ал-Анон, но только попозже.» Такая была моя попытка увильнуть от Шагов. Каково ж было мое удивление, когда через какое-то время, уже через два года, что ли, или больше – неважно, я обратилась в Ал-Анон всё-таки, потому что я устала писать мужа в 4 Шаг и я увидела, что действительно есть какая-то проблема с этим. Я обратилась в Ал-Анон и увидела, что они там решают ту же самую проблему. И все равно меня отправили ко мне: моя проблема эгоизм, эгоцентризм. И в Ал-Аноне ничего нового, то есть эгоизм, эгоцентризм МОЙ меня убивает, никак не мужа. Я же все время думала, что его эгоцентризм меня убивает, ага. Не может его болезнь меня убить! Меня убивает моя собственная болезнь. И вот эта вот попытка увильнуть от ответа.

Сегодня я знаю, что мне сюда, ко мне. Все мои проблемы лежат внутри меня. Себялюбие, эгоцентризм никто не отменял. Тогда я помню я обратилась все-таки в Ал-Анон. Спасибо большое. Там я встретила ту женщину, которая мне очень помогла. Я все задавала ей вопрос: «Ну как вот? У меня, например, дочь не хочет убрать в комнате. Вот как мне применять принципы нашей программы, вот, с любовью и нежностью, с любовью и тактом сообщить ей о том, что нужно убраться в комнате, например?» А она мне говорит: «Танечка, с любовью и тактом я тебе сообщаю – отвали от своей дочери. Руки прочь из чужой жизни.» Вот этот принцип Ал-Анона мне был дан и я, ой Боже мой! Это было правда для меня очередным таким открытием. Она сказала: «Ничего тебе не делать! А что ты делаешь в ее комнате? Ты уже сама в своем вопросе себе ответила. Эта комната чья? Дочери! Выйди оттуда.» И это вот прям правда для меня тоже было таким открытием. И сегодня, конечно же, я без стука в комнату дочери не вхожу. Я сегодня не знаю, порядок у нее там или бардак. Честно. Не знаю. Она там что-то сама делает. Это результат работы нескольких лет, потому как меня это долго прям вот так вот держало! Ну как же так, да? Я подходила к её комнате и меня начинало потряхивать! Во-первых, я стучалась и ждала в коридоре, пока она выйдет, потому что я не могла спокойно заходить туда и видеть грязные чашки с огрызками там, с яблоками и так далее. Во мне рождалось такое осуждение. И я видела, что меня убивают не ее огрызки и яблоки. Меня убивает мое осуждение ее поступков. Я стала работать со своим осуждением, и я стала просить Бога, чтобы Он избавил меня от этого осуждения. Помоги мне, Господи, увидеть, понять и осознать, что моя дочка – она тоже любимый ребенок Бога. Она растет, меняется и она через это проходит. Когда ей будут мешать эти огрызки – она их уберет. Мне действительно нечего делать в ее комнате. Это было вот то новое, опять же, что я приобретаю до сих пор в нашей программе.

Что еще мне хотелось бы сказать. Про контроль, я говорила. Контроль – он, конечно, никуда не девается. В смысле того, что его стало гораздо меньше. Контроль равно страх, а страх периодически ко мне приходит. У меня нет выбора: испытывать или не испытывать страх. У меня есть выбор, что с ним делать. У меня сегодня есть все инструменты и я сразу же обращаюсь к Богу и говорю: Господи, покажи мне, какой мне надлежит быть в данной ситуации: какой мне надлежит быть мамой, какой мне надлежит быть женой, какой мне надлежит быть дочерью.

Если говорить про семью дальше, то вот что нового у меня появилось в отношениях с мамой. Это были самые трудные для меня отношения из всех моих отношений, потому как с детства как-то так получилось, что я маму свою (как увидела я в 4 Шаге), что я ее никогда не любила. Я ее всегда боялась. Боялась я ее очень сильно. Она такая довольно властная женщина. Она тоже жена алкоголика. Она плюс ко всему такой начальник, директор школы, партийный работник – очень властная женщина, как я говорю. Я очень ее боялась. Не любила. Я не думала, что здесь что-то можно изменить, потому как я в 16 лет уехала из дома и мы с мамой даже живем в разных странах, поэтому мне нет необходимости с ней лично, воочию видеться часто. Так получается. Мы видимся раз в год. Это первое, что мне дала моя спонсор, когда я написала 5 Шаг, увидела свое отношение к маме, она мне сказала: «Танечка, ты хочешь что-то в этом изменить?» Я сказала: «Честно, нет. Я не хочу.» Но я понимала, что по-хорошему, Вселенная – это зеркало. Это отражение такое: что я несу в эту Вселенную, то мне и возвращается. Мне очень четко было показано вот это зеркальность. Законы мироздания. Я очень четко увидела.

Один день мама позвонила мне по телефону. Я что-то куда-то опаздывала, торопилась и я ей довольно грубо сказала: «Мам, мне сейчас некогда с тобой говорить, давай попозже позвоню тебе.» В общем я так прям разозлилась и не очень вежливо ей ответила, при этом бросила трубку и сказала: «Я тебе потом позвоню.» Думаю, задолбала названивать! Звонит все время не вовремя, ну что ж такое-то! Я прям разозлилась. И вот буквально через несколько минут я пошла что-то сказать своей дочери, а ей надо на тот момент было 7 лет, и я стучусь в ее комнату, подхожу, или не стучусь, я уже не помню, суть в том, что я открываю дверь и говорю: Леруська, идем это самое, что-то, что-то… Зову ее кушать, а она мне говорит: «Мам, мне сейчас некогда, выйди, пожалуйста. Я потом выйду.» И она захлопывает у меня перед носом дверь своей комнаты. Слушайте, я прям встала тогда, я помню, и меня пригвоздило. Я встала, у меня мурашки по коже и мне стало так больно. Мне стало так непонятно. Думаю, да как ты смеешь! Ты вообще кто такая?! 7 лет тебе – ты мне будешь! Ты! Мне! Ты – моя дочь! Мне будешь перед носом двери закрывать?! Вот что я испытала тогда. Я помню, что я не кричала, я ничего ей не сделала, я ничего даже не сказала. Меня пригвоздило пониманием, что это тоже самое, что я делаю своей маме. Что она мне звонит, а я ей говорю: «Слышь, мне сейчас некогда, потом, мам, выйди вон из моей жизни.» Я тогда села и почувствовала эту боль мамину. Я стала ей звонить. По сей день я звоню маме каждый день. 4 года уже получается. Я звоню маме ежедневно. Очень часто без желания, очень часто без настроения. То есть в хорошую и плохую погоду я звоню маме. Это один из шагов в моем выздоровлении: то, что я это делаю.

Знаете, что произошло? Опять же это не моя заслуга. Не моя работа. Что Бог сделал: когда мне было где-то, наверное, не знаю, не буду врать, три года, наверное, три с половиной года выздоровления, четыре… Короче говоря, где-то год назад мама в первый раз приехала сюда к нам, в Чехию. Хотя она никогда в жизни не ездила за границу, она живет на Украине. Она сделала загранпаспорт, потому что у нее обе дочери уже здесь живут: я, и моя родная сестра. Она сделала паспорт, приехала к нам. Я играла хорошую дочь: я ее встретила, мамочка, поехали мы тебе Прагу покажем, мы возили её по всем местам, всё… И однажды мы с ней шли по городу, и она ни с того ни с сего остановилась на площади, повернулась ко мне и сказала: «Танечка, прости, пожалуйста, я была тебе плохой мамой.» Я тогда встала и… Боже мой! Это же мой текст! Это то, как нам пишет Книга в 9 Шаге, когда мы идем возмещать ущерб: я был тебе плохим другом или я была тебе плохой дочерью, я хочу, чтобы ты простил меня за это… И тут мне мама стала говорить эти вещи. Она мне! Не я ей, а она мне! Я встала и про себя тогда, помню – Боже, Ты даже здесь протягиваешь мне руку. У меня не хватает любви сделать маме 9 Шаг, а Ты мне этими же словами из Большой Книги даешь – мне делает это мама. Я ее обняла тогда. Мы с ней расплакались. Постояли. Я сказала: «Мамочка, ты меня прости, пожалуйста, я тоже была не той дочерью, как ты хотела бы, как ты ожидала.» Она сказала: «Танька, я люблю тебя любую.» И я тоже сказала: «Мамочка, я тебя тоже люблю.» С этого момента начались какие-то другие, новые отношения. Во мне зародилось что-то внутри, мне Бог подарил, ребята, это не я сделала!

Я хочу сказать, что наша программа – программа чудес. Она про то, что Бог дарит мне. Он делает для меня постоянно то, что я не могу сделать сама для себя. Я практически ничего не могу. Я бессильна перед всем, кроме своих действий. Моя задача была – это делать, делать, делать! Мне спонсор говорит: «Таня, делай Шаги – остальное сделает Бог!» Мне до сих пор спонсор говорит: «Если в твоей жизни не происходит чудо, значит ты что-то делаешь не так.» В моей жизни чудес полно. Вот правда. Такое было, когда мама обратилась ко мне сама. Сегодня я каждый день звоню, узнаю, как она себя чувствует и слушаю ее жалобы на жизнь, слушаю жалобы на погоду, на самочувствие, на то, что у нее там картошка не взошла, на еще что-то. Я делаю это с Богом, я делаю это с добротой, смирением, с терпением и со всем – с тем, чего у меня раньше не было. Вот это то новое, что у меня появилось. У меня никогда этого не было. Я не способна была услышать другого человека, я не способна была послушать другого человека без осуждения. Я очень благодарна за это. Вот это, что касается мамы.

Папа у меня умер. Когда у меня был 1 год трезвости. Я с папой не успела увидеться вживую в трезвости. Я сейчас уже могу говорить об этом без боли. Поначалу я очень не то, чтобы винила себя… Но у меня было такое чувство вины, потому что у меня с папой особая близость была с самого детства. Папу очень любила. Гораздо больше, чем маму. Но вот так получилось, что он меня трезвой не увидел. Вернее как – не увидел вживую. Я уверена, что он меня видит. Сейчас рядом где-то. Не знаю. Бог сделал так, как сделал и не мне сейчас об этом говорить. Я продолжаю папу любить. Любила и буду любить.

Что еще я хотела сказать. Про новые отношения. Новые отношения с сестрой, например. У меня родная сестра замужем. У нее детишки и внуки уже. Что нового появилось в отношении с сестрой? Я в 4 шаге увидела, что, хотя я младшая сестра – она старшая, я всегда вела себя наоборот. Я себя вела как старшая. Я всегда звонила ей, всегда указывала, всегда ее контролировала, всегда говорила, как ей жить и так далее. Сегодня я ее люблю, я ее не осуждаю, я не вмешиваюсь в жизнь ее, я не вмешиваюсь в ее отношения с мужем, хотя раньше я могла и прокомментировать, и дать совет непрошенный. Это тоже то новое, что появилось в отношениях в семье. Я не вмешиваюсь грубо теперь в жизнь моих домочадцев и вообще в жизнь своих родственников – я туда не лезу. А раньше я прям лезла.

У меня замечательные отношения со свекровью, со свекром – святые люди на самом деле. Вернее, они просто люди, конечно. Святые – я в том плане, что я говорю, что им тоже досталось, потому что они жили рядом с нами. В отличие от моих родителей. Мои родители в другой стране жили, а мы с родителями мужа жили рядышком. В одном городе. Мы в Москве – они в Подмосковье. Им, конечно, нашей болезни досталось очень много. Она развивалась у них на глазах. Я очень благодарна своей свекрови, которой Бог дал терпение через все это пройти, потому что отец мужа в какой-то момент опустил руки. Он говорил, что я испробовал все средства и деньги. Все, что угодно. И врачей, и деньги. Это не работало в остановке нашего алкоголизма. Свекровь хватило на дольше. Ей и горя больше досталось. Она верующий человек, она молилась за нас. Потом в итоге она нашла мне ребцентр и она как-то никогда руки не опускала в помощи нам – и я бесконечно ей благодарна за это, потому что если бы тогда она опустила руки, наверное, меня бы уже не было в живых. Если честно. С ними у меня тоже очень новые отношения. Они основаны тоже на любви, доверии и взаимопонимании. Это правда те люди, которых я люблю вне зависимости от того… Как-то разговор у нас с ними возник, и они тогда сказали такую фразу: «Знаешь, если бы вы с Петькой развелись бы – мы бы продолжали с тобой общаться.» Я знаю точно, что у меня с ними свои отношения. Не через мужа, а напрямую. Я их очень люблю. Они мне важны и ценны в моей жизни.

С сыном вообще у нас отдельная история. Мы уехали в другую страну, а он остался жить в Москве. У него был выбор. Он приезжал сюда, тоже пробовал здесь пожить, в новой стране. Он как раз закончил школу, пробыл с нами здесь почти год. Он сказал: «Не, ребят, я москвич. Я хочу жить в Москве.» Поступили по-новому, уважили его выбор, сказали: «Конечно, поезжай! Мы поддержим тебя в любом твоем начинании.» Он уехал, поступил в институт. Сейчас он студент, живет в Москве, и мы общаемся, не вмешиваясь в его жизнь. Как однажды он позвонил мужу и говорит: «Пап, мне нужен твой совет.» Петька ему тогда говорит: «А с каких пор, сыночек, ты стал просить у меня совета?» А он говорит: «С тех пор, пап, как ты перестал мне их впихивать.» Это вот то новое тоже, что появилось в наших отношениях. Мы перестали впихивать друг другу свои советы, перестали грубо лезть со своим мнением и это сработало. Сегодня и дочка приходит советоваться, и сын звонит. Для меня это невероятно, правда.

Что еще… Что у меня там со временем? Я думаю, что я может быть уже буду завершать. Оставим время на вопросы. Знаете, я… Да не буду я ничего больше выдумывать! Я скажу, вот если вам стало что-то интересно и вам хотелось бы меня о чем-то спросить – я буду благодарна и постараюсь ответить. Спасибо. На этом я, наверное, завершу.

Вопрос: Как в отношениях найти баланс между борьбой со своим эгоизмом и отстаиванием своих границ?

Ответ: Спасибо. Вопрос про границы буквально вчера звучал. Мы говорили. Знаете, я, возможно, скажу для кого-то кощунственную вещь, но я не сторонник границ. Границы – это то, что строит моё эго. Границы – это (лично для меня) то, что строит эго, потому как у меня Бог без границ. Бог безграничный! И я сегодня не отстаиваю никакие свои границы. У меня нет необходимости в этом. Правда. На них никто не посягает. Кроме меня и моего эго никому границы эти не нужны. По крайней мере у меня сегодня, вот правда, я не сталкиваюсь с ситуациями, где бы мне нужно было бы отстаивать какие-то границы. Для меня границы важны, да, знаете, в начале отказа от употребления. Вот там этому бедному абстиненту нужно поставить границы на то, чтобы спасти ему жизнь. Не ходи в места, где употребляют. Границы на соупотребителей, границы на общения разрушительные какие-то именно с употребляющей частью своих друзей – только и всего. А какие у меня могут быть границы между мной и мужем? Никаких! Границы между мной и ребенком? Не смешите меня. Границы между мной и мамой? Между чем? Границы между мной и Богом? Между кем еще мне нужны границы? Не знаю. Может, я не понимаю вопроса? Может, вы объясните ситуацию мне? Но у меня нет сегодня границ. Честно. Кроме как на то, что я не хожу в места, где употребляют, если я не еду туда с 12 Шагом. Если нет у меня веских причин находится там, например, я была на поминках у своего папы, понятно, но я там нахожу для себя служение, если я оказываюсь в месте, где идет употребление – я там ищу, чем я могу быть полезна, что я могу привнести в ситуацию, а не взять от нее. То есть у меня есть всегда веские причины находится там. Не знаю. Если не ответила то, пожалуйста, поясните, что вы имеете в виду про границы. И я, возможно, отвечу по-другому. Пока так. Спасибо.

Вопрос: Иван, алкоголик. Спасибо большое за спикерскую. Не в первый раз тебя слушаю, все в точку: и про дочку, и про маму, и про все это – аж до слез. Спасибо большое еще раз. Это Иван из Израиля. Мы слышались и виделись ни раз. У меня вопрос такого плана: на сколько помогает то, что муж в программе? Или на сколько оно мешает, когда муж в программе. Объясню: я все пытаюсь свою жену затащить в Ал-Анон. Я хочу, чтобы она нашла своё. Я хочу! Чтобы она нашла своего Бога. Я прячусь, где помолиться, хотя у меня все знают, что папе нужно помолиться – меня никто не дергает, но у меня вот какое-то стеснение. Хотя Бог у нас дома существует, и никто не против. Но вот мне бы хотелось, чтобы жена ходила в Ал-Анон. Как бы вопрос точно сформулировать… Это больше мешает или это… И есть у вас совместные 11 Шаги, совместные какие-то медитации, совместные какие-то походы на почве духовности? Насколько духовность в вашей жизни соприкасаема с мужем? Спасибо.

Ответ: Спасибо. Спасибо за вопрос, да, на самом деле я сегодня очень благодарна за то, что мы оба в программе – это прям благословение Божье. Поначалу, конечно, на первых порах очень трудно не то, что муж тоже в программе, нет. Трудно было то, что два алкоголика, два абстинента в одном доме – это взрывоопасная смесь, конечно, была. Спасла только рекомендация спонсора: «Залепи, Таня, себе пластырем рот.» Вот это прям спасло нашу семью. Честно! На первых порах это лучшая рекомендация была у меня. Я заткнулась. Сегодня это такой офигенский плюс, я честно скажу. Потому что это совместность интересов. Конечно, мы смотрим в одном направлении, мы движемся в одном направлении, мы вместе ездим на группы, мы вместе выздоравливаем, мы делимся, мы разговариваем на одном языке. Конечно же, это помогает и это здорово. Я прям рада, я благодарна Богу за то, что Он мне дал.

Что касается совместных 11 Шагов как таковых, чтобы мы каждое утро садились и вместе молились или медитировали – нет. У нас как-то каждый делает это по-своему. У каждого есть свое определенное время, ритуал – я не знаю, я сегодня не слежу (хотя в первое время я очень следила) помолился муж или нет. Это была моя такая корыстная история. Мне надо было, чтобы он помолился, чтобы он вел себя как человек! Вот этот контроль его 11 Шага он присутствовал, пока я не пошла к Богу и не сказала: «Господи, забери! Пожалуйста! Я прошу! Я больше не могу – я с ума схожу наблюдать молился он сегодня или не молился!» Это сводило меня с ума. Сегодня я не знаю, молится он там или не молится, что он там делает или не делает – не мое дело! Я бессильна перед его болезнью. Вот этот вот двойной первый Шаг тоже пришел не сразу. Я увидела, что мне нужно делать как бы все в двойном объеме. Я бессильна перед своей болезнью. Я не знаю, когда моё вот это вот включится, мое безумие. Но я также бессильна перед его болезнью – я не знаю, когда включается его безумие. Моя задача не осуждать, моя задача не лезть, моя задача не усугублять и не подкидывать дровишки в костер его болезни как я делала поначалу: возьми себя в руки, позвони спонсору! Заткнись, Тань. Это не касается меня. Знаете, если муж сегодня злится или сердится, или раздражается – я точно знаю, что это не имеет отношение ко мне. Это имеет отношение к нему и к его болезни. Он сделает необходимые действия. И меня они не касаются. И не мне ему указывать что ему, когда ему делать, молиться или звонить спонсору. Что касается вот этого «затянуть жену в Ал-Анон» … Я недавно совершенно, да, тоже… У нас тут друзья, семейная пара. Он выздоравливает, а она нет. Мне все время хочется как-то ей помочь, мне кажется, что вот ей бы в Ал-Анон и было бы все у них хорошо. Я позвонила своей наставнице в Ал-Аноне и спросила: как же помочь человеку прийти в Ал-Анон? Она говорит: «Знаете, что? Отстаньте от человека! Если у вас есть возможность жить без 12 Шагов – живите! Это я сумасшедшая, я не могу обойтись без 12 Шагов. Если у кого-то есть такая возможность, и он обходится, и он счастлив без программы Ал-Анон – да пускай себе живет, отстаньте от него!» Тут просто моё эгоистичное желание. Что делать с моими эгоистичными желаниями? Иди к Богу! Как со всеми остальными. Любые мои действия, направленные, чтобы другой человек поступил так, как я хочу – это манипуляции. Что делать с манипуляциями? Оставь их себе. Засунь куда подальше и иди к Богу. Проси, чтобы он изменил тебя. Я иду сразу и говорю: «Господи, измени меня! Помоги мне не контролировать, помоги мне не вмешиваться в жизнь другого человека.» Я не Бог. Если Бог ее приведет – здорово! Если нет… Может ей и не надо. Программа Анонимных Алкоголиков, как и программа Ал-Анон – она для сумасшедших. Может, она не сумасшедшая. Может, ей так хорошо. Она может обходиться без Шагов. Это я не могу. Я – не могу. Спасибо. Если ответила… Может что-то упустила? Напомни. Спасибо.

Вопрос: Спасибо за спикерскую. Ваши действия, если Вы узнаете, что Ваш сын в Москве увлекся алкоголем?

Ответ: Я пойду к Богу. Сразу пойду молиться. Скажу, Господи, помоги мне не контролировать и помоги мне… Наш сын в Москве знает кто мы. Он видел наше употребление во всех красках. Он знает, чем это закончилось. И он знает, где мы нашли помощь. Я буду молиться только о том, чтобы, если Богу будет угодно, чтобы он пришел в АА, если придет – слава Богу. Если нет… У него свой путь. Я не знаю каким путем его Бог ведет. У него есть Бог и Бог его поведет каким-то путем. Я достигла самого дна прежде чем пришла в АА. Какой путь будет у моего сына – я не знаю. Спасибо. Я ответила.

Вопрос: Как быть, если помощь маме доставляет эмоциональное напряжение?

Ответ: Мне оно доставляет напряжение? Да? Я понимаю так, да. Если я, помогая маме испытываю напряжение. Да как и со всем остальным! Как быть, если я испытываю напряжение? Я иду к Богу. Я говорю: «Господи, помоги мне. Измени меня, пожалуйста.» Это про 6 Шаг. Если я испытываю напряжение – значит я контролирую. Мое напряжение всегда связано с контролем и со страхом. Мне нужно найти Бога. Мне нужно пойти к Нему и спросить: Господи, как мне, что мне здесь нужно. Исправь меня, пожалуйста, где-то. Почему я испытываю такое напряжение? Только от контроля и от страха напряжение у меня всегда. Ну и отсюда: от контроля и от страха – там может быть что угодно. Оттуда уже растет все остальное. Там идет осуждение, возможно, осуждаю маму, возможно, я ее не прощаю за какие-то детские обиды, еще чего-то… Но оно все равно из страха все лезет. За что там? У меня тоже, я говорю, как быть – продолжать действовать! У меня сегодня звонки маме, я говорю, я делаю их без восторга. Вы думаете, что я бегу: ура, ура! Скорей, скорей! Пойду-ка я маме позвоню. Так нет! Иногда бывает так. Я иногда в такой духовной хорошей форме, пойду, думаю, послушаю, как там мамочка моя поживает. А иногда я в плохой духовной форме, и я звоню через силу. Я звоню, говорю: Господи, помоги мне позвонить сейчас маме. Господи, помоги мне, пожалуйста, быть хорошей дочерью. Покажи мне, какой мне надо быть! Мне надо быть честной, открытой, откровенной, внимательной и милосердной. Я звоню и слушаю. Мне не всегда приятно то, что она говорит. Мне не всегда приятно то как она говорит это. Но никто ж не говорит, что я звоню туда брать. Я всю жизнь прожила вот так с протянутой рукой: дайте мне, мне надо, мне! А сейчас пришло время отдавать. Я сейчас звоню не для того, чтобы самой наполниться от разговора с мамой. Я звоню за тем, чтобы ей что-то дать. Частичку тепла, частичку любви – я ей много лет отказывала в этом. Сегодня я звоню туда дать что-то. Она одна там сидит в этом доме и понятно ей тоскливо, одиноко и страшно. Чем она может со мной поделиться? Я не звоню туда брать – я звоню отдать. Иногда это мне приносит боль, но я прошу Бога. Я каждый раз всё, что мне приносит боль и всё, что мне приносит страх – там, значит, мало Бога. Я звоню… Да, я звоню Богу – я молюсь, говорю: Господи, помоги, пойдем со мной туда-то и туда-то. Я там одна не справлюсь. Нигде. Я ответила. Спасибо.

Вопрос: Танюш, привет. Спасибо тебе за спикерскую. Это Лена Васильева. Послушала с удовольствием! Я что, собственно, хотела спросить. Бывают ли у вас с мужем (я поняла, что все, что ты говорила, но тем не менее я хочу спросить) бывают ли хоть когда-то какие-то конфликты, такие там, не просто недопонимание, разошлись по комнатам, разобрали и как-то примерились, а вот так, чтобы что-то такое, чтобы прям вдрызг! В сердцах что-то такое… Бывает ли такое? Если бывает, то как это у вас происходит, что потом происходит? Спасибо.

Ответ: Вот сейчас вот пытаюсь не соврать. Прошу Бога показать мне, если такое было, но, по-моему, нет, Лен. Вот так, чтобы вдрызг – Бог миловал, нет, не ругаемся мы вот так вот чтобы. Слава Богу. Сейчас даже, честно говоря, не вспомню, бывают ли у нас в принципе какие-то конфликты. Они настолько сейчас незначительные… Вернее, их нет! Нет. Не вижу я сегодня у нас конфликтов, чтобы это… Очень быстро происходит, даже если там какое-то раздражение или какой-то не такой тон. Вот вчера он позвонил, а я как раз в этот момент вела группу в Зуме. Я один раз его сбросила с телефона, второй раз сбросила и третий раз, когда он все-таки дозвонился я сказала: ты понимаешь, я тебя сбрасываю – я тут группу веду! Я сказала это раздраженным очень тоном и голосом. И всё. Дальше идет чего? Обыкновенный 10 Шаг: когда допускали ошибки – сразу признавали это. Достаточно просто сказать: извини, я была не права, прости, пожалуйста, мой тон был отвратительным, я знаю. Всё! Дальше поехали. Это не стоит выеденного яйца – мы сегодня не останавливаемся в таких моментах. По крайней мере это вообще не является проблемой. Вот. А так, чтобы какие-то там скандалы, принципиальности – слава Богу, таких у нас не бывает.

Я помню… Сейчас почему-то вспомнилось. Знаешь, у нас был первый… Это не скандал был, это про другое, знаешь. Это про совместную молитву, я помню… Когда я в первый раз, что-то мне было так страшно, я не знала, что делать, я как-то интуитивно потянула к мужу руки, говорю, давай помолимся. Он так на меня посмотрел странно, но руки протянул, и мы помолились вместе. Так бывает иногда, когда я или он протягиваем друг другу руки – давай вместе помолимся. Эта вот совместная молитва спонтанная, она не запланированная, но она очень часто спасает в каких-то таких ситуациях выдохнуть. Моментально остановка. Это про то, что нам сегодня помогает очень. Я ответила. Спасибо.

Вопрос: Простите, Танюша, еще раз привет! Вспомнила второй свой вопрос. Есть ли у вас на сегодняшний день друг от друга какие-то секреты?

Ответ: Спасибо, Лена. Ты знаешь, я не знаю, назвать ли это «секретами» или это пришло здравомыслие. У нас сегодня появилось бережное отношение друг к другу. У нас сегодня появилось… Скажем так у меня сегодня нет необходимости рассказывать ему все, потому что я очень больной человек и проявления своей болезни: свои плохие мысли, свою злобу, свою вот эту всю обиду… если она у меня появляется у меня есть для этого спонсор. У меня есть инструмент, у меня есть 4 Шаг. Я сажусь, пишу на него обиду, звоню спонсору и проговариваю, потому что это не имеет отношение к моему мужу – это имеет отношение ко мне и к моей болезни. Вот, что я сегодня четко вижу. Нет, это не в том, что он такой плохой человек, что-то такое. Я очень больной человек и сегодня я знаю, что у меня путь к свободе есть через 4 Шаг. Написала, спонсору позвонила: я разозлилась на своего мужа на то-то, тут мои такие-то недостатки, моя сторона такая. Всё. Секреты… Куча у меня есть информации, которую я не считаю нужным озвучивать. Я же работаю со спонсируемыми, я работаю со многими больными людьми и там куча есть информации, которая не секретная, но она никому не нужна. Я ее Богу отдаю и говорю: Господи, помоги мне не помнить. Когда мне там звонит спонсируемая и говорит: «Вот помнишь, я тебе вчера рассказывала то-то, то-то…» Я говорю: «Я не помню. Я не запоминаю. Я эту информацию вообще себе не оставляю. Я ее как бы сразу – туда.» То есть, если какие-то такие разговоры – мы не обсуждаем это друг с другом. А секреты глобальные… Да у меня секретов сегодня вообще нет, по-хорошему. Они может быть там, где-то это самое… Но я стараюсь все сразу выпускать, сразу отрабатывать, потому что меня секреты убивают. Я не хочу себе секретов. Сегодня секретов нет. Есть какая-то информация, которая ему просто не нужна. Бережное отношение друг к другу появилось. Я сегодня стараюсь не вываливать какие-то свои лишние переживания, как раньше, у меня любой страшок – я бегу-бегу, Петенька, я так переживаю за вот это, за вот это и за это. Вот взяла свое говнецо и ему вывалила. Зачем оно ему? Зачем ему эта информация? У тебя есть Бог, у тебя есть спонсор, у тебя есть инструменты программы. Иди, отрабатывай туда. Раньше я все несла ему. Сегодня я его берегу. Вот так. Спасибо.

Вопрос: Сын самостоятелен ли во всем, финансы в том числе?

Ответ: Нет, сын не самостоятелен на сегодня, потому как он студент. Он учится, мы его финансово поддерживаем. У него нет возможности сейчас работать – он студент очного отделения. Поэтому нет, конечно. Я, например, когда тоже училась в институте, меня содержали родители. Мне кажется, что это нормально. Опять же, что есть норма? Каждая семья решает эти вопросы по-своему. Тут нет единого правила да. Поэтому я зря сказала про норму. В моем представлении так. Пока он учится – мы его поддерживаем. Когда он закончит институт – там дальше будет видно. Найдет работу или как там будет. Пока сегодня мы его поддерживаем. Спасибо.

Вопрос: Петя, алкоголик, привет. Можно вопрос? Спасибо, Таня, за спикерскую. Расскажи что-нибудь про ревность. Спасибо.

Ответ: Ревность. Как Большая Книга говорит, ревность – одно из самых страшных чувств. Это такая история. Ревность по сути своей – это страх. В основе своей у каждого недостатка лежит страх. Меня вот Бог уберег и от безумно ревнивого мужа и саму от проживания таких страшных чувств как ревность. Они меня не душат. Ревность конечно же я испытываю. Конечно же это чувство мне известно. Был опыт. Вы знаете, я в один прекрасный момент вот прям осознала и у меня получилось отделить это чувство от себя, и я увидела, что-либо я научусь доверять своему мужу, либо я научусь верить в то, что он меня любит, либо меня это сожрет. Я приняла за аксиому тот факт, что он меня любит. Я прям пошла к Богу, я сидела, я говорила: Господи, как же мне научится доверять, я не понимаю! И дальше вот пошел вопрос такой: Тань, как ты думаешь, он любит тебя? Я думаю, блин, с такой сумасшедшей как я жить 20 лет без любви, наверное, он вряд ли стал бы. Я приняла как факт – да, он любит меня. Я ответила себе на вопрос. Меня любит мой муж. Дальше второй вопрос: Тань, ты его любишь? Я ответила себе на этот вопрос: да, я его люблю. Дальше я взяла эти два ответа: да и да, я как бы взяла вот так вот их и отложила в сторону. Это то, что непоколебимо. То, что нерушимо. Вот я буду исходить из этой аксиомы: я люблю его, он любит меня. А дальше… Остальные вот эти вот крики, ругани, скандалы, если они бывают (они были на первых порах, но это было просто, я говорю, мы были два безумных абстинента, это уже давно в прошлом, я как-то этого не помню – сегодня этого нет), а дальше все недоразумения, раздраженные голоса – это все проявления его болезни и моей болезни. Мы оба очень больные люди. Моя болезнь проявляется в недовольстве, раздражении и неудовлетворенности. Его болезнь проявляется в недовольстве, раздражении и неудовлетворенности. Эти симптомы неизменны. Их никто не отменял. Если мой муж недоволен, раздражен или не удовлетворён и проявляет это голосом, действием или как-то – это относится к его болезни, но не относится ко мне никак, не относится к моей любви никак и к его любви это тоже не относится никак. Это только к болезни относится. Поэтому я не ставлю сегодня. Если он говорит со мной раздраженным голосом – это не значит, что он меня разлюбил. Это значит, что он просто в плохой духовной форме. Тоже знает и он. То, что мы любим друг друга – это не обсуждается. Любой скандал не имеет отношение к нашей любви НИКАК. Ты мне ответил плохо – это значит ты меня разлюбил. Нет, это не значит, что ты меня разлюбил. Это значит, что ты сегодня просто не в очень хорошей форме. Точно также, как и я. Вот это очень помогает. Я сегодня не трогаю. Наше «вот это вот» неделимо и неразрушимо. На сегодня так. Потому что если я каждый раз, когда проявляется раздражение или недовольство в голосе мужа, буду говорить себе: ааааа, значит он меня не любит! Всё, хана! Можно разводиться. Потому что недовольство, раздражение, неудовлетворенность – это симптоматика его и моей болезни. С нами будет до конца наших дней и она не имеет отношение к любви никак. Она имеет отношение только к проявлению болезни – это для меня сегодня 1 Шаг и такая четкая аксиома, даже не теорема. Она не требует доказательств – это факт. Я сегодня задаю себе вопрос: что там, муж раздражен? Чем я могу ему помочь? Ничем. Если ничем не могу, значит, не лезь, хотя бы не кидай дрова в костер. Всё, спасибо. Я ответила.

Вопрос: Спасибо, что предоставили слово. Ваня алкоголик, Израиль. Позиция, что, когда проявляется негатив, беспокойство, раздражительность, неудовлетворенность – это проявление моей болезни. Шикарно! Понимаю, чувствую, знаю. Это я понимаю, это понимают алкоголики, люди, которые у нас в программе. Как я могу это донести до своей нормативной, скажем так, жены? Когда я ее обижаю, потом извиняюсь, обижаю, извиняюсь… Она говорит: «Слушай, ты уже задолбал! Ты уже задолбал! Ты постоянно извиняешься и косячишь, извиняешься и косячишь.» Я к спонсору. Спонсор говорит: «Мы имеем право на ошибку.» Как перестать косячить или как донести? Я понимаю, что знание болезни – это моя ответственность, чтобы проявления моей болезни не сказывались на моих окружающих. Но когда они все-таки проявляются как я могу им донести, сказать, что я не виноват, что это выше меня, болезнь выше, чем я. Что я стараюсь, что я делаю то, что я могу, но эта болезнь выше, чем я. Хотя это немножко не по адресу, потому что вы оба в программе. Если не получится ответ, значит, не нужно. Я извиняюсь. Немножко не по адресу.

Ответ: Да, спасибо. Я поняла. Не знаю, как можно донести человеку не в программе о наших программных этих вот штуках, но на самом деле тут, наверное, даже вопрос не к ней. Тут вопрос к Богу надо. Пойди к Богу и скажи: Господи, помоги мне не косячить, чтобы не пришлось объяснять. Я не знаю. Я знаю, что, если у меня есть желание что-то кому-то объяснить, почему я веду себя так, так и так, то это моя болезнь пытается прикрыть какое-то мое нежелание меняться. Мне не надо никому ничего объяснять! Любые мои действия, направленные на то, чтобы другой человек чего-то там понял или сделал так, как я хочу – это манипуляция. Это манипулирование болезни. «Она должна понять» – да она ничего не должна понимать! Вообще ничего! Мне вообще никто ничего не должен. И мой муж не должен понимать, что у меня там проявление болезни. Понимает – хорошо, не понимает, значит, не понимает. Тут мой духовный рост и моя бесконечная работа с собой. Спасибо. Я ответила.