Россия, г. Москва

Домашняя группа: Встреча

ТЕМА: Что было, что произошло , что стало

Спикер. Да. Здрасьте всем. Меня зовут Валентина. Спасибо, что позвали поделиться опытом на тему: что было, что произошло, что стало. Рада всем тем, кто только начинает и у кого несколько всего дней. Это трудное время, кажется, вообще непреодолимое совершенно. И ты всех ненавидишь и все ненавидишь. Но я могу сказать, что каким-то чудесным образом сегодня у меня собирается 15-й год. И вообще кто-нибудь бы мне когда-нибудь бы сказал об этом, я бы не просто не поверила этому человеку, я бы еще сказала все, чё я о нем думаю в самых ярких выражения, какие я раньше могла использовать.

А вот сегодня у меня совершенно другая жизнь. Да? Вот, я жила много лет в какой-то вате. Как потом это выяснилось. Когда я там жила, мне так не казалось. Мне казалось, что все окружающие живут в какой-то вате. Ну, то есть, они какие-то идиоты. Они делают, чё попало. Они лезут вечно под шкуру. В общем, мне было невероятно сложно жить в этом мире. И я постоянно двигалась против течения. Всегда. В любом месте, в каком бы я ни находилась. На самом деле так было не с самого раннего детства, да?.. потому что я росла в семье, ну, такой, благовоспитанной, педагогической. Меня учили, мной занимались. Меня никто никогда ничего не лишал, меня не били. Не было у меня предпосылок. Я не росла в среде алкоголиков. Но первое же мое потребление показало, что я хронический алкаш. И первый раз я попробовала алкоголь в 14 лет. И попробовала я сразу его из кружки. И сразу я налила себе половину этой чайной кружки. Я не взяла рюмку, не взяла бокал, не взяла никакую другую посуду, хотя у меня была такая возможность. И я выпила полкружки. А цель этого была получить радость. Потому что я встретила соседей, они были очень веселыми. Я говорю: «А чё вы такие веселые?» Они говорят: «А мы, вот, сейчас попили винца». И я подумала, что мне тоже надо выпить чего-нибудь для того, чтобы повеселеть. И не было дома винца, была только водка. Я налила пол кружки и выпила сразу же. Мне не понравился этот напиток, и мне моя голова не сказала мне, что это не тот путь, по которому надо идти, чтобы получить веселье. Она сказала: «Ма-ла-ва-то». И я налила еще пол кружки и еще пол кружки жахнула. И пошла спать. Все. Веселья не было. Но я, как бы, не обратила на это внимания. Я верила, что: а, вот, в следующий раз будет.

И я начала пить, есть и нюхать и все, что угодно, творить. А, ну, тогда нюхать еще нечего было. Тогда были всякие такие, медицинские штуки. Это потом уже, позже. Но все, что можно, все я в себя поглощала. Ну, в первую очередь, конечно, алкоголь, потому что это проще, это быстрее, найти этого всего гораздо легче. Да? И я верила в него, я верила. Я очень долго верила в этот чудесный напиток, потому что он выключал все проблемы. Я лютую, я зверствую, я чё-то требую от кого-то, я кого-то ненавижу. А потом я выпиваю, и мне уже пох*р, чё там кто делает. Мне уже все равно, куда идет, кто куда не идет. Кто как себя ведет. Кто чё делает и кто чё не делает. Да? У меня уже одна цель: еще чё-нибудь выпить. И я перестаю лютовать в этом формате.

И я никогда не думала, что это проблема для меня. Ну, я воспринимала всегда, как, наоборот, помощника и решение проблем. Я даже помню: уже потом, когда ты в употребе, там, придумаешь какую-то идею, как тебе правильно жить, а потом ты протрезвел… ну, чтобы у тебя все было и тебе за это ничего не было, да? А потом ты такой: раз, протрезвел и забыл. Опа. А как же надо-то было? Где же этот ход-то красивый? Да? И понимаешь, что: «О! Что надо сделать? Надо выпить!» Голова говорит: «И тогда ты все вспомнишь. И тогда все будет ровно». Да?

То есть, вот такое хроническое, махровое, страшное заболевание. Я никогда не считала его заболеванием на самом деле. Нет, наверное, не так. Я считала его заболеванием, но я не понимала вообще вот этой махровости, масштабов. Я так и ходила с этой этикеткой на тему: да вы чё, я алкоголик. Что вы хотите? Дайте-ка я тут выпью.

Я кодироваться пошла в первый раз в 26 лет. 26 лет (!) человеку, он идет кодироваться, но он совершенно не понимает, что у него серьезные проблемы. И мне некуда было идти, когда я пришла в Сообщество Анонимных Алкоголиков. Это чудесное место на самом деле. Меня больше нигде не хотели видеть уже, и со мной мало кто общался. И я пришла в Сообщество Анонимных Алкоголиков просто потому, что больше некуда было идти. Но такая моя, вот, голова, такая махровая эта болезнь, что, даже придя в последнюю инстанцию, которая у меня осталась, да?.. до этого я была много где, во многих местах. И даже придя туда, я все равно посмотрела на всех свысока. Придя в Сообщество Анонимных Алкоголиков, я решила, что я особенная, я другая, я лучше, я правильнее. Да? Когда читали эту книгу, вот, то, что сегодня, там, Оля читала и то, что мы читаем на каждом собрании Анонимных Алкоголиков, я подумала: чё за пургу они тут читают? А когда стали молиться, ну, я подумала: это какая-то секта, да? Голова же, она всегда что-то там думает.

Но, вы знаете, в чем прикол. Или как правильно сказать? В чем эта удивительная штука? Что моя голова никому не поверила, ко всему отнеслась высокомерно. Ну, как всегда, брезгливо, предвзято. Да? Вот этот мой способ отношения к этому миру. А моя душа сказала, что я дома. Я дома. Вот, внутри меня было тепло. И я стала ходить в Сообщество Анонимных Алкоголиков. И я между, там, так получилась моя жизнь, что меня с детства образовывала педагогическая семейка. Во-вторых, между посиделками в тюрьмах я получила образование. Ну, так Бог управил. Поэтому когда надо было читать эту книгу, для меня это не составляло труда. Я хорошо знаю слова и неплохо владею русским языком. Да? И поэтому я читала ее как художественную литературу. И я мало слушала спонсора. Я вообще плохо относилась к каким-нибудь высказываниям про Бога, потому что я боялась Бога. Я боялась Бога и я считала, что Он меня накажет. Моя мама, Царство ей Небесное, говорила, что Он меня накажет. Она говорила: «Бог тебя накажет, Валька». Она даже говорила: «Будь ты проклята». Потому что я ужасно жила. Я ужасно себя вела. Я творила страшные и безумные совершенно вещи на своем этом заболевании.

И поэтому когда я слышала в Сообществе Анонимных Алкоголиков про Бога, ну, меня сводило. Я, конечно, не показывала никому этого, потому что, ну, а как же так? Надо же демонстрировать какое-то благополучие или чё мы, там, любим демонстрировать. Потому что я не понимала, что вообще фиолетово всем, как ты себя чувствуешь. Вопрос в том, что будет с тобой из-за этого. Это твоя жизнь! Другой человек может посочувствовать тебе. Может, там, оценит это. Может, что-то еще сделает. Но любое его действие по отношению к твоей жизни никак не изменит твою жизнь. Твою жизнь изменит только твое отношение к твоей жизни. Но тогда я совершенно это не понимала. Не было у меня вот этой части, которая называется Программа Анонимных Алкоголиков. При том, что я ходила в Сообщество, и ходила я на собрания практически каждый день. Я много служила. Я занималась, чем могла. Я как большинство алкоголиков невероятно активный человек. Единственное, чего я не делала – я не выздоравливала. Да?.. то есть. Я не лечилась. Поэтому, ну, и не выздоравливала. Но я-то думала, что я лечусь. Потому что я ходила уже на собрания. Ну, знаете, это как ходить в спортивный зал и изучать эти все тренажеры, и сидеть на лавочке и смотреть на всех, кто как занимается, да? А потом ждать результатов, что у тебя, там, будут какие-то изменения с мышцами, с чем еще угодно. Не будут, потому что ты-то ничего не делаешь. Но благодаря тому, что я ходила в Сообщество и служила я оставалась трезвой. Ну, это гарантия моей трезвости. Так сказано в книге. Так оно и есть. Это не делает мою жизнь счастливой, но это гарантия трезвости. Я была трезвой и абсолютно сумасшедшей. Я совершенно не готова была взаимодействовать ни с каким Богом. Я вообще не понимала, чё это такое и чё от меня хотят. И понимать не собиралась. Разбираться в этом абсолютно не собиралась, да? Посчитала, что все нормально. И так прорвусь.

И поскольку было у меня такое понимание, что раз все тут про Бога говорят, а у меня с Богом какие-то терки, но мне все равно какой-то контакт с Ним нужен в какой-то момент, чтобы, да?.. как-то, как это мы, вот это… мы, как написано у нас в 5-й главе: мы уклонялись от многих вещей или искали более легкий и удобный путь, да? Я, вот, искала более легкий и удобный путь взаимодействия с этой Высшей Силой. Ну, я путала же религиозность и духовность. То есть я думала, что религиозность – это то же самое, что духовность. Я думала, что Бог – это обязательно какая-то конфессия, какое-то верование, там, какая-то религия. Это сейчас я понимаю: нет, это совсем не так. А тогда я думала так. И поэтому я боялась походов в Храм, потому что была свято уверена в том, что как только я схожу в Храм, как только посещу это место, меня сразу сажают в тюрьму.

У меня даже был такой опыт, когда у меня милый мой освободился тоже, и мы вместе с ним сходили в Храм, и нас обоих посадили. Или чё, он из армии пришел? Ну, неважно, короче. Один раз мы сходили с ним вместе в Храм, и нас обоих посадили в тюрьму. И поэтому я свято была уверена в том, что как только я схожу в это религиозное пространство, меня Бог сразу же наказывает и сажает в тюрьму. Да? Голова моя не говорила: «Валь, ну, нет такой статьи: за поход в Храм». Ни разу не было. Никто не предъявил тебе такую статью. Тебя не сажали, там, не знаю, за грабежи, за разбой, за драки, за наркотики, за нанесение тяжких телесных, в том числе с летальным исходом. Тебя никогда не сажали в тюрьму за то, что ты сходила в Церковь, там, или в Храм. Не было такого. Ну, голова так преподносила, и я в это верила, поэтому я нашла выход: я ныряла в Крещенскую прорубь. Есть в моей конфессии такое действие. Оно считается одним из главных религиозных действий, и поэтому я выбрала его для себя. Потому что не надо заходить ни в какой Храм. Ты совершаешь ритуал за пределами этих стен, да? И я так же думала, что мои взаимоотношения с Богом, они зависят от ритуалов. Что они должны быть выстроены на этих ритуалах. И когда я ныряла в прорубь, я понимала, что Бог должен теперь мне за то, что я туда нырнула. Да? Я так считала, что: смотри, Бог, я теперь у тебя обязанности передо мной, потому что я вот такая крутышка.

А на самом деле это совсем не так. Богу не надо, чтобы я, там, куда-то ныряла или где-то разбивала лоб об пол в молитвах. Или вообще выучила наизусть все религиозные трактаты мировые. Ему вообще это ничего не надо. Богу надо, чтобы я жила хорошо: счастливо, спокойно, тепло, благополучно. Чтобы я могла быть полезной своим близким и тем, кто рядом. И тем, кто далеко, может быть, да? Вот сегодня действительно удивительные вещи происходят у нас в мире, когда мы можем общаться, там, через тысячи тысяч километров и взаимодействовать друг с другом, и как-то выражать друг другу поддержку и быть полезными. Это же не фантастические штуки. Но в тот момент, в самом начале, я реально этого не ведала. И цель Сообщества в том, что никто не сказал мне, что слушай, ты тут все перепутала. Уходи отсюда. Тебе здесь не место. Ты все неправильно делаешь. Все смотрели на меня, некоторые обходили меня далеко, потому что я, ну, я как была агрессивной, так и оставалась. Я оставалась агрессивной в Сообществе. Я не дралась в сообществе, но разговаривать со мной было совершенно невозможно. Да?

И все это было на благом побуждении, как всегда, там. Если кто-то чё-то делает, и я хочу ему чё-то сказать, я, конечно, ему сразу предъявляла тупо только потому, что он вообще не понимает, что это для новичков(!) очень ценно(!) и нужно беречь(!) это место(!). Да? Я сразу наезжала на человека, не по-детски, потому что считала, что это место замечательное, которое надо сохранить. Вот так работает моя голова. Я никогда не понимала, что именно этим я и разрушаю это пространство. Да? Ну, мы такие. У меня есть спонсируемая, которая говорит… ну, мы с ней обсуждаем вариант Девятых шагов ейных. И она рассказывает про свою подругу, которая умерла от передоза. И говорит о том, что есть ее товарищ, которого я однажды побила, который посадил ее на наркотики. А я вообще считаю, что вообще надо его, ну, я не буду делать никаких Девятых шагов. Я вообще хочу его вообще просто зарезать. Я говорю: «Ну, это же правильно. Конечно, нужно зарезать». А она говорит: «Ну, а как ты думаешь?» Ни хрена? У нее маленький ребенок остался реально, там… родители старенькие уже. Как это вообще? надо же наказать Его за это! За то, что он так к ней отнесся. А ведь она… ну, она такая, сумасшедшая, как я. Она по городу с ножом ходила. Да? Ну, вот такая же, как я. Другие ко мне не приходят. Вот.

И я ей говорю: ты реально веришь, что для того, чтобы помочь этим людям воспитывать этого маленького ребенка, надо зарезать вот этого пенька. «Да», — говорит она. Как мы видим с этой стороны? И нам кажется, что это лучшее действие. Я ей говорю: «Ты посмотри с другой стороны. Этим людям реально помощь нужна». Для того, чтобы им помочь, надо пойти погулять с этим ребенком, порисовать, что-то отдать ему: время, силы какие-то. И им, там, чем-нибудь помочь, там, чем потребуется, какая помощь. Может, чисто физическая, раз ты говоришь, что они старенькие? Вот в чем заключается помощь. А не в том, чтобы оторвать кому-нибудь голову, потому что он сделал что-то не так.

Но мы верим в это. Так устроена моя голова. Она так устроена. Она… это не сволочизм и не вредительство. Не специально. Это так есть. Я помню, как я принимала решение больше не употреблять никогда. Никогда. Я всегда могла остановиться. Ну, реально. не начать не могла. Снова. А остановиться я могла всегда. Я могла взять себя за шиворот и сказать: «Все, больше мне ничего не приносить. Больше я никуда не пойду». И всю меня ломало, крутило, я трезвела неделями. Я могла в этом ужасно себя чувствовать, но я выходила из этого состояния. И потом, через короткое время проходили, там, недели, редко – месяцы, и я забывала об этом. Хотя когда я выходила, я принимала искреннее решение: больше я не употреблю ничего! Никогда! Я уже не давала обещаний никому. Я говорила это себе самой. И я верила в это, когда я это говорила. Почему с нами не могут общаться доктора? Потому что я не вру. Когда я говорю доктору или кому-то, психологу, я верю. Или близким – тем более. Я сама в это верю. Я верю в это искренне. Просто потом: раз – и все меняется. Раз – и болезнь поворачивает мою голову в другую сторону. И уже когда я пришла в Сообщество, все равно болезнь довлела надо мной, да?.. благодаря этим походам на собрания и служению я оставалась трезвой.

Помните Кэтти Паркер, я не знаю, слушали вы или нет спикерскую Кэтти Паркер, которая говорит: я так жила, мне нужно собрание, вот, мне нужно собрание – все, бегом. Так как… как сняться, знаете, мы используем собрание как рюмку с похмелья. Хопнул рюмаху, раз – опа. Поправился, так, раз – полегчало. Сходил на собрание – опа, выправило тебя. Потом раз – вышел, часто мы говорим, там: мир, вот эти люди, с ними невозможно. Да потому что я туда выхожу и жить там не могу. Болезнь-то, она не остается на собрании. Она же идет со мной. И собрание не длится 24 часа в сутки, как вот эта группа онлайн 24 часа. Еще же жить надо, надо выходить на работу, общаться с близкими людьми. Надо чё-то делать. И все это время болезнь рядом. Она всегда рядом. И ее нельзя остановить, там, каким-нибудь походом на собрание или какой-то, там, инвентаризацией. Это невозможно. Потому что ты постоянно живешь с ней. Это твоя сущность. Она рядом, она внутри тебя. Она двигает твоей жизнью. Она определяет твои шаги. Если ты даешь ей такую возможность, да? Вот эти первые же 3 шага: Первый шаг – это сумасшествие. Второй шаг – это Сила Могущественная, Которая может изменить мою жизнь. И Третий шаг – это мой выбор: какую из этих сил я выбираю: сумасшествие или Бога. Да? Вот, и это процесс, который длится 24 часа в сутки: мой выбор. Да? Как Билл говорит: вера должна творить нас и нашими руками 24 часа в сутки. Иначе мы погибнем. Ну, это правда.

И я почти 3 года ходила вот такая совершенно сумасшедшая служащая, бесконечно присутствующая в Сообществе Анонимных Алкоголиков, читающая книгу при этом, выполняющая все задания спонсора, за исключением тех, которые сказаны на каждой странице. Там сказано: мы просили Бога. Мы просили Бога. Я никогда не просила Бога в тот период. Я всегда с Богом, ну, торговалась, с большой опаской, да?.. и пыталась Ему рассказать, что Ему надо сделать, чтобы помочь мне. То есть, я управляла Богом. Я никогда не просила Бога, чтобы Он управлял моей жизнью. И в итоге, после того, как мы закончили читать книгу… вот, мы со спонсором закончили читать книгу, и я немедленно, вынырнув из этой крещенской проруби немедленно нажралась. Потому что, когда есть 2 алкоголика и есть эта книга – есть Бог. Да? И я таким образом, потихонечку, да?.. двигалась. Когда это все закончилось, у меня потерялась опора, и я немедленно упала в эту канаву.

Я очень признательна этому употреблению. Я не считаю, что обязательно надо сорваться человеку, чтобы начать выздоравливать. Нет, это не так. Есть огромное количество людей, которые совершенно без срывов двигаются и двигаются отлично. Им светло и тепло, и они рядом с Богом. Но в моем случае срыв, вот, он не был частью Программы, но он был железобетонно частью выздоровления. Вот, потому что именно он наконец-то поставил меня на колени. Вот, наконец-то, потому что я ушла в запой: обычный, стандартный свой запой. Как будто не было никакого Сообщества, никаких моих знаний про алкоголизм – абсолютно ничего. Я сразу же стартанула, как и в прошлые свои годы. И каким-то чудом после месячного запоя я вернулась в Сообщество. Это невероятно трудно сделать. Я сегодня, когда, ну, знаю, когда люди срываются и потом, ну, боятся идти в Сообщество. И не хотят идти. Голова не дает. А… ну, это, на самом деле, единственное, что нужно сделать: вернуться. Обязательно вернуться. И вот каким-то чудесным образом я вернулась, да?

И вот тут вот Бог поставил передо мной человека, который сказал мне: зови Бога в каждое дело. Да, вот это вот: мы просили Бога. Я когда читала это: мы просили Бога – я думала, они просили. Ну, они просили. Им надо – они просили. Причем тут я вообще. Да? И когда мне сказали: «Ну, мы просили… проси Бога». Я, прям, возмутилась до глубины души. В смысле, проси Бога? Зачем Его просить? Он же Бог. Он чё, не видит, чё в моей жизни происходит? Он почему все не изменит-то, как надо? Да? А у меня спросили: «А ты пробовала так делать?» Это то, что Бог использовал привести меня внутрь Программы Анонимных Алкоголиков. Потому что мое высокомерие, мое вот это отношение – оно не давало мне увидеть зерна, того зерна, которое я вижу сегодня. И которое, действительно, оно очень простое. И, ну, такое всеобъемлющее. Я не видела его, несмотря на это. Ну, потому что болезнь не давала. И для того, чтобы меня туда завести, Бог использовал мой недостаток: последнее слово должно быть за мной. За мной! Да?

Когда у меня спросили, пробовала ли я так делать, я не смогла сказать, что я пробовала, потому что я не пробовала, а меня в тюрьме научили: ну, надо держать ответ за слова. Да, в тюрьме, до тюрьмы. То есть, я достаточно долго бандитствовала и научилась разговаривать как бы ответственно, потому что это важно. Потому что опасно. Могут быть какие-то такие нюансы, которых я бы не хотела. Поэтому, ну, я следила за разговором, да? Тоже вот, нет худа без добра называется. Вот, не поймешь, какие у Бога дороги, никогда не определишь.

И я стала пытаться это делать. Я стала пытаться делать это так, как это в книге сказано: надо с чего-то начинать. У меня никогда не было никаких отношений с Богом. Я боялась Его, как я вам уже сказала. Поэтому у меня… это сегодня я говорю: «Боже, спасибо Тебе. Боже, помоги мне, пожалуйста. Боже прости меня. Боже, помоги мне идти за Тобой». Сегодня я много разговариваю с Богом. У меня на работе люди говорят, они говорят… ну, чего-нибудь, там, тык-тык, они: «Надо Валентине сказать, она сейчас с Богом договориться». Потому что я разговариваю с Богом вслух. Ха-ха-ха. В том числе на работе.

У меня свекровь, когда я начала это делать, испугалась. Она говорит младшей сестре моего мужа, дочери своей… она говорит: «Слушай, чё-то с нашей Валей, видимо, произошло». Ну, да, потому что человек, там, стебался по тюрьмам-лагерям, а теперь он охренительно в Бога верит, потому что Бог кругом звучит: Бог! Бог! Да? И сегодня, слава Богу, это очень как-то внутри, как-то гармонично это все происходит. И, ну, у людей, которые окружают меня, уже было достаточно времени посмотреть на то, как это работает. И моя жизнь изменилась. Да, вот, то, что сказано в книге в Одиннадцатом шаге, помните, написано: от этого уменьшается опасность возникновения волнений, злобы, страхов, совершения необдуманных поступков. Мы не расходуем энергию бездумно, как раньше. Да, вот этого. Я не знаю, как это связано.

Ну, также в главе «К агностикам» написано, что: от точки до точки самый короткий путь – прямая, мы считаем. А на самом деле это не так. Да? У Бога есть свой какой-то план. А, там, человек никогда не сможет летать, думали мы. Да? И он не полетел. Если я сейчас выйду, вот, со своего 3-го этажа, то я стебанусь об землю. Но… Бог дал возможность нам придумать летательные средства, и человек переносится по воздуху. То есть у Бога есть своя какая-то дорога для того, чтобы обеспечить для меня то, что мне нужно. Я даже часто не знаю, что мне нужно. И то, что я знаю – это далеко не то, что может мне дать Бог. У Бога всегда есть лучше дня меня, чем у меня для себя. Тоже это в книге сказано, да? И это тоже правда.

И они говорят, что для того, чтобы мне жить нормально, мне надо либо поднять положенный к моим ногам такой простой набор духовных средств, либо я буду влачить мое жалкое существование, пытаясь всевозможными методами вычеркнуть из сознания невыносимость моего положения: на трезвую голову? Это можно делать на трезвую голову – брести к своему печальному концу, пытаясь всевозможными средствами из сознания невыносимость своего положения. Это самое ужасное место. Когда тебе, ну, когда ты вот это все… как будто ты без кожи. И ты живешь так. Это вообще невероятная штука.

И на самом деле, это, действительно, то, что предлагает Программа, то, что предлагает книга Анонимных Алкоголиков – это достаточно быстро начинает работать. Помните, в рассказе Билла, в спикерской Билла, он рассказывает про Эбби.

Есть связь? Все в порядке? Меня слышно?

Ведущая. Да, да, Валь, тебя слышно отлично.

Спикер. Хорошо. А то чё-то у меня все замелькало на экране.

Он рассказывает про то, как к нему пришел Эбби. И там написано, прямо написано, да?.. что 2 месяца назад Эбби попал в Оксфортские группы. И через 2 месяца он явился к Биллу совершенно другим человеком. Он там чё-то нес ему, рассказывал. И Билл, как все мы, ну, нельзя делать такие обобщения, то это как бы лично мое мнение. Хронический алкоголик – очень высокомерное существо. Мне кажется, это часть болезни тоже, вот это высокомерное восприятие этого окружающего мира. Это симптом такой, показатель болезни.

Билл вообще не слушал этого Эбби. Ты пургу несешь тут какую-то. Потому что мы тут с тобой бухали-бухали. Ты, вот, пришел, я выпить с тобой хотел. А вот то, что он отказался выпить, его остановило. Опа! В смысле, не будешь? Как это. Да и то, что Эбби выглядит по-другому. Он смотрит на него и не понимает. В смысле, а чё ты светишься весь? Пришел тут! Да? 2 месяца! Всего 2 месяца! И это действительно так. Если я потихонечку начинаю пытаться обращаться к Богу, как могу. Ну, я так обращалась. Я говорила: «Слышишь Ты, Бог? Ну, давай, делай там. Давай чё-то… это…» Всегда с требованием. Всегда: надо то, давай так, иди туда, неси то, убавь этого, добавь того. Да? Бесконечное требование. Высокомерное невероятно.

Но Бог же, не я. Он никогда не обижался на меня. Никогда не требовал от меня уважительного отношения. Он никогда не говорил: «Так, пошла нах*р. Я с тобой не буду никогда разговаривать, пока ты не научишься говорить по-человечески». Он так не говорил. Потому что, ну, Он другой. Он не я. Он Бог. Это я думаю, что я бог, поэтому я и создаю Бога по образу и подобию своему, да?.. который, там, на все обижается, все, там, чё-то надо у Него заслужить, Который накажет – это не так. Богу не надо меня наказывать, и Он никогда не прячется от меня. И Он готов дать мне все, что мне нужно для того, чтобы я жила счастливо, спокойно, светло, тепло. У Него всего полно для меня. Я не хочу это брать. Ну, не то, что я не хочу это брать – так голова моя работает. Она путает меня, и я верю, что я сейчас сама чё-то придумаю. А на самом деле это самый легкий путь. Тот, который описан в книге Анонимные Алкоголики. Самый простой и легкий путь для того, чтобы сделать жизнь любого человека благополучной, спокойной и теплой. И даже такого человека, у которого вот такая голова, как у меня.

Это удивительное, фантастическое место. Другого такого нет на земле. Я много где пыталась поправить эту голову. У меня было много попыток. Там и кодировки, уже я рассказывала, да?.. и бабки-дедки. Мне как-то Бог всегда давал друзей, которые пытались мной заниматься и таскать меня по каким-то, там, лекарям. И по кому меня только не таскали, что только ни предпринимали. И я все равно начинала жрать опять, там. Не работало абсолютно никак. И вдруг в Анонимных Алкоголиках сработало. Сработало, конечно, не сразу, потому что я не пыталась сделать сразу то, что сказано в книге. Я пыталась найти свой путь – легкий. Ну, поэтому так это все и заканчивалось.

А на самом деле, видимо, для чего-то и это тоже было нужно. Для того, чтобы было, наверное, с чем сравнивать. Да? Потому что такой человек, как я… ну, я невероятный агностик. Мне всегда надо на зуб попробовать. Ну-ка, ну-ка, как это выглядит? Да? И теперь у меня есть с чем сравнить. Я жила в употреблении без Программы. Я жила без употребления и без Программы. И я сегодня живу без употребления, но с Программой. И это фантастические вещи. Это совершенно разные места. Это новая жизнь, да?.. вот так они в книге говорят. Там много раз используется прилагательное «новый». Новый – это такой, которого не было никогда. Поэтому новая моя жизнь, такая, которой не было никогда — я никогда не смогу представить. Ее же не было никогда. С чем же мне ее, как мне сравнивать. Откуда я знаю, как это должно выглядеть. Да? Я бы никогда не смогла предположить, что я смогу жить так, как я живу сегодня. Абсолютно.

И, конечно, это только потому, что в моей жизни сегодня присутствует это лечение. Это лечение – это постоянное движение вот это к Богу. Это постоянные действия, которые здесь и сейчас возвращают меня к этой Силе, Которая может управлять этим миром. Да? Но моя голова, она не дремлет. Она не перестала быть больной. Это хроническая такая точка, кашеварка, которая без конца чё-то варит, придумывает. Фишка в том, что я сегодня с ней в этом не участвую. Да? Когда она говорит: «А! Валя!» Я говорю: «Ну, хорошо, голова, давай попьем чая». Я не иду разбирать, чё там она опять вздыхает, ахает, охает. Или наоборот она говорит: «О! Как здорово!» И туда я тоже не иду. Потому что если я начну употреблять с какого-нибудь благородного вина с… не знаю, с итальянских погребов, то я все равно найду себя в канаве. Я все равно найду себя в мусорке. Дороги моей головы, они всегда ведут в задницу. У них нет другого пути.

Но, конечно, когда это начинается, это так не выглядит. Это как с употреблением, да? Никогда моя голова не предлагает мне пойти употребить, ухандокаться в сопли, с кем-нибудь разодраться, все потерять, разбить телефон, проснуться в каком-нибудь месте, где, ну, либо я вообще не знаю, где я оказалась, либо, как обычно, в казематах, да?.. в каком-нибудь полицейском участке. Она так не говорит. Она говорит: «А-а! Пойдем расслабимся, отдохнем». Да? Она так предлагает. Но обычно все заканчивается все тем, чем заканчивается. Хотя каждый раз я верю, что закончится по-другому. Да? Поэтому сегодня вот эти мои рюмки: беспокойства, суеты, тревоги, ожиданий, страхов и так далее, и так далее, и так далее – их тысячи, этих рюмок разных, всяких. Если я возьму одну из них, то я тоже напьюсь ими, да? А книга говорит, что меня убьет недовольство. Она не говорит, что меня убьет алкоголь. Алкоголь начинается только после того, как я начинаю недовольствовать, бояться, спорить, чё-нибудь доказывать, там, трястись, чё-нибудь требовать. Вот только после этого, когда я напиваюсь этих рюмок ожиданий, страхов, суеты, какой-нибудь жужжалки – только после этого появляется рюмка алкоголя. Никогда сразу не появляется алкоголь. Я привожу себя к этому алкоголю, питая это чувство – написано у нас в книге, да? Поэтому если я его питаю, то, конечно, я приведу себя в аут. Никто другой. Это никак не связано ни с кем. Потому что за меня не будет думать эту мысль. Если моя голова говорит: «А-а! Ой, хана!» Да? И я начинаю думать: «Да-а, охренеть, вообще хана». А зачем то? А почему туда? Тык-тык-тык-тык – и я погружаюсь. Если я не начинаю это думать, мысль раствориться. Я останусь здесь и буду жить в том, что есть здесь и сейчас, потому что ханы этой – ее нет нигде, кроме моей головы. Если я туда не пойду, а останусь здесь – все благополучно.

Но это практика и это никогда не нарабатываемая штука. Так не бывает, что ты все – живешь так вечно. Хотя, конечно, хочется, чтобы ты ничего не делал и жил вообще. Хотя и делать-то особо ничего не надо, да? Ты просто просишь Бога как можно чаще останавливаешься и просишь Бога. И делаешь то, что ты можешь делать здесь и сейчас. И это все. Но все равно голова такого человека, как я, говорит: «Ой, а можно я буду лежать». Ну, Бог говорит: «Да ладно, Валь, ну, лежи хотя бы в сторону Мою. Уже нормально». То есть он делает фантастические вещи. Просто невероятные вещи. И даже никогда не сможешь предположить.

Вот, не пила сегодня. Спасибо вам, Богу, ну, и мне маленько. Наверное, лучше побольше времени на вопросы оставить, я думаю. Спасибо.

Вопрос. Валь, спасибо тебе большое за опыт, за то, что поделилась. Да, действительно вопросов у нас много. И первый вопрос от Оли в чате. Оля спрашивает опыт избавления от агрессии и опыт Девятого шага по отношению к самым близким.

Ответ. Спасибо, Оль, за вопрос. Ну, Бог избавляет от агрессии. Я не избавляюсь от агрессии. Я не могу что-то написать или что прочитать и перестать быть агрессивной. Вдруг неожиданно, книга так говорит: если эмоции, духовные ценности, которые раньше довлели над нами, вдруг неожиданно отодвигаются на второй план и совершенно новые мотивы начинают тебя вести. Да, ты пытаешься останавливаться и просить Бога и вдруг находишь себя в том, что ты на работе, начальник говорит тебе, что ты что-то неправильно сделала или что тебе предстоит, там, какая-то задача, которую раньше бы ты, прям, зубы у тебя – сразу крошка бы посыпалась от ярости, что… да охренели вы! А тут ты вдруг находишь себя в том, что: а, ладно – говоришь ты начальнику. И все. И постфактум сам себе удивляешься. Да удивительные вещи. То, про что Билл рассказывает. Говорит: я пошел к доктору Силкуорту: доктор, я по ходу с ума сошел, да? Потому что потерялось беспокойство. Когда ты начинаешь это делать, вдруг теряется беспокойство. Беспокойство теряется, и ты сразу начинаешь беспокоиться из-за отсутствия беспокойства. Потому что ты никогда так не жил. Ты думаешь: а-а! Как это? А куда я? А что это? А почему? Почему я реагирую на эту жизнь. Да? Это новые вещи. И если я делаю то, что книга говорит…

Это знаете, как болит голова, выпил таблетку, да?.. и ты ж не думаешь, на что она там повлияет, на какие клетки, из чего она состоит. Ты просто знаешь, что голова болеть перестанет. И она через какое-то время перестает. Так и здесь. Если ты останавливаешься и делаешь это, независимо от обстоятельств, вдруг ты находишь себя в том, что то, что тебя раньше злило, злить тебя перестало. Удивительные, я вам скажу, вещи. А потом еще тебе начинает злоба или ярость вот эта… ну, до ярости уже не доходит, а злоба твоя тебе начинает мешать как… как одежда, которая не подходит. Как будто она стала мала. Тебе не хочется в этом находиться. Прям, сам уже честно туда не идешь. Вот, надеюсь, ответила на первый вопрос.

А по поводу Девятых шагов. Девятые шаги – это не вопрос пойти поговорить с людьми. Основная часть людей, которые были у меня в списке Девятого шага, их уже не было на этой земле, когда я протрезвела. И это было самым большим… вернее не было, тогда не было. Сейчас это есть самое большое мое сожаление. Потому что я могу только пойти на кладбище, там, чё-то сделать, покрасить, цветочки положить, памятники поменять. Я не могу отдать им того, что могла бы отдать сегодня, будь они рядом. Но я думаю, будь они рядом, и я не была бы в той точке, в которой я есть. Потому что пока я не покрушила все, у меня вообще не было шанса двинуться в нужную сторону.

Девятый шаг – это не… ну, сейчас сестра у меня как бы есть. И вот Девятый шаг – это постоянно какие-то действия. Это не какие-то слова, там, не какие-то, там, извинения. Это постоянные действия. Как можно? Какие слова надо найти человеку, который… например, моя сестра 3 дня сидела в приемном покое одной из больниц московских, ну, склифосовского больница, которая выдергивает народ с того света, да? Я периодически туда заезжала. И вот однажды я туда заехала, и ей сказали, что ей… меня уже… ну, надо готовиться к похоронам – сказали ей. И 3 дня и 3 ночи она была там постоянно, потому что сердце мое билось. Все остальные органы качали машинки, а сердце билось. И она говорит доктору: «Ну, как-то вы доставайте ее. Что-то делайте». А доктор говорит: «Лучше не надо, потому что, ну, это будет овощ. Она столько яда в себя засунула, что неизвестно, как будет работать ее организм. Скорее всего, у нее какие-то органы не включатся. И это овощ будет скорее всего. Поэтому будет лучше, если она умрет. Мы ей бирку приготовили и ждем, когда сердце остановится».

А, да… а я пришла в себя. Да, я пришла в себя, посмотрела на медсестру. «Охренеть, чё я делаю тут? А вы кто такие?» — сказала я. Ну, как обычно. А потом у нас в Четвертом шаге список вот этих врачей, потому что мы ненавидим их за то, что они нас не спасли. Я с операционного стола встала, вылезла в окно. Пошла водку ждать, а у меня шов разошелся! Вот они козлы! И какие эти доктора – нихр*на не лечат. Да, вот и я также. Я пришла в себя и говорю: «Да ладно, чё вы перепутали вообще слегка. Все норм. Давайте, я пошла домой». И я вышла и встретила сестру в приемном покое. Она мне говорит: «Поехали ко мне». А я говорю: «Не-не, давай. Все хорошо». Это же не я сидела 3 дня и 3 ночи в этом приемном покое, не зная, что произойдет с моей сестрой. Это у меня атрофировано чувство сострадания и чувство любви к близким и заботы. А этот человек столько времени провел в неизвестности и в боли. Какие слова нужно ей сказать, чтобы это изменилось. Как это убрать из ее души? Абсолютно никак. Это только потихоньку каждый день с Божией помощью. И сегодня, вот, моя сестра мне говорит какие-то добрые слова, она меня хвалит, говорит какие-то добрые слова, спрашивает у меня совета. Она с удовольствием приходит ко мне в гости. Это удивительные вещи. А раньше она говорила: «День, в который ты родилась, это самый черный день в моей жизни».

Ну, как-то так. Надеюсь, что тоже ответила, если что. Спасибо большое.

Вопрос. Спасибо большое, Валь, тебе за опыт. И Оль, спасибо за вопрос. Следующие вопросы у нас от Кати. Их тоже 2. Первый: «Как отличить своеволие от воли Бога?» И второй: «Прошу Бога избавить от одержимости. Пока не избавляет. Как принять смирение?»

Ответ. Спасибо большое. Ха-ха-ха. Я даже отличить многие вещи… там, даже чайник-то поставить не могу нормально. То сожгу, то еще чё-нибудь устрою. Но я должна понять волю Бога и отличить ее от своей. Да невозможно абсолютно. Сам процесс, сама попытка это делать говорит о том, что никакого Бога рядом нет. Вообще. Есть только я и моя болезнь. Потому что когда это Божия воля, это все всегда спокойно, ровно и постфактум. И от одержимости Бог избавит, и от чего угодно Он избавит, если я отдам. Я не отдаю. Я говорю: «Бог, забери одержимость!» Держу ее зубами, руками, ногами. И еще привязала себя к ней веревками. Потому что я только этим и занимаюсь: я хожу и разгоняю эту одержимость. Я без конца думаю о той ситуации, которая меня тревожит. Я без конца разговариваю. Благо у меня телефонов полный телефон, простите за тавтологию. Ну, номеров, да? И я обзвоню пол Сообщества и буду эту тему кашеварить. Опыт! Опыт! Я ищу опыт! Ха-ха-ха. Это фантастическое что-то. Пока не задохнусь.

На самом деле, Третий шаг, да? Вот, Первый шаг про сумасшествие, про эту, одержимость. Второй шаг – это про Бога. Про то, что есть Сила, Которая может сделать мою жизнь благополучной. А Третий шаг – это про выбор мною этой Силы, Той, Которая будет управлять моей жизнью. И я выбираю одержимость, я выбираю сумасшествие, да? И поэтому мне плохо. А когда я выбираю Бога, Третий шаг говорит: приняли решение препоручить нашу волю и нашу жизнь заботе Бога, как мы Его понимаем. Нашу волю и нашу жизнь. Наша воля – это наши мысли. Наша жизнь – это наши действия. То есть в ситуации, которая меня беспокоит, я не делаю ничего. Я не думаю о ней. Не говорю о ней и не предпринимаю никаких шагов. Потому что именно в этой минуте этой ситуации нет! Нет!

Мы часто, там, говорим: «А-а! Мне через месяц надо будет ехать куда-то». Стой! Сейчас ты куда-то едешь? Нет. Ну, вот и стой. «Не, ну, подожди, а может мне надо то, а может мне надо се?! А я же должна позаботиться?!» Стой! Стой! Ты убьешься. Да? Но мы вот так и убиваемся, потому что убиться же так невозможно, но процесс бесконечен. Мы так бьемся, бьемся, бьемся. Поэтому или я попробую честно… ну, я училась реально. Вот, я иду по дороге, и моя голова говорит: «А это? А зачем то? А почему позавчера? А куда надо послезавтра? А почему Маша так? А, вот, зачем Вася эдак?» Да? Она ж без конца говорит. Она говорит-говорит-говорит. И в ней сотни каких-то одновременных каких-то высказываний. И я училась возвращаться в здесь и сейчас. Стоп! Вот правая нога. Вот левая. Вот тетенька идет, собаку выгуливает. Вот дерево растет. Вот дяденька с пакетом белым, там, или синим. Вот я иду. Вот моя рука. Вот мизинец. Да?.. я трогаю его ногтем и чувствую, что это он. Здесь. Здесь. Сюда.

И тогда я нахожу себя в том, что мне становится спокойней. Потому что тогда я прихожу в то место, в котором есть Бог. Бога нет в моей голове. Ни в тех местах, где я придумала: там, в завтра или вчера. Да? Если я завтра или, там, в час вперед, то это страхи всегда будущие. Если я во вчера – это саможалость. Ни там, ни там нету Бога. Бог есть только здесь: в этой точке. Поэтому надо учиться жить в этой точке: вот, здесь и сейчас. И не доверять своей голове. Потому что это сломанный инструмент. Это инструмент, который всегда, ну, градусник, который всегда показывает неправильную температуру. Всегда! Ну, вообще, даже сломанные часы два раза в сутки показывают правильное время. Поэтому мы ошибаемся. Голова раз нам чё-нибудь. Мы: опа! И это будет нашим доказательством. Мы будем в это верить. Как, вот, я верила, в мои походы в Церковь. Я верю. Ну, это же всегда после Церкви меня сажают в тюрьму. Значит, это же связано? Конечно! Ха-ха-ха. Ну, как-то так. Не надо верить голове. Это самая страшная субстанция. Она нацелена только на то, чтобы меня покалечить, ну, мою жизнь изуродовать. Как-то так. Спасибо за вопрос.

Вопрос. Спасибо, Валь, тебе огромное за ответ, за опыт. И спасибо Кате за вопрос, конечно же. Следующий вопрос у нас от Юли. Перед тем, как зачитать его, друзья, я напоминаю, что вы можете задать вопрос голосом, если поставите три единички в чат. Либо напишите свой вопрос в чате, и я зачитаю его. Вопрос от Юли: «Как ты проживаешь неудачи в трезвости, когда ты просишь Бога помочь, а в итоге результат не то, что ты ожидала?»

Ответ. Ха-ха-ха. Спасибо. Я не ожидаю результат. Я боюсь вот этих вещей, когда я думаю: «Так, мне надо вот это… Боже, давай у меня будет вот это». Потому что я обману себя. Я всегда буду просить у Бога булочку и чай. А Бог готов мне дать пироги, пирожные, горячее. Как… вспомнила этих вот… эти двое из ларца: пирожное, мороженое – всего, чего хочешь. Бог готов мне дать, да? А я прошу булочку и чай. Но Бог в отличие от меня, Он не будет трясти меня за шиворот и говорить: «Ты дура? Вот тут у меня полно всего. Может, ты перестанешь просить всякую х*рню? И Я тебе дам тогда хорошие вещи». Он говорит: «Как знаешь, Валь». И дает тебе булочку и чай. А потом я говорю: «Охр*неть, Бог! А почему так-то? А чё мне только булочка и чай-то? Да мне так не подходит. Мне надо чё-нибудь поболее». Поэтому я внимательно слежу за ожиданиями. Десятый шаг мой – Десятый шаг. Ну, он в книге так начинается, и он у меня так начинается: продолжали наблюдать за собой. Если у меня есть ожидание, и я думаю, что лучше будет так и мне так надо, ну, это ложь. Я, прям, буду просить Бога: «Боже, избавь от ожиданий. Убери. Научи меня доверять Тебе. Дай мне доверие».

Если есть какие-то события, которые происходят, там… я ничего не жду, но всяко может происходить. Это же жизнь. Это мы только думаем, что жизнь должна… кругом ромашки должны цвести. Нет. В книге нам сказано, что: если вы будете двигаться по этому пути, то всякие обстоятельства сможете проходить. И разное горе бывает, и разные трудные моменты Бог поможет вам пережить. То есть: будут трудности? А как иначе. Другое дело, что я не буду ими захлебываться, я не буду жить в ужасе. Да, сегодня это так. Сегодня я… ну, бывают моменты, которые мне не нравятся. Я не знаю, я прошу Бога: «Боже, дай доверие. Ну, раз это так, значит зачем-то так надо. Понятия не имею. И убери у меня это отношение. Дай благодарность. Помоги мне помнить, кто я. Где бы я была сегодня? Что бы у меня, вообще, было?»

Там, мне сейчас проект подкинули. Хороший, добрый, теплый проект. Но очень много моего участия в нем. Почему-то эти люди считают, что я могу с ним справиться. И они мне его выдали. И притом, что я знаю, что это хороший и добрый проект, мне нравится участие в нем и люди, с которыми я работаю в нем, ну, мне близки и мне дороги отношения с ними, я все равно начинаю жужжать. Потому что я работать-то не люблю. Как не любила, так и не люблю. Мне хочется, чтобы мне только деньги приносили. Еще звонили перед этим, спрашивали: «Мы вас не потревожим? Вам когда принести?» Да?.. или куда вам отдать? Вам… как быть с вами. Да? И я начинаю жужжать. И я прошу: «Боже, помоги мне». Так не будет, что я не буду жужжать. Это хроническая болезнь. Так не будет, что я буду впадать в какие-то представления. Но как только мне плохеет, я понимаю, что я просахатила уже все, да?

Такие моменты бывают, поэтому я просыпаюсь каждое утро и прошу Бога, чтобы Он помог мне помнить, что мне нужно как можно чаще обращаться к Нему. Не тогда, когда у меня приступ уже наступает, когда просахатила, мне плохо, а до того. Чтобы приступ не настал. Да? Когда все благополучно в моей жизни. Ну, вот как-то так. Надеюсь, ответила. Спасибо за вопрос.

Вопрос. Да, спасибо большое, Валь, тебе за ответы. Спасибо Юле за вопрос. Следующий вопрос у нас от Насти. От Настены. Настена спрашивает: «Есть ли у тебя потребность в спонсоре, учитывая твой опыт трезвости? И когда ты в последний раз обращалась к спонсору?»

Ответ. Спасибо, Настена за вопрос. Конечно, есть. Ха-ха. Ну, то есть, потребности нет в спонсоре, потому что, ну, спонсор – это такой же человек, как я. Он не даст мне какие-то ответы про мои жизненные ситуации. Он может со мной поговорить. Потребности нет, а необходимость в его наличии есть. И спонсор у меня есть. Меня пару лет назад уволил спонсор, и, ну, а теперь у меня другой спонсор. И это отлично, потому что, ну, спонсор не может никого никуда вести, никого выздоравливать. Если у меня жар и у моего спонсора жар, а таблетки будет пить только спонсор, ну, мне это не поможет. Да? И полагаться надо на Бога. А не на спонсора. Когда меня уволил предыдущий мой спонсор, с которым мы взаимодействовали, там, более 10 лет, я, прям, реально поблагодарила Бога за то, что мы разные люди были, и у меня даже… жизненных моментов я с ним не обсуждала. Ну, такие какие-то, общие. И потому что я вижу много людей, которые полагаясь на спонсора, падают, когда: раз – спонсор, там, не может взаимодействовать, не может ответить или что-то происходит со спонсором. И все – человек потерял опору.

Я думаю, слава Богу, что Бог меня не уволил. Ха. Это здорово, вообще. И я звоню спонсору своему раз недели в две. Звоню просто потому, что это режим движения. Ну, профилактика, да? Как бы я не позвоню спросить у нее, как она думает, мне надо быть. Мне надо туда пойти или сюда пойти? Она откуда знает? Я не знаю, а она откуда знает? Я не буду спрашивать. Я просто расскажу ей, что есть такие моменты, тут такие. И спрошу у нее: «Как ты? Как твое здоровье? Как дела? Как живешь?» Да? То есть, она мне что-то расскажет. Наш разговор длится, там, 3-4 минуты. В 2 недели раз. Все. Больше ничего.

Все мои спонсируемые с самого начала, когда ко мне приходит человек, я сразу же говорю о том, что я не могу давать. У меня нет ответов. Я могу показывать дорогу. Как ты будешь идти по этой дорого, чё ты будешь делать – это твое дело. Это только дело того человека, который двигается. И вся помощь – она у Бога. И в книге несколько раз написано: ни одна человеческая сила не может помочь. Абсолютно ни одна. Любой человек в Анонимных Алкоголиках – это равный другому человек. Все (!) люди в Анонимных Алкоголиках рав-ны(!). Все(!) абсолютно. Ну, нет ни одного, который выше, ниже, правильнее. Представь себе, Насть, два диабетика так разговаривают. Один другому говорит: «Ой, я уже 2 года болею диабетом, там. Лечу диабет». А другой говорит: «Ой, а ты знаешь, а я 20». И чё? Какая разница-то? Если сегодня этот человек не поставил инсулин, то он вытянет ноги с диабетом. И еще достаточно быстро. Гораздо быстрее, чем мы с алкоголизмом.

Да не важно при этом, 2 года он до этого болел или 20, или сколько? Два дня ему назад поставили диагноз? Вообще фиолетово. Как-то так, поэтому, конечно, наличие спонсора необходимо. Это часть моей программы выздоровления. Для меня, как бы, самой это важно, чтобы у меня был человек, которому я могу полностью доверять при необходимости. И чтобы это был какой-то режим общения, потому что, ну, для меня же нет в этом мире авторитетов. Я же на всех плюю. И если вдруг я потеряю… ну, сегодня нет. Потому что Божия рука в моей руке, да? И я прошу Бога, чтобы Он помог мне. И держаться за Него. И тогда приходит какое-то, вот это истинное уважение к мнению окружающих, да?.. то, что в книге написано. А так этого, конечно, нет. Если я отпущу руку Бога, сразу появлюсь я. И мне нужен человек, который может мне сказать правду. Это важно. Вот как-то так. Спасибо за вопрос.

Ведущая. Спасибо большое, Валь, тебе за ответ, за опыт за твой. И да, конечно, Настене за вопрос спасибо. Следующий вопрос голосом у нас хочет задать Владимир. Владимир, я включаю тебе микрофон. Добро пожаловать, и твой вопрос.

Вопрос. Да, спасибо. Привет всем. Вова, алкоголик. Спасибо за служение, спасибо за спикерскую, за опыт, за то, что пришла поделилась. И вопрос тоже про Девятый шаг. Были ли такие Девятки, которые было страшно делать, боялась за последствия и как ты это преодолевала? И есть ли такие Девятки, которые ты не сделала? Вот. Спасибо.

Ответ. Спасибо, Володь, за вопрос. Ну, знаешь, Девятки, которые страшно было делать, потому что голова рассказывала про жертвы, конечно были. Да? Это вот удивительная способность моей головы, когда я иду в ночь за какими-нибудь химикатами, я не боюсь, что я попаду в какие-нибудь страшные места и мне оторвут голову, или еще чё-нибудь произойдет. А когда я иду возместить тот ущерб, да?.. который я причинила, я сразу думаю: «О! Все, хана мне». Меня в тюрьму опять посадят, там. Ха-ха-ха. Или еще чё-то сделают со мной. Да, она врет так, эта голова. Не надо ее слушать. Здесь важно просто тупо делать. Девятый шаг – это, ну, реально шаг, в котором требуется действие. Здесь важно просить Бога и идти. Я, были моменты, прям, ну, не хотела я. Я тарабанила башкой об торпеду в машине и заходить не хотела вообще. Я стучала головой и просила Бога: «Бог, помога-а-ай!» И я понимала, что надо идти, иначе застряну здесь. Вот это нежелание застрять в этом болоте… потихоньку после Пятого шага появляется свет, который не хочется терять. И я шла. Я скажу тебе, есть Девятки, которые я не сделала по причине того, что… ну, как не сделала? Мы же думаем, что Девятый шаг – это надо пойти и поговорить. Так вот, я не поговорила, потому что люди не стали со мной разговаривать. Но это не значит, что я не сделала, да? Это значит, что они не хотят со мной взаимодействовать. Я действительно много боли и печали причинила людям в прошлом. И я понимаю их. Моя задача не обидеться на них за то, что они теперь меня такую духовную принимать не хотят. Да? А попробовать выпросить у Бога готовности, что если сегодня любой из этих людей появится на горизонте, я честно буду готова сделать все, что в моих силах для того, чтобы исправить то, что было сделано мною в прошлом.

Да, очень важно… вот, в Восьмом шаге есть вот эта часть про готовность. Да? Мы составили список и преисполнились готовностью. Мы часто обычно просто составляем список. А задача – реально попросить Бога о том, чтобы Он помог идти мне туда, куда Он меня поведет, и чтобы Он помог мне помнить, что это ключ к моему будущему. Что эти люди смогут жить и без меня. И без моих каких-то действий и моих признаний и чего-то еще. Я не смогу. Мне важно, чтобы моя жизнь изменилась. Да? И тогда Бог каким-то образом тебя… ведь ты уже выходишь. То есть ты раз – и ты такой: хо, вышел! Гора с плеч упала! Ха-ха-ха.

Часто очень там, где ты ждешь, что тебя, ну, чем-то покарают, люди принимают тебя с радостью. И говорят, как здорово, что ты изменила направление. Как хорошо, что ты сейчас живешь по-другому. Оставайся, пожалуйста, такой. Они ничего не просят у тебя. Для себя. Ну, только такие люди, как мы, вот они это… с нами. С нами трудно делать Девятые шаги, потому что мы же требуем, оцениваем, ждем. Поэтому если ты честно идешь, девятый шаг с точки, вот, этой, Программной: а что бы я не хотела, чтобы люди делали по отношению ко мне? Как бы я хотела, чтобы они пришли, чтобы сказали? Чё бы я не хотела услышать? Чё бы хотела? Какие действия я бы хотела увидеть, какие не хотела? Честно я иду, потому что надо это мне. Бог всегда рядом, и Он всегда несет тебя на руках. Это фантастические вещи – Девятый шаг. Это трудное, но очень светлое, освобождающее место. Как-то так. Надеюсь, ответила. Спасибо за вопрос.

Вопрос. Спасибо, Валь, тебе за ответ. За честность за твою спасибо большое. И следующий вопрос у нас от Марии в чате: «Валентина, спасибо большое за твой опыт, — пишет Мария, и такой вопрос. – Как ты для себя понимаешь понятие «духовно больной человек»? Как принимаешь таких людей?»

Ответ. Спасибо, Мария, за вопрос. В мое понятие «духовно больной человек» входит один человек. Это я. Все. Ну, мне можно, конечно, себя не применять и не принимать и, хрен его знает, не еще чё-то делать. А толку от этого? Да? Это я сама с собой живу, и это не я создала себя такой? Я не писала пункты… перед тем как родиться, я не говорила, давайте, я появлюсь на этот свет, буду хроническим алкоголиком, абсолютным монстром асоциальным, да?.. с полным отсутствием, там, какого-то сострадания и взаимопонимания вообще. Ну, просто. Я… я этого ничего не делала. Я просто родилась – и я такая. Ну, кто-то несет за это ответственность, но не я. Я не знала этого. Сегодня я знаю. Я несу ответственность сегодня за то, что я, зная это, ну, учитываю я это или, не учитывая, живу. Вот за это я сегодня несу ответственность. До этого я как бы понятия не имела, как это происходит. Вот.

Но я также знаю, что я больной духовно человек, очень серьезно больной. И в любых моих отношениях с любым другим человеком всегда есть один духовно больной человек: это я. Больше, ну, я не знаю. Мне как бы… я не могу ставить, там, другим людям… какие-то характеристики давать и оценивать их, потому что эта оценка – она убьет меня. Это недовольство меня убьет – недовольство другим человеком. Потому что это моя главная нечестность всегда работает в этом случае, когда я оцениваю кого-то. Да? Я себе позволяю быть такой, а этому другому человеку не позволяю. Если другой человек ведет себя точно так же, как я, я вне себя от ярости сразу. Потому что он духовно больной человек. А если я себя так веду… ну, у меня всегда преференции. Да? Знаешь, как я привожу обычно пример, очень показательный всегда пример. Мы, допустим… Билл говорит… у нас в книге, там, написано: в Христе я видел великого человека… чьи последователи… Его учение я считал, там, самым гениальным, да? Но его последователи не очень тщательно исполняли все Его наказы. А сам я взял из этого учения только то, что было не очень сложным. Остальное просто игнорировал. Да?

То есть, я делал то же самое, что эти последователи. Но последователи – идиоты, а я же и не последователь, да и вообще, чё я могу? Да?.. вот эти оговорки… наши… вечные. Поэтому если, вот на наш пример это переводить, то я обычно вот такой пример привожу. Мы, допустим, с Олей договорились, что мы завтра встречаемся, там, я не знаю, на платформе на этой или где-то, там, в Вотсапе созваниваемся в 7 часов вечера, скажем. Да? И вот я сижу, время 7 часов вечера по Москве. Мы, там, с ней договорились или по ее местному времени, а я сижу и жду, когда Оля придет на связь. 5 минут – Оли нет на связи. 10 минут – Оли нет на связи. 15 минут – Оли нет на связи. 20 минут – Оля появляется. «Ой, Валя, я тут вообще, ты знаешь…» Я что говорю Оле? Я говорю: «Оля, ну, как же так? Ну, почему ты не думаешь о других людях? Ну, ты понимаешь, я занятой человек. Для меня 20 минут имеют большое значение. Ну, что такое? Где твоя Программа выздоровления? Ну, почему ты так и не учишься заботиться о людях? Ну, проси Бога о помощи в конце концов», — говорю я Оле. Да? Давайте возьмем обратную ситуацию: Ола пришла в 19. Меня нет. Я прихожу в 19-15. Что я говорю Оле? Я говорю: «Оля, а что нервничать? Что за ожидания от людей? Люди разные. Потом ты действительно знаешь – я занятой человек. Займись собой. Позвони своим спонсируемым. Поговори, там, с родственниками. Ну, сделай что-нибудь! Где твоя Программа выздоровления, Оля? Да?.. то есть. С какой стороны ни зайди – везде молодец я. Все остальные – духовно больные люди. Только я духовно здоровая. Поэтому я не хожу в эту точку. Это очень печальная картинка. Но на самом деле я прошу Бога, чтобы Он помог мне помнить, что у меня с головой непорядок. Потому что я очень быстро начну думать, что у меня-то точно все нормально. Ха-ха-ха. Вот как-то так. Спасибо.

Ведущая. Спасибо, Валь, тебе за ответ. И спасибо большое Марии за вопросы. Даже мне на секунду стало стыдно. Следующий вопрос от Михаила голосом. Три единички он поставил. Сейчас я включу, друзья. У нас Валентина до… ровно до 21.30. поэтому там еще один вопрос. Если не сможем ответить, уж, пожалуйста, извините. Миш, добро пожаловать, твой вопрос.

Спикерхантер. Ага. Всем привет. Алкаш Михаил. Валентина, я благодарен тебе за то, что ты приняла приглашение и пришла на спикерское собрание на группу аа24.онлайн. Тебе спасибо от всей души. Долго мы ждали с тобой этой встречи, и вот она состоялась. У меня нет вопросов. Все замечательно, просто. И была очень полезна мне, как остальным, не знаю. Поэтому я скрываюсь, чтобы человек, у кого животрепещущий вопрос, мог бы его задать. Спасибо.

Спикер. Спасибо, Миш. Да я бы тут… ты… и на твой ответила еще… уж один-то осталось, если есть вопрос. Спасибо на добром слове. Ну, как решите.

Вопрос. Спасибо большое, Миш, тебе за благодарности. Валь, спасибо тебе действительно, что пришла. Тогда вопрос от Настены: «Как у тебя проходит Десятый шаг? Я про звонок спонсору или доверенному. То есть, как понять, надо ли звонить, чтобы это не было сливом?»

Ответ. Да, вам спасибо, ребят, что позвали. Я… долго ждали, говорит Миша. Я не потому, что я выбираю время. Я просто… у меня только какое… ну, так вот, как есть свободное… Я не… это не из-за того, что я могла бы прийти 2 месяца назад, а я явилась только сейчас. К сожалению, я тоже не могу каждый день же… ну, ладно, в общем. В общем, спасибо, что позвали.

Десятый шаг мой начинается с того, что я говорила уже: с наблюдения за собой, да?.. продолжали наблюдать за собой. Если ты уже думаешь, надо тебе звонить или не надо – звони. Потому что если ты живешь внутри Десятого шага (а это воздух), у тебя не будут возникать вопросы. Ты просто будешь двигаться. Ты… помните, Сэнди Бич рассказывает? Он говорит: ты начинаешь вспыхивать и оп – ты тормозишь, да? Бог останавливает тебя. Не ты останавливаешься сам, а Бог останавливает тебя. Потому что, если ты с утра встал и продолжаешь следить, где ты, кто ты и как давно ты просил Бога о помощи, то Он управляет этой жизнью. Да? И, ну, где-то ты промахнулся, бывает такой момент, что – раз, и ты… вж-ж-иу. Ты хронически больной человек. Вихрь какой-нибудь тебя унес. И если ты не причинил ущерба, то стоит просто сосредоточиться на том, что есть здесь и сейчас, и постараться быть полезным там, где ты есть в эту минуту. Себе, в том числе. Вынеси мусор, я не знаю, покрась ногти, позвони подруге. Ну, чё угодно сделай. Вымой полку. Что угодно! Кино посмотри, в конце концов. Я чай пью. Я очень люблю пить чай. У меня это, прям, одно из главных действий. Я, прям, вжик – и все: иду заваривать чай, я ставлю чайник. Я их жгу регулярно… ха-ха-ха. Мне их племянник три подарил, потому что я поставлю, и забуду. Потому что Бога не попрошу – все, хана, чайник сгорел.

Поэтому это процесс. Если ты в этом живешь, у тебя не будет необходимости бежать кому-то звонить. Ты не будешь пузыриться, ты не будешь искрить. Тебе может быть некомфортно. Но ты при этом не будешь, как это раньше: поднимаете все село и устраиваете истерику, всем жалуетесь или с кем-то деретесь. Ну, то есть, вот этих реакций – их не будет. Ну, какие-то будут. Я, вот, с этим проектом, там, который мне выдали и, говорю, они почему-то верят, что я его быстро и правильно и как надо сделаю. А я на прошлой неделе выпала в осадок. И я побежала к главному редактору одного из изданий, с которой дружу и говорю: «Ой, ой, мне срочно нужна помощь». Она говорит: «А я улетаю из Москвы. Прилечу на Север завтра, немного отдохну и потом готова тебе, Валь, помогать». Я знаю, что этот человек месяц в отпуске находился. Мы с ней виделись в Минске. Ну, то есть, я знаю, что весь ее отпуск… месяц человека не было. Она сейчас приедет домой, и она должна заняться моим проектом, потому что я считаю, что я не справлюсь. Да? Я впала вот в эту истерику. И слава Богу, что она мне сказала, что она отдохнет, туда-сюда… И, ну, что я… я знаю, что надо двигаться, да? Я понимаю, что когда тебя лихорадит, этого слона надо есть по кусочку. Даже на коноплешки надо его разрезать. Взять, и попробуй хотя бы просто файл открыть. Вот, просто посидеть 2 минуты с этим со всем, да? И я начинаю двигаться. И Бог начинает меня двигать. Сразу появляется искренность вот эта. У меня с работой когда геморрой, у меня сразу появляется… ну, не геморрой, а вот какой-то такой большой пласт – у меня сразу появляется искреннее отношение к Богу. Сразу добавляется. Я сразу начинаю честно Его просить. Потому что работать я не хочу, мне страшно и мне надо, чтобы все тут ровно было. Я знаю, что без Него мне тут не справиться. И я сразу честно Его прошу. И тоже, вот, нет худа без добра. И уже в субботу я понимаю, что я зря подняла Ольгу Владимировну. Ну, что мне делать? Мне, конечно… я что, спонсору буду звонить? Естественно, мне надо что делать? Мне нужно звонить Ольге Владимировне. И говорить ей, что Олечка Владимировна, большая Вам благодарность. Я очень сожалею, что я устроила здесь такую истерику и не поистерила сам на сам. А подвизала Вас в нее. Ну, я справлюсь. Спасибо, что Вы откликнулись и готовы были мне помочь. И все. И она эти мои слова воспринимает с невероятным облегчением. Потому что я понимаю, какой кусок она… ну, от ответственности и от доброго отношения ко мне решила взять и мне помочь. Вот как-то так. Ну, надеюсь, ответила. Спасибо большое за вопрос.