Россия, г. Санкт — Петербург

Домашняя группа: ФинБанка

ТЕМА: Отдать Богу всё

Спасибо огромное. Спасибо, мои дорогие друзья. Я очень рада быть на вашей группе. Я даю ссылку на вашу группу, поскольку она очень удобно разместила себя вот именно в цифровом и во временном формате. Особенно тем, кто находится в самый сложный для себя, вот этой пиковой сейчас точке: выхода из запоя, когда возможности, может быть, пойти на живую группу сейчас физически нет. И я всегда кидаю ссылку именно на ваши онлайн-собрания для того, чтобы человек мог побыть в атмосфере выздоровления хотя бы вот так вот: с экрана своего компьютера или телефона. Поэтому спасибо вам, прежде всего, за то, что вы есть.

А меня зовут Лариса, я алкоголик, Санкт-Петербург. Я трезвая 10 с небольшим лет. И у меня как раз опыт выздоровления на живых группах. У меня нет такой трепетной и большой какой-то устремленности именно на онлайн-собрания. Хотя сегодня я понимаю, что цифровой мир шагает вперед, и тема этих онлайн-собраний, конференций, групп, она становится все более актуальной. У меня сегодня тема, которую я сама не выбирала. Я ее узнала вот уже перед спикерской. У меня опыт выздоровления и опыт пребывания в Сообществе на сегодняшний момент равен друг другу. Для меня это очень, очень важно. И я всегда об этом говорила, я всегда буду говорить: быть в Сообществе, быть на группе, быть в наших рядах, сидеть на живом собрании за столом и пить вместе с вами чай, может быть, даже где-то поплакать до собрания или после, поговорить в чайной, поделиться своими проблемами, получить обратную связь, получить поддержку, где-то куда-то вместе сходить и выздоравливать по Программе Двенадцать шагов по большой книге, которая называется «Анонимные Алкоголики» — для меня не равно. Для меня не является одним и тем же. Это совершенно для меня две прямые, которые идут параллельно друг другу, и они могут либо пересекаться, либо не пересекаться. Таков мой опыт. И именно опыт я даю тем девочкам, которых я беру на себя ответственность провести по шагам и отдать им то, что когда-то было мне дано так щедро и бескорыстно. И я надеюсь, что эта тенденция, она не изменится у меня ровно столько, сколько я буду жива и трезвая. Потому что быть в Сообществе под названием «Анонимные Алкоголики» и не применять Программу под названием «Анонимные Алкоголики» для меня не есть понятно. Это точно так же, как прийти в клуб вязания и не взять в руки спицы и не купить себе клубочек пряжи. То есть, я могу очень много теоретически узнать и я могу видеть готовые изделия, я могу даже восхищаться тем, как это делают другие, но по всей вероятности самой мне научиться вязать не придется. Точно также с Программой Двенадцать шагов «Анонимные Алкоголики», которая спасла жизнь мне, которая продолжает спасать жизни тем, кто принимает вот это вот твердое решение: следовать этим Двенадцати шагам и получить то, что те люди, выздоровление которых нам нравится. Повторюсь: я выздоравливаю 10 с небольшим, и я пришла для тех, кто видит меня, может, первый раз. Я пришла в Сообщество в раннем январе 2015 года, в мороз под минус 30 градусов. И в моей жизни были жалкие лохмотья всего того, что от нее осталось.

Я пропила все, что у меня было. Я пришла в состояния полнейшей деградации: моральной, физической, психической, финансовой, семейной, личной. И на тот момент, когда я пришла на свою первую группу, я всегда корректирую: меня принесли на мою первую группу. Я не могла ходить ногами. Я физически не могла это делать, потому что в безудержном и беспробудном запое я находилась 5 или 6 месяцев, выныривая там с какой-то регулярной периодичностью для того, чтобы хлебнуть вот это свое вот мутное пойло, которое у меня было под подушкой, и снова упасть туда, в этот анабиоз. Квартира моя была похожа на гадюшник. Соседи грозились вызвать ментов или СЭЗ. Я была вся облеванная, вся обоссанная, вся переломанная. У меня было капитально разбито лицо, выбиты зубы. На тот момент, когда я сделала свой звонок на горячую линию Анонимных Алкоголиков, у меня были сломаны 2 ребра, у меня была сломана рука. И выхода из этого запоя я не видела. Были долги порядка 2-х миллионов, которые на мне висели. Я прожила крах своей собственной компании, которая рухнула, пока я была в очередном запое, и все мои сотрудники остались на улице.

Моя старшая дочь взяла за ручку моего младшего сына, покинула нашу территорию вот эту, всю облеванную, и сказал: «Мам, ты знаешь, я уже поинтересовалась, что вообще с тобой с научной точки зрения, и я поняла, что люди говорят правду, когда говорят, что ты тоже страдаешь. Поэтому, наверное, если это страдание когда-то прекратиться, да, наверное, самым для нас сегодня печальным способом, то скорее всего легче станет прежде всего тебе самой». Моя дочь сказала, что я понятия не имею, что делать со своим маленьким братом. Она тогда сдавала госэкзамены, ей было не до него, но выхода у нее другого не было. Потому что он был еще мал, за ним нужно было ухаживать, а я находилась в позе льва, пьющего воду из ручья, как любят сегодня шутить мои дети. То есть я была в состоянии, когда я не могла даже шевелиться. Поэтому она взяла моего младшего сына, ушла из комнаты, выключила свет и закрыла дверь. И сказала: «Я прекрасно отдаю себе отчет, что придя сюда в следующий раз, я могу не застать тебя живой. Но я больше не могу».

Вот этой связи я очень часто делюсь с теми, кто находится рядом с такими, как мы, с родственниками таких, как мы. Ко мне очень часто обращаются родители, дети, жены, мужья, близкие люди тех, кто пьет так, как когда-то пила я. Что необходимо сделать, чтобы наш зависимый человек захотел выздоравливать и захотел зацепиться за вот эти вот остатки жизни? И удивительная тема, которая сегодня является как раз темой моей спикерской. Необходимо отдать это Богу. Ка́к физически, ка́к технически можно отдать это Богу? Как технически я могу отдать Богу свою жизнь, если 42 года до прихода в Программу (это было 10 лет назад, сегодня мне 52), если 42 года подряд, решая все свои вопросы, обладая достаточно сильным от природы характером, очень таким неплохим внутренним стержнем, достаточной долей интеллекта, хорошими качественными 2-мя высшими образованиями, полученными еще начиная в Советском Союзе и завершая Российским вот этим вот вузовским образованием. Если все эти 42 года я рулила своей жизнью так, как, я была уверена, никто другой ею порулить не может. Как можно отдать это Богу? И когда звонят родственники, я говорю первое, что необходимо сделать. Это опять же опыт.

Мы не делимся здесь теорией. Мы не делимся здесь красивыми рассказами или тем, что мы увидели в каком-то американском или русском фильме. Мы делимся своим горьким опытом, который каждый из нас: тот, кто находится здесь, и тот, кто прожил тот ад, который проживает любой алкоголик – понимает каждой, каждой своей клеточкой. Нет ни одного человека здесь, если мы находимся в этом Сообществе, которому нужно объяснять, почему утром я не приняла душ и не пошла на работу, а почему-то побежала за добавкой. Нет ни одного человека, кто бы не понимал, как может колотить как последнюю тварь алкоголика, который находится в отходняке, когда подушка и одеяло липкие от пота и от того, что я не понимаю, какое сегодня число и как меня зовут. И единственное, самое, самое острое желание, которое вот в этот момент у меня возникает, это найти где-то и чуть-чуть хотя бы где-то хлопнуть. Неважно где.

Я сейчас послушала чуть-чуть в чайной, да?.. на необитаемый остров – ребята, я найду на необитаемом острове. Я сделаю водку из звездной пыли. Я сделаю ее из морской грязи. Я найду, что в себя закинуть, если меня будет колбасить: только выпустите меня вот куда-то на мало-мальски свободную территорию. Я знаю, что я раздобуду. Я всегда где-то умудрялась найти. У меня были долги, у меня не было денег на еду, мне не на что было собрать детей в школу, но бутылку я всегда умудрялась найти. И если бы это было не так, то фраза о том, что нужно собрать себя в кучу, включить силу воли – она была бы не про нас. Ребята, алкоголики – это невероятные люди с удивительной силой воли. Только алкоголик может из одного конца города в другой по морозу пойти туда, где он точно знает, что ему нальют. Попробуйте здоровому человеку предложить такое путешествие в 5 утра в минус 30. Я ходила. Я ходила, и я ходила бы ровно столько, сколько было бы необходимо, чтобы мне хоть как-то поддерживать вот эти остатки жизни.

Поэтому родственникам я всегда говорю: «Уберите руки. Уберите руки от своего алкоголика, потому что Богу до нас не добраться. Вы здесь рядом, вы нас окружили где-то своим спасательством, где-то своей поддержкой. Да, наверное, это делается из блага, но, к сожалению, с такими, как мы, работают прямо противоположные действия. Стоя между мной и Богом, вы закрываете меня от того, чтобы Он меня, может быть, за шкирку выдернул из этого ада, в котором я рискую скоро погибнуть. В большой книге есть интересное очень место. Я знаю, что это косяк переводчика. И когда там описывается, что алкоголик якобы стоит на какой-то грани, размышляя: перейти ли ему в стадию выздоровления или остаться пока там, в употреблении – ребята, это действительно переведено очень красиво, но ничего общего с такими, как мы, это не имеет. Там сказано, что алкоголику нужна Сила, которая выдернет меня из объятий смерти. Выдернет. Не выведет за руку, потому что за руку я ни с кем не пойду. Меня нужно выдернуть, как барон Мюнхгаузен себя за косичку из болота. Потому что то, что описано в этой сказке про барона Мюнхгаузена – это чудо. И то, что я сегодня сижу перед вами живая, трезвая, у меня все в порядке во всех сферах жизни.

Меня вштыривает эта жизнь, и я просыпаюсь утром с благодарностью, я засыпаю вечером с благодарностью. И я понимаю, что мне катастрофически не хватает этих 24 часов для того, чтобы проживать все то, что я очень-очень хочу в этой трезвой жизни постичь, прожить и еще и отдать другим. Мне действительно не хватает этого времени. И назвать это какой-то человеческой помощью на сегодняшний момент, я больше никогда не рискну. Потому что то, что произошло в моей жизни, и то, что происходит в жизни тех, кому я отдаю эту книгу, эти шаги, эту программу – это чудо, которое ни в какой человеческий ресурс вписаться не может. Отдать это Богу. Когда я пришла на свое первое собрание, я его не помню (я более менее помню свое второе собрание), именно в силу вот этой вот физической деградации. У меня за плечами 2 клинические смерти. У меня за плечами длительная кома, во время которой меня хотели отключить от аппарата. У меня за плечами отказ обеих почек. И вот эта клиническая смерть наступила именно тогда. И у меня за плечами острое-острое желание перейти туда, по ту сторону этой жизни, потому что здесь было уже невыносимо.

Все это я прожила, все это у меня сегодня является моим опытом. Нет плохого опыта и нет хорошего опыта. Есть опыт, который сегодня я могу отдавать тем, кто считает, что надежды уже больше никакой нет. Я прилагаю все свои силы, все свои усилия, я даю зароки, я пишу клятвы кровью и не кровью, я себя изолирую на тот самый необитаемый остров, я обещаю детям, я стою на коленях, я начинаю ходить в Храм. Я еду в Дивеево, потому что мне обещано, что если я там пройду по какой-то волшебной тропе, то, вероятно, мое желание исполнится, и я всеми фибрами прошу эти Высшие Силы, чтобы я больше никогда не выпила. И вдруг в какой-то момент я обнаруживаю себя точно так же лежащей на своей постели на обоссанном матрасе, и под подушкой у меня снова бутылка водки. И я не понимаю, как это, с*ка, прошло снова. Почему я снова там оказалась.

Зайдя в Сообщество и начав общаться с теми, кто уже прошел этот путь до меня, я услышала 1-е обнадеживающее меня выражение, которое меня в тот момент очень сильно озадачило. Мне сказали, что то, что я вытворяю сама с собой, со своей жизнью, со всеми сферами, со своими детьми, со своими близкими, со своим бизнесом и финансами, со своими любимыми людьми, оказывается, что это болезнь. Я никогда с этой стороны на этот вопрос не пыталась даже взглянуть. Я была с*кой, сволочью, скотиной, свиньей, тварью неблагодарной, любые эпитеты, которые можно найти в любой забегаловке, они были адресованы мне. И в первую очередь, я сама себе адресовала те же самые эпитеты. Вчера как раз на собрании своей домашней группы, а у нас по Ежедневнику было чувство вины, вот как раз по поводу виноватости тема была, и мы говорили о том, что вот эта фраза, которая написана в большой книге: больше всех страдает сам алкоголик – она же социуму непонятна.

Те люди, которые знают, что я пью, и я снова пошла и добровольно выжрала пол литра для начала, для старта, никогда не услышат то, что мне может быть плохо в этом состоянии, что я могу бичевать себя до такой степени, что я готова в петлю влезть. И мне нужен какой-то ресурс, который позволит мне не в петлю полезть, а пойти туда, где есть какой-то альтернативный выход. И это оказалось болезнь. И когда мне объяснили, что с этой болезнью невозможно справиться без определенной крупной таблетки, которая будет питься всегда до обеда (сейчас объясню, о чем я). И этой таблеткой будет Программа Двенадцать шагов и действия, которые я буду делать: не теория, не чтиво – у нас не изба читальня, у нас не кружок вышивания крестиком, у нас не клуб вязальщиц. Мне нужно делать действия, конкретные действия, действия, действия, действия. И эти действия, мне было обещано, станут той самой волшебной таблеткой, которую принимая каждый раз, начиная с тех пор, как ты будешь открывать глаза, и, заканчивая, как ты будешь засыпать на ночь, эта таблетка будет работать ровно столько, сколько ты будешь выбирать свое выздоровление, свою трезвость. Вместо того безумия, из которого ты сейчас пытаешься выбраться.

«А у меня получится?» – спросила я. «Ну, если у нас получилось, то, вероятно, получится и у тебя». Единственное, что требуется – это полная готовность делать то, что написано в этой странной, на мой взгляд, книге. Потому что когда я пыталась читать ее сама, это была чушь чистой воды, и ничего умного я там не увидела. Все, что там написано, был какой-то заоблачный текст и какие-то непонятные для меня слова. Поэтому мне было сказано, что когда я пытаюсь своей собственной гениальной головой выздоравливать свою собственную гениальную голову, то я однозначно приду к безумию, умноженному на 2. Поэтому мне нужен спонсор, который отдаст мне эти шаги и который скажет мне, что здесь написано на самом деле. Мне было также обещано, что под руководством спонсора, листая эту книгу страница за страницей, делая эти действия, которые изложены там (как я люблю говорить) русским по зеленому, дотошно, очень подробно, без всяких заумностей, без всяких сложностей, тупые автоматические действия, если я буду их делать, то я получу (вдруг оказалось) не физическую трезвость, а я получу…

Мне много раз задавали этот вопрос: «Ларис, о чем эта книга?». И я начинала там всякие витиеватые рассказы про. А книга вся о Боге. Это все о Боге. Здесь ничего, где не было бы Бога. И в теме сегодня спикерской: «Отдать это все Богу» — я очень долго пыталась сообразить и даже как-то сформулировать в самом начале, что такое отдать Богу. Я сегодня это, кстати, очень часто слышу на собраниях: как ты решаешь вопрос, когда финансовая какая-то ж*па; как ты решаешь вопрос, когда дома, в семье невероятные конфликты? На той стадии, когда, ребята, когда мы начинаем трезветь и когда все то, что я анестезировала, я начинаю видеть трезвыми глазами, я не могу в этом трезвой находиться, мне срочно нужен анальгин. Мне срочно нужна анестезия, потому что дети меня боятся. Мама вообще нюхает телефонную трубку, когда раздается мой звонок. Соседи шарахаются. Соседи ходят и присматриваются, не украла ли я чего-нибудь.

И в этом во всем мне нужно находиться трезвой. И трезвыми глазами на этот мир смотреть. А мне тоже было сказано: «Ларис, ты начнешь меняться, а мир останется. Вот, он какой есть, такой и есть». Я не хочу меняться сама. Я хочу, чтобы менялись все вы! Я хочу, чтобы вы меня чтить, уважать, чтобы вы вели себя по-другому. Чтобы вы меня долюбили, доценили, додали. Чтобы вы мне доплатили. И вы вообще все неправы. Я сегодня закончила принимать у девочки Пятый шаг. Мы с ней завершили Четверку сегодня. Завершили Пятерку. И в конце, когда она уже сидела в определенном таком, ну, разобранном состоянии, переваривая то, что произошло, я задала ей вопрос: «Как у тебя сейчас на душе?» Она говорит: «Я в шоке! Я была уверена, что ты сейчас меня просто раскатаешь, потому что те вещи, которые у меня написаны в Четверке – это же ни в какой…»

«Если бы я была посажена сюда для того, чтобы раскатывать тебя, солнце мое, – ответила я ей, – я не могла бы быть тебе полезной. Потому что здесь нет церберов, здесь нет директоров, здесь нет начальников, которые будут как-то стоять выше тебя. Здесь есть те, кто в этих обоссанных штанах прошел такие круги ада, которые тебе-то как раз и не снились». Поэтому Пятый шаг – это не исповедь, это разговор. Это долгий разговор одного алкоголика с другим, который у нас сегодня благополучно завершился перед тем, как она улетит через 2 дня в отпуск. Я очень рада, что Бог дает даже вот эту систему: складывать чисто во временно́м промежутке именно так, как Он видит это сам. Отдать это все Богу. Что такое отдать Богу? Я часто слышу это на собраниях, когда вот эти вопросы возникают, когда меня что-то тревожит, да?.. и я все Богу отдала, и Он там за меня все – все Сам за меня подрулит. Мне всегда не есть понятно вот это техническое действие: отдать это все, и Он там будет подруливать. Потому что есть у нас очень интересное обещание, которое у нас в книге изложено абсолютно недвусмысленно: Бог будет делать за меня ровно то, что я сама для себя сделать не могу. Сама для себя сделать не могу.

Бог не будет пополнять мою полну коробочку. Бог не будет закупать мне продукты в холодильник. Бог не будет искать работу, ходить на собеседования. Бог не будет воспитывать моих детей, долюбливая их за меня. Бог не будет выполнять мои функции родителей на родительском собрании. Бог не будет закрывать мои долги, если это моя собственная человеческая ответственность. А я бы хотела, чтобы Он был моим швейцаром, моим лакеем и моим вот этим вот Дедом Морозом, которому я буду щелкать, писать ему указания, что ему необходимо исполнить. Я всю жизнь так делала. Я ведь ходила раньше в Церковь, будучи, кстати, совершенно неверующей. Я очень часто приходила в Храм, я спрашивала, к какой иконе мне подойти. Мне показывали вот этот волшебный выход. Я подходила и абсолютно четко озвучивала Ему, что Ему необходимо сделать и в какие сроки. Потому что мне это очень нужно вот к пятнице. Поэтому ты-ка давай-ка там подсуетись.

Самое интересное, я, оглядываясь назад, понимаю, что очень многое, что я рисовала в своей голове, я получала в реальности. А потом почему-то в этой реальности я снова начинала пить. Оказалось, что это не работает. Надо было что-то другое. Я всегда просила Бога исполнить мою волю. И я абсолютно точно знала, как для меня будет лучше. И это еще не все. Я абсолютно четко знала, как для вас будет лучше. И поэтому когда я к Нему ходила со своим списком вот с этим, со знаком бесконечности, я четко и ясно могла озвучить Ему, что необходимо Насте, что необходимо Оксане, а что необходимо Антохе или Ире. И я прямо вот этот список могла абсолютно без запинки Ему прочитать, произнести и ждать, когда вот этот Дед Мороз сейчас принесет мне мешок с подарками. А в книге написано: машина не привозила мешок с деньгами, нас начинали атаковать коллекторы; близкие шарахались от нас; они смотрели на нас с недоверием. И чё-то вот он так-то вот не приходит и не подвешивает вот здесь то, что мне необходимо.

И сегодня вот этот здоровый баланс между тем, что является моими действиями, и тем, что я сама сделать не могу, вот он как раз нащупался только тогда, когда я вот эту Программу, вот эту книгу под руководством спонсора от корки до корки воплотила в свои собственные действия. И только тогда я начала получать те результаты. Мне было дано задание спонсора: начать отмечать Божии чудеса. Начать замечать и писать благодарности на листочке бумаги за то, что я раньше всегда считала само собой разумеющимся. Я всегда считала, что это либо счастливая случайность, либо такое вот совпадение, либо я такая вообще красавчик. Я вообще красавчик. Мне повезло. И поэтому, конечно же, не заметили, что я там где-то обворовала, обнесла, и вообще меня несколько раз можно было посадить. Это просто я такая вот везунчик. Сегодня я знаю, что Он выносил меня на руках из таких ситуаций, из которых я живая выйти не должна была. И благодарность вот эта моя, я надеюсь, она никогда не будет знать своего предела, потому что то, что произошло в моей жизни, является живым подтверждением того, что то, что я пыталась со всеми своими регалиями вырулить самостоятельно, мне было не под силу.

И ровно до того момента, пока я не поняла, что делать действия, которые описаны в этой книге, не желая делать эти действия (ребята, вот это очень важная ремарка), когда я со спонсором иду по этим шагам, когда она говорит мне: «Ларис, нужно сделать вот это, вот это, вот это, вот это». Я говорю: «Ира, я не хочу это делать». Она говорит: «Это абсолютно не имеет значения: хочешь ты это делать или не хочешь. Я сказала тебе, что сделать необходимо». И мне реально это все дело не нравится. Хочу ли я иногда сидеть и принимать в течение целого выходного Пятый шаг? Нет, друзья. Но есть очень интересная фишка. Когда я делаю те действия которые Бог поручил мне делать через эту книгу, я вдруг получаю исполнение всех своих хочух, если они не имеют вот того закадрового, закадрового вот этого вот гнилого мотива. Мне очень важно сегодня, ну, прям, очень хорошо отслеживать то, чем я сегодня руководствуюсь, когда я это делаю.

Я позавчера тут торт испекла. Решила торт испечь. Мне нужно было угостить человека, которого мне очень, очень нужно подмаслить и подм*ндить, как я говорю. Вытаскиваю его из духовки – сплошная клейковина. Да чё это такое? И мы сидим потом, сидим, разговариваем тут со знакомой. Она говорит: «Ларис, а ты торт-то зачем пекла? У меня у сына 15-го день рождения. Вроде рано еще». Я знаю, зачем я его пекла. У меня мотивация была абсолютно другая. Я действительно его – это вроде бы такая смешная, ну, небольшая совсем зарисовка. Но я посидела, посмеялась. Конечно, я его сегодня ем сама, я его никуда не повезла. А так я очень хотела так въехать на кривой козе и поговорить с человеком, чьи услуги мне скоро потребуются и они мне будут необходимы. Потому что моя голова всегда останется вот такой головой. Слава Богу, что сегодня я могу посмеяться над собой. И этот торт, который на сегодня как клейковина просто стоит вот в этом тортовом креме, я могу сегодня с членами семьи съесть и сказать: «Ну, да, обосратушка получилась.

Все, в следующий раз мы будем делать по-другому». В следующий раз я пойду и просто открытым текстом буду говорить о том, в чем я нуждаюсь без всякого вот этого вот заезда. Заезда на этих вот самых. Поэтому когда я говорю о том, что я планирую отдать все это Богу, это означает не что иное, что я планирую открыть большую книгу, выбрать себе спонсора, который не имеет никакого отношения к финансам. Я тоже сегодня в чайной это слышала: ни к финансам, ни к поиску работы, ни в предоставлении койко-места, ни в каком-то другом финансировании моих безумств. Спонсор – это тот человек, который отдаст мне большую книгу от начала до конца, как это было когда-то отдано ей самой. Вот только тогда, когда я принимаю это решение, оказывается, я принимаю решение начать отдавать это Богу. И дальше, когда мы начинаем идти по этой книге, интересное очень есть обещание в Третьем шаге, которое рассказывает о человеке, который принял решение, что да, пожалуй, даже будучи церковным прихожанином, я не получил исцеление от алкоголизма, но я могу попробовать сделать то, что предложили мне вот эти алкоголики, которые пришли со мной поговорить.

И дальше интересная такая очень ремарка: в тот момент, когда я принял это решение, делится герой этого рассказа. Мне показалось, что моя жизнь сразу же улучшилась в тот момент, когда я принял это решение. Как показали дальнейшие мои трезвые годы, именно так оно и было. В тот момент, когда я приняла решение, что да, я попробую это делать, я буду это делать, хочу – буду. Не хочу – тоже буду. Через не хочу, через не могу. Оказалось, что Программа проста, как две копейки. Здесь нет ничего сложного, кроме моей гордыни, которая говорит: «Слушай, это чушь какая-то собачья. Ну, нах*ра вот это все? Зачем вот эту всю бредятину ты будешь делать? Ты такие дела в жизни вертела! Вот оно у тебя все где было, да?.. вот в кулаке держала: и близких, и дальних, и всех. А тут тебе предлагают сесть и какую-то х*рню писать? Какую-то концепцию, какие-то вот эти вот: что у меня там задето? Да все у меня задето. Вы меня всю задевали со всех сторон. Если бы не все вы, моя жизнь была бы прекрасна. А вы почему-то все здесь приходите в мою жизнь».

И мне тоже был вопрос задан: «Хочешь в этом оставаться – оставайся. У тебя это никогда никто не отнимет. Скажу тебе больше, – сказала мне спонсор, – если ты примешь решение, что новая жизнь тебе не нравится, и захочешь уйти – твой винно-водочный отдел работает всегда. Вот кому-кому, а тебе всегда там будут рады». И я с этим согласна, потому что я там такую выручку делала, за какую долги раздавала. А у них, пожалуй, месячный товарооборот закрывался только с моими приходами. И они уже были рады – не важно какая пришла: пьяная, сраная, с фингалами, с выбитыми зубами, в трусах, без трусов. Зашла, да?.. и если я вползла, значит, когда-то и если я останусь жива, эти долги будут отданы, и касса пополнится. Потому что такие, как я, алкогольную продукцию, в общем-то, выводят на новый уровень товарооборота. И поэтому мне было сказано, что ты всегда сможешь вернуть это обратно, если твой новый образ жизни будет тебя в чем-то не устраивать. Но давай мы с тобой сделаем сначала то, что здесь написано. Вот именно это будет являться тем, что у нас называется: отдать это Богу.

В Третьем шаге, когда мы принимаем решение, есть совершенно незаметный переход в Четвертый шаг. Когда я принимаю решение препоручить свою волю и свою жизнь Богу, как я Его понимаю, своей Высшей Силе. Это означает ни что иное, что я приняла решение делать шаги с Четвертого по Двенадцатый. Я вот так вот на это все никогда не смотрела. Я считала, что мне достаточно утром упасть на колени, потом пока я глазки на работу крашу, еще раз Ему подчеркнуть, там лишние галочки поставить, что сегодня Он от меня получил. И пока я там буду бегать по своим девичьим делам, к вечеру прийти, чтобы получить готовый результат. Я реально верила, что это должно быть так. И вдруг оказалось, что отдать все это Богу означает сесть за стол и начать писать с Четвертого, потом сдавать Пятый и потом делать все те шаги, которые будут завершаться Двенадцатым шагом.

А дальше еще интересней оказалось. Оказалось, что на Двенадцатом шаге ничего не завершается. Оказалось, что это как циферблат часов. Это как 12 месяцев в году. От того, чтобы наступило 31 декабря, оказалось, что ничего не завершилось, и завтра наступят новые действия, которые рано утром мы снова получим себе в качестве ТЗ на новый день, который будет начинаться 1 января. И чё за хр*нь? «Это задача на всю оставшуюся жизнь», – объяснила мне спонсор. Теперь каждый день ты будешь жизнь в этих шагах, и они станут не просто каким-то сторонним действием, а они станут образом твоей жизни. Они станут для тебя так же, как твой ежедневный душ. Точно так же, как ты утром чистишь зубы. И ты не заморачиваешься: ой, да чё мне – зубы чистить? Ты идешь и чистишь. Ты причесываешься с утра? Ты ходишь в туалет? Ты пользуешься туалетной бумагой? Как часто ты впадаешь вот в это сложноумие: как это так все в жизни сложно устроено, что сходив на унитаз, мне нужно воспользоваться какими-то гигиеническими средствами.

«Шаги должны стать точно таким же инструментом в твоей жизни», – объяснила мне спонсор, – «о которых ты будешь даже не задумываться. Точно так же, как зубная паста, щетка, какая-то гигиена или покупка билета, если ты села в общественный транспорт». И эти шаги начинают становиться образом жизни ровно тогда, когда я принимаю решение отдать это Богу, и жить в том, что предлагает мне эта книга. И на сегодняшний момент я совершенно точно знаю, что каждый мой день – это демоверсия Пятого шага. Как бы это странно ни звучало – это определенная сжатая версия Пятого шага, потому что все, что происходит в моем сегодняшнем дне, подлежит определенному моему – мне не нравится слово «анализ», наверное, но скорее всего какому-нибудь конструктивному обдумыванию. Это не значит, что я часами сижу и гоняю это в голове. Это значит, что мне нужно очень, очень внимательно прислушиваться к себе внутри. Когда я отхожу уже спать, мне нужно очень честно посмотреть на то, что у меня внутри. И если у меня там что-то царапает и саднит, если я понимаю, что какая-то вот с*чья червоточинка, она не дает мне сейчас вздохнуть и выдохнуть, значит моя задача сделать то, что мы делаем как раз в Пятом шаге.

Моя задача в том, чтобы именно либо сразу же промолить и вдруг понять, что да, я увидела, услышала, и мне стало легче. Либо если я поняла, что меня это не отпускает, мне нужно кому-то позвонить, обратиться за обратной связью. Мне нужно получить обратную связь и, может быть, пойти возместить ущерб. А может быть, понять, что я себе просто накрутила. Потому что вот сегодня в Пятом шаге, когда мы с девочкой вот это вот все дочитывали, она говорит: «Для меня невероятная история – это то, что оказалось, что там, где я себя гнобила, порола, бичевала, моей вины, вообще, оказывается нет». Потому что все, что я сегодня услышала, друзья – это не о том, о чем говорит Программа. У нас не Программа маразма. Мы не в шагах для терпил. Мы не становимся в Программе Двенадцати шагов придверным ковриком, которым можно сегодня на улице бить морду там, плевать в лицо или каким-то образом нас унижать, оскорблять и так далее.

Все, что мы делали – мы сами себе плевали себе в лицо, были сами для себя придверным ковриком, и все время себя гнобили и пороли. Программа нам предлагает стать трезвыми для того, чтобы пойти к тем, кто захочет иметь то, что мы имеем. И поэтому моя задача сегодня быть, как ни странно, вот эти 3 заветных слова: счастливой, радостной, свободной. Бог хочет видеть меня счастливой, радостной, свободной. Если я начинаю угодничать, прислуживать и делать из себя терпилу, вряд ли можно это назвать свободой. Я сегодня на такую трезвость не готова. Я не готова на трезвость, в которой мне нужно стискивать зубы и сидеть и мучительно соображать, когда же эта гребаная кодировка закончится или когда вот это подшивка вновь подойдет к концу. Сегодня я свободно от того, чтобы в моей жизни ни случилось, какая бы ситуация ни произошла. У меня в жизни были разные ситуации, как сказано в книге: комические и трагические – я теряла близких людей, я хоронила маму, я месяц была у постели своего сына, когда он умирал в реанимации от болезни, которая не имела отношения к моему алкоголизму.

Это генетическая какая-то откорячка, которая нагнала на нас, когда он был лучшим учеником мореходки. И я сидела в этой реанимации, и я прекрасно понимала, что ни разу мысли о том, чтобы выпить, мне в голову не пришло. Куда, к какому разряду человеческих действий можно отнести вот это вот чудо? Я сегодня понимаю, что то, что я получила в этих шагах и в этой Программе, я рада была бы купить в прошлой жизни. Я рада была бы где-то отжать, украсть. Я рада была бы где-то вот опять подм*ндить: кому-то торт, да?.. и сказать, слушай, пока ты этот тортик ешь, я у тебя из барсетки это умыкну. Нет. Невозможно. Нет, этого ни в чьей барсетке, нет этого ни в каком чужом кармане. Поэтому вот эти вещи мне нужно делать, делать, делать и делать. То есть моя задача делать постоянно шаги с Четвертого по Двенадцатый, с Четвертого по Двенадцатый.

Мое утро сегодня начинается с Первого, Второго, Третьего шага, которые со стороны могут казаться, особенно когда новички идут по шагам – Первый шаг у нас занимает достаточно много страниц рабочего текста: 42 страницы только рабочего текста, не считая всяких предисловий. И это достаточно такая объемная работа. А мне очень радостно было услышать, как это происходило у наших ветеранов. Билл Уилсон сделал шаги за 9 дней. К нему пришел Эбби Тэтчер, он принес ему весть. Они вместе бухали. Они вместе подыхали. Они вместе фрахтовали самолет, чтобы завершить попойку. И вдруг к нему приходит его друг, с которым они пили. Билл находится в состоянии вообще невменько. Он пьет уже месяца 2. У него состояние уже близко к состоянию белой горячки. Это, кстати, к тому, что нужно дождаться у нашего собрата какого-то соответствующего духовного настроя. Если мы его будем ждать, он сдохнет раньше, чем мы его дождемся. Или мне девочки когда звонят и говорят: я готова пойти по шагам, но у меня нет сегодня доверия Высшей Силе, поэтому я хочу, чтобы на меня сначала снизошло какое-то откровение. Потом, может быть, я буду готова пойти по шагам.

И я всегда отвечаю, что если тебе повезет, то в наркологии у тебя будет достаточно много времени, чтобы поймать то самое озарение. А если ты не хочешь там оказаться, то мы берем книгу и пошуровали с 1-й страницы по последнюю, встречаясь как можно чаще и делая те действия, которые ты делать будешь не хотеть. Тем более ты сейчас начнешь ненавидеть меня, потому что я буду говорить тебе то, что тебе будет не нравиться. А в книге и об этом сказано. Там сказано: меньше всего мы были озадачены тем, чтобы написанное нами кому-то понравилось. Книга написана не для того, чтобы ублажать уши и уста и глаза алкоголика. Книга написана для того, чтобы между жизнью и смертью мы смогли выбрать жизнь. И кроме того, и более того, и самое мощное, чтобы мы в этой жизни перестали мучиться, страдать и обвинять весь этот гребаный окружающий мир, который раньше меня вел в этот винно-водочный отдел. Я вдруг реально понимаю, что я сегодня свободна. Я свободна в своем выборе, я свободно в тех действиях, которые я могу совершать по работе. И Бог сложил и это тоже.

Я свободна сегодня в распоряжении своими финансовыми средствами. У меня сегодня нет долгов. Я пришла, когда у меня было миллион 900 долгу, и в мою дверь стучали коллекторы. Я пришла в тот момент, когда мои дети с моими близкими, они говорили обо мне в 3-м лице. Это было очень обидно. Когда трезвеешь и когда понимаешь, что находясь в метре от своей семьи, а они говорят о тебе как будто ты вон тот сосед Иван Федорович из соседнего дома. А я вообще-то здесь, я вообще-то живая. И мне хочется постучать им в черепушку и сказать: «Эй, я еще не сдохла. Вы не заметили: я живая, я все слышу». И вы, конечно же, все у меня пойдете потом в тетрадку и все войдете потом в мой Четвертый шаг. И мне очень важно осознавать, что то, что предлагает мне Программа, приятным не будет. Духовный рост не бывает кайфовым. Бывает кайфовым только стакан. И то по началу. И когда мне очень часто сегодня звонят по Десятому шагу и говорят: «Вот знаешь, я сегодня помолилась, помолилась, помолилась, а меня чё-то вот не попустило». Я говорю: «А это не героин, не кокаин и не стакан, чтобы тебя попустило».

Десятый шаг – это для того, чтобы абсолютно трезво и разумно оценить вот эту обстановку и понять: вот есть спектр действий, который ты можешь сделать. Вот есть то, что тебе не принадлежит. И как бы ты не кочевряжилась, потому что наша молитва, она из 3-х частей: вот то, что я сделать могу и буду, и хочу или не хочу. А вот то, что сделать я не могу. И ничем я не управляю. Мне очень важно сегодня соблюдать субординацию и понимать, что есть водительское сидение, и вот этот руль я отдаю в руки Бога, а есть пассажирское, где я сажусь рядом. И если я верно поняла за свои 10 лет трезвости, Богу вряд ли нужны мои ЦУ, как и куда Ему рулить. Как и где Ему управлять, и на каком повороте Ему куда нужно вот здесь вот вильнуть. Сегодня как раз в Пятом шаге я делилась со своей девочкой, как рухнула моя компания, и для меня это был вот тот контрольный выстрел в голову, который мне был необходим для того, чтобы я – то есть для меня это была самая мощная потеря. Это было мое детище, я ее открывала, я ей руководила, я ее насиживала, я ее обставляла, привозила туда цветы из «ИКЕИ», всякие пальмы.

То есть это было детище, которое я по факту бухала. Между запоями я бухала свой собственный вот этот вот проект. И компания моя рухнула. Я ее пропила. Я ее прое… (Господи, прости). Я ее профукала, эту свою компанию. И я тогда пошла пить на уничтожение. Я сказала, что без своей компании я жить больше не буду. Я хотела упиться так, чтобы больше никогда не проснуться. У Бога был другой план. У Бога были на меня свои определенные сценарии. Моя задача сегодня нести в эту жизнь, в этот мир, в эту группу, на свою домашнюю группу и тем девчонкам, которые звонят: «Ларис, все. Жить не могу, не хочу, бл*ть. Все, все, прям, все достало». Я говорю: «Выход есть». И когда рухнула вот эта моя компания, в тот момент, находясь вот в этом углу, когда ничего ближе своего носа я не способна была видеть, я была действительно уверена, что это конец. Оказалось, что это начало. Оказалось, что это начало, но тогда, в том моменте я не могла выйти из этого угла и посмотреть, для чего мне дана была эта ситуация.

Я не могла увидеть в моменте, когда мой сын умирал на Авангардной в детской больнице. Я не могла видеть, что даже вот эти события являются сценарием великолепного Божиего плана, который 5 лет спустя убережет его от очень страшной беды, в которую попали те, кто в тот момент находился рядом с ним. Когда у меня рухнула определенная моя проекция на мою личную жизнь, я понятия не имела, что через несколько лет я получу в жизни своей те обещания, которые я хотела, о которых я мечтала и на которые я возлагала какие-то свои девичьи надежды еще тогда, в глубокой молодости. Когда я решала свои жилищные вопросы, когда я видела, что происходит с моей старшей дочерью, мне в голову не могло прийти, что это все тоже часть какого-то невероятного огромного Божиего плана. Я не вижу дальше своего носа. Я максимум, что могу – это распланировать сегодняшний день. И то не факт, что этот план, он будет как-то осуществляться. Я могу его как-то распланировать и могу пробовать ему следовать. А вот что там, за углом, что там, за горизонтом, мне никогда не видно.

И мне очень важно помнить, что моя жизнь и мой сегодняшний день, в котором я просыпаюсь и сразу же, не открыв глаза, у меня вся эта 10-летняя вот эта трезвость, она начинается с того, что утром, открыв глаза, я первое, что делаю, я читаю молитву. С закрытыми глазами, еще не встав с кровати, если физиология позволяет, да?.. не вскочить и не побежать. Поэтому, прежде всего молитва. И только когда я взяла Бога, потому что мне было объяснено с самого начала, что я могу принять решение, которое пустит под откос мой весь сегодняшний день и, может быть, всю жизнь, пока я как раз добегу до того самого утреннего туалета. Я могу даже не отдуплить, в какой момент я схвачу телефон, кому-то позвонила или ответила на сообщение, и потом все пошло куда-то вот, как лыжник по склону, как у нас сказано в большой книге. И вот эти действия, строго выверенные, они становятся настолько необходимыми, настолько уже – взять трубку телефона и прежде чем увидеть даже, кто звонит, всегда сказать: «Боже, помоги мне говорить с любовью с этим человеком».

Удивительное дело. Оказалось, это настолько автоматически, кто бы мне ни звонил: «Боже, помоги мне говорить с любовью». И я вдруг вижу, что это спам, что это мошенники. И я могу с удовольствием нажать на красную кнопку и сказать: «Господи, спасибо, что мои глаза сегодня не пьяные, и я это вижу». И идти дальше заниматься своими делами. Это стало настолько на автоматизме. Выходя из дома брать Его с собой и говорить: «Слушай, пошли». Это настолько стало на автоматизме, заходя по рабочим делам в определенное помещение, приоткрыть дверь, выждать небольшую паузу и сказать: «Боже, заходи туда, я иду за Тобой. Я иду вслед за Тобой». Это стало на автоматизме, когда по рабочим тем же делам я занимаю свое рабочее место, свое рабочее кресло и говорю: «Давай, Ты сядешь, а я к Тебе на ручки». Потому что реально мне ссыкотно.

У меня самый обычный человеческий страх. Я сейчас, прям, девочка-девочка. Я реально боюсь. Я понятия не имею. Я боюсь, что я сейчас язык в ж*пу засуну, чё-то скажу чё-то не то. Одно дело на группе Анонимных Алкоголиков, где все свои. А другое дело, когда бывают такие, очень значимые большие проекты, в которых я действительно теряюсь, и я не понимаю, чё мне дальше делать. И вдруг когда я делаю действия, которые мне предлагает Программа Двенадцать шагов, я вижу такое интересное разруливание ситуации, которое мне в мою, как я считала, гениальную голову даже не пришло. И результат я получаю какой-то очень странный, но при этом восхитительный и совершенно непредсказуемый. И я сижу и часто говорю: «А чё, так можно было что ли?» И я, прям, даже вот готова увидеть, как Он смеется в этот момент и говорит: «Лариса, так нужно было. Так нужно было. Я тебе давно это давал, говорил».

Просто мои уши, они все время – у меня золото в ушах, да? Оно туда вместо этого, вместо пакли, видимо, запихнуто. А мне эту паклю иногда нужно доставать, потому что когда я вся такая вот, вся такая в духовности, в молитве, я тут и не колени должна встать, я тут должна книгу взять, там, потом, может быть, по старославянски туда чё-то добавить, потом, может быть, какой-то ритуал, может быть, свечу. А может быть, ароматную палочку. А Бог сидит в это время (я вот, прям, вот в стопудовой уверенности), вот сидит, смотрит и ждет, когда у меня вся эта х*рня закончится, а? Когда ж мы с тобой пойдем все-таки жизнь-то свою свободную-то жить. Давай уже вот эти свои, ну, вот эту всю беду-то куда-то закругляй. Давай делать обычные реальные действия, совершенно простые. У меня сегодня звонит по всем там девочка и говорит: «Вот, ну, мне плохо, мне нужна помощь. Мне дали твой телефон. Я бы хотела…», – там что-то, что-то. И я задаю ей простой вопрос: «Давай посмотрим, что у тебя по Программе сделано». И я такие слышу: «Я препоручаю свою волю заботе Бога. Я иду служить другим».

Я говорю: «Ну, как технически? Ты можешь мне сейчас вот эту всю лабуду выключить и просто нормальным человеческим языком сказать. Ты сегодня что сделала по Программе? Вот кому ты сегодня была полезна? Господу своему, там, Высшей силе: как ты Ему была полезна?» Ребята, это действительно, вот это вот зашоренность вот эта вот моя. Вот просто выйти, начать делать действия, которые действительно просты как 2 копейки, вот как дважды два – это оказалось для меня самое сложное, потому что моя голова – это великое китайское общежитие. Там целая куча живет всяких-всяких гондонов, которые портят мою жизнь. Я должна их там держать, я должна их там охранять, я должна им каждый день давать ЦУ. А мне вдруг говорят: оставь их, отдай их Богу, отдай – и Он лучше справится. Давай-ка мы с тобой в твою голову положим что-то новое на сегодняшний момент, то, чего ты раньше не пробовала делать: новые действия, поступить по-новому.

Есть еще простейшая вещь, которая для меня означает: отдать все Богу. Вот то, что сейчас я могу сделать: вот это старое мое действие или новое? И если я начала решение какого-то вопроса с того, что я делала раньше всегда, то идти потом с результатом и пытаться его разбирать, я сегодня даже не пойду. Давай мы с собой сейчас – я вижу, что на старте. Вот у нас в книге четко и ясно сказано: мы неизменно обнаруживаем, что когда-то давно мы сделали выбор, который поставил меня в положение обиженного. Это Четвертый шаг. Это страница Четвертого шага: мы неизме́нно обнаруживаем. И если я на старте приняла решение начать косячить, начать кого-то из вас обманывать, начать где-то кого-то разводить, манипулировать или возвышаться над вами, то потом, когда я в конце в ж*пе буду звонить спонсору и говорить: «Ира, мне плохо», – я получу неизбежно вопрос: «Давай отойдем к началу и посмотрим, с чего это все началось?» А мне туда не хочется. Я хочу там конец с ней разобрать. Она говорит: «Нет, конец, он был потом. Сначала было начало. В начале было Слово. Давай посмотрим, с чего вся эта байда началась?» И когда я туда смотрю, мне не нравится то, что я вижу.

И сразу неизбежный вопрос: «Как ты могла поступить по-новому? Могла? Да, могла. Поступила? Нет, не поступила. Давай мы с тобой воспримем это как ошибку, включим в Правило 62, поржем над тем, что ты снова в своем вот этом вот каком-то псевдодуховном состоянии косякнула, и в следующий раз косяк этот попробуем не допустить. И ты мне позвонишь, и скажешь: Ир, как охр*нительно! А оказывается, результат может быть совсем другой». Вот. Как-то так, друзья, на тему о том, что нельзя пощупать, положить перед собой, прошнуровать, пронумеровать, скрепить печатью. Вот такими простыми человеческими словами насколько было доступно. И еще раз, спасибо, что позвали. Я сегодня трезвая, благодарная, и я с вами. Отвечу на вопросы.

Ведущая. Лариса, спасибо тебе большое. Спасибо за твой опыт, за то, что ты им с нами поделилась. Огромная тебе благодарность. И огромное количество благодарностей есть для тебя в чате. Мы сейчас перейдем к вопросам. Кто еще не успел их задать, ставим единички либо пишем вопрос текстом в чате. Прежде чем к ним перейдем, мы с Людмилой напомним всем присутствующим о Седьмой традиции, в соответствии с которой мы содержим себя сами благодаря нашим добровольным пожертвованиям. Напоминаем, что собранные деньги идут на оплату телекоммуникационных услуг (это комната зум), оплату хостинга и поддержание работы нашего сайта, оплату сурдоперевода в воскресных спикерских, транскрибацию спикерских, изготовление и пересылку визиток группы, отчисление в структуры АА и прочие нужды нашей группы. Седьмая традиция не касается гостей нашей группы, которые не являются алкоголиками. Реквизиты у нас уже в чате. Спасибо большое Людмиле. Обратите внимание, что только от модератора «Мила, Москва» они актуальны, и только в общем чате. Для нас важно, чтобы перевод совершался именно на банк «ЮMoney». Всем заранее спасибо. Добро пожаловать поучаствовать всем причастным. А начнем с вопросами.

Вопрос. Первый вопрос у нас в чате от Юры: «Благодарен тебе за искренность. Ни одну твою спикерскую послушал в ютубе. Разреши вопрос: как ты справляешься с мыслями о всеобщем личном благополучии в выздоровлении, чтобы не употребить?»

Ответ. Юр, спасибо за вопрос. Можно ли как-то уточнить, что такое «всеобщее благополучие»? (Смеется. – Прим. ред.). Я не справляюсь со всеобщим благополучием. Я могу сразу сказать: всеобщее благополучие – это не моего ума дело. Моя задача вот здесь и сейчас заниматься своим собственным выздоровлением, и четко и ясно задавать Богу вопрос: «Чем сегодня я могу служить детям Твоим». У нас есть традиции Анонимных Алкоголиков. Мы их читаем на группе, и там у нас есть традиция, которая говорит: я не могу быть всем для всех. Всеобщее благополучие – это; я, наверное, сейчас знаю, как я готова на это ответить, чтобы это было максимально точно и про меня. Есть мои дела, есть дела другого человека, а есть дела Бога. Так вот всеобщее благополучие, с моей точки зрения – это дела Бога. Дела другого человека – это если я вижу, что ты надел костюм, который тебе, кажется, с моей точки зрения, не идет, четко и ясно понять, что это твой костюм и твое решение. Если я считаю, что Настя живет с не тем мужчиной, с которым ей надо было бы жить, то это не мое собачье дело, это дело Насти. Если Насте будет нужна какая-то моя рекомендация, думаю, она ко мне обратится. Но опять же, я не специалист. А вот мои дела – это то, о чем я сейчас говорила в течение этих 45 минут. И когда я это делаю, вероятно, какую-то малую-малую там, десятитысячную долю вот в это благополучие я вношу. Мое четкое и ясное дело – это сегодня не разрушать мир своим присутствием, как я делала всегда. Вот это мой вклад в общее благополучие. Сегодня меня с радостью встречают на работе, ко мне с удовольствием бегут мои дети, и я первый человек, с любой болью к которому они придут. Так случилось далеко не сразу. Я была для них враг номер один. Я как скорпион ядовитый для них была. Я только шевелиться начинаю, они уже по углам прячутся.

А сегодня, когда они звонят: «Мам, ты будешь вечером дома? Я хочу прийти поговорить», – я знаю, что это первый адрес, куда они идут. Это чудо. Вот что такое для меня сегодня благополучие. Ну, а насчет всеобщего — не знаю, не знаю. Чё-то вот Он мне пока телеграмму не прислал, чтобы я тут Его трон заняла. Если когда-то пришлет, я думаю, я со своей истинной головой алкоголика, безусловно, не откажусь. (Смеется. – Прим. ред.).

Вопрос. Спасибо большое. Спасибо за вопрос, Юр. Спасибо, Ларис, тебе за опыт. Следующий вопрос в чате от Степаныча: «Лариса, спикерская – огонь! Как удается различить свою волю от воли Бога?»

Ответ. Спасибо. Частый вопрос. Свою волю от воли Бога? Я четко и ясно знаю, что не является Его волей. Я знаю прекрасно, что является тем, что мой Бог не одобрил бы. В самом начале выздоровления меня научили одной простой вещи, с которой я даже будучи в состоянии деградации не могла не согласиться. Мне задали простой вопрос: «Ларис, ты в детском саду курила?» Я говорю: «Да, мы там находили бычки где-то в песочнице, и мы ходили за веранду и курили». Следующий вопрос: «А чё за веранду уходили? Чё прям тут же в песочнице не садились и не курили? Шли и прятались?» Нам было 3-4-5, а мы шли и прятались. Выходили за веранду, друг другу письки показывали, там еще чё-то. Учились ругаться матом у родителей, а потом где-то в углу, тайком от воспитателей практиковали это в детских играх. «А почему вы не делали это со сцены? Почему вы не делали?» Я еще в самом детстве… У каждого ребенка, у каждого взрослого человека, в каждом мужчине и женщине есть основополагающая идея Бога – сказано в большой книге. Я подсознательно всегда знаю, что я что-то делаю не то. Так вот то, что не является волей Бога, на самом деле сегодня в каких-то комментариях и в разруливании не нуждается. А вот все остальное уже является Его волей. И я четко и ясно приняла решение, что торт я испеку не сыну на день рождения, а потому, что мне вот сейчас надо сходить на поклон. И, наверное, как-то там под это – я четко и ясно понимала, что это своего рода определенная женская манипуляция. Я это знала.

Я это знала, да? И действительно гораздо разумнее – да, понятно, что это там, ну, как-то не убийственно. Но есть решения, которые я совершенно точно (тот же самый Пятый шаг, который я сегодня принимала), когда мы вошли в начало: если я принимаю решение нарушить закон, если я принимаю решение, что, например, что там у Милы денег сегодня чё-то много, и часть ее денег однозначно должна принадлежать мне по праву. И если мы сегодня пошли с ней в театр, и я у нее в барсетку занырну и там пару купюр достану, я же четко буду знать, что это не воля Бога. Но моя голова обязательно расскажет, что мне нужнее. Мне нужнее, потому что. А дальше список, который убедит любого из вас. Но я четко буду знать, что это не воля Бога. И вот эта мотивация руководит сегодня. Сегодняшний день – это шахматная партия. И я там сегодня, я там лавирую. Жизненные обстоятельства могут меняться. И вот это вот четко, да?.. ну, вот сейчас, то, что я делаю – это старая модель моего поведения?

На самом деле, у нас ответ есть всегда. Просто мне хочется верить, что на этот раз возможно чё-то вот проскочет, и я опять проскочу на этой кривой козе. Уже не проскакивает. Уже не проскакивает. А когда я на ней проскакиваю, я потом огребаю. Поэтому отличить то, что изнутри – вот всегда вот это вот шестое чувство, о котором в книге сказано, и оно нам обещано: появится это жизненно важное шестое чувство. Оно начинает стучать, оно начинает стучать по макушке. Мы недавно совсем рассуждали, у меня у сына порвалось легкое, у него болезнь, от которой, кстати, умер Билл Уилсон, эмфизема. И он попал когда вот с этим легким в реанимацию, мы выписались из больницы, мы восстановились с ним в учебном заведении, и мастер, который его вел, он сказал: «Не переживай, мы договоримся с медкомиссией, он будет учиться». И мы восстановились и пошли на следующий курс, и он продолжил учиться. И у него рвется второе легкое. И он второй раз оказывается в той же больнице. Я подняла руки и сказала: «Окей, достаточно. Все».

То, что я пошла вот там понмандить вот эти медицинские какие-то исследования – ну, чё, я не знаю, что я делаю не то? Знаю прекрасно. Но вдруг получится. Не получилось. Слава Богу, что 3-й вариант мы пробовать не стали. Поэтому отличить, где я косячу, а где делаю то, что есть; но здесь еще очень важно: мне очень важно не гнобить себя. Я знаю, что я накосячу. Я знаю, что я ошибусь. Мне очень важно себя не гнобить. Я всю жизнь буду ошибаться. И где-то в воле Бога я тоже, наверное, буду ошибаться. Опять же, если он меня санную, пьяную, облеванную, издевающуюся по факту над своими детьми оставил живой, трезвой, а еще и на ручки взял, то неужели Он за мою ошибку будет меня как-то наказывать? Нет. Другое дело, я больше сегодня не искушаю. Я больше не играю. Не играю, вот в это во все я больше не играю. Я в эти игры наигралась. Я хочу дожить эту жизнь реально в той степени свободы, которая у меня сейчас есть. Она охр*нительная, ребята, я всем вам желаю, вот тем, кто в начале пути, попробовать. Попробовать этот вкус. Это знаете, это как после 412-го «Москвича» сесть на очень-очень-очень хорошую, качественную иномарку. Попробуйте, и вряд ли вы захотите на этот 412-й «Москвич» пересесть снова. Спасибо.

Вопрос. Спасибо большое за вопрос Степанычу. Спасибо, Ларис, за твой опыт. Следующий вопрос в чате от Инны: «Ларис, спасибо за спикерскую. Как передать финансовую сферу на волю Бога?»

Ответ. Точно так же, Инна, как и все другие сферы. Финансовая сфера нисколько не отличается от любой другой сферы: от личной, от взаимоотношений с детьми, от темы секса, от темы недвижимости. Все точно так же. Когда Богу будет угодно и каким образом Ему это будет угодно, Он этот вопрос решит ровно тогда и ровно так, как Он это видит. Моя задача – делать то, что сейчас я озвучила, написано в большой книге. И каждый раз четко и ясно просить у Него руководства, как мне закрывать свои финансовые вопросы. Ничего сверхъестественного я своей вот этой вот – когда у меня было год и 4, мой долг, размером почти 2 миллиона, был закрыт. Я не буду сейчас посвещать спикерскую длительное время, как это случилось. Так сложилось, что я совершенно неожиданно, как я сегодня считаю, да? Я ж крутая. Я ж красавчик. Я ж красавчик, поэтому совершенно неожиданно я оказалась на временной работе в компании, где мне предложили закрыть мой банковский долг с процентами, чтобы в последующем я отдавала. В дальнейшем я четко и ясно поняла, что я могу сделать определенные действия. И в течение еще какого-то определенного времени я закрывала уже долги без процентов. И на протяжении где-то примерно, ну, где-то к 1,5 годам все эти долги, они были закрыты. Дальше по поводу финансовой сферы, вот уже 10 лет у меня трезвости, и у меня есть мой железный принцип: я не беру в долг, и я не даю в долг. Я считаю, что Бог дает мне ровно то, что мне необходимо. Да, есть вещи, безусловно, которые я хочу финансово делать. Я хочу куда-то вложиться, я хочу где-то помочь – это не про то, что я падаю в долги. Это про то, что я сегодня свободна, в том числе и в распоряжении своими финансами.

Но вот эту сферу я препоручала точно так же, как и все остальные. Потому что ни жилья, еще раз повторю, ни работы, ни взаимоотношений с близкими, ни здоровья – у меня стояла онкология, еще первые эти 1,5 года у меня стоял диагноз под вопросом. Я ходила еще и на вот эти вот анализы, на все эти обследования. В личной жизни – полный крах. Здоровье – полный крах. Работы нет. Никаких запасов нет. Близкие шарахаются, продолжают говорить обо мне «она». Куда? Чем финансы? Да, финансы, вообще тогда было самое гадкое. И вообще пох*ру. Да? Уже 2 миллиона. Уже будет 4-6 – уже без разницы. Все равно – все, смерть уже. Все – жизнь в черных красках. Мне говорят: «Делай шаги, и посмотри, что будет с твоими финансами». Поэтому точно также, никакого иного волшебного пути для этого нет. Я всегда буду говорить одно и то же: «Идешь и делаешь шаги под руководством спонсора. А потом, оглянувшись назад, с удивлением обнаружим – ой, а куда этот долг то делся? Ой – корова языком слизала. Вот как-то слизала. Спасибо».

Вопрос. Спасибо большое за вопрос. Ларис, спасибо за опыт. А, ребята в чате интересуются, делишься ли ты своими контактами. И если делишься, то, пожалуйста, оставь в чате.

Ответ. Друзья, в чате оставлять не буду, а у организаторов есть мой телефон. Пожалуйста, берите, пишите, звоните. Я на связи.

Вопрос. Хорошо. Спасибо. Дальше. Следующий вопрос в чате от Анны: «Здравствуйте. Не пью с прошлого года. И не хотелось совсем. И вот недавно начала обращать внимание, что мне грубят. Я не хочу грубить в ответ. Как снять напряжение, чтобы не злиться на грубиянов? Есть ли какие-то способы?»

Ответ. Есть. Способ есть чудесный. Называется Двенадцать шагов Анонимных Алкоголиков. Беспроигрышный вариант, при котором я прекрасно понимаю: я не знаю, в шагах ли ты, есть ли у тебя Программа, есть ли у тебя вот эта вот история выздоровления? Но если у алкоголика, у такого как я, отнять у него водку (замени водку на тот напиток, который предпочитаешь ты) и не дать взамен нечто большее, то все козлы вокруг рано или поздно однозначно активизируются, и просто, ты понимаешь, не будет повода не выпить. Пока у тебя еще только козлы и грубияны. Ситуация, не склонна стоять на месте. Она будет изменяться, поэтому козлы скоро перейдут вот в откровенных маньяков, с которыми без стакана вопрос никак не решиться. Поэтому есть ли какой-то способ? Да есть. Есть. Это Двенадцать шагов Анонимных Алкоголиков. И вдруг ты с удивлением обнаруживаешь, что они все куда-то попрятались. Вот были козлы – и вдруг нет козлов. Вот хамили, грубили – вдруг тебе открывают дверь, пропускают тебя в магазине, в метро тебе уступают место. Чё произошло? А хр*н его знает? Опять чудо. Опять чудо. Поэтому добро пожаловать в Двенадцать шагов, если тебе нужна помощь, у организаторов есть мой контакт, и мы обязательно этот вопрос решим.

Вопрос. Спасибо. Спасибо большое Анне за вопрос. Ларис, спасибо за твой ответ. Следующий вопрос в чате от Гузель: «Лариса, скажи, пожалуйста, ты сразу в группе АА начала говорить открыто и так смело, как говоришь сегодня? Про облеванную и так далее?»

Ответ. Спасибо, Гузель. Мне не нужно было об этом говорить, потому что я и такая была в натуральном своем исполнении. Я сегодня до сих пор удивляюсь, как ребята подходили, поскольку я пила тогда около полугода, и естественно никаких походов в душ я физически осуществлять не могла. Меня вот такую на группу и принесли. Это знаешь, люди, которые подходили, меня обнимали даже. Я сегодня представляю, что эти люди чувствовали. И говорить-то мне об этом было не нужно. Я сама была воплощением того, о чем я сегодня говорю. А что касается меня, я рыдала, на своем первом собрании я рыдала в голос. Потому что мир, полный козлов, он меня тогда уже прибил окончательно. Я рассказывала о своем рухнувшем бизнесе и о любимом мужчине, который меня предал. И мне кто-то давал стакан воды, потому что у меня был дикий отходняк и сушняк. И до сих пор я понимаю, что тогда в этих рядах за этим столом, там был Бог. Девчонкам сегодня, которые бояться высказываться, у которых есть страх – у меня профессия, при которой мне необходимо говорить. Моя профессия связана с тем, что мне нужно пользоваться своей речью. И это тоже качество, которое дано Богом. Далеко не все могут говорить. И это не значит, что они хуже, а я лучше. Кто-то прекрасно выражает себя в другом исполнении. Кто-то практикует какие-то другие формы связи. Я вела разных девчонок, и есть девчонки, которые вообще не могут высказываться на группе. И мы тогда пользуемся очень-очень таким проверенным средством. Девочка приходит на собрание и говорит: «Спонсор сказала обязательно представляться, говорить 2 предложения». И она завершает эти слова: «Благодаря Богу и вам я сегодня трезвая». Мы начинаем вот так. Потому что высказываться потихонечку начинать нужно. Спасибо.

Вопрос. Спасибо большое за вопрос, Гузель. Спасибо большое, Лариса, за твой ответ. Следующий вопрос в чате от Инессы: «Лариса, спасибо огромное, получила истинный кайф. Трудно ли было начинать помогать другим?»

Ответ. Очень трудно. (Смеется. – Прим. ред.). Алкоголик представляет собой законченный пример бунта своеволия – сказано у нас в большой книге. Помогать другим. Помощь другим и угодничество, кстати, и жополизство, и, например, какое-то пресмыкательство: вот это еще мне очень важно было начать отличать друг от друга. И по поводу помощи другим, все началось с группы, когда спонсор сказала мне взять самое минимальное служение, когда у меня было всего несколько часов трезвости. Сегодня каждая моя девочка, которая приходит в шаги, получает точно такую же рекомендацию. Ты начинаешь помогать другим тем, что ты берешь служение, начинаешь расставлять стулья. Никто не требует от тебя спасти всех безногих детей в Никарагуа. Никто не просит, чтобы ты выстроила какой-то «Дом малютки» и туда ввалила или отдала кому-то почку. Нет. Начни мыть чашки после собрания, возьми служение стирать полотенце, и мы с тобой пойдем по шагам. И интересная очень тема, которую тоже я полностью подтверждаю: когда я прихожу в эти шаги, я прихожу сюда в состоянии раба.

Алкоголь положил меня на обе лопатки. И я больше ничего в своей жизни не могу решить. Я ничем не управляю. Я настолько разрушена, что мне говорят: ты идешь, ты начинаешь ходить на группы, ты берешь книгу, мы с тобой встречаемся, мы с тобой читаем. И я в состоянии раба, потому что у меня ничего больше другого не осталось. Это вот как, действительно, тот связанный по рукам и по ногам подневольный человек, у которого вот только вот эта дорога, по которой… мне непонятно. И я в состоянии раба. Начиная делать эти действия, я прихожу в состояние хозяина своего положения. Я вдруг с удивлением обнаруживаю, что вот уже неделя, вот уже месяц, вот уже 2-3 месяца – я остаюсь трезвая. Я вдруг обнаруживаю, что я становлюсь хозяином своей собственной трезвости. А я продолжаю помогать другим, и я продолжаю делать те действия, которые мне говорит спонсор. Вот я уже взяла вести собрания – вот эта помощь другим на первом этапе, она актуальна. И вдруг в какой-то момент я понимаю, что мое состояние – состояние свободного человека: я хочу помогать другим. В том числе, кстати, и финансово. Сегодня я принимаю решение где-то помочь своему близкому, тому, кто нуждается: животным, которых я безгранично люблю, и которые являются огромной частью моей жизни. Своим детям. Своему старшему брату, когда это необходимо. Я принимаю решение: я хочу помогать другим. Это если брать финансы. Но финансы, ты знаешь – это самое вообще плевая тема, которая в программе Двенадцать шагов решается во все стороны. А вот морально и временные свои рамки подвинуть для того, чтобы быть полезной другим – время стало самой ценной монетой для меня на сегодня. Мне шестой десяток, еще раз повторюсь. У меня столько проектов, которые еще не реализованы. Я бы очень хотела, чтобы в моих сутках было 72 часа. И если из этих 72 часов вычитать то, что необходимо на помощь другим, я буду это делать, потому что если я не буду этого делать, то все мои «хочу» очень быстро придут в задницу. И я снова окажусь в ж*пе в состоянии унылого г*вна, когда я буду на самом деле не хотеть просыпаться. А для меня это очень здоровский наркотик, когда я утром просыпаюсь и говорю: «Вау, бинго! Опять новый день! Я живая, трезвая. У меня впереди такое количество вообще восхитительных хочух, которые я не променяю ни на один самый лучший день в моей прошлой жизни. Вот как-то так.

Вопрос. Спасибо большое. Спасибо за вопрос. Ларис, спасибо тебе за опыт. Друзья, ставим единички в чат. Есть еще время задать вопросы спикеру. Либо пишем вопросы текстом в чате. Несколько вопросов можем вполне еще взять. А у нас следующий вопрос в чате от Айрата: «Ларис, спасибо. Как менялись твои мотивы в Программе?»

Ответ. Спасибо, Айрат. Очень тяжело менялись мотивы. Мотивы сами по себе у меня не менялись. У меня менялись действия. И на сегодняшний день – это задача, которая продолжает практиковаться. Как только я делаю новое действие, я с удивлением обнаруживаю, что меняются мои мотивы. То есть у нас Программа, о которой я очень часто говорю: «У нас здесь все через ж*пу». Я могу до смерти сидеть и в состоянии невыносимости ждать, когда у меня изменятся мотивы. Мне нужно делать действия. Например, если взять, допустим, самую, наверное, понятную и болезненную сферу. У меня 2-е детей. И когда я взаимодействую со своими детьми, мотивы у меня абсолютно разные: начиная с манипуляции, с подсаживания на чувство вины для того, чтобы где-то подсадить, где-то, значит, там еще чё-то вымутить. Для того, чтобы каким-то образом стать для них, может быть, хорошей или там где-то – ну, разные могут быть вещи. А мне очень важно задать себе вопрос: «Ну, понятно, я-то вот так вот сейчас думаю. А вот если бы на моем месте сейчас была любящая мать, вот настоящая любящая мать?» Ведь мы все знаем, вопрос: какова воля Бога? Вот если бы я была любящая мать, у которой Бог. И которая четко и ясно понимает: вот как вот поступить надо было? Вот тогда какие бы действия от меня могли бы вообще исходить сейчас, например, в адрес моей дочери? У нас непростые отношения со старшей дочерью.

С сыном сегодня гораздо лучше. Все в жизни перевернулось. Сын у меня был прямой претендент либо в тюрьму сядет, либо чё-то с собой сделает. Сегодня прекрасный парень. Ему через 2 дня будет 23 года, и у нас восхитительные с ним отношения. Это мальчишка, на которого я смотрю сегодня с огромным чувством любви. Но мотивы были не такие. Так было не всегда. И начать делать действия вопреки мотивам, которые у меня живут вот там вот – в душе. Начать делать действия, которые никак не монтируются с моими мотивами – вот это было самое сложное. А когда я стала делать это действие, я вдруг с удивлением обнаружила, что у меня мотивы появляются совсем другие. Вот опять про то, что состояние раба – свободного человека, они поменялись местами. То есть если раньше я шла и реально ему прислуживала и швыряла ему просто в лицо какие-то свои поступки, то сегодня я хочу их делать. А когда я стала хотеть делать, мотивы поменялись. Когда я стала делать, изменились сами мотивы. И сегодня эти мотивы, да?.. возникают ли у меня мысли где-то кого-то развести, кинуть или чё-то там где-то умолчать от того, что мне дали сдачи чуть больше, чем положено? Мысль-то, конечно, приходит. Но сегодня удивительная тема: привет, мысль – пока, мысль. Все. Если раньше я ее жую, как жвачку, то сегодня: привет. Дочь меня спрашивает недавно, она говорит: «Мам, есть сожаление по поводу того, что ты же могла бы сделать охр*нительную карьеру в своей профессии и подняться на хорошие, очень качественные высоты». Я говорю: «Да, сожаление есть. Но сегодня: привет, сожаление – пока, сожаление». Вот сегодня благодарность за то, что есть. Потому что я сегодня там, где мне комфортно. Я сегодня в том уровне, в котором я, ну, действительно мне хорошо. Я не знаю, как было бы в другом. Я сегодня туда не лезу. Но вот четко: привет, мысль – пока, мысль. Вот как облако. Вот солнышко в Петербурге, оно появилось сегодня на час и ушло. Ну, и чё теперь сидеть? Какие мотивы? Действия, действия, действия, действия. Программа действия. Спасибо.

Вопрос. Спасибо Айрату за вопрос. Ларис, спасибо за опыт. Следующий вопрос в чате оставила миссис Муравейчик: «Лариса, можете рассказать кратко пример любого вашего дня в действиях от утра до ночи? Спасибо». Ну, я так понимаю, о программных действиях идет речь.

Ответ. Кратко точно не получится. У меня в сутках (я повторюсь, да?) 72 часа, которые я пытаюсь впихнуть в 24. Мое утро начинается в 5 утра, потому что я бегаю. Я живу в самом центре Петербурга, и если бежать позже, то город заполоняют уже машины. Поэтому я бегаю рано утром, и я достаточно рано ложусь. И в 5 утра я просыпаюсь, я читаю всегда молитву. Это не относится к Программе, но она мне просто очень нравится: молитва оптинских старцев – у меня это первые слова, которые я шепчу еще с закрытыми глазами. Потом я бегу на свой стадион, и я бегаю 3-5 километров в зависимости от погоды. Пока я готовлю завтрак, я слушаю что-то, что относится к духовным каким-то практикам. Сейчас я с удовольствием; кстати, для меня это вообще сенсация, потому что я пришла в Программу не просто атеистом, я пришла с огромной конкуренцией к тому Богу, Которого мне предложили найти. Я с Ним соревновалась.

А сегодня я включаю краткое толкование Библии на сегодняшний день. Для меня это вообще вот, ну, просто с ног на голову. Фурор. И я нашла такую интересную страничку, где с жизненными примерами даже в юморной форме дают то, что у нас сказано в Одиннадцатом шаге: постарайтесь понять, в чем правы верующие люди. И я стала получать ответы на эти вопросы. Часть действия я уже назвала: я встаю на колени перед тем, как выйти из дома, обязательно. Я всегда говорю: «Господи, пойдем со мной». Из программных действий: как только звонит телефон: «Боже, помоги мне говорить с любовью». Кто бы это ни был. Потому что: «У-у-у, бл*…» Звонок – это мое. Да, это мне свойственно. В течение дня однозначно работа с кем-то из моих девчонок. Кто-то звонит, кто-то пишет, кто-то отправляет голосовое. В перерывах вот это вот все. Я сегодня завершаю, я отдаю Традиции новичком с моей домашней группы.

Удивительное дело, несколько человек одновременно сегодня – вот завтра у нас будет Двенадцатая традиция. Это обязательный состав моего дня. Потом днем у меня завтра будет встреча со спонсором. Мы с ней сейчас дочитываем полосатую книгу. Просто в качестве добавки. Пятый шаг, да, вот сегодня у девочки я принимала Пятый шаг. Вот эти вот действия, которые в течение дня. И целый день обязательно кому-то нужен спонсор. У кого-то критическая ситуация: там спонсор запила. Чё греха таить, мы алкоголики. «Лариса, срочно. Я в середине Пятого шага. Спонсор сорвалась. Помоги. Ну, давай куда-нибудь двинемся?» «Ну, давай». С любого положения. Но это постоянно, постоянно, постоянно. И вечером, конечно, когда я ухожу ко сну, ты знаешь, есть такие дни, завершая которые я реально, я сижу: «Как все было классно! Почем такого не было раньше?» Но это опять-таки: привет, сожаление – пока, сожаление. Меня ничего не тревожит. Я ложусь спать, я люблю себе чего-нибудь включить там такое чирикающие, очень, либо медитацию какую-то, либо там какую-то спикерскую, которую давно хотела послушать. Я сегодня научилась то время, которое я раньше проклинала, например, просиживание в очереди на Почте России. Кому это не знакомо? Вот где выхватываешь все шаги одновременно вместе взятые. Сегодня я научилась это время использовать конструктивно. У меня обязательно с собой наушники с какой-то аудиозаписью, которую нужно послушать, и всегда художественная книга. Всегда с собой есть художественная – когда я сижу в очереди, у меня всегда есть возможность вот это время потратить на то, что я хочу. Если я еду куда-то в поезде, у меня всегда с собой вязание. Я очень люблю посидеть, поковыряться. Это, ну, мои хобби, которые меня, прям, ждут. Потому что я рисую, я чё-то вяжу, я чё-то там сегодня шью. Мне это все хочется. У меня есть личная жизнь, но на нее тоже как-то хочется время. Дети, которые все время приходят, хотя я понимаю, что на них иногда не хватает времени. Но я знаю, меня спонсор всегда учит: «Ларис, вот это больше никогда не повторится. Поэтому если сегодня они рвутся прийти поговорить с тобой, отложи свои дела и поговори с ними. Вот это сейчас твой главный шаг». И мне, кстати, это было очень не важно в свое время отследить, что вот это мой главный шаг. Вот этот баланс золотой. А так в течение дня чё только – Бог такие иногда чудеса присылает, разве тут ответишь на вопрос коротко? Спасибо.

Вопрос. Спасибо большое за вопрос. Ларис, спасибо за твой опыт. Следующий вопрос в чате от Марины: «Лариса, спасибо. Пятый шаг за один день. Опыт».

Ответ. Как принять Пятый шаг за один день? Не углубляться в то г*вно, которое у нас написано. Четко и ясно. Как только начинают повторения, я говорю: «Мы с тобой это уже разбирали. Если у тебя обида на 10 человек, и вся эта обида звучит одинаково, то мы не будем 9 других людей разбирать. Но все стало понятно? Люся перестала со мной общаться. И Катя перестала со мной общаться. И Вася, и Федя перестали общаться тоже. Мы не будем это все разбирать. Мы это все уже разобрали на примере Люси. Еще бы Люся не перестала с тобой общаться: ты обоссала ее кровать и обнесла ее сумку, и выпила у нее в баре все спиртное. Конечно, Люся перестала с тобой общаться. То же самое было с Федей, с Петей и так далее. То есть мы уже понимаем: да, бывают моменты, безусловно; это не всегда за 1 день – Пятый шаг. У меня были очень долгие Пятые шаги. Они заслуживали того. У нас сказано в книге: разные люди требуют разного подхода. И это сказано абсолютно четко. И у меня были очень болезненные ситуации. Были девочки, которые длительное время были жертвами педофилов в своем детстве. И проскочить вот так вот бегом такие истории – нет, не получится. Были истории, в которых девчонка начинала плакать навзрыд и мы не могли двигаться дальше. И я как человек это понимаю, но спонсор – это тот, кто является в данный момент ушами. И моя задача заслушивать то, что она носила в себе и забетонировала. Поэтому она пила, чтобы обезболиться. И ей это нужно сейчас просто, чтобы вывести наружу. Поэтому да, есть ситуации, которые за 2 часа или за 1 день не завершатся. Самый долгий у меня Пятый шаг длился, по-моему, 3 недели. То есть по 2 по 3 часа каждый день мы встречались, мы читали. Женщина была уже достаточно взрослая, и ее жизнь была полна очень трагических событий. Ей нужно было куда-то это довериться хотя бы одному человеку. И она выбрала меня, и она мне читала вот это, и мы разбирали очень подробно. Потому что освободиться от этой боли – это, знаешь, как говорится там не 2 пальца об асфальт. Поэтому да, где-то за день, а где-то и за 3 недели. Спасибо.

Вопрос. Спасибо большое за вопрос. Ларис, спасибо за твой опыт. Следующий вопрос в чате от Катерины: «Как часто необходимо общаться со спонсором? Есть ли какие-то рекомендации по количеству дней в неделю или месяц?»

Ответ. Это не техническое задание. И это живое выздоровление. Я общалась со спонсором каждый день вот первое время, когда я только слезла со стакана и пошла в шаги. Сегодня, когда мы начинаем с девочкой идти по шагам, я прошу связываться со мной раз в день обязательно. Пусть это будет днем, пусть это будет вечером, но просто скажи, как ты. Чисто по-человечески, без всяких вот этих обязаловок, каких-то там границ, рамок и так далее. Как ты? То есть, пока мы идем по шагам, я хочу быть – ну, у тебя все в порядке. Потому что если ты не выходишь на связь; у меня есть такой опыт, и я стараюсь его соблюдать. Если мы заходим, вот особенно девчонка, если новичок, вот только со стакана и еще, как говорится, обоссанные штаны не высохли, мы шагаем каждый день. Мы шагаем каждый день: утром, днем, вечером, в обед, перед сном. Хотя бы час, но мы время это выберем, но чтобы каждый день у нас была встреча со спонсором. Потому что там, где двое, там всегда Бог. А девочка, которая только-только протрезвела, может быть, боится еще вот так вот, ну, высказываться на группе. Хотя уже даже ходить на группу, ходить уже на группу, уже все равно как-то попускает, да? Но мы стараемся первое время вообще каждый день, мы стараемся встречаться и общаться в лучшем случае через день. А на связи постоянно. И когда я слышу: «Ой, да меня ничего не беспокоило», – я всегда показываю, в книге есть строчка: на горизонте не было ни облачка. Никто из нас не планировал уйти в свой следующий запой. И он как-то, с*ка, сам случился. Хоп – и я уже лежу. И все. И уже лужа подо мной. И уже облеванное все кругом. А я не планировала туда. Я вообще планировала, что теперь все будет по-другому. А оно опять, с*ка, раз – опять все то же самое. Поэтому чем чаще, тем лучше. Если не со спонсором, то с доверенными. Если не с доверенными, то с кем-то из группы. Хоть из группы. Хоть с кем-то из алкоголиков, но нужно общаться. Потому что там, где собрались 2 и более алкоголиков, там всегда есть Бог. Когда я сама, я один на один со своей болезнью. Моя голова – это очень плохой район, и мне не нужно туда ходить одной. Мне всегда нужен кто-то, кто поможет мне из этой головы выходить. Потому что мне там плохо. Мне там плохо. Спасибо.

Вопрос. Спасибо большое за вопрос, Катерина. Спасибо, Лариса, за твой опыт. И заключительный вопрос у нас тоже от Катерины. Ребята, очередь на вопросы закрыта. «На шаги про нанесенные окружающим обиды: речь про действия под воздействием алкоголя? Или независимо от него?»

Ответ. Список Восьмого шага содержит все мои действия, которые причинили ущерб другим людям. Мой опыт показывает, что в каждом моем Восьмом шаге, когда я начинаю разбирать его со спонсором, половина претендентов на возмещение ущерба обычно бывает вычеркнуто. Это притянуто за уши. Я когда пьяная, я тебе, знаешь, вот сейчас отвечу, наверное, неожиданно прозвучит. Когда я услышала от своей дочери, что максимальный ущерб я причинила им, когда была трезвая, я была возмущена. Я, прям – и она у меня сразу пошла в список Четвертого шага как абсолютно несправедливый член семьи, который вообще не ценит меня. И она сказала: «Мам, ты знаешь, когда ты была в запое, валялась в своем углу; вот ты там как головешка валяешься, да?.. наша задача тебе там регулярно тазик поменять, где-то там подвинуть тебя, и твое мычание послушать. Ты ни для кого опасности не представляла. Страшно становилось, когда ты трезвела и открывала рот. Вот тогда они прятались по углам. Потому что трезвый алкоголик, у которого нет Бога – это гораздо более страшное зрелище и состояние, нежели человек, который валяется в отключке. В отключке они вон – валяются в подземном переходе, они нам никакого ущерба не наносят. Ну, кроме, может быть, визуально, да? Это неприятно видеть. А вот когда я вставала и начинала всех строить и рулить вот в этой всей жизни, вот тогда мои дети страдали неимоверно. И это самый мощный ущерб. И то, что по пьяни, и то, что по трезвой – все идет в список Восьмого шага. Я сегодня хочу сказать, что все эти Девятки у меня сделаны. Они сделали меня, кстати, максимально свободной. Для меня Девятый шаг – это шаг свободы. И к нему мы подходим после первых 8-ми. Поэтому если ты задаешь эти вопросы, вероятно, у тебя нет пока еще опыта Восьмого-Девятого шага. Просто продолжай туда двигаться. Все разрулится. Если у тебя будут какие-то конкретные вопросы, ты всегда можешь мне написать и позвонить, и мы с тобой разберем. Спасибо.

Ведущая. Спасибо большое Катерине за вопрос. Ларис, спасибо большое за твой ответ. И огромная тебе благодарность за то, что ты к нам сегодня пришла, поделилась с нами опытом, силами, надеждами. Это очень ценно для всех нас. Обязательно приходи к нам еще. Спасибо большое.

Спикер. Друзья, я на этом с вами попрощаюсь. Я всем желаю вкусной трезвости. Я всем желаю, чтобы ваша трезвость вас вштыривала, чтобы каждый ваш день, он был действительно подарком от Бога. Я просто должна убежать. Спасибо вам огромное. Пока-пока.