Россия, МО  

Домашняя группа: Хорошевка

ТЕМА: Возрастающая благодарность

Всем привет. Действительно, с Богом. Очень долго выбирала тему. Меня зовут Елена. Я алкоголичка. Ну, маленькая такая история, чтобы много времени не занимать. Я в Анонимных Алкоголиках с 93-го года. И меня туда: в больнице была группа, проходила, и меня туда запихали в группу. И я мало чего понимала. И мало чего хотела понимать, потому что я не сама пришла. У меня было 9 лет трезвости. Ну, а личная история, она вся такая же одинаковая, как в принципе – ну, в общем особой готовности у меня не было. Самая настоящая готовность у меня наступила именно после вот этого последнего срыва. Перед этим у меня было 9 с копейками лет трезвости. Вот. Я похаживала, поделывала. И даже один раз сделала абсолютно полный круг шагов за эти 9 лет. И чувствовала себя очень длительное время очень хорошо. Основная ошибка была – это я не брала подспонсорных. Мне было просто, как я считала, некогда. Не было возможности. Там другая смертельная болезнь есть. И на нее было брошено все, 100 процентов времени. Сейчас я очень долго выбирала тему, очень хотелось. Что меня толкнуло на выбор этой темы? Вот я как-то сидела здесь в группе: благодарность, возрастающая благодарность и вообще тема благодарности.

Я была здесь, в этой группе и слушала. И как-то девушка одна, она моя сестра по несчастью (Смеется. – Прим. ред.), а вернее – счастью, высказывалась по Одиннадцатому шагу, прописывание благодарностей. Ну, в общем по дисциплине было, собственно говоря, что мы прописываем благодарности в Одиннадцатом шаге. И мне давала моя последняя спонсор прописывать благодарности. «У нас, – говорит, – нигде это не написано. Но я-то это делаю». И почему-то меня это задело. То есть, вот сказала спонсор делать, значит делай. И меня почему-то это задело. Как это? Я помню: мы благодарим Бога. Я нашла эту фразу. То есть сами благодарности здесь, но я нашла эту фразу. Перед Шестым шагом она написана: мы благодарим за то, что мы лучше познали Его. Перед Шестым шагом. Да? В главе «За работу». Но сама тема в большой книге, она не раскрыта сильно. Но у меня было такое. Мы взяли три темы. Я выбирала и, помолясь, я попросила Бога мне показать, какую лучшую тему выбрать. Какая будет лучше? Это необыкновенное чувство и состояние, когда, произнеся слово благодарности, у меня посветлело в глазах. Как будто лампочку включили.

И я, прям, почувствовала саму эту благодарность. И я остановилась на ней. Хотя я не очень люблю спикерить, ну, вот спикерские. Да? Но здесь я просто подчинилась вот этому целиком и полностью. Потому что, наверное, эта тема действительно очень важна, вовремя. И я по ней очень много вот, мы не назовем это: готовилась. Но готовилась – это для студентов. А вот я вспоминала все ситуации, как менялась моя благодарность. Менялась, даже когда я шаги не делала. Даже когда я ходила только в группы. Даже когда я просто общалась с анонимными алкоголиками. Даже когда я читала большую книгу сама. Мое чувство благодарности очень сильно менялось. И оно приобретало, как бы это сказать, ну, такое ощущение нежности что ли. К Богу. Это скорее не эйфорическая такая благодарность, сильная. А вот какая-то очень-очень тихая. Для меня это очень важно. Почему это для меня очень важно? А потому что с эмоциями у меня с детства было плохо. Я родилась с нарушением реализации и чувствами, эмоциями. Это заболевание сейчас называется нарушение аутистического спектра. То есть кроме тревоги я ничего не могла чувствовать на самом деле. Не потому, что я это выбрала. А потому, что я так родилась. Вот.

Поэтому, когда во мне стали появляться эти чувства, у меня, прям, вот… И еще я мануальный терапевт. Да? Мастер спорта по плаванию и спелеолог. Не турист, а именно исследователь. И вот такая вот картинка возникает, ну, такого мужественного человека с подвигами вообще, направленными на перестройку человеческого тела, своей жизни. Я никогда не чувствовала любви вообще. Ни любви, ни нежности. А вот слово «надо» – и я сделаю. И у меня всегда было это. И я делала то, что надо. То, что я считала. А вот это вот, это необыкновенное совершенно чувство: я впервые решила именно вот всю свою историю, начиная с 1993 года, посмотреть, как менялась моя благодарность от срыва к срыву, от круга шагов до круга шагов. У меня их всего четыре, спонсоров пять или шесть. Ну, так меня бросало, как положено, после – иногда не доходя до Четвертого шага, иногда приходя к Четвертому шагу.

Первая моя спонсор, которому я очень благодарна, девочке. Молоденькая-молоденькая девочка. Она мне, правда, соврала, что она алкоголичка. В конце концов она созналась один раз. В конце концов, она сказала, что она наркоманка. Но у нас там с ней – это были очные, тогда еще онлайн ничего не было. И мы с ней перед каждым занятием: до и после – молились. И вот мы держимся за руки и молимся: «Боже, дай мне разум и душевный покой принять то, что я не в силах изменить, мужество изменить то, что могу, и мудрость отличить одно от другого». А у меня в грудной клетке вот такое вот ощущение, как будто у меня там резонаторный объем. И он гудит. Он почти размером с мою грудную клетку. И я даже цвет его где-то там в голове вижу: такой серый. Я поднимаю на нее глаза. Она так вытаращенно на меня смотрит и говорит: «У тебя что, то же самое?» И то же самое мне описывает. Между нами произошло вот такое чудо несмотря на то, что это вроде бы был не мой спонсор. Да?

Вот сейчас бы, если бы такое произошло, я осталась бы с ней навсегда дружить. Даже если бы она косячила. Тогда я, конечно, рассердилась. Тогда я, конечно, обиделась, что меня обманули. И как-то вот мы с ней расстались. И у меня с каждым спонсором было некое такое чудо, которое я, естественно, забывала, будучи не очень довольная тем, что спонсор что-то не так вот. Поэтому тема благодарности, конечно, она очень хорошо раскрыта в «Как это видит Билл» и в нашем Ежедневнике. Ежедневник: там вообще алфавитный везде определитель. И за что вот я сейчас благодарна вообще Богу – постепенное нарастание этой благодарности и ее расширение. То есть если я сначала благодарила Бога за то, что я трезвая. То потом я вдруг обнаружила: вот каждый раз, делая Четвертый шаг, Пятый, Шестой – я вдруг обнаруживала, что события имеют последовательность. Кусочки событий имеют последовательность. И сливаются в одно событие. Это было такое промежуточное: то ли отдых, то ли набирание опыта, то ли пинание меня обратно в Анонимные Алкоголики – на это требовалось время.

Но события становились очень значимыми мне. И то, что я не могла вообще получить ни в одном тренинге, ни у одного психолога, психотерапевта. И даже я не могла получить этого опыта в своей конфессии. Почему? Потому что мне никто бы никогда бы ничего не разъяснял. И я ни с кем бы не могла поделиться вот так вот впрямую. Потому что та искренность, которая здесь на группах, она позволяет мне что-нибудь сказать и не бояться, что меня кто-то осудит. Нет, кто-то может удивиться и сказать, что это ерунда какая-то. Но меня это не обидит. А вот если мне скажет там священник что-то, что я фигней страдаю, ну, я закроюсь. Безусловно, закроюсь. И у меня, например, со священником нет той искренности, которая у меня есть с анонимными алкоголиками. Я могу рассказать о своих проблемах. И получить даже обратную связь, как с этим справляться. Например, вот я сейчас приведу как раз пример, как росла моя благодарность. Дело в том, что меня очень сложно было воспитывать. Ну, очень сложно было меня воспитывать. Потому что с таким ребенком, как я, вообще очень трудно было общаться.

На меня нельзя было кричать. У меня поднималась обычная аутистическая тревога, и я начинала убегать. Куда угодно: в дверь, в окно – лишь бы убежать куда-то. Это был тот самый страх, с которым ребенок моего психологического настроя не способен был справиться. Нужно было просто исчезнуть из этого окружения. Мама со мной очень, как бы это сказать? Ну, замучилась с этим явлением. Потому что тогда вообще об этом не говорилось. А вот всевозможные травли в школе, со стороны сестры, бабушки, они все время происходили. То есть никто не понимал, что это такое. Они считали, что я мерзавка, нехороший человек. Бабушка мне вообще в детстве кричала, что я сволочь. Поэтому в общем она устала. Я всю боль, всю боль ее: вот всю боль, которую она испытывала и не выдержала в какой-то момент, я вдруг стала на последнем круге шагов чувствовать. Это даже трудно сказать «понимать». Я ее понимала до этого круга шагов, до последнего. А вот после последнего срыва я вдруг стала ее чувствовать. Вот как вот ей было тяжело. И она не выдержала.

Она долго меня – потом на электричке, к какому-то пруду. В общем она решила (мне было 10 лет), она решила меня утопить. Вот. И я тонула. И я тонула как всякий нормальный утопленник. И уже вообще я не сопротивлялась. И просто молча шла ко дну. И там произошло тоже чудо. Вот у Бога, за что Ему огромная благодарность, есть вот это вот: то, что Он обязательно научит меня чему-то для будущего. Но научит меня сейчас. Вот у Билла, у него написано, что благодарить надо не за потом, а за прежде что произошло перед хорошим событием. И там было очень хорошее событие. Я его оценила полностью только вот уже будучи достаточно серьезно взрослой. И я тонула, и ничего не боялась. У меня голова молчала. В ней не было ни мыслей, ни чувств. Это то состояние головы, которое очень долгими медитациями очень многие пытаются добиться, прежде чем задать вопрос Богу. А я была обучена этому состоянию уже тогда. И я всю свою жизнь задавалась вопросом, почему я не могу рассердиться на свою мать: возненавидеть, выкрикнуть ей все обвинения по этому поводу.

Я не могла этого никогда сделать. У меня вот эта вот стена: как только я открывала рот мысленно для того, чтобы ей что-то сказать, и то только потому, что мне казалось, что так надо сделать. Я не испытывала сильного вдохновения по этому поводу, что это надо высказать. И я понимала, что я не могу этого сделать. Я задавала себе тысячу раз вопросы: а почему я не могу сделать? И потом я поняла. Если я буду ругаться на нее, ее осуждать, я буду осуждать Бога. Потому что вот эта тишина в голове: мне не надо медитировать. Мне нужно просто сесть и успокоиться. И задать вопрос. И дождаться этой тишины. Мне даже никаких усилий не надо. И если тишины нету, и я знаю это состояние, его не описать. Его можно только получить. И я очень благодарна Богу несмотря на то, что, казалось бы, с точки зрения социума – это отвратительный поступок. А с точки зрения Бога – это великое обучение. Вовремя. Я тогда не была верующей. Это советское время. Моя семья была: у меня дед высокопоставленный комиссар. Какой Бог?! Вообще.

Но я не знала, верней. Знала – это значит могла описать. Я не могла этого. То есть Он туда как-то вошел, в эту тишину. И даже подспонсорная один раз звонит мне: «Лена, Лена! Что это за такое?» И я вот за это благодарна Богу. Это когда мы благодарим Бога за нашу боль и за те неприятности, которые с нами происходят. У Билла в «Ежедневных размышлениях» так и написано: мы благодарим Бога за боль. Вот. И то, что Билл выписывает благодарности, он их произносит утром. Вот мне спонсор говорила, что я должна прописывать благодарности в конце Одиннадцатого шага вечером. За прожитый день. Как бы потом. А Билл как раз пишет о том, что он писал благодарности (и это у него заняло два часа первый раз, и два листа благодарностей) до того. То есть он их прописывал с утра. У меня, к сожалению, такого с утра опыта пока нет. Но я принимаю это на самом деле. И тогда он пишет, что именно тогда я в течение дня буду максимально честным. То есть для нас это очень важно. Если я буду самообманом заниматься, что со мной происходит в течение дня, конечно же, я не смогу оставаться полностью трезвой. Но, во всяком случае получить эмоциональную трезвость – я получу в течение дня. Может быть, даже и не один раз.

И вот еще у меня была тоже спонсор. И как бы так Бог с учетом моей психики, Он мне не мысли присылал, чтобы я их анализировала. Даже не чувства. Я видела картинку, смысловую картинку. Если я задавалась каким-то очень глубоким вопросом, важным вопросом для меня, моей трезвости. Он, прям, присылал картинку. Я называла эти вещи чудесами. Я считала, что это чудеса. Да? Очень долго считала, что это чудеса. И когда я получила задание, прямо, вот непосредственно сейчас при личной встрече спонсору рассказать, какие у меня были чудеса, я начала рассказывать. Рассказывала, рассказывала, а она мне говорит: «Ты врешь». Я говорю: «Почему ты считаешь, что я вру?» «Ну, ты такое рассказываешь!» Вот. Я, конечно, обиделась. Бросила этого спонсора. Ну, я даже не обиделась. Я просто почувствовала то, что я не смогу с ней быть искренней. Я все время буду думать о том, что она меня в чем-то осудит. А мне это совсем не надо. Тем более я не вру. И я своей спонсору, последней, рассказала эту историю. А она мне ответила: «Это, наверное, произошло потому, что у нее скорее всего этого не было». Да?

Я получила этот ответ, и часть меня успокоилась. Но я все время чувствовала, что вот что-то там еще осталось. Вот что-то недоговорено. Не неправда, а что-то недоговорено. Недоговорено – и за это недоговорено тоже спасибо. Потому что договорено, договорить раньше времени – вызовет амбиции. Я очень гордилась этими вещами. Я считала, что я вот, несмотря ни на что, вся такая алкоголичка: запойная, с психушками, с кодированиями, с бабками. С треском уходящую от меня дочь: «Если ты не прекратишь пить, я сейчас вообще от тебя уйду!» Вот. И в чем я благодарна Анонимным Алкоголикам: позавчера я разговариваю с дочерью, она у меня в другую страну живет жить. И обещает купить домик мне там, в горах. И за это я тоже благодарна. Своим родственникам я всем благодарна за то, что они достаточно иногда жестко показывали мне, как они себя чувствуют при этом, когда я пью. Даже если это хроническое заболевание, которым я не могу управлять.

Я пыталась управлять. Мне и образование позволяло управлять этим процессом с медицинской точки зрения. И с физиологической точки зрения. И мне казалось, что я могу все сделать. Не могу. Я очень благодарна и маме за это. Особенно почему-то я благодарна маме. И вот когда я выражаю ей благодарность за то событие, я, прям, чувствую, как я наполняюсь любовью к ней. И вот тогда я вдруг начала чувствовать всю ее боль. Я смогла ее принять. Я смогла ее понять. И что оставалось тем кусочком, который, собственно говоря, как ощущение недоговоренности. Когда я вроде бы соврала. У меня целая тетрадка исписана чудесами, огромное количество. И я как-то вот после разговора со спонсором села перед этой тетрадкой и хотела записать очередное чудо. Смотрю на эту тетрадку – а рассказывала всегда я с интонациями такого довольства собой. Ну, на амбициях это называется. Вот. Я гордилась собой. Ну, хотя бы я удостоилась этого что ли. Даже если не сама. Вот. Поэтому вот я сижу, и у меня такая тишина в голове наступила. Вот та самая тишина.

«Когда я молчу, тогда Бог разговаривает. Когда я говорю, Бог молчит. Когда я верю, Бог действует». Это заставка на рабочем столе на ноутбуке. Вот. И я сижу и думаю. И говорю очень спокойно: «Ну, почему же я все-таки?.. У меня такое огромное, по сравнению с другими, количество чудес». И я услышала ответ. И я услышала ответ. Я когда разговариваю, даже резентменты, даже мои противники, даже, ну, в смысле, кому я там норовлю, значит, башку отвинтить, чтобы они исчезли. В тюрьму посадить или еще бритвой по горлу – в колодец. Да? И еще вылезает оттуда – по башке плитой, чтобы они исчезли из моей жизни. Ну, это самое, мне там стали угрожать и обижать. Чтобы моя голова заткнулась, потому что целый день это могло происходить. И я услышала – даже тогда я разговаривала своим голосом. Вот внутренний голос у меня имеет точно такие же интонации, такое же все. Это я внутри себя сама себе говорю. А тут раздался мужской голос. Только в конце немножечко моя интонация. Моя – в конце. Чуть-чуть. И ответ прозвучал следующий: «А это для особо упертых».

И я не расстроилась по поводу этого ответа. Оказывается, количество чудес – это для особо упертых. «Да, – думаю, – Боже, спасибо Тебе большое. Допинал Ты меня, наконец-таки, до осознаваемой хорошо необходимости трезвости». И мало того, те благодарности, несмотря на очень большие трудности, как я их воспринимала в моей жизни, я рассказала поднаставной, подспонсорной. Молодая девчонка такая совсем. На 40 лет меня младше. А рассказала об этой ситуации, она прошла все шаги, кстати. Это немножко отступление по поводу часового пояса, возраста одинакового. Ну, чтобы было много совпадений. Чтобы вы друг друга понимали. Она сразу поняла, что это было такое. В конце, я говорю, в конце вот такое маленькая интонация моя. Она говорит: «Это, наверное, для того, чтобы ты не испугалась». Я точно же не испугалась. Она догадалась об этом. Хотя полный круг шагов она проходила первый раз. Она, правда, из ребцентра, но как бы полного круга шагов у нее никогда не было. Она все шаги прошла. И за это я благодарна вот и тому спонсору, которая сказала: «Ты врешь». Потому что там после нее остался вот этот маленький след чего-то очень важного. И это висело надо мной. И всегда задавался мной вопрос: «А что ж там нужно еще?»

И здесь я тоже выражаю благодарность, и мои основные благодарности теперь. И я стала способна становиться на колени. Вот после этого срыва, после разбора благодарностей. Ну, у меня колени болят. Мне трудно стоять. И тут мне приходит мысль. Я всегда считала, что я имею права без постановки – не вставая на колени. Хотя при этом я очень хорошо знала по моей конфессии, что монахи молятся на коленях, склонив голову и сложившись вообще чуть ли не в калачик. Там было объяснение такое, чтобы как можно уменьшить значимость своего тела. Почему так происходит, да? Именно так, такая поза. И я встала на колени. Я сказала: «А чё, ты не можешь придумать, как это сделать? Помягче подушку подложить. Чё ты разговариваешь?» Это я сама себе, про свои колени, когда можно что-нибудь придумать. И я придумала. Я действительно встала на очень мягкий пуфик.

Ну, полуколени у меня получились. Но состояние другое. Потому что я признаю руководящую роль Бога как, ну, вот как единственно вообще, ну, гармоничного, желающего мне самого лучшего, не обманывающего, любящего. И это самый лучший совет за весь день, который я могу получить, если я получу его от Бога. Но самое красивое, самое красивое вообще такое прозрение, что такое Бог, у меня было при последнем круге шагов. И я, прям, необыкновенно благодарна. Я оказывается, не мастер спорта. Я, оказывается, не мануальный терапевт. Это просто мои профессии. А внутри – я даже не штурмовик по пещерам Абхазии. Там только спортивные пещеры. Я даже не такой совсем человек. Это просто меня интересовало. Я после Пятого шага спонсору – проснулась утром, а у меня между двумя домами, прям, шикарная лесополоса такая. Ну, 20 метров между домами, и все это (ну, старый поселок) засажено, назвать вековыми нельзя, но достаточно мощными деревьями.

Я всегда: вот кто-то восхищается деревом, девчонки особенно. «Ой, какой красивый цветочек! Ой, какой красивый лепесточек! Ой, какое красивое чудное дерево! Посмотри!» Ну, дерево и дерево. И чего? Чё верещать-то. Вот, нет, я это не произносила. Но это у меня всегда было вот такое состояние. А я после Пятого шага стою, и вот это вот: это был май месяц, и листва очень (не май месяц, а даже апрель, ну, где-то конец апреля), очень нежная. Такая мелкая, и она вся – вот я смотрю в окно, и вдруг я вижу, как эта вся листва сливается в единое вообще полотно. И оно выглядит как ажурное. И каждый лепесточек вот так вот двигается отдельно под ветром. И в то же время они все вместе. Это так красиво. Вот. И я благодарна Богу за то, что Он дал мне возможность через Анонимных Алкоголиков увидеть это. Потому что даже вот в этом мире, в котором достаточно много и жестокости, есть такая красота. И мое дело только повернуть голову или туда, где плохо, да? И осуждать это, и обвинять всех, что я алкоголичка. Ну, или же повернуть голову в ту сторону, где красота и любовь. И вести туда. Вести туда. Я вот за этот эпизод – я всегда его отдельно прописываю, когда я пишу благодарности. Потому что Билл так советует. Всегда, ежедневно особые благодарности прописывать, чтобы они никогда не забывались. И тогда я смогу в течение дня быть честной. Вот.

И я это делаю, потому что тогда в течение дня я действительно – ну, могу же накосячить. Но я могу остановиться. У меня есть абсолютно уже освоенный инструмент молчания головы. Ну, чтобы заткнулась и не мешала мне общаться с Богом. Да? Даже не заткнулась – она просто вот замолкает и все. И за это я Богу благодарна. Но это через все, конечно, неприятности. И Билл рекомендует за неприятности, между прочим, благодарить тоже. И даже за боль. Поэтому для меня это очень важная тема, почему? Потому что я так в принципе-то жесткий человек. Тело мое не способно к обнимашкам, к выраженным улыбкам. А это совершенно другое состояние. И совершенно другое, другая вообще жизнь. И даже как бы мне плохо ни было. И было еще одно чудо интересное. Это я последнее расскажу. У меня их там много было. У меня же есть второе заболевание. Оно тоже смертельное.

Я работала с излучением. И там еще проявочные материалы повреждают кровь. В общем у меня рак костного мозга. Это очень больно. И очень короткий срок жизни. Вот. И медицина мало что может сделать. Я когда сижу, анализирую кровь: лимфоциты – система защиты. Это значит у меня вообще с защитой плохо. По нашей Программе что? Страх. Это значит я все время боюсь, что на меня нападут. А лимфатическая система тут же начинает шарашить полузрелые клетки. И я помолилась. Я помолилась Богу. Есть молитва, которая именно о страхах. И о том, что единственный Защитник мой, на Кого опереться могу – это Бог. Пошла дальше в анализы. Неспецифические анализы. И у меня тонкий показатель, маркер, специфический для моего заболевания, резко упал. Я каждый месяц сдаю, он резко упал. А был очень высокий. Опасно высокий. Опасный для жизни не по костям, а по почкам. По количеству патологического белка – забивает почки. Почечная недостаточность и до свидания. Вот. И он вдруг раз! – и резко упал. А я накануне молилась, что единственный мой Защитник – это Бог.

А я выполняю только, если я, даже зная очень хорошо тему как врач, я отодвигаю свою напористость, что сейчас я решу этот вопрос, найду лучшую статью, как из чего делать. Я отодвинула ее. Попадется статья – хорошо. Не попадется – не надо. И вот где-то с месяц назад я вдруг почувствовала, что я перестала бояться смерти. Я сорвалась именно из-за того, что у меня наступил рецидив, который в научных статьях пишется, что протекает стремительно. И я очень испугалась. И я забыла, что я алкоголичка. И я начала принимать настойки, которые могут в общем-то помочь для иммунной системы. Но я настолько забыла, что я алкоголичка, что я потом после настойки и продолжила. Вот. Ну вот как-то в принципе, мне кажется, все, что я могла сказать. И в принципе время у нас уже потихонечку на исходе. 40-50 минут. Я думаю, что хватит. Может быть, еще будут какие-то спикерские. Я еще дорасскажу. Потому что, конечно, с 93-го года у меня есть чем поделиться. И опытом и по тому, и по другому случаю. По разным вариантам одного и того же случая. У меня, конечно, есть чем поделиться. И я предполагаю, не последняя у нас спикерская. А дальше, как в общем-то получится. Большое спасибо вам всем, что послушали. Желаю вам всем, прям, вот понять, что хочет от нас Бог. А Он хочет, чтобы мы помогали другим. Имея опыт, помогая другим людям, оставаться трезвыми и подойти к этому Богу. И принять Его. А в конце книги у нас написано: цель этой книги. У нас там много написано «цель». Но самая последняя цель, чтобы привести вас к Богу. Спасибо, что послушали. Я как бы все.

Вопрос. Да, Леночка. Спасибо большое за то, что ты опытом поделилась. И да, у нас есть уже первый вопрос голосом. Сейчас включу микрофон. Но перед этим Вадим просит оставить номер телефона. Если делишься, напиши, пожалуйста, в чате свой контакт.

Ответ. Хорошо, чуть-чуть попозже. Сейчас вопрос зададут. Вадим, подожди, пожалуйста.

Ведущая. Хорошо. Так. Марина, сейчас. Марин, добро пожаловать. Твой вопрос.

Вопрос. Да, всем привет. Марина, алкоголичка. Лен, спасибо. И я хотела спросить по поводу служений. Есть ли служения сейчас? Какие? Ну, что-нибудь как-то поделись, пожалуйста.

Ответ. Так. Ну, я немножко плохо ориентируюсь в кнопках. Хотела оставить: одновременно хотела оставить телефон, но лучше я отвечу. Ну, служений как таковых на данный момент в принципе на группах таких вот постоянных нет. Потому что я все время могу подвести. Подвести, потому что я то в больнице лежу на капельницах, то в очереди стою за получением лекарства. То я вдруг средь бела дня падаю от сонливости. И ничего не могу сделать. С трудом дохожу до кровати, думаю: «как бы не упасть на пол – на полу заснуть». Вот. Ну, это все химиотерапия, конечно. Она такие вещи делает. И не рискую я брать какие-то постоянные служения. А вот на спикерскую как служение, я решалась. И в общем-то сделала какие-то важные вещи, чтобы мне не стало – ну, чтобы меня ни сонливость, ни какое-то плохое самочувствие меня не увело бы от спикерской. Ну, а как-что: у меня появилось. У меня появилось желание пойти на живую группу. Ходить на живые группы.

Мне запрещено еще было ходить среди людей. Большого скопления людей. Потому что для меня любая инфекция смертельна на фоне химиотерапии. А отсутствие ее – это только 9 дней. 21 день идет она, а 9 дней – служение никакое не получается. Но я хочу на группу «Хорошевка» и в зум, и вернуться, где для меня хорошо – чтобы была живая группа. И там у меня были служения. И сейчас я готова взять служения. Потому что, ну, я намного лучше себя чувствую с Богом-то. И у меня эти приступы стали уходить. И возьму обязательно служение. Там решим уже с председателем группы, какое. Но так, чтобы не быть сильно связанной с каким-то конкретным временем. Вот это я возьму. К сожалению, пока сейчас опыта о том, как я сейчас служу, я сейчас не смогу поделиться. Вот. Придет время, поделюсь, что из этого получилось. Ну, как бы поделюсь еще или на группе, или на спикерской. Спасибо.

Ведущая. Спасибо большое за ответ тебе. Марине спасибо за вопрос. Так. Сейчас можешь номер написать. А я пока напомню: ребят, у вас есть еще время задать вопросы. Вы можете его задать голосом. Для этого нужно поставить три единички в чат, и я включу вам микрофон. Или вы можете его написать текстом в чате, я зачитаю его спикеру. Этна, сейчас одну секунду.

Вопрос. Привет, меня зовут Женя, я алкоголик. Да. Лена, спасибо тебе большое за спикерскую. Скажи, пожалуйста. Вот ты говоришь, что если прописать благодарности утром (ну, или прописать, или проговорить), то там потом в течение дня, ну, более честна сама с собой. А скажи, пожалуйста, это ты просто такую взаимосвязь заметила, или это в книге написано? Но я обязательно хочу попробовать. Спасибо.

Ответ. Ага. Я сначала сама заметила. Потому что, я встаю в принципе утром, у нас же в Одиннадцатом шаге, если мы принадлежим к какой-нибудь конфессии, мы читаем конфессиональные молитвы, которые максимально соответствуют нашим принципам Анонимных Алкоголиков. У нас есть такая молитва. Она, кстати, написана. И она действительно соответствует. Христианская, да. И она соответствует действительно принципам. Я обратила внимание, что я потом намного лучше. Если я пропускаю, если я к часам к 12-ти начинаю это все делать. Я одна живу: могу так ходить, могу сяк ходить. Могу туда пойти. У меня там куча вариантов. Да? Вот. И я заметила, что я хуже себя чувствую. У меня вот организм, он очень тонко это чувствует. По какой причине? По причине алкоголизма или по причине второго заболевания, я как-то задала вопрос Богу: «А как мне отличить плохое самочувствие, связанное с тем, что я ухожу от Бога, и у меня начинаются проблемы именно алкоголического характера? И моя эмоциональная нетрезвость идет, или я плохо чувствую себя?» И я вроде как сама прихожу тут же мгновенно к выводу: а какая разница? И то, и другое сорвет меня одинаково – приведет к срыву. Мне абсолютно все равно должно быть. И я обращаюсь к Богу.

Вот, я встала утром. У меня идут конфессиональные молитвы. А дальше идут молитвы и благодарности. А вечером плохо. Вечером я спать хочу. И они очень вяло получаются. А вот утром – это вот тот запал. И раз – он пишет, почему. Он как бы объяснил это. Я просто обратила внимание, что я лучше себя чувствую, когда у меня все это с утра. И он написал, Билл, в «Как это видит Билл», что благодарность должна быть прежде всего, а не после. Поэтому это как бы совпало. Объяснил, почему это. Ну, вот он просто объяснил. Тогда я могу быть намного честней в течение всего дня. Что значит честней? Даже если я косячу, я лучше это чувствую. Даже если я косячу, я не так обижаюсь. Даже если я косячу, у меня не возникают резентменты. А если возникают, то я очень быстро их промаливаю. И прошу Бога простить меня за то, что я рассердилась на человека. Я духовно больной человек.

Единственное что – ну, чем я могу ему помочь? И это даже не столько молитва, сколько я, прям, перешагиваю: бац! – в это самое состояние. А чем я могу помочь? Да? И совершенно начинаю по-другому. Ну, вот тут же начинаю по-другому разговаривать с человеком, на которого можно было бы открыть рот и объяснить ему, кто он такой. Этого совершенно не происходит. Поэтому я выбрала именно с утра. Потому что здесь нет никакого жесткого правила. Вообще Десятый-Одиннадцатый шаг после 9-ти лет отсутствия практически в группах, у меня этого не было. Когда я 9 лет назад – у меня круг шагов полностью вообще, как следует внимательно прошел. У нас не было Десятого-Одиннадцатого шага. И как бы это сказать, я сказала об этом спонсору: «А зачем они так? Зачем? Чё произошло? Ты можешь чё-нибудь объяснить, почему вдруг появились Десятый-Одиннадцатый шаг, когда еще новичок еще совершенно ничего не понимает?» Она ничего не могла объяснить, но она от меня их и не требовала. Она с меня ничего и не спрашивала: ни за Десятый, ни за Одиннадцатый шаг. Вообще не спрашивала. Поэтому я как бы вот здесь я получилась вольна переставлять: не вечером благодарности, а с утра. Я другая в течение дня. И мне этого достаточно. У меня все.

Вопрос. Хорошо. Спасибо большое за ответ. Женя, спасибо тебе за вопрос. Следующий вопрос от Дарьи: «Лена, что для тебя значат постоянные срывы в Программе?»

Ответ. (Смеется. – Прим. ред.). Ну, на сегодняшний день для меня постоянные срывы в Программе означают очередной пендель от Бога. Чтобы я побыстрей летела в Его сторону. Ну, я как-то написала свою ситуацию в монастырь. В Питере есть огромный монастырь, но сейчас не отвечают. Сейчас не отвечают. Раньше монахи отвечали на письма. А сейчас не отвечают. Сейчас нет этой вот. А тогда мне ответили. Мне ответили, и я прочитала: «ты получила Божественный пендель». Он так и ответил. И я теперь этот термин для себя применяю. На сегодня все эти моменты, неприятности, которые у меня есть – это тот Божественный пендель, который я получаю для ускорения. А то я как-то чё-то разволокитилась. Да? Вот 9 лет то похаживать, то делать круг шагов, то не делать круг шагов. И в результате срыв. Да? Поэтому это вот как раз пребывать и почивать на лаврах. То есть я благодарна поэтому за все те неприятности, которые у меня есть. И тем людям, которые мне доставляли эти неприятности. Потому что на самом деле все срывы меня привели к более, это точно абсолютно, к более другому пониманию, более глубокому пониманию Программы. Именно ее духовной части.

У меня уменьшались обиды на людей постепенно. А которые в общем-то я должна была обидеться. Должна была рассердиться. Вообще не общаться с ними никогда. Потому что, ну, кроме травли я от них ничего не испытывала. И я перестала на них злиться. Потому что я вдруг действительно и не поняла это. Еще раз, поняла – это просто для меня такой термин, который является умозаключением. И я почувствовала, какая у них боль. И они от этой боли просто сходят с ума. Единственное, чего у них нет – это аллергии на алкоголь. Поэтому они не алкоголики. А такая же каша у них в голове, как и у меня. А то, может, еще и больше. Ну, вот как-то так. Это следующий этап моего более глубокого понимания. И на самом деле книгу я когда начинала читать после срыва, я как-то ее каждый раз читала, и все больше и больше читала не как инструкцию, как оставаться трезвой. А как вот какое-то более духовное какое-то. Вот, прям, ощущалось оно. Это чувство – невозможно назвать его, а действительно можно только пережить. Но я там: «Боже. Я же читала эту книгу раз 5. Почему я не видела этих слов? Почему я не чувствовала их значимость? Вот, – думаю, – странно». То есть я не обижаюсь на свои срывы. Я не считаю, что я мерзавка. Я просто глубоко больной человек. Я очень часто слышала на АА, как ругаются на себя девчонки. Что они там мерзавки, подлые, противные, отвратительные и так далее. Хронически больной человек. И психически, и физически. С аллергией на алкоголь, который сопровождается отеком головного мозга. Я, кстати, когда выпиваю рюмку, я начинаю чихать. Заливисто. Мне не надо доказывать, что у меня аллергия на алкоголь. Это для меня не абстракция. Это для меня клинический симптом. Ну, спасибо, если ответила. Если чё-то не хватает, еще спросите.

Вопрос. Да, спасибо, Лена. Дарья тебя благодарит за ответ. Да, и еще, ребята, обратите внимание, что Лена оставила свой номер. Сейчас его сохраняйте. Потому что, если вы вдруг вылетите, выйдите из конференции и зайдете обратно, этого сообщения уже не будет в чате. Так, от Светланы следующий вопрос: «Всем привет, Светлана, алкоголик. Лена, поделись, пожалуйста, своим опытом в прохождении Шестого и Седьмого шагов. Спасибо».

Ответ. Шестой-Седьмой шаг? То, что раньше я проходила. То, что я часто слышу на группах. Мы все(!) недостатки: то есть Шестой-Седьмой шаг – все(!) недостатки. В этот круг шагов я все(!) недостатки – забери все(!), которые мне мешают быть тебе нужной. И служить тебе. Все! Не нужны – вообще мне не нужен ни один. Мне не нужен ни один. Даже тот, который вроде бы как бы эгоцентризм, но он же мне помогает социализироваться, там, занять должность. Он же обязательный атрибут – эго. Эго – обязательный атрибут личности. Оно должно быть значит. Я должна расти и самоутверждаться, социализироваться. И это все делается с помощью эго на самом деле. Это здоровая часть. Нездоровая – это когда эгоизм. Вот. А в общем-то, но оно же есть, вот это эго. Оно хочет первое место занять. И руководить всей моей жизнью. А вот с помощью духовного, духовной Программы, эго становится на свое место и больше – ну, я более грубо разговариваю. Я говорю: больше не тявкает. (Смеется. – Прим. ред.). Вот чё я должна делать. Но оно находится в подчиненном: оно мне обеспечивает то, что сказал мне Бог. То, как принято в данном социуме. Я, может быть, если бы я жила где-нибудь в Якутии или где-нибудь в христианских странах – у них там свои ритуалы и прочее. Там бы я по-другому немножко исполняла бы. Но я бы исполняла вещи просто социальные. Да? Но по смыслу-то они бы все равно были духовные. Потому что ядро в них было бы именно духовное. Это неважно. Но эго обеспечивает именно соответственно вот мои, где я нахожусь – все общепринятые правила социализации. Но с внутренним содержанием совершенно другим, чем эго меня в бездуховной его части как бы руководило, как я должна себя проявлять. И что я должна чувствовать. Ну, как-то так.

Ведущая. Спасибо большое за ответ. Света, спасибо за вопрос. У нас следующий вопрос голосом от Оли, нашего модератора. Олечка, включай себе микрофон.

Вопрос. Всем привет. Ольга, алкоголичка. Лен, большое спасибо за спикерскую, за глубину, за честность, за мужество, за открытость. У меня два вопроса, если можно? Первый: ты упомянула такую фразу, что это для особо упертых. Ты вот смирение в себе как-то самостоятельно развиваешь? Или ты Бога просишь его тебе даровать? Вот. Это первый вопрос. И второй: ты тоже сказала про дочь. И вопрос Девятого шага дочери. Вот был ли этот опыт, если можно? Спасибо.

Ответ. Значит, первый. Давай с последнего. Опыт Девятого шага был. Я, во-первых, рассказала про Анонимных Алкоголиков. И я высказала, что я сожалею о том, что ей пришлось такое перенести. И несмотря на то, что это заболевание, я очень сожалею. Ну, потому что нервная система должна это выдерживать. И в общем-то у меня дети-то, ну, совсем не алкоголики. И как бы у меня дочь, она была очень истеричная. Она начинала орать. Если я что-то начинала ей говорить, что ей нужно что-то, она начинала истерить и орать.А еще я ей: «Ну, ты подожди, подожди». И она останавливается. Она останавливается, она понимает, что у нас с ней – у нас, кстати, там есть еще благодарность за всех своих родных. И что Бог позволяет наладить с ними связь. Да? Я делала Девятый шаг. Ну, как бы его после этого, когда я ей сказала о том, что я очень сожалею, что ей это пришлось перенести, она стала меня в общем-то, может быть, не сразу, но она стала меня звать жить.

И когда вот она последний месяц где-то, мы с ней по видео-звонкам созваниваемся, она, прям, ну, как-то вот недели полторы назад звонила, смотрит на видео и говорит: «Ой, как ты хорошо выглядишь». Ну, у меня сгладились вот эти складки носогубные, вот эта борозда. Щеки были такие повислые, как у барбоса, ну, или, вернее, у бульдога. А сейчас это все подтянулось. И я ничего не делала. Я ни косметики, ни пластику – ничего не делала. И все это как-то пришло совершенно в другой внешний вид. И после этого она еще раз позвонила, и уже: «Мы вот тут в горах. Мы смотрим этот поселочек. И столько это стоит. Это не так много». Ну, и в общем, вот это вот. Я говорю: «Ну, короче, чего? Нет, ну ты когда?» Я думала раньше, что она хочет, чтобы я приехала, посмотрела и уехала. А тут она меня жить туда зовет. «Вот это так легко, ты едешь к родственнику. Это облегченный вариант визы. ПМЖ. ВМЖ. Это все облегченный вариант. Мое дело написать, что я тебя могу обеспечить». И начинает мне все это объяснять, чтобы я перестала бояться туда ехать. Я очень боюсь туда ехать. Особенно зная, что лечение в географии для алкоголиков почему-то важный вопрос. Да? Куда-нибудь уехать, где меня никто не знает. И почему-то считать, что мне это не – ну, это когда-то первая подспонсорная была: после срыва она всегда лечилась географией. Но сорвалась она очень быстро. А можно повторить первый вопрос?

Вопрос. Да, конечно. Спасибо за ответ, Лен. Первый вопрос был про смирение. Вот для особо упертых: смирение ты как-то сама в себе развиваешь каким-то применением что-то чего-то? Или ты все-таки просишь Бога тебя изменить? И дать тебе смирение.

Ответ. Я прошу Бога. И прошу Бога, но при этом я делаю действия. Обязательно. Я выполняю Десятый, Одиннадцатый шаг. Да? В конце концов, у нас что в Десятом написано? Что мы теперь можем пользоваться своим умом. А в Одиннадцатом у нас написано, что мы теперь можем пользоваться своей волей. И у нас есть необязательно срочно звонить или наставнику, или доверенным. А можно сделать паузу, остановиться и сделать паузу. Это и есть моя воля. И если в Десятке я не должна немедленно это делать, потому что риск сорваться и чуть ли немедленно, существует еще все-таки. А вот уже в Одиннадцатом шаге этого риска нет. Поэтому где-то там немножечко меня, конечно, есть. Если я за эту минутку успеваю вспомнить и Четвертую молитву, и прошу убрать мои недостатки, которые мешают служить и понять, что человек вообще – понять чё надо делать. Я ж в первый момент могу испугаться. Особенно если человек агрессивный. И уже в мгновение ока придумать оборонительные действия: словесные и телесные. Вот.

Но вот это мне позволяет Десятый-Одиннадцатый шаг. Да? Я же делаю их все-таки сама. Но Бога прошу обязательно. Без молитвы нет. Я сама без молитвы ничего не делаю. Я здесь есть. И Десятый шаг нам говорит, что у меня есть свой ум, которым я могу пользоваться. Мне Бог его даровал. А в Одиннадцатом, что у меня есть своя воля, и я могу ей пользоваться. Но там ее, конечно, очень мало в процентном соотношении. Но, я даже могу немножко поспорить с Богом. Не, а может, лучше так? И когда я начинаю спорить: Бог любит два варианта. Я, прям, вот настаиваю сделать так. Я, прям, начинаю себя плохо чувствовать. У меня эта система очень чувствительная. Что значит, плохо чувствовать? А это значит, я отхожу от Бога. Значит, Он просто не мой. Я значит просто закрываюсь от Него. И я мгновенно возвращаюсь. Моя воля возвращаться? Конечно, моя. Да, то есть я выбираю этот вектор: к Богу. И все. Это мое действие. Я за него отвечаю. Но по сравнению с Богом, конечно, это очень малая часть меня. И потому что Он Руководитель. А я-то Его агент. Он мне доверил, и я могу действовать. Назовем так: доверенность мне выписал на действия. И то, и другое есть. Но соотношение разное. Ну, вот то, что могла. Я это просто чувствую. Чувствую телом. Чувствую своим внутренним состоянием. Вплоть до того, что, если я принимаю правильное решение, вот действительно, прям, светлеет в глазах. Это не обязательно у каждого. А светлеет в глазах, это как будто вот раз! – и включили лампочку. Или если я стою у окна, пасмурная погода, у меня такое впечатление, что где-то солнышко выглядывает. Я вылезу так в окно, смотрю – нет, нигде солнышко не выглядывает. Так, значит это вот: значит я приблизилась к Богу, и мое решение правильное. Ну, как бы все.

Вопрос. Спасибо за ответ. Олечка тоже благодарит тебя за ответ. Спасибо. И вопрос от Марины: «Спасибо за Ваш опыт. Как Вы понимаете фразу: не сотвори себе кумира?

Ответ. Мой любимый ответ в таких случаях – но я отвечу. Прошу не реагировать. Мой любимый ответ: это непрограммный вопрос. Вот. У нас такого нет в большой книге. Кумир – это то живое существующее здесь в этом мире: био-психо-социо. Это я создаю себе кумира. Артиста, правителя, направление своей профессиональной деятельности. Я посвящаю себе все, прославляю там и там, достигаю результат. Мне это абсолютно противопоказано. Эгоизм для меня – это такая боль, которая обязательно потребует: если у кого-то она не потребует употребления, то у меня она обязательно потребует, эта боль. Вот. Поэтому молиться я могу только Богу. А это не кумир. Это не относится к кумирам. Кумир – это что-то мною же выдуманное. Я наделяю чего-то теми качествами, ну, скорее всего, которыми я хотела бы сама обладать, на самом деле. И начинаю посвящать этому – вчера читала статью о Вере Холодной, о ее фильмах. О том, как она умерла. Это была очень большой кумир немого кино. Там же из нее кумира сделали в принципе. К ней ночами стояли, пока она болела. Никто не расходился. Это вот был кумир. То есть это был человек. А в этой статье, что кто-то за нее молился (18-й год, да?), не было ни одного слова. Ну, как-то так.

Может быть, я вот не чувствую, что я ответила. Я, возможно, подумаю, над этим вопросом. Может быть, это у меня тут тоже есть недоработка. Не надо на кого-нибудь молиться. Да. Муж – не кумир. Начальник – не кумир. Хотя я ему очень благодарна. 20 лет я работала в медицинском учреждении, мне ни разу не предложили уволиться. Ни разу. Он меня перед сотрудниками все время защищал. Даже готов был от учреждения заплатить за ребцентр. От государственного учреждения. Ну, вот. Мог бы. Это человек или какое-то явление? Ну, человек это обычный. Но человек не может быть тем, кто управляет моей жизнью, кто руководит моей жизнью. И какой бы я хотела быть. Для кого? Для других людей. Но тогда это амбиции. Я так понимаю: кумир – это то, что во мне взращивает эго. Ну, в принципе, я никогда никому не поклонялась. И у меня не было кумиров. Я никому никогда не подражала. Поэтому нет, наверное, ощущения неполноты ответа. Потому что у меня здесь скорее всего и опыта-то такого нету. И состояния нету, когда я готова стоять там днями и ночами возле постороннего человека. Я не говорю про детей, любимых родственников. Ну, вот все, что могла, ответила.