Россия/Санкт-Петербург.

Домашняя группа: «aa24.online«, «Наш путь».

ТЕМА: «Новые отношения».

Спасибо за большое за то, что пригласили. Спасибо большое за то, что пришли. С вашего разрешения начну, наверное, с молитвы: «Боже, дай мне разум и душевный покой принять то, что я не в силах изменить. Мужество – изменить то, что могу и мудрость – отличить одно от другого. Да исполню я волю Твою, а не свою. Всегда.»

Всем привет, ребят, меня зовут Елена, я алкоголик. Я волнуюсь очень. Если так раскладывать то, конечно, понятно (там у меня сразу в голове понятно) «программно», почему я волнуюсь и прочее, но я человек, и потому ничто человеческое мне не чуждо и не стало чуждо с того момента, как я пришла в программу. Я благодарна всем вам, я вижу знакомые аватарки, знакомые имена и мне очень классно. У меня есть ощущение того, что я пришла домой. Поделиться, наверное, рассказать что-то волнительное и важное для себя.

Когда меня пригласила на спикерскую Наташа (она ж спикерхантер), она сказала: «Ты год назад в это же время спикерила, не хочешь ли рассказать о том, что у тебя изменилось за этот год?» Поэтому я пришла поделиться опытом. На сегодняшний день я остаюсь трезвая 2 года 7 месяцев и сколько-то там дней, точно я уже не помню. Через несколько дней будет два года, как я вышла из реабилитационного центра. Я начала выздоравливать через реабилитацию, потому что, к сожалению, только реабилитация (к сожалению или, к счастью, я не знаю) смогла меня остановить. Я вкратце расскажу немножко про употребление, потому что, если есть ребята, которые только в начале пути, они меня не знают, да, чтобы была какая-то идентификация, было понятно.

Я как раз-таки тот алкоголик, тот тип алкоголика, который у нас в Книге описан как хронический, неизлечимый алкоголик. У меня папа алкоголик, дедушка алкоголик, и большинство родственников по папиной линии тоже страдали, ну, либо были пьяницами, либо были алкоголиками – это уже мне сейчас не дано понять. Как только я алкоголь попробовала (мне было 13 лет), я, собственно говоря, в первый раз и напилась. Ни одного раза после этого не было такого, чтобы я не напивалась. Вот я всегда напивалась! Я не пила запоями. Через какое-то время (где-то с двадцати-двадцати одного года) я начала употреблять алкоголь на ежедневной основе. Я очень быстро скатилась, очень быстро спилась. Наверное, сейчас я сижу здоровая относительно перед вами только потому, что окно Божьей милости передо мной открылось, и потому что у меня очень хорошая генетика. Потому что столько, сколько я пила и как я пила, тяжело вывезти женскому организму.

Помимо того, что вот такое вот употребление было, в начале, когда я когда-то контролировала – все было весело, здорово. Студенческие годы, я работала. Я пошла рано работать. Работала я в сфере обслуживания, в сфере услуг общественного питания: кафе, рестораны, бары. И, собственно говоря, это способствовало тому, чтобы мой алкоголизм развивался. Ну, то есть всегда всё было весело, здорово, классно. «Зато как погуляли!» – вот это и на смех, и на грех дурака поваляли. Собственно говоря, вот так у меня вся жизнь была. Я как-то не чувствовала, что я что-то делала не так, потому что алкоголь социален, я молода и я никогда не думала о том, что я окажусь в Сообществе Анонимных Алкоголиков, что когда-то алкоголь разрушит всю мою жизнь. У меня всегда было, что «все же пьют», и ничего страшного в этом нет.

У меня абсолютно хорошая семья несмотря на то, что мой отец алкоголик. У меня два высших образования. Я хорошо училась, я неплохо жила, я сижу в своей собственной квартире, каким-то чудом я ее не пропила, да. И как бы все у меня было в принципе замечательно. Только мои ощущения в этом мире – они были очень-очень нехорошие. Я всегда чувствовала себя неуместно, я всегда чувствовала себя неуютно, я всегда чувствовала себя лишней в этой жизни, лишней в любой компании. Я была как будто со всеми и ни с кем, я была как будто в центре событий, в гуще всего, но как будто одинока. И вот это вот «как будто одинока» я всегда пыталась запихать, быть частью того, частью чего я на самом деле не являлась: быть частью класса в своей школе, хотя, я всегда была отдельно, потому что я была отличница, я была типа, как меня звали, «умная», вот, «ботан». При этом я как бы страдала. У меня было не очень хорошее поведение, но со мной все общались, за счет того, что я помогала всем, там, писать контрольные, и так далее, давала списывать, и, собственно говоря, таким образом я «покупала» какое-то там внимание, какую-то типа «дружбу» со своими одноклассниками. В институте у меня было примерно тоже самое. На работе как-то все отношения складывались только с работой, и как-то… Я никогда не могла… У меня не было никогда друзей. Были какие-то там подружки, как я считала, что это подружки, на самом деле я находила себе людей, с кем мне было комфортно пить. Вот. Потому что, ну как-то пить одной поначалу для меня это было странно.

Когда я разошлась со своим мужчиной, по причине того, что я пила опять же, и он мне сказал, что пора уже останавливаться, а я не понимала! Моя эта мысль в моей голове, что как бы «можно не пить вообще», в смысле «не пить»!? Вот она как-то никогда не укладывалась! Ну, что значит «не пить?» Ну, что значит «пойти выпить пару бокалов»?! Как можно сидеть за столом в ресторане и тянуть один бокал вина или там… Я вообще не понимала! То есть я приходила, и все было конкретно, и вот так вот, чтобы по-серьезному, не по-детски. И, собственно говоря, я сейчас я понимаю, что это просто воспринималось всё как шутка, как игра, что-то дополнительное в жизни. Хотя уже потом алкоголь полностью поглотил меня. И я в какой-то момент поняла, что я не могу просыпаться с утра хорошо, что мне становиться плохо, что мне вообще в принципе плохо в этом мире, что я лучше попью, лучше одна, лучше никуда не пойду. И очень быстро вот так вот я закрылась на четыре года одна дома, и я только пила. Я пила, пила и пила.

Когда я закрылась дома, мне очень понравилось. Мне понравилось то, что мне не нужно ни перед кем притворяться. Мне вот было хорошо! Я, Книги, алкоголь, сериалы, вот это вот все. И каждый раз я думала: «Я еще денечек попью, и вот дальше буду выходить». И я не понимала, что так проходит год, два, третий год… И я просто… И потом в какой-то момент я поняла, что я не могу остановиться. Я не могу остановиться! Я не могу выйти из этого состояния. И у меня начались какие-то ощущения того, что за мной кто-то наблюдает. Когда я пыталась трезветь, я не могла спать, мне приходилось выпить для того, чтобы уснуть. Я думала: «Ну, я выпью, чтобы уснуть, сон нормализуется, и потом как бы все будет хорошо». Но  вот сон не нормализовался.

В 2017 году у моей мамы был юбилей, и мы праздновали его с родителями, отец… Я долго не была дома у родителей, общалась только по телефону. Когда отец увидел меня после этих четырех лет пьянства, я увидела в его глазах такое разочарование, а я очень люблю своего отца. Я поняла, что это конец. В 2017 году впервые я поняла, что у меня проблемы. И я начала пытаться остановиться, но, собственно говоря, у меня это не получилось. Один детокс: два месяца не пью, потом пью; потом второй детокс: два месяца не пью, потом опять пью. Ну и собственно говоря, видимо, Бог уже понял, что здесь бесполезно, и в год с 2018-го на 2019-ый я упилась так, что упала с высоты собственного роста, разбила себе голову, у меня было какое-то очень сильное сотрясение, меня положили в больницу. И после этого я «на страхе» не пила 9 месяцев, там, 10 месяцев. И я прям помню вот этот адский 2019 год, когда я не пью, я нашла работу, у меня появился рядом мужчина, и вроде с родителями так все хорошо, и такое прекрасное лето было в Питере! У нас сейчас климат меняется, так тепло и без дождей. Я гуляла, и район у нас такой красивый, зеленый, и город потрясающий, а мне в окно выйти хочется от этого всего. Мне так тошно, мне так плохо! И я понимаю, что мне чего-то прям вообще не хватает, не хватает того. Я всегда хотела вернуться в то время, когда были вот этот драйв, вот это вот счастье! Я понимала, что я как бы пью, а не получаю вот этого драйва, счастья, легкости вот этой, вот этого всего. Я пыталась вот это нагнать, найти этим алкоголем, и я его не могла найти. Когда я была трезвая, я всегда воспоминала вот этот момент: вот сейчас я выпью и мне станет легче. Я устроилась на работу, от которой мне еще хуже было! Хотя она находилась в моем доме, мне не нужно было никуда ездить, я получала хорошие деньги, всё было замечательно, но мне было плохо!

Я решила пойти выпить. Я думала, что я же год не пила, и вот я выпью и все будет хорошо. Это самая опасная моя иллюзия как алкоголика. Я всегда буду помнить, что в какой-то момент я смогла остановиться, и могла не пить, и могла не напиться, и всегда моя голова будет меня возвращать к этой иллюзии. И поэтому я буду пить каждый раз, как в последний раз, думая, что вот сейчас я смогу остановиться. Но я не смогла остановиться. Я попала в вытрезвитель, в реанимацию, и в смерть, клиническую. Врачи сказали, что вообще не понятно, каким чудом я выжила, потому что в моей крови «крови» не было – там был алкоголь. Я не знаю, зачем они за меня боролись, я не знаю, зачем они меня спасали? Я честно на сегодняшний день не понимаю зачем, но они меня спасли. Я вышла из реанимации, казалось бы, что вот, всё – это урок на всю жизнь! Прошло десять дней я сказала себе: «Ну, я последний раз пойду попью». Вот таким… И тогда я поняла, что я не могу остановиться.

Я поехала в детокс, и из детокса я попала на свою первую реабилитацию, выйдя из которой я была в таком безумии в эти четыре месяца на реабилитации, у меня была такая дичь в голове, что я просто шла пить. Я просто шла пить оттого, что я хотела пить, и эти люди, которые меня держали взаперти… Хотя, реабилитация была классная, хорошая, то есть там были хорошие условия – это сейчас я вспоминаю, и там всё было замечательно, но мне надо было вот идти и все! И врагам назло пить. И меня поймали, когда я накупила… Вся квартира была в алкоголе, и я собиралась опять «погулять», вот это… Ну когда… С чем «погулять»? Когда ты уже понимаешь, что алкоголь не доставляет удовольствия – это чистое безумие. Когда у тебя нет уже перед глазами и в голове вообще нету ничего, кроме как желания идти пить.

Я попала в свой второй реабилитационный центр. Я очнулась там и подумала: опять! Таким образом, получается, что я год провела в реабилитационном центре. Когда я была в реабилитационном центре, от алкоголя умер мой отец, от алкоголизма. Он просто не захотел жить, не захотел бороться, ничего – это был удар, это было страшно. Это до сих пор для меня удар, я тяжело очень проживаю это. Это смерть близкого, которую я проживала в трезвости. Я очень любила своего отца, я его очень люблю. Это был, наверное, главный человек в моей жизни, ну, и мама тоже главный человек, но папа это… Это батя. И я «папина дочка», так всегда говорили. Я поняла, что он умер от алкоголизма, потому что полгода мне в реабилитационных центрах рассказывали, что такое алкоголизм.

Моя спонсор очень часто повторяет эту фразу: «Кто-то должен умереть, чтобы мы остались живы.» В моем случае это так и сработало: умер мой отец, чтобы я осталась жива. В какой-то момент, в тот момент я дико захотела жить! И это была основная базовая мотивация для того, чтобы я пришла в Содружество. И это была основная. На сегодняшний день – это основная базовая мотивация, благодаря которой я выздоравливаю: я хочу жить! Но у меня было условие, и условие сформировалось в реабилитационном центре, на сегодняшний день оно таким же остается: я не хочу жить унылой трезвостью, я не хочу жить, как унылое г*вно, я не хочу, чтобы мне было плохо в моей трезвости. Нах*ра? Я лучше пойду и упьюсь. Это мне не надо. И это у меня есть, четкое такое понимание, поэтому я много чего делала с самого начала для того, чтобы зацепиться, наверное. Неосознанно, подсознательно, как-то, наверное, где-то по какому-то наитию в реабилитационном центре мне в руки попала (принес консультант) вот эту Книгу, нашу синюю Книгу Анонимных Алкоголиков.

Я начала читать её. И в какой-то момент на странице, где говорится о том, что там «мы меняли города» и так далее, я поняла, что, блин, это же про меня! Это же я так делала! Я там пробовала разные напитки, я думала, что я от этого устала, от этого я напиваюсь, пойду попью другое – от этого я точно не напьюсь!  Ну, конечно, конечно! Где же я не напьюсь, если я напивалась точно так же? Собственно говоря, мне надо было ощущение вот это догнать, кайфануть. Я прочитала, что это все про меня, что «Анонимные Алкоголики»? И мне консультант говорил: «Да.» И я поняла в какой-то момент, что буду делать все для того, чтобы мне остаться трезвой. Я начала вспоминать свою прошлую жизнь и понимать эти моменты… Раз! И я вспомнила, когда в первый раз напилась, как потом, потом, потом.  Мне ребята говорят, что там, типа, «ты не можешь остановиться»! Это мне еще в школе говорили! Ну, то есть понятно уже было, но мне было непонятно. Выйдя из реабилитационного центра, я уехала в Москву на программу «Ресоциализация» от моего же центра. Я ездила волонтерить в центре реабилитационном: неделю я была в городе, неделю я была в центре реабилитационном. И все время, когда я в городе была – я ходила на группы. На группы параллельного Сообщества и на «Анонимных Алкоголиков».

Мне было странно, было непонятно, но я чувствовала себя там в безопасности. Идти мне некуда было. Ну, то есть, когда я вышла из реабилитационного центра – мне тоже идти некуда было. У меня умер отец, осталась мама в жутчайшем горе, в жутчайшем состоянии, что она не могла мне быть опорой и поддержкой – я была ей опорой и поддержкой. А какой я нах*р могу быть опорой и поддержкой, если я сама вообще не понимаю, как мне жить, куда идти? У меня нет никого близкого, у меня пустая телефонная книжка, у меня нет работы, у меня нет вообще ничего! Получилось, что вот оно – у меня были Анонимные Алкоголики. Я могла туда прийти, потому что в какой-то момент я поняла, ну что мне делать? Если я вернусь домой, то я буду пить опять, потому что выхода у меня нету! Я сбежала из реабилитационного центра однажды, и сама же туда вернулась. Потому, что, когда я сбежала и шла домой, я поняла, что иду пить. Мне стало вот это вот, что я не хочу идти пить, а как жить по-другому, не знаю. У меня вот это такая потерянность была! У меня была потерянность в глазах, у меня вообще в голове не было мыслей, ничего, я не понимала, как мне жить. Мне 33 года, а я не знаю бл* как жить! То есть вообще! Потому, что я все время как-то жила, что-то там складывалось, что-то там делала, но основной вот этой целью и всем, всем, всем было «где бы прибухнуть», «как бы прибухнуть» и что бы там ну как бы всё. Весело тусануть – прибухнуть, почитать – прибухнуть, прийти домой, расслабиться – прибухнуть, ну, и работа связана с алкоголем, а сейчас этого нет. Вопрос: что делать? Как жить? Не знаю.

А на группах говорили, что знают. Рассказывали, а я как бы слушала, слушала, но ничего не делала и в какой-то момент мне стало плохо. Мне стало плохо, и я благодарна впередиидущим людям, которые мне сказали, что: «Всё, давай, бери спонсора и иди по Шагам.» Я так испугалась, так испугалась, что, вот, я, наверное, сейчас запью, и вот это «сорвусь». Я думала, что я «сорвусь». «Срывом» является возвращение употребления после осознанного выздоровления. Я на тот момент осознанно не выздоравливала вообще, поэтому ни о каком «срыве» не могло быть и речи, но я боялась, что если я запью, то просто я уже понимала, что вряд ли меня Бог оставит живой. Еще в реабилитационном центре я начала молиться нААшей молитвой. Там есть длинная версия, полная версия нААшей молитвы «Боже, дай мне разум и душевный покой». В правильном переводе там «ясность и умиротворение». Боже, дай мне ясность и умиротворение… Там были такие слова «терпение к вещам, требующим времени, благодарность за все, что я имею». И я твердила эти слова, хотя на тот момент, да и вообще в принципе до этого в жизни я не испытывала никогда чувства благодарности. У меня не было его. У меня вообще маленький диапазон чувств таких приятных, радостных. Они где-то когда-то в детстве были, но вот этим вот употреблением своим… Оно всё убило во мне, всё живое, светлое. Равнодушной я стала. Я молилась этой молитвой еще в центре. Потом, когда пришла уже к своему спонсору (я сейчас абсолютно убеждена, что спонсор от Бога и подопечные от Бога) я пошла к своему спонсору, не слыша ее высказывания, не зная ничего о ней, я ее увидела там, на группе, и мне нужен был спонсор, и я подошла к ней и сказала: «Пожалуйста, можешь мне помочь?» И она сказала: «Окей!»

С того момента мы начали работать, и вот два года мы уже практически вместе. Через 2-3 месяца будет 2 года, как мы вместе. И я не хотела, и у меня нет на сегодняшний день мыслей о том, чтобы сменить спонсора, отказаться от спонсора, или там еще что-то… Я благодарна ей безумно, потому что этот человек, который мало того, что провела меня по Шагам, была со мной и отдала мне весь опыт и силы, и до сих пор отдает. Мне очень отзывается то, что она мне всегда говорит, и она меня очень хорошо знает. Я могу ей рассказать всегда всё обо всем.

Вот так я пошла по Шагам. Мой путь по Шагам был долгим. Я шла по Шагам, изучала Шаги, училась их применять на практике на протяжении года. И сейчас я практикую 10, 11, 12 Шаги на ежедневной основе. Мой путь, он тяжелый был, потому что я жила в Москве, у меня квартира в Питере. Меня оставляют в Москве, у меня там какое-то волонтерство, какая-то работа в центре реабилитационном, но мне невыносим был этот город. Я честно вам могу сказать, я не люблю Москву, мне там тяжело, я люблю свой город. До сих пор остается безумная любовь к своему городу, я люблю свой город. У меня, вот, знаете, что было и до сих пор остается, какая-то безумная такая любовь к своему городу, я люблю свой город, свой Санкт-Петербург, и он меня вдохновляет, и дает мне силы. Меня тянуло как-то сюда, но я просто боялась вернуться, потому что вот это напиханное реабилитацией: границы, триггеры, «ты вернешься, есть опасность запить» и тд. Это на сегодня я понимаю, что для меня это не сработало, хотя, да, я была в какой-то опасности. Будучи еще на Третьем Шаге только я вернулась домой, в Санкт-Петербург. Знаете, просто так случайно совершенно получилось, что я не могла решить: оставаться в Москве или ехать в Питер, возвращаться домой и я так заболела легко очень ковидом, была вынуждена вернуться домой. То счастье, которое я испытала, та радость, когда вернулась домой и до сих пор мой город, мой дом – он дает мне силы. Это та любовь, вот такая вот, помимо какой-то такой… Я просто смотрю, когда на архитектуру, на то, какой этот город, я понимаю, что только вот творчество – это всё от Бога. И насколько от Бога какая-то красота такая, что я смотрю, меня это настолько наполняет, и дает мне силы, и это вот то, что меня возвращает всегда, я понимаю, что «питает» меня. Мне кажется, наверное, у каждого, на мой взгляд, должно быть что-то такое, что вдохновляет и дает вот эту вот силу, наверное. Важно найти! Найти также свое выздоровление. Для меня всегда город мой был таким, но для меня сейчас это имеет огромное значение.

Я вернулась, и только на Третьем Шаге, я оказалась одна совсем. Вот вообще одна! Мой спонсор далеко, никого нет, домашней группы нет, это потом только, переводя (транскрибируя) спикерскую одного американца, я там услышала о том, что обязательно в начале выздоровления должна быть дата выздоровления (ну, с какой даты ты выздоравливаешь), спонсор и домашняя группа. Домашняя группа – это там, где тебя видят, где тебя знают, где тебя понимают, куда ты можешь прийти. У меня этого не было. У меня была дата, спонсор, и я одна. Я начала ходить по разным группам города, искать ту самую домашнюю группу. Везде мне было как-то не так, не то. И так получилось, что однажды я пришла на дневную группу. Я ходила только на дневные группы, их в городе у нас не много, потому что у меня не было сил, не было сил вообще ни на что, не было сил доехать до группы, посидеть послушать, приехать посидеть, что-то онлайн послушать, и всё, я ложилась спать – не было вообще сил! У меня был прерывистый сон, я не спала, меня мучили кошмары, были проблемы с аппетитом, с каким-то вот вниманием: я не собранная, я ничего не запоминала. Это последствия моего употребления, мне пришлось их принять. Потому, что диагноз эпилепсия алкогольная у меня стоял, клиническая смерть, у меня х*рачила «белочка» в вытрезвителе и реанимации так, что просто несколько суток я не выходила из этого состояния. Врачи говорили, что непонятно, почему я нормальная там вообще осталась, вопрос нормальности там вообще не стоял. Ну, вот так получилось, что не забрал Бог вот эту ясность ума.

В таком ужасном состоянии я тем не менее, я очень не хотела пить, поэтому я делала все, что мне говорил спонсор: я вставала и молилась. Я не понимала, какой у меня Бог, я не знала, для меня вообще всё это чуждо: это Бог, религия, для меня это все было на каком-то заднем плане, никогда этого не было в моей жизни. Я слышала где-то, я видела это в церкви, для меня это было как архитектурное строение. Ну, и вот это вот: «Бог, Бог»…У кого-то там, у людей, ну, то есть, у меня не было никакого к этому отношения, то есть ни хорошего, ни плохого, вообще какое-то нейтральное. Ну, космос, он где-то есть, да, окей, хорошо, ну, Бог где-то есть, окей, хорошо. Но я-то тут причем? Как бы вот настолько, да. Мне говорят молиться. Мне спонсор всегда говорила: «Молись, проси у Бога!» Это только сейчас я поняла, что молитвенная работа – это тоже действие, это часть нашей программы – обращение к Богу, молитвенная работа. Я вставала, молилась, шла, ехала на группу, звонила спонсору, если что. А «если что» было постоянно, потому что я реагировала на все! Я только выходила из дома и реагировала прям на всё! Район мой, в котором я живу – я везде употребляла, и город. Это было лето, белые ночи, делай что хочешь. И это у меня всё вот так вот кружилось,я  иногда звонила спонсору и говорила: «Оля, я пить хочу! Я  просто пить хочу!» Она меня спрашивала: «Ты что делаешь?» Я: «Я еду на группу.» Слышу, как она выдыхает, потому что я делала эти действия. Мне очень страшны были вечера, когда я одна, это привычное всегда «как-то скрасить вечер» И здесь вот приходилось на онлайн заходить.

Каким-то чудом я нашла домашнюю группу. Просто пришла днем, а там сидело два человека. Сидел там человек, Женя, я до сих пор вот его встречаю. Он так спокойно, как кот, читал ежедневник, что-то там говорил про Шаги, я видела, так тепло и светло – это Васильевский остров, Набережная лейтенанта Шмидта. И мне стало хорошо! Я пригрелась так, вернулась туда один раз, второй раз. И всё,и стала туда ходить. И так, постепенно, начала говорить с людьми, начала говорить… Я услышала у Жени Молева, я его знаю, да и мы говорили с ним, и он часто в спикерских говорит о том, что важно очень говорить, проговаривать то, что у тебя, вот это вот проговорить, сказать, поделиться да, вот этим. Я стала говорить, потому что мне было больно, плохо, но пить я не хотела и я спрашивала спонсора: «Где же моя счастливая, радостная и свободная? Почему же я не счастливая, радостная и свободная?» Она мне так говорила: «Лена, ты что, все Шаги прошла что ли?» Это же в конце, да, когда ты уже освоишь, изучишь, начнешь применять на практике, а сейчас-то что? И я вот опять в эту молитву: «терпение к вещам, требующим времени. Благодарность за все, что ты имеешь».

Я даже в «четверке» еще не была. Получается, что мы с мамой поехали на море, в тот город, в котором я пила постоянно. Это море, темно, все кругом, эта жизнь… Мы с мамой достаточно сложно взаимодействуем, наши отношения, и мои отношения с этим миром, с этой жизнью – они всегда были отношениями борьбы. Я всегда защищалась, я всегда шла со щитом, чтобы защищаться, хотя не было войны. Мои отношения  с мамой такие же. Они были вот на каком-то… Она мне слово – я десять, она мне слово – я десять… У меня уже понимание, что папы нет, ей больно, ей плохо, и как бы уже какое-то здравомыслие, что-то чуть-чуть мне спонсор вот это вот возвращает, да. Я понимаю, что мне нужно где-то вот учиться выстраивать эти отношения, что я ее люблю, ну, типа, я очень боялась, люблю я ее или не люблю, потому что я очень много знаю, и слышала на группах, и вообще, что если честно посмотреть на свои отношения с родителями, с мужьями, женами, друзьями и так далее, может получиться, что ты не любишь своих родителей. Я, например, не любила своих дедушку и бабушку. У меня их четыре, с маминой и с папиной стороны. Я любила только одного деда, который был алкоголиком. Ну, как бы собственно говоря, чего удивляться. А вот родителей я любила, и мне было очень страшно, что во мне не проснётся это чувство любви к маме. Я как бы, типа люблю, потому что должна любить. И отношения наши с ней были вообще прям, я скажу, такие… Эта поездка на море была как проверка на прочность для меня, потому что я выходила из номера, я думала, самое главное не нанести ущерб. Когда я чувствовала, что начинается уже какая-то ссора, я выходила просто из номера, шла на набережную, у меня было такое: «И даже выпить не могу!» А выпить я не могу, потому что я понимаю, нет, я могу пойти и выпить, я знаю, что это мне ничего это не даст! Ничего вообще! У меня это в голове есть: «А что делать? А что делать?!» И я звоню спонсору: «Оля, все я не могу, я не вывожу просто!» Получилось, что без особых потерь. Моя мама меня тогда поблагодарила в первый раз, наверное. Она у меня жесткий, категоричный достаточно такой человек, непростой вообще далеко непростой. Она руководитель, она такая властная, и «созик» при этом.

Я на нее очень жутко обиделась, когда мы приехали в аэропорт. Я куда-то там отошла. И она мне говорит: «Ты что пила, что ли?» А я вот, я рядом с ней. И у меня так, у меня такое, прям, в смысле?! Я тут год (или сколько там, почти полтора) я почти полтора года трезвая! Как ты можешь мне такое?! Вот это вот вообще, вот этот вот бред! Гордыня! В смысле, я пила?! Сразу в моменте у меня война! Такие у меня отношения, у меня с людьми такие отношения всегда были. Что-то не по-моему, я всё, сразу – в смысле?!  Я становлюсь в стойку сразу, и как бы доказать что-то там вообще бесполезно и говорить со мной бесполезно. Не слышу, не вижу, все  вот это розовое становится. И пить потом!

Когда я приехала уже из отпуска, мы с мамой прилетели, я начала искать работу, нашла работу, и тогда уже я смогла взять служение на постоянной основе. У меня появилась вторая домашняя группа, сейчас здесь сижу и честно говоря, уже не волнуюсь. Пришло расслабление, пришло вот это ощущение «как дома». Аватарки знакомые, и всё. И вот это мое отношение теперь к этой группе – это тоже про это. Я, когда спикерила год назад, я как будто чужая пришла. И я не чувствовала легкости в своем разговоре, потому, что я относилась вот к этому ко всему, как будто я пришла, а вы меня послушайте. Я такая там, да. А сейчас мне очень хочется, чтобы я была действительно полезной. У меня не всегда такое бывает, и часто не бывает такого. Потому что я не изменилась, вернее, меняюсь постепенно, очень тяжело, со скрипом. Я тяжеленькая пришла, и тяжелый у меня путь выздоровления. Я просто понимаю, что если у меня что-то получается, то это благодаря Богу.  Благодаря Богу и моим неустанным действиям. Потому что я делаю. Я беру и делаю. Даже если я не знаю, что делать, я тогда уже замираю. А так для меня важно не выпадать из этого процесса выздоровления.

Я пришла на нашу группу, сюда, и начала служить. Служить я начала, и это изменило мое отношение к группе, к самому процессу выздоровления и к людям. Очень тяжело я приживалась. Для меня вообще тяжело быть «своей», я не привыкла к тому, чтобы быть «своей», быть частью чего-то. Это опять же тоже про ответственность. Когда ты часть чего-то, нужно взять ответственность, чтобы сохранять это что-то, частью чего ты являешься. Если ты часть семьи, то нужно вкладывать в эту семью. Отношения выстраивать конструктивные с любовью, с добром. Это от Бога, потому что в добре, в любви, в принятии есть Бог. В войне, в разрушении нет Бога, там только эгоизм. На группе тоже самое. Если ты являешься частью этой группы, служащим или постоянным участником, то ты берешь так же ответственность на себя, вложить что-то. Если я иду с войной, то я и получаю войну, если я иду с любовью, то не всегда я получаю любовь, но внутри у меня по-другому. Это пришло в процессе Шагов, в процессе служения. Я буду говорить и о Шагах, и о служении, потому что это все совместно. Это про выздоровление, это все про Бога. Потому что он мог меня привести сюда, оставить живой, открыть это окно милости.

Моя жизнь ежедневно спасается Богом через мои отношения с Ним, с вами, со спонсором, через мои отношения к этому миру, к этой жизни. Для меня это тяжело доходило. Не понимала эти Шаги. Все говорили: «четверка», «четверка». А я все про себя знала, знала, какая я. Мне не было тяжело писать свою сторону, потому что я всегда внутри знала все. У меня было это ощущение. В Книге сказано, что в каждом из нас заложена частичка Бога, только она закрывается. Так оно во мне закрылось, я не хотела слышать голос совести, потому что я шла на поводу своих желаний. Себе, мне, на моем, на своем настоять. Я буду делать так, как я хочу. Поэтому быстро уехала от родителей, в 16 лет. Нах*ра мне слушать их волю, я на своей хочу жить. Мне родители добра всегда желали. И… здравствуйте, я член АА. Дожилась я, но благодарна Богу, что я часть этого Содружества.

Так вот, «четверку» сделала. В «пятерке» все открылось, не было ни облегчения, ничего. Настоящее облегчение я получила в десятом Шаге. Как это не парадоксально, я получила облегчение в этом Шаге, меня тогда престал беспокоить алкоголь, именно тогда. Десятый Шаг у меня был в конце зимы, в начале весны. Мы приступили со спонсором, а до этого времени все новогодние праздники, Новый год на группе. У меня все время было ощущение не очень хорошее.  После Десятого Шага сбылось обещание этого Шага: меня перестал беспокоить алкоголь. Я такая – хоп! В какой-то момент как будто выдохнула, как будто протрезвела. К тому моменту у меня практически два года трезвости, а я только в тот момент почувствовала, что проснулась. Начала оборачиваться назад, смотреть, что делала. Поняла, что кусочками, кусочками, а пазла не было.

Я начала практиковать 10, 11, 12 Шаги на ежедневной основе. Начала больше взаимодействовать с этим миром, именно взаимодействовать. Начала брать больше служений. Я служу координатором. Меня это приводило к взаимодействию с разными людьми. Были моменты, когда на обучении так тяжело, на группе какие-то разногласия. Где-то в чате напишу, у меня проблемы с подачей, я могу сказать без всякого злого умысла, но могу человека обидеть каким-то тоном своим. Высокомерие, превосходство гордыня. Это «в смысле?». Этот мой тон сам по себе людей провоцирует на какую-то агрессию в мою сторону. Даже на рабочем собрании говорила с таким апломбом: «Так я считаю!» Ну куда ты считаешь? Ты даже Традиции еще не изучала! Это так смешно вспоминать на самом деле. Я думаю: «Боже, как они меня терпели вообще?»

 Я очень благодарна, что Бог дал мне подругу, с осени мы начали с ней взаимодействовать. Она мне: «Давай в Традиции!» От нее тепло и любовь шла. Она меня согревала, поддерживала. На ее примере, она впередиидущая, спонсор, на группе люди появились, меня начали обогревать, Бог через людей давал любовь. Мне в какой-то момент перестало хотеться «в смысле? А что вы такие собрались?» Пришла сегодня на домашнюю группу, опоздала, прихожу, увидела, я не знаю, что во мне изменилось, они все заулыбались. Меня прямо кроет от того, что мне так хорошо. Хочется всех подойти и обнять. Не было раньше такого, чтобы я с какими-то алкашами обнималась! А сейчас так. Это тоже через мое отношение. Потому что сейчас я, когда готовилась к спикерской, стояла молилась на коленях, говорила: «Боже, помоги мне сказать, что мне нужно сказать». Неосознанно, каждого из людей, кого сегодня встретила, им было тяжело, я их поддержала. Зачем? Я не знаю. Пришло такое, что я взяла ответственность за свое выздоровление. Поэтому не хочу поступать сейчас по-старому, хочу поступать по-новому. Мои поступки по-новому – в изменении отношения к миру, к ситуации, к людям. Я учусь не судить по обложке, по одежке, по внешнему антуражу. Я учусь видеть в человеке человека, потому что не видела никогда. К сожалению. Это шок для меня был. Такой шок, что я, оказывается, в людях людей не видела.

Мне очень отзывается у Гриши, он в Питере спикерил. Ему спонсор сказал: «Обернись, видишь эту тень? Это люди». И вот для меня было таким открытием, то для меня точно так же раньше было, я сейчас не хочу так. Моя натура по-другому не может. Поэтому мне приходится каждый раз себя останавливать: «Боже дай сил здесь промолчать». У меня есть молитва. Я ее повторяю чуть ли не каждый час: «Боже дай сил, терпения и смирения относиться с любовью ко всем окружающим меня людям». Так. Скороговоркой: «Боже, помоги мне быть благодарной за тех людей, которых ты мне даруешь». В какой-то момент для меня это стало легко. Иногда, очень часто, почти всегда, кроме молитвы меня ничего не может остановить. Меня захлестывает желание быть правой, лучшей, первой, доказать, наказать.

11 Шаг. Мое отношение к этой жизни меняется. Когда я начала больше взаимодействовать с людьми, начала видеть тепло и любовь, которую Бог давал, начала сама так поступать. День — в карете, два – пешком. Начала останавливаться тогда, когда меня заносит. Была ситуация, я в банк пришла, нужно было отдать справку. Мне женщина говорит: «Давайте паспорт», я даю паспорт. Она просит снять обложку, а у меня в обложке напихано куча всего. Зачем? Зачем я начинаю говорить? Конфликт возникает, потому что я с наездом.  Сижу, понимаю, что я вообще не права, зачем я к ней прицепилась, но я остановиться не могу. Она мне слово. А я ей десять. Боже! Безумие какое! Что происходит. В какой-то момент я остановилась, замолчала. Сижу и понимаю, что если не извинюсь перед ней, то все. Нахер! Нет у меня ни Бога, ни программы, ничего. Я говорю: «Знаете, вы извините меня пожалуйста! Я не знаю, что со мной сейчас случилось. Я могу как-то  исправить то, что испортила вам настроение? Нахамила вам, нагрубила». Она на меня посмотрела: «Нет, спасибо большое, что вы это сказали». Это тяжело делать, потому что моя гордыня мне орала: «Какого хера ты будешь извиняться? Ты сейчас уйдешь и никогда ее не увидишь». Нет, это поступки по-новому, про ответственность за свое выздоровление. Это мое отношение к выздоровлению сейчас.

Изменилось мое отношение после того, как я начала практиковать 10, 11, 12 Шаг. Я пошла в традиции, изменилось мое отношение на общий кругозор, мои отношения с этим миром. Я поняла, что если я буду идти войной, то никогда ничего хорошего не получу для своей трезвости. Я считаю, что программа АА достаточно эгоистичная, в том плане, что я буду отдавать тот опыт другим для того, чтобы получить трезвость, чтобы моя трезвость была хорошая, заниматься делами Бога. Чтобы мне не было невыносимо плохо, мне бывает невыносимо плохо, потому что я алкоголик. Даже несмотря на то, что делаю, в моей жизни присутствует Бог, использую инструменты программы, у меня есть подопечные. Но я не перестаю быть больной, хронически, неизлечимой. Мне иногда бывает плохо, я могу в таких состояниях наносить ущерб.

Мне пришлось принять это, то, что не всегда будут хорошие дни. Что картинка мира в моей голове не соответствует действительности, но в этой действительности можно жить. Но можно решать проблемы и не идти пить, можно проживать смерть близких и не идти пить. Может. Когда у тебя будет рушится все под ногами и не идти пить, я это поняла. Были такие моменты. Мне было настолько плохо, я не видела выхода, не видела света, тогда мне пришлось выстраивать отношения с моим Богом. Я становилась на колени и жаловалась. Я и сейчас это делаю: «Боже, я не вижу выхода в этой ситуации! Пожалуйста, помоги мне прожить это». Я никогда не прошу у Бога забрать мои чувства, потому что я человек, он меня наделил этими чувствами: негативными, позитивными. Весь спектр Бог мне подарил. Очень важно для меня учиться прожить, но мне всегда легче, когда мой Бог со мной. Мне иногда так бывает плохо, я жалуюсь. Я радуюсь, я благодарю, я разговариваю. Мне тяжело говорить о моих отношениях с Богом, потому что это интимное, внутри. Но нужно говорить, потому что это мой 12 Шаг. Я хочу, чтобы кто-то услышал, кому это отзовется, и попробовал так же: молить, просит, жаловаться, разговаривать с Богом. Делиться. Бог – мой отец, он все, он принимает меня такой, какая я есть. Когда я пила, воровала, много всего плохого делала. Принимает меня такой сейчас.

Вопрос в том: могу ли я поступать так, как раньше? Мне вот здесь хорошо? Нет, мне нехорошо. По-новому не умею, учусь, с Богом только могу, он силы дает на то, на что у меня нет сил. Эти отношения до сих пор выстраиваются, это важно. Я у Бога прошу с мамой выстраивать отношения, потому что в какой-то момент почувствовала нежность и тепло к ней. Помню, зимой, год назад. Я так обрадовалась. Сейчас мне очень тяжело, но я научилась затыкаться. В прямом смысле слова. Она такая, какая она есть. Либо я люблю ее такой, какая она есть, либо мне не надо с ней общаться и просто сделать это расстояние сделать, потому что она одна. У нее есть только я.  Его смерть – очень большой удар для нас двоих. Мне маму мою нужно поддерживать. Мне нужно самой, не потому что кто-то сказал, что дочь должна поддерживать. Нет! Мне нужно это самой. Я учусь затыкаться, пробую строить с ней отношения. Недавно она мне тут сказала: «О чем мы с тобой раньше говорили? Раньше же вроде, о том же говорили, а как будто без души. Я даже вспомнить не могу, о чем, а сейчас даже каждый разговор помню».

Я ох*рела! О, Боже, спасибо! Нифига себе! Моя мама никогда не говорила, что я молодец или еще что-то, а эти слова так важны. Это классно! Знаете, еще такой момент показательный. Что на сегодня изменилось в моем отношении? Если я говорю, что что-то сделаю, то я делаю. Может, не сразу, не сию секунду, но делаю. Не отказываю людям, когда они обращаются ко мне за помощью. Если могу, то делаю, а если совсем не могу, то стараюсь помочь как-то, чтобы решился этот вопрос. То, что могу,  потому что раньше я могла не прийти на собеседование, отмазаться, переложить, перенести, завраться. В итоге ничего не сделать. Сегодня учусь по-другому делать. Это очень важно для меня, чем больше моих действий, тем больше людей обращаются за помощью. Я рада быть полезной на сегодня.

Не могу сказать, что всегда хочу что-то делать, всегда служить, но с этим со всем появилось то, что есть в Книге. У меня нет в башке вопроса, который был на протяжении все жизни: «А нах*ра все вот это?». Этого вопроса нет. Блин, не знаю, почему, он всегда меня мучил. А сейчас у меня его нет. От этого стало жить легче, дышать легче. Эти действия, отношения к тем действиям, которые раньше я делала, потому что сказал спонсор, я увидела, как это работает на практике. Я безумно благодарна нашей программе за то, что это программа действий. Я скажу, извините, программа, с*ка, действий. Я деятельный человек! Мне нужна движуха. Когда начинается растекание мысли по древу, какие-то философские рассуждения, я очень люблю это почитать, Достоевского. Это все прекрасно. Но что делать? Вопрос! Чернышевский! А здесь все написано, что делать.

Начала практиковать, поняла, увидела результаты. Не сразу. Очень долго мучилась. Но я относилась сначала как будто. Вставала на колени как будто. Благодарности спонсору писала как будто, останавливалась по дню и говорила: «Боже, помоги» как будто. Сейчас я пишу благодарности. Моя голова говорит, насколько хреновее у меня день, тем больше я пишу благодарностей. Благодарна тебе, Боже, за вот это, вот это, вот это. Потом я смотрю, а у меня 25 пунктов! В этот момент наступает такое «Да не гов*о день, хорошо». Коренной перелом в мышлении. Мое отношение к миру негативное. Все гов*о, жизнь гов*о, солнце – гребаный фонарь. Все, до свидос! Только пить под одеяльце. Сейчас уже нет. Мое отношение к жизни изменилось, я ищу плюсы, даже если моя голова придумала самый страшный сценарий, я задаю себе вопрос: «А что самого плохого может случиться?» И сразу перехожу в хорошую сторону: что у меня есть. Так изменилось мое отношение ко всему.

Спасибо, трезвая сегодня.

Вопрос: у тебя маленький диапазон чувств был. Может, ошиблась, поясни. В программе у тебя изменился этот диапазон. Я понимаю, что он был маленький, у меня также, он сузился. Расширился ли он? Изменился ли диапазон позитивных чувств?

Ответ: пришла в программу и после долгого употребления я ничего не чувствовала. Была пустота. Негативные эмоции прямо захлестывали. Ярость, гнев, презрение, раздражение. А светлых чувств, чтобы вы понимали, у меня реабилитация был аза городом, под Выборгом, на берегу озера. В доме стеклянные окна, вид на озеро, звездная ночь, лошади бегают по утрам. Я на это смотрела в первые месяцы свои. Люди восхищаются, красота! Я думаю: «Бл*! Я домой хочу!». Отсутствие какой-то радости. Когда человек говорит, что ему плохо, я вижу, что ему плохо, а у меня нет этой эмпатии. Я говорила «спасибо», потому что я воспитана благодарить. Мне нравится сейчас  благодарить и говорить «благодарю». Реже говорю «спасибо», для меня это слово стало безликим. Не было чувства благодарности, ощущения близости тепла. Первый раз, когда я почувствовала  благодарность, тепло, это было после того. Когда я была примерно полгода в программе. Уже шел второй год трезвости, я говорила о том, что вернулась в Питер. Я так хотела пить, что ехала на группу, на эскалаторе звонила спонсору: «Я пить хочу». А она мне: «Хочешь, я приеду, заберу тебя в Москву. Девочка моя, чем мне тебе помочь?». Я это слышу и у меня внутри зашевелилось такое. Мне так тепло стало. Пропало желание пить. На тот момент я около года писала благодарности за все, как будто тренировала и взращивала в себе эту благодарность. Постепенно оно начало проспаться. Люди приходили, срывались, что-то плакали, а я не чувствую. Не потому что я плохая, какая-то не такая. Мне страшно стало, что я не чувствую их боли, не сопереживаю. «Ну и че?» в какой-то момент было это с мамой, она приехала, я ее вижу, она идет, а у меня такая нежность внутри к ней. Такое светлое чувство появилось. Это было более полутора лет трезвости. Сейчас я чувствую. Не так, наверное, как хочу, но оно постепенно просыпается.

Буквально недавно узнала о смерти знакомого человека, о сложностях не чуждого для меня человека, я почувствовала сострадание и сопричастность. У меня 2.7 сейчас. Я стала сострадать маме, себе. У нас нет папы, мы переживаем это горе. Я часто говорю об этом, потому что это для меня важно. Я не замалчиваю, я говорю. Дальше будет больше.

Вопрос: бывают ли моменты, когда есть мысли о магазине, о бутылке? Если бывают, то в этот момент, кроме молитвы, что еще ты делаешь? Какие инструменты применяешь?

Ответ: я транскрибировала спикерскую. Женщина, 50 лет трезвости. Меня пугают мысли об алкоголе, бывают мысли. Я не перестала быть алкоголичкой. Это способ решения моих сложностей и проблем всю мою жизнь. Естественно, я не могу переключиться в моменте, это же первая моя реакция: пойти забухать. Да, бывают мысли. Но я не отвечаю за первую свою мысль, но отвечаю за вторую свою мысль и за действия. У меня очень хорошо работает: «Окей, дорогая (я разговариваю с собой), давай пойдем. Сейчас попьем. Ну, попьем, алкоголь не приносит радости. Вышла из центра – пила, ничего не принесло. Окей, мы попьем сейчас с тобой, а потом где мы окажемся?». А я живу сейчас, у меня там реанимация, где я лежала, там тюряга, там кладбище. Дом так расположен. У меня выход… Как скоро ты окажешься в реанимации? Я прокручиваю, что будет. Одна, вторая, третья… Ты не остановишься. Вспомни, где ты была! У меня возникает мысль: «А служение, а подопечные?». Все! Это меня останавливает. Я сразу делюсь. Звоню, делаю что-то, не хочу оставаться в этих мыслях. Выходит мое подсознательное. Мне важно, не люблю это слово, прорабатывать. Проговорить, поделиться, посмотреть, почему у меня это возникает. Я перестала бояться этих мыслей. Просто есть.

Вопрос: где для тебя грань между эгоизмом и здравомыслием, если  для тебя эти понятия одного порядка?

Ответ: что такое здравомыслие? Это способность мыслить адекватно, ясно, принимать решения, опираясь на свой предыдущий опыт. Мое здравомыслие отсутствует в том плане, когда я думаю, что если я пойду сейчас забухаю, то я не умру, потому что я уже умирала. Если я пойду сейчас забухаю, в надежде, что я не забухаю – отсутствие моего здравомыслия. Если я 500 раз ставлю кружку на стол, на край стола, а она у меня падает, то в 501 раз, ставя на край стола эту кружку, думая, что вдруг она не упадет – это отсутствие моего здравомыслия. А эгоизм заложен во всех людях. Только во мне он больше, он диктует. Он гипер, мое эго раздуто. Все люди в какой-то степени эгоисты. Быть эгоистом, но при этом обладать здравомыслием? Почему нет? Если я работаю со своим эго, если я поступаю по-другому, не иду на поводу, а поступаю так, как вижу, как я понимаю, основываясь на своем опыте. Не знаю, есть ли грань или нет. Будучи эгоистом я пру напролом, все равно все делаю для себя. Это не значит, если мне с этим окей, то окей. Но мне с этим не окей. Здравомыслие мое в том, что мои прошлые поступки, поступки на своем эгоизме, не привели меня к положительному результату. Результаты были, но они меня привели к бутылке. Соответственно, здравомыслие – это немного отказываться от своего эго и работать с ним.

Вопрос: над каким Шагом ты сейчас работаешь? Поделись кратко впечатлением или откровением, или засадой, трудностью вкратце.

Ответ: 10, 11, 12 Шаги на ежедневной основе. 10 Шаг включает по сути все предыдущие Шаги. Я на ежедневной основе практикую все Шаги, потому что они мне нужны. Сложности? Откровения? У меня было откровение в этом, что физическая аллергия – это все понятно. Не пить первую рюмку – это понятно. А что мой алкоголизм – все мои состояния, все мои реакции, все мои отношения, дурная бошка, принятие себя, как алкоголика. Все вот это – это алкоголизм. Это болезнь, я ей болею. Она проявляется в каких-то моих больных реакциях, суждениях, действиях. Это меня поразило, и я расплакалась. Не пить первую, не пить алкоголь – окей. Но когда это свалилось все, это было не окей. Я стою, звоню спонсору: «Оля, ты представляешь! Она: «Слава Богу, до кого-то это быстро доходит, до тебя не очень!». Знать – это одно, а принять – другое. Сейчас у меня самое такое и самое непростое, что пока на сегодня есть  молитвенная работа. Я прямо прошу: «Боже, избавь меня пожалуйста от ожиданий. От моих неоправданных ожиданий от людей, от мира, от тебя! Помоги мне ничего не ждать, помоги мне жить и просто делать твою работу, наслаждаться этой жизнью, тем, что у меня есть». Это как раз ожидания, которые я всегда жду внутри, подспудно. Если на внешнем уровне этого нет, то внутри это есть. Я прошу Бога об этом, потому что это то, что мне мешает. Мешает выстраивать отношения. Где-то у меня этого нет. Постепенно Бог убирает, а где-то явно проявляется. Больше, наверное, в отношениях с Богом. «Смотри, какая я молодец! Боже, посмотри!» Я в этот момент забываю, что он меня любит все равно такой, какая я есть, он мне даст то, что мне нужно. А вопрос, как я это приму.

Я читаю чат, скажу да: «Ван лав!!!» Мне так тепло, мне классно! Я очень благодарна вам, за то, что вы есть. Без вас не было бы меня. Я благодарна этой группе, я надеюсь служить и быть полезной. Храни вас Бог всех!