Россия , г. Симферополь

Домашняя группа: aa24.online

ТЕМА: Бог во всех моих делах и жизни

Спасибо большое. Всем привет. Алёна, алкоголик. Я, честно говоря, хотела тему задать спикерской «Личная история». Но вы знаете, дня 2 или 3 назад чего-то мне вспомнилось, как я пришла 1-й раз в Сообщество, на группу онлайн, кстати, на нашу группу 24/7. Это 1-й раз, когда я зашла. Не впервые, когда я зашла на группу, но когда я впервые зашла осознанно на группу. За пару дней до этого, ну, и приползла, конечно же. Мне было так плохо. Мне было страшно. Я была в соплях, в слезах. Я 3 дня подряд ходила в Храм, и каким-то образом я набрела на их сайт. И там было написано, что они имеют такую возможность, как типа услуги, да? Ну, не услуги, а могут один раз помолиться бесплатно за человека. И я им написала на электронную почту письмо вот, прям, с такой мольбой, что мне очень плохо, помолитесь, пожалуйста, за меня.

У меня алкогольная зависимость. У меня проблема с деньгами. У меня проблемы в личной жизни. У меня – ну, в общем по всем фронтам у меня вообще полная попа. И 9 декабря 2022 года мне на электронную почту пришел ответ: «Да прибудет с вами благословение Божее». Вот. И с 9 декабря 2022 года я трезвая, я встала на путь выздоровления, пришла в Сообщество. Пришла в нашу группу 24/7. Я в этот же день нашла спонсора, с которой до сих пор, которая для меня как мама, сестра, брат, я не знаю. (Смеется. – Прим. ред.). Все на свете, потому что это тот человек, которому я вот с, ну, вот с 1-х секунд поверила ей, когда я услышала ее выступление. Она как раз высказывалась на собрании. Она еще не договорила, и я ей уже писала в личку. И у меня были такие мысли: «Алён, ну, дай – пусть человек хотя бы договорит. Ну, дай договорить». А руки пишут.

И я говорю: «Нет, мне все равно, я хочу вот и все. Я хочу быть трезвой». И вот как кто-то в меня вселился, какой-то беспардонный, бестактный. И я вот, прям, отправила, и с этого дня началась моя история выздоровления. И я считаю, что это хоть я из тех людей, которые очень часто играют роль Бога в своей жизни, да? И вот для меня, я все время говорю: «Вот поставьте передо мной Бога, хотя бы на секундочку, на момент, на миг. Вот пусть Он мне скажет, что Я существую. И все, и я поверю. Пожалуйста. Все. Доверюсь, препоручу – все, все, что хотите сделаю, главное покажите мне Его хотя бы на секунду». Естественно, на все чудеса, которые происходят со мной в жизни, я обращаю внимание периодически, но я все время забываю с собой Бога брать. Я все время про Него забываю, потому что я не видела Его воочию. Да? И мне было очень сложно поверить в то, Кого я не видела. Нет, я верила по жизни. Вот, у меня здесь, я чуть накидала, да? Чуть о себе расскажу.

Пить я начала с 14 лет. С 14 лет я, прям, хорошо так стала пить, потому что мне очень нравилось это состояние. Когда я 1-й раз попробовала, у меня с 1-го же приема алкоголя стала пропадать память. И вот что я ни пробовала: 90-е годы – я все перепробовала. Все, что можно было перепробовать в те годы. Но слава Богу, слава Богу, что у меня не было денег тогда. Никогда у меня не было денег. Мне нечего было выносить из дома, чтобы подсесть на наркотики. (Смеется. – Прим. ред.). Я пила самое дешевое все, но мне нравилось вот это состояние параллельной реальности. Потому что: что я пробовала там? Я и курить пробовала. Но я в этих состояниях себя помнила. Я все соображала, все понимала. Я себя помнила, мне становилось страшно. И зависимость у меня была только от алкоголя. Потому что именно в состоянии алкогольного опьянения я уходила в параллельную реальность. Мне там нравилось. Я там была счастлива. Мне там было легко, потому что там – ну, как-то вот не умела я эту жизнь жить. Не умела я проживать эмоции, не умела я существовать в этой реальности. Да? Мне там было хорошо.

И вот я вспоминаю свое детство, насколько вот эта вот тема: Бог во всех моих делах и в моей жизни – с самого 1-го дня, наверное, моей жизни Он со мной был. Но я Его никогда не замечала. Я помню, мне, наверное, лет 5 было. Мы жили в таких вот бараках: общий двор и много-много-много домиков, таких комнат, я не знаю. Я не помню уже. Я гуляла вечером во дворе. И какой-то ко мне мужик — я это помню вот как сейчас. У меня очень много провалов в памяти. Много чего не помню. Но вот этот момент я помню. Подошел какой-то мужичок и говорит: «Девочка, как тебя зовут?» Я, конечно же: «Алёна». Он говорит: «Пойдем, я тебя угощу конфетой». Я такая: «Да, конечно». Пойдем, без проблем вообще. «Только я сейчас у мамы отпрошусь». И я пошла отпрашиваться у мамы. Мама меня отругала, конечно же. Ни с кем не пустила. Я на нее дико обиделась. Вот в какой-то момент у меня сработало, что мне нужно пойти отпроситься у мамы. Хотя я была готова вот даже не раздумывая идти за этой конфетой. Понятно, что со мной бы там что-то случилось, да?.. нехорошее. Не дай Бог, если бы я не осталась жива.

Но вот в этот момент какой-то щелчок – иди спросись у мамы. Естественно, я обиделась на нее. По-моему, очень сильно плакала. Вот этот момент я не помню. Но помню, что вот как-то так пошла и отпросилась. Потом у меня еще, вы знаете, меня всю жизнь Бог вел за руку. Я ничего не предпринимала. Никогда ничего не предпринимала. Я в школу пришла, у меня родители были глухонемые, и как-то они мной не занимались. Я пришла в школу, и классная руководитель как-то обратила на меня внимание. То есть она за мной следила. Я прогуливала школу. Я дома пряталась, еще что-то. Она приходила ко мне домой. Она ни к кому другому не приходила. Она приходила ко мне домой. Она тарабанила в окна. Она мне кричала: «Я знаю, что ты дома. Выходи». То есть она в меня вцепилась, и волей-неволей мне приходилось ходить в школу. Потом учительница, по-моему, по английскому языку, как-то она во мне рассмотрела какие-то способности или еще что-то, я не знаю. И ни с кого она так не спрашивала, как с меня. И кто-то не выучит, она там троечку поставит или не спросит.

Меня на каждом уроке она поднимала. Если я не отвечала – мне двойка. И, ну, как бы мне пришлось учить английский язык. То есть мне все приходило с детства. Я ничего не делала для этого. И я не старалась, я домашку не делала. Но вот как-то меня вот постоянно кто-то куда-то тянул. В садике я помню, я приходила в садик, мне воспитательница говорит: «Алён, ты вот в семье единственный говорящий человек. Разговаривай с родителями. Разговаривай с родителями». То есть меня постоянно все куда-то как-то вытягивали. Я уходила в себя. Мне нравилось не учиться, мне нравилось дома лежать, книги читать какие-то. В библиотеку я ходила, мне настолько там принимали, что мне давали с собой книги из читального зала домой читать. Это такой блат был в то время. При том, что, ну, вот как-то вот сейчас я понимаю, сейчас анализирую прошлую жизнь – тогда мне это не нравилось, дико не нравилось. Что они ко мне пристали? Чё они меня заставляют вот это все делать? Ну, не выучил там со мной сосед по парте урок: чё его не спрашивают, меня спрашивают?

И вот как-то так я закончила школу. Ну, нормально закончила школу. У меня там тройки были по предметам, которые я вот категорически не учила. Это физика, химия. Я до сих пор этого не знаю, я этого не понимаю. Вот. А так школу нормально закончила. Потом я захотела пойти, и я все это; на выпускном, на выпускном я, конечно же, всех напоила. Я напоила: у меня в одной руке была чашка с чаем, в другой руке у меня была чашка с алкоголем. И с нами сидела классный руководитель. И вот да, я в школе уже пить начала. И не стеснялась этого. И как-то тогда это было нормальным явлением. Потом я пошла учиться в училище. Там вообще были дикие-дикие пьянки у нас. Я не помню, как я училась в училище. Но я его тоже закончила. Причем я пошла туда без всякой цели, и не знала, кем я буду. Ну, я никогда не знала, кем я буду. И не планировали никем быть, потому что у меня была единственная цель: это быть сытой, потому что я все время хотела есть. Мои родители развелись, когда мне было 10 лет. Мама ушла жить к другому мужчине, я осталась жить с папой. Папа нашел себе женщину.

И вот с этой женщиной они начали очень сильно бухать. Вот, прям, очень сильно бухать, забухивать. И вот я помню, с какого момента начала разрастаться черная дыра в груди. В то время было модно вести дневники. И я писала в дневнике все свои эмоции, чувства. И я там писала, как я ненавижу свою мачеху. Ну, потому что там они бухали. Потому что они дрались. Потому что я просила, чтобы они мне дали поспать. Потому что я прятала еду между окон, чтобы было что поесть. Ну, конечно же, потому что вот это вот все – у меня была ненависть. Не к отцу, а была ненависть к мачехе. И она нашла мой дневник, прочитала его и рассказала все отцу. И я вот тоже помню это утро, когда я стояла на улице в ночнушке. Он меня разбудил, вытащил из кровати, вытащил на улицу и начал меня прямо пытать. Да? Он бил меня: «Ты ее не любишь. Скажи, что ты ее любишь». Ну, то есть он меня заставлял сказать, что я люблю мачеху. И вот это вот продолжалось как бы целую вечность, я не помню. Ну, вот я и плакала. И в конце концов я сказала, что да, я ее люблю. Ну, естественно, что ребенок сделает. И после этого я перестала доверять даже бумаге. Я никому никогда не рассказывала о своих эмоциях, потому что я боялась за это выхватить. Ну, так на людях-то я была веселая там: все, все нормально. Коммуникабельная девчонка, общительная. Но вот это вот то, что внутри у меня, конечно же, я никому не доверяла. Потому что я считала, что за это могу получить. Кому это надо? И все остальное. Вот.

Потом мы познакомились с моим бывшим мужем. Тоже как-то я так: ну, он ко мне приезжал. Потом перестал приезжать. Потом опять начал приезжать. А у меня отец тогда бухал тоже очень сильно. И я переехала к мужу жить, чтоб просто не жить в этом вот кошмаре алкогольном. И прожили мы так с мужем 25 лет. Но вот у меня вот это вот все время было ощущение того, что я ему должна, потому что любви у меня к нему не было такой вот, как да? Но я из-за это испытывала чувство вины, и все время пыталась это отработать. Естественно, что надо было. И бухала, естественно, потому что тяжело на сердце, когда ты врешь человеку. Но это я потом поняла, уже в Программе, что действительно была нечестна. Что я жила чужой жизнью. Что вот эта вот вся моя семейная жизнь была нечестной. Но я благодарна, конечно же, и мужу своему, потому что он очень хороший. Он не был алкоголиком.

Я все время считала, что я не пью только потому, что я живу с ним. Что он меня сдерживает от алкоголизма. И всем рассказывала, и ему рассказывала. И была благодарна за это. И вот этой благодарностью, угодничеством, вот этим вот всем я прожила. И у меня прекрасный сын. Ему 22 года. Вот за это я благодарна, конечно. Потом я еще вот, Бог в моей жизни был, когда меня Он повел на помощь другому человеку. У меня есть подружка. Мы с ней дружим с 7 лет. И как-то вот я была из той семьи – со мной запрещали дружить детям, потому что я была из неблагополучной семьи. Да? Мама замужем за наркоманом. Папа алкоголик, там бухает по всему району, ходит. И вот все время мама этой подружки говорила: «Чё ты с ней водишься? Чё ты с ней общаешься? Чё ты с ней вот это вот? Не надо с ней дружить». Ну, понятно: вот какой-то вот такой бедный родственник везде была: накормите меня, напоите, я буду счастлива, довольная и радостная. И очень долго меня не воспринимала, мать этой подружки. Вот очень долго. До: когда это случилось? Лет 5 назад, наверное. Когда подругу увезли на скорой в больницу.

И я не знаю почему, я тогда в то время бухала. Мне сказали, что она в больнице. И я тут включилась, чё-то активность такую включила. Я стала обзванивать – а у них еще денег не было. И у меня денег нет. Я стала обзванивать наших одноклассников, всех наших знакомых. Я стала выкладывать в интернете просьбы о помощи финансовой: там Женьке плохо, надо спасать. Я не знаю, чё мной тогда руководило. Я это, ну, на автомате каком-то делала. Я собрала определенную сумму. Я отнесла ее ее матери. Ну, то есть вот в тот момент Женькина мама, она в тот момент поняла, что – я не знаю, чё она там поняла. Я не буду говорить за других, да? Но после этого мне стали приходить в ватсап-, вайбер-, телеграм-поздравления. Ну, вот эти вот, которые пожилые люди вот открыточки, присылают вот это вот постоянно. Она меня постоянно поздравляет. Она постоянно интересуется моим здоровьем. И я понимаю, что это искренне, потому что, когда ее родной ребенок был при смерти, да?.. включилась я. Не потому, что я хотела показаться хорошей. Я действительно от души это делала.

И вот сейчас она ко мне так хорошо относится. И я вот как бы, знаете, мне приятно это. Я не злорадствую, я просто понимаю, что она человек. Я, ну, вот я поддержала ее в тот момент. И мне от этого приятно. Мне от этого хорошо. Вот в тот момент я делала доброе дело, вот как мы делаем в Программе. Да? Мы полезны. И когда вот вечером я анализирую день в Одиннадцатом шаге, да? Была ли я сегодня кому-то полезна? Вот такое же ощущение у меня было тогда. То есть в Бога я тогда верила. Я всю жизнь верила в Бога. Но какой у меня Бог? Карающий, наказывающий. Если я чё-то не так сделала – Он меня накажет. И постоянно у меня была какие-то просьбы, да? «Боже, сделай. Боже, сделай. Боже сделай. Боже, хочу, хочу, хочу». И Он делал то, что я хотела. Чё-то меня приспичило: после училища, значит, родила я малого. Мне очень захотелось получить высшее образование. Зачем? Я не знаю. Все получают – и мне нужно. Я уже с ребенком, работая на какой-то работе, иду поступать в университет на заочное, конечно же, отделение. Экономистом. А я вообще не бухгалтер. Я ненавижу бумагу, эту работу. Но я чё-то туда пошла. И уже когда я поступила на 1 курс, я пошла устраиваться бухгалтером.

То есть у меня уже все – корона выросла. И у меня высшее образование. Я на 1-м курсе – берите меня бухгалтером. Естественно, никто меня не взял. Взяли кладовщиком. Но у меня уже высшее образование. И я пошла именно на то предприятие, на которое я хотела. Я мечтала о нем. И, наверное, потом я на этом предприятии меня перевели в бухгалтерию. Потом мне захотелось свое дело. Я хочу магазин. Я, прям, не спала ночами: я хочу, я бредила. У меня денег нет, но я хочу магазин. Тут мне кто-то предлагает, говорит: «Алён, вот есть помещение под магазин. Пойдешь работать?» Я говорю: «Ф-ф, без базара». «А деньги есть?» Я говорю: «Конечно, есть». Я пошла взяла кредит. Заложила квартиру. То есть на такой бунт – это вообще просто. Значит, я открываю свой магазин и продолжаю бухать. Я же бухаю. Я же постоянно бухаю.

Я влезла в долги. Естественно, что прогорела. Там на меня уже наезжали. С меня требовали деньги. Я уходила в запои. И я, значит, позвонила арендодателю и говорю: ну, вот так и так. Ну, не получается у меня. Не знаю, в чем дело. И она берет меня под свое крыло. Говорит, Алён, давай я, значит, даю деньги. Да? А ты будешь работать. И вот так вот я как-то, выбираясь из этого, бросила пить в этот момент. Мне было 33 года, и я, чтобы не подвести себя, семью там, да? И я бросила пить на 2 с лишним года. То есть я загадала себе, что я отработаю все долги. Я наведу порядок в личной жизни и т.д., и т.е. Но я же не планировала вообще бросать пить. Я думала, ну, я вот это все налажу, и потом я себя вознагражу. 2 с лишним года я не пила, на зубах я была. Никакой Программы. О Сообществе я вообще слыхом не слыхивала никогда. И, конечно же, через 2 с лишним года, когда у меня все наладилось, и денег я стала зарабатывать нормально, вылезла из всех долгов, я опять забухала. И я допила все, что я не допила, все, что я не допила за эти 2 года.

Я стала уходить в такие запои конкретные. А у меня магазин с алкогольной продукцией. Я бежала с утра все время на работу. Все думали, я такая работящая. А я бежала что? Опохмеляться. Бухать. Не похмеляться – бухать. Потому что это было ежедневное употребление. Вот. Параллельно как-то у меня шло вот это вот: ребенок – непонятно. Я его и в садике забывала, и в школе забывала. И как-то, ну, вообще я не помню детства своего ребенка. Потому что я постоянно была пьяная. Я не помню, как мы жили с мужем. Потому что я постоянно была пьяная. Но я была хозяйственная. Я любила готовить. Почему я любила готовить? Потому что я на кухне прятала алкоголь, и с бутылочкой я готовила. То есть у меня в шкафчике стояла бутылка под раковиной. Не одна: 2, 3. И потом был такой случай. (Смеется. – Прим. ред.). Через забор дома был детский садик. И, значит, я когда у меня не помещалось там по нычкам моим бутылки распихать, я выходила на улицу, тихонечко выбрасывала, через забор перебрасывала эти бутылки.

И в один прекрасный день сторожу видно это все надоело, и он все эти бутылки поперекидывал нам во двор. И мы выходили с мужем из дома, выходим, а у меня там склад этих бутылок валяется на улице. Я такая: «Вот это да! А вот это алкаши какие-то нам намусорили». А сама – у меня аж коленки подогнулись, ручки затряслись. Это, конечно, этот случай мне запомнился на всю жизнь. И вот как-то так параллельно это все шло. И я вот – в конце концов муж от меня ушел. Вот он ушел в феврале, по-моему, 22-го года. И после этого я полгода пробухала на радостях. Мне так было по кайфу, что я могла ни от кого ни прятаться. У меня сумки были, вот когда я в браке жила, у меня были огромные сумки: там 6 карманов, 8 карманов. И чтобы они были все с отдельчиками, чтобы бутылки друг об друга не бились. И вот у меня в каждом кармане было по бутылке. А когда я ковидом заболела, у меня не было обоняния и осязания, я пила без закуски. У меня пропало все это. Мне так было по кайфу вот это вот все. И в общем муж от меня ушел. Я полгода бухала. Меня все жалели, все думали, что я страдаю. Я эту версию поддерживала. Да? Вот.

И допилась я, конечно, вот до этого дна, когда Бог меня привел в Программу. В 18-м году я помню на выходе из запоя, я ввела в поисковик в интернете «как бросить пить». Ну, естественно, это 19 января было после новогодних этих всех праздников. Попала на профильный форум наш алкогольный. Там я протусовалась года 2, наверное. Ну, и я вообще не по назначению его использовала. Там просто болтали, да? Ну, как на обычном форуме. И там я познакомилась с парнем. И мы вместе и бухали с ним. Ну, онлайн, да? Общались, дружили, все. Он первый пошел в Сообщество. А я, на форуме когда читала сообщения анонимных алкоголиков, я думаю: «Боже, блаженные какие-то». Ну, вообще: с ними не поругаться невозможно. Ну, вот сектанты. И когда он пошел в Сообщество Анонимных Алкоголиков, он говорит: «Пойдем на группу зайдем». Я говорю: «Ну, пойдем, зайдем». Я не воспринимала. Я не слышала ни о Программе. Я не слышала ни о шагах. Я не слышала никаких высказываний. Я вообще ничего не понимала.

Так зашла и вышла. Думаю: «Ну, алкоголики и алкоголики». Анонимные Алкоголики – это для меня американские фильмы, где все сидят в кружочке. Там чё-то молятся, за ручки держатся. Смысла я вообще не улавливала. То есть для меня это было неинтересно, непонятно, не цепляло. Ну, вообще ни о чем. И вот как-то потихонечку, потихонечку, потихонечку я допилась за полгода до такого состояния, что я опять попала в ту же ситуацию. У меня опять накопились огромные кредиты, огромные долги. Без мужа. Сыну уже со мной тяжело было жить, он переехал в другую квартиру жить, в дом. И я осталась совершенно одна вот с этими всеми проблемами. Рассказывать я никому, конечно, не рассказывала. Во-первых, мне стыдно. Я же такая сильная. Я же такая богатая. Я же такая умная. Я же такая красивая. И вот в этом состоянии я ходила 3 дня в Храм. Я сидела в уголочке, и я думаю: «Пойду исповедуюсь батюшке». Как только мне приходила пора вставать исповедоваться, мне сразу накатывали слезы. Вот эта вот степень саможалости: сейчас я начну ему рассказывать. Вот эта история в голове у меня прокручивается. И все. Я в соплях и страхе сижу и никому, конечно, ничего не исповедуюсь. Но вот 3 дня я ходила туда, обивала пороги.

И вот на 3-й день я написала это письмо. И попала к нам на группу. И с этого дня, вы знаете, прям, Бог мне выстелил дорожку – дорожку в Сообщество, дорожку к Двенадцати шагам. Потому что условием моего спонсора было пойти на живую группу. Я пришла на живую группу у нас в городе. И меня там так встретили душевно. Вот как я, прям, люблю. А у меня ж еще тогда и гордыня вот эта вот. А ребята еще были из параллельного тоже сообщества. И каждый вот мне в Первом шаге высказал восхищение тем, что я пришла с улицы. Да? А там многие из ребцентров были. Вот. И я так возгордилась. Думаю: «Вот, буду ходить туда теперь каждый раз, чтобы меня хвалили». И, конечно же, меня это задержало. Я до сих пор помню каждого по имени, кто был тогда на группе. Я до сих пор помню, кто мне что говорил. Вот настолько проникло мне это в сердце, мне это в душу проникло. Я с удовольствием.

А первое мое, конечно: «Я туда не пойду. Там же ж, вы что? В кошелек залезут, украдут деньги». А кошелек пустой. Там минус ноль. Чего я там боялась, я не знаю. Но вот эти все предрассудки, эти страхи, конечно же, гордыня. Я же не такая, я на теплотрассе не валялась. Нет, конечно. Я никогда не кодировалась. Потому что я знала, что это бесполезно. Потому что я кодировала папу. И я видела, к чему это приводит. У меня папа умер от алкоголизма в 14-м году. У него отнялись ноги, и, ну, в общем. А мама у меня умерла от спида. Вот. И поэтому я видела все это. Ну, конечно ж меня это не напугало. Мне это не мешало ни бухать из одной тары. Да? И ни сидеть вместе со всеми. Ничего, меня ж это не тронет никогда в жизни. Вот. Что я хотела сказать? А. И, значит, на 2-й раз, когда я пришла на живую группу, ко мне подсела сестра анонимная. И она меня взяла за руки, и, прям, она так: «Алёна, привет!» С такой душой. Я, прям, ну, я растаяла. Меня встретили в Сообществе, меня встретили на живых группах вот, прям, как родного человека, как я люблю. А у нас мало людей на группе было. И она меня сразу потащила в Комитет по Пятой традиции. Она меня сразу заняла какими-то делами.

А я люблю, когда у меня ответственность возникает. Я же сразу такая деловая становлюсь. И туда побежала, и туда побежала. И мне некогда было просто пить. Я не помню, чтобы у меня была тогда тяга. Почему? И желания пить. Во-первых, я была постоянно занята: то в Сообществе, то еще что-то. И, во-вторых, конечно же, у меня были свежи воспоминания, как я буквально неделю назад выползала из этого всего дерьма. И тут же, вот я ж говорю: Бог, Он дал вот по моим возможностям вот этот путь выздоровления. То есть меня погладили по голове, меня приняли. Потому что я слышала опыт очень многих ребят, когда, ну, вот не заходило Сообщество, не заходили живые группы. Люди ходили через силу, да? Потому что надо. Потому что я хочу жить. Потому что я хочу выздоравливать. Нет, у меня все это было легко. Мне это было легко. Мне было вот как по накатанному. Как будто мне дорожку вот так вот: раз – заходи, Алёна, проходи.

И я настолько доверилась своей спонсору. Я ее в тот момент поставила на пьедестал Бога. Я верила каждому слову. Я до сих пор верю каждому ее слову. Я до сих пор ей доверяю. И вот, ну, для меня это настолько родной человек. Я понимаю, что, если бы я в тот момент не зашла, возможно, я кого-то нашла там другого, другого спонсора. Но вот именно вот все сложилось в моей жизни и в моем выздоровлении так, что я знаю, что, если бы я не, ну, сорвалась или еще что-то, я бы уже не вернулась. Я знаю себя. Я компульсивный человек. Меня на неделю хватает. Я загораюсь чем-то, и потом я бросаю. Я что-то: «О! О! Ура! Ура!» И вот точно так же в Программе: я по началу испугалась вот этого своего активного поведения. Потому что я боялась все время, что сейчас пройдет азарт, пройдет вот это все вдохновение, и я слечу. Нет. Потому что для меня Программа каждый день открывается новыми какими-то открытиями, новыми чудесами. А как я нашла первого подспонсорного. Когда я прошла уже шаги, мне спонсор говорит: «Все, можешь брать подспонсорную».

Я думаю: «Дану. Не, не хочу». Я хочу вот со спонсором и все. У меня есть как крыша над головой. Все, я больше ничего не хочу. Она говорит: «Отдавать нужно. Программа работает, если отдавать». Я говорю: «Ну, хорошо». И я так телефоны где-то оставляла чё-то. Но не особо активно, потому что не было у меня готовности. Не хотела я особо. А у нас наша группа городская, мы сделали типа телеграм-группу для тех, кто не может приходить на живые. Она такая временная у нас была. Может, месяц, может 2 максимум. И вот на одной из таких групп зашла к нам девочка из другого города. Я не помню, как она к нам попала. Вообще, может, случайно. И после моего высказывания она мне написала: «Алён, можешь быть моим спонсором?» У меня глаза на лоб вылезли. Я пишу спонсору: «Спасите, помогите, я боюсь. Что делать? Куда бежать?» То есть понимаете, я вообще не загадывала, я не настраивалась, я не искала. Бог мне дал подспонсорную сам. Мы тоже с ней до сих пор вместе. У нее год и 5 месяцев трезвости. И вот как-то это все волшебно и так чудесно.

И я понимаю, что в те моменты, когда: очень часто меня накрывает, очень часто у меня бывают эмоциональные качели. Почему? Потому что я в полумерах нахожусь. Потому что, когда мне очень хорошо: вот нормально все, ровненько, все гладенько, я начинаю отходить от Программы. Я начинаю лениться, чё-то Десятки не делать. Одиннадцатый шаг я там пишу спонсору – я про себя там сделаю. Вот такое вот начинается. И все. И тут же меня начинает разводить моя больная голова. И Бог мне говорит: «Алёна, пойдем ко Мне, потому что, когда тебе хорошо, ты про Меня забываешь». И я тут же опять начинаю полностью: и Одиннадцатый утренний, и Десятые шаги, и служения я тут же беру, и вечерний Одиннадцатый шаг. То есть со мной нужно только так. если мне дают слабинку, вот как в школе со мной, как в садике со мной, как в универе со мной. Как только я чувствую слабинку, я начинаю халявничать. (Смеется. – Прим. ред.). И я очень часто понимаю, что, когда есть у меня вот внутренняя уверенность по жизни, что у меня будет все хорошо. У меня есть внутренняя уверенность, что я никогда не буду одна.

Я никогда не боялась смерти. Я никогда не боялась болеть. И это все благодаря моему прошедшему опыту, потому что, когда я заболевала малая, меня никто не поощрял, мне никто не давал конфеты, меня никто не оставлял дома. Меня папа ругался. Он меня поднимал с кровати: вали в школу. То есть для меня болеть – это было страшно. Поэтому я и сейчас не болею я в принципе абсолютно: ну, не абсолютно для своего возраста, там есть какие-то уже возрастные болячки. Но вот болеть я не болею. У меня даже: я хочу заболеть, потому чтобы меня пожалели. Я меряю температуру, у меня 36 и 6. Я говорю: «Боже, ну хотя бы 37 и 1. Ну, чтобы мне не было жалко совсем». Нет! Давление у меня как у космонавта. То есть на наркотики я не подсела, потому что у меня не было денег. Я хотела в детстве самоубиться, напиться таблеток. Ну, не потому что я хотела уйти из этой жизни. Я хотела лежать в гробу, чтобы все надо мной стояли плакали: как же Алёнушка наша умерла, что же мы теперь без нее будем делать? У меня не было денег таблеток даже купить, чтобы их напиться.

То есть Бог – Он всегда вот: «Боже, спасибо Тебе за то, чего у меня сейчас нет. Спасибо за всех, кто у меня есть. Спасибо за все, что у меня есть. И спасибо тебе огромное, чего у меня сейчас нет. Потому что сейчас мне это не нужно». Если бы у меня на тот момент были деньги, я бы уже на химической зависимости была бы. Я бы, может быть, и таблеток наглоталась. Может быть, по глупости своей ушла бы из этой жизни. То есть все-все вот это вот, анализируя прошлую жизнь, я понимаю, что Бог меня ведет. Вот просто взял за руку и ведет. А я иногда так вот руку вырываю и говорю: «Нет, пойду сама». И вот когда вот это вот «я пойду сама», я попадаю в какую-нибудь историю. Обязательно. Потому что без приключений, ну, скучно мне. Вот. Что еще? А сколько времени спикерская?

Ведущая. Алёна, до 9-ти часов.

Спикер. А все. Вот. А как я курить начинала? Тоже Боженька меня отвел. Да? Я ж свободная такая, что я не умею по чуть-чуть. Первый рай я попробовала курить в 16 лет. И, конечно же, я выкурила сразу 2 сигареты. Причем самые крепкие на тот момент. У меня тогда отбило охоту еще на 4 года. Я вообще не курила. Все курят вокруг, я не могу курить. А потом, ну, я с первой попытки не поняла. Я еще раз попробовала. И вы знаете вот это вот, когда у меня появилась готовность бросить, не то, чтобы я думала об этом. Вот я почему говорю, что у меня любимая поговорка: желанию сбываются, стоит только расхотеть. Не захотеть, а расхотеть. Вот я кинула какой-то посыл Богу, да? В космос, как я говорю. Не хочу курить. Но я курю, курю, курю, курю. А это было лето, там июль. Жаркий самый месяц. Мне как попадал дым в горло, я, наверное, час не могла отойти от этого. Все. Как рукой отбило. Это было 34 года. Ну, вот 12 лет назад. И все. После этого я даже бухая не курила. То есть вот есть у меня готовность. Я понимаю про Девятый шаг – это вообще чудо какое-то. Я так не хотела делать Девятый шаг родителям. Ну, я считала всегда выше их себя. Я считала их неудачниками. Я считала, что они меня не любили. Я считала, что они меня вырастили кое-как. Что, ну, естественно, родители алкоголики там. Бросили меня.

И вот как-то я так превосходство свое чувствовала всю жизнь. Даже когда они ушли, не было у меня к ним уважения. Не было у меня к ним любви. Моя мама умерла в 2003 году. А папа умер в 14-м году. Я первый раз на кладбище к ним пришла в том году. За все время. И то, делая Девятый шаг. Но перед тем, как делать Девятый шаг маме, я ходила по всем группам Анонимных Алкоголиков и спрашивала опыт, чтобы не ходить на кладбище и не делать Девятый шаг именно на кладбище. Я хотела услышать от людей то, что можно написать просто письмо, дома его в уголочке прочитать – и все, и Девятый шаг сделан. Но по итогу как вот это вот одного послушала, естественно спонсора послушала. Спонсор мне, конечно же, говорила: «Алён, надо ехать. Но если ты не хочешь, никто тебя заставить не может». То есть не было там такого: едь, все, а то я от тебя откажусь. Хочешь–не хочешь – твое дело. Но вот так. И я, значит, поехала к маме, написала это письмо. Ребята, это такое было чудо, я не знаю. Я прочитала это письмо, во-первых, я обрыдалась.

Во-вторых, я в этот момент, вы знаете, я реально на физическом уровне почувствовала, что со мной стоит вот что-то теплое, кто-то теплый. Вот меня как будто обняли и, ну, это какое-то непередаваемое было чувство, когда я поняла, что я действительно была ребенком, у меня были родители, родители меня любили. Как умели, но они меня любили. Они у меня были. И вот настолько это было: я в таком шоке была. Я никогда не думала, что на меня что-то такое влияет. Потому что я в принципе очень черствый человек была. Обнимашки-целовашки, я люблю тебя там, я тебя обнимаю там, солнышко ты мое – это не мое было. А тут меня, прям, растопило. И я вечером, я спонсору: «Ты представляешь, какое чудо». Она говорит: «Ну, ты видишь? Я ж тебе говорила». Это была моя готовность сделать Девятый шаг. Я не делала Девятый шаг сразу: вот Восьмой шаг – и сразу надо все сделать. Нет. Вот Бог подводит меня к каждому Девятому шагу. У меня до сих пор они не все сделаны. К каждому Девятому шагу Он меня подводит. Когда я чувствую вот это вот. Я решения не принимаю. Но если есть у меня внутри готовность, то я его иду и делаю. Не сама.

Вот я сегодня утром встала, думаю: «Пойду сделаю Девятый шаг». Нет. Вот сам Бог подводит меня к этому папе. Потом я поехала на кладбище, ему тоже сделала Девятку. Я тоже там обрыдалась. Я не думала, что я способна на такие эмоции. Особенно по отношению к своим родителям. У меня есть младшая сводная сестра, я про нее вообще забыла в Девятке. И она ко мне приезжает, и мы с ней разговариваем. У нее с мужем тоже проблемы, тоже он из наших. И мы начали разговаривать, и я ей тут невольно делаю Девятый шаг. То есть я даже не прошу, наверное, у Бога готовности. Я просто вот как-то про себя понимаю, что вот сейчас я готова сделать это. И все. И я отпускаю. Вот раз – отпустила, и оно у меня раз-раз-раз. Вот стоит отпустить мысли какие-то. Вот я сильно-сильно чего-то хочу. Вот я это сильно-сильно хочу, мне не дается этого. Как только я это перехотела, опана – у меня это появляется. Я не знаю, как это работает. Я бы очень хотела, чтобы также было с деньгами. Перехотеть их иметь, и чтобы они на меня свалились. Но вот как-то вот именно в финансовом плане я еще до сих пор играю роль Бога. У меня еще есть страхи за финансы. У меня есть еще переживания. Но уже не такое. Уже не такое, потому что есть вот этот момент, когда: «Боже, на все воля Твоя». Потому что, ну, я бессильна.

Я даже тут бессильна. Я, ну, что я могу сделать? Вот у меня в данной ситуации, например, есть какие-то проблемы финансовые. Но что я могу сделать? Вылезти из шкуры? Нет. Вот этот страх чужого мнения, что поймут, какая я бедная, нищая, глупая, дурная, что я залезла там в эти долги? Ну, и что? Ну, и чё, что про меня подумают. Через 5 минут обо мне все забудут. У каждого свои проблемы. А вот этот страх чужого мнения, он подгоняет: быстрей, быстрей, быстрей, быстрей. А зачем мне деньги по сути? Для того чтобы создать видимость, какой-то антураж на себя накинуть. Мне-то, по сути, много не нужно. И вот этот вот страх чужого мнения – он до сих пор еще присутствует, конечно же. Но уже в меньшей мере. Вот. Ну, что еще? У меня, наверное, все, ребят. Я буду из пустого в порожнее переливать.

Вопрос. Да, спасибо, Алёна. Спасибо за твой опыт. Друзья, пожалуйста, ставьте 3 единички, если будете вопрос голосом задавать. Я вам включу микрофон. И также можно написать свой вопрос спикеру в чате. И первый вопрос от Любови: «Легко ли или тяжело давался Четвертый шаг, и что он тебе дал?»

Ответ. Спасибо, Люба, огромное. Нет, он мне давался легко, потому что я не знала: у меня вот логика, и причинно-следственные связи, и я – это вообще параллельная реальность. Я не понимаю очень часто очень простых вещей. И в тот момент я слушала только, что говорит спонсор. То есть она мне говорила писать обиды на всех, я писала обиды на всех. Я их не проживала, я не возвращалась в прошлое, я не тянула его. Я написала обиды. Потом она мне говорит: «Пиши свою сторону, пиши свои страхи». Вот эта 4-я колонка, все. 4-ю колонку мы заполняли, мы по ходу ее заполняли, когда я сдавала Пятый шаг, потому что я не понимала свою сторону, я вообще не понимала. Я не понимала, что в ней писать. То есть я понимаю, что никто не виноват. Но что в этой 4-й колонке писать, я не знала. Поэтому мы вот по ходу это все делали. Есть у меня вот такая черта, когда я чё-то не понимаю. Но я, знаете, как себя успокаиваю все время? (Смеется. – Прим. ред.). Что сердце и душа – они не имеют интеллекта и уровня айкью.

То есть, когда ты говоришь на языке сердца, то там уже неважно: есть там у тебя мозги, нет? Какой ты: развитый интеллект или нет? Когда ты говоришь от души, оно и идет от души. И Четвертый шаг? Но вот когда надо было уже сдавать его, я где-то на месяц его затянула. Какое-то вот: не сама сдача была, а вот сам момент – начать его сдавать был для меня, ну, я не знаю, какая-то чертовщина во мне появилась. То у меня слезы, то у меня чё-то срывалось. То у меня какие-то истерики были. Вот именно психологическое какое-то состояние, психическое состояние мне не позволяло сдавать Пятый шаг. И я все время откладывала его. Но вот в процессе, когда именно я его сдавала, не было ничего сложного, потому что в принципе я по жизни такой человек, что меня папа учил тому, что есть люди, кому хуже. И всегда я ставила себя на место других людей.

Там выработалось у меня угодничество. Вот это вот все: угодить другим, забить на себя. Да? И вот в Четвертом шаге мне не было сложно признать свою сторону, потому что в принципе я ко всему относилась с пониманием. Мне единственно, что было непонятно, за что меня маленькую били, да? Вот это вот: обиды были там на родителей. За что я получала? Но было понятно, что, ну, не стоит просто тащить с собой прошлое. Не стоит. Почему, когда мне хотелось бухать, я же бухала не из-за того, что меня били в детстве. А я бухала из-за того, что мне хотелось бухать. Но для того, чтобы это облагородить как-то в какую-то там: причину найти – я начинала себя жалеть. Всем рассказывать, какая я была несчастная. И меня все жалели вокруг. Ой, меня все вокруг жалели: какая бедная, несчастная. Но я не тащила вот это вот прошлое с собой. Почему? Потому что я как-то отделила маленькую Алёну от себя настоящей. И поэтому мне было несложно.

Я только недавно поняла, какие у меня дефекты. Я приняла себя только недавно. Потому что даже когда я сдавала Четверку, я признавала, что вот эти у меня дефекты есть. Я проговаривала все дефекты. У меня Шестой шаг, Седьмой шаг. Да? Но вот только недавно я их поняла. Потому что в тот момент, когда я их признавала, я не воспринимала их на себя. Как бы это правильно сказать? Поэтому без эмоций, без проживания я прошла этот Четвертый шаг. В тот момент он мне особо ничего не дал. Но в настоящий момент я понимаю опыт прошедших шагов, да? И в настоящий момент я понимаю, что Четвертый шаг – это не тащить с собой прошлое. Не тащить, не взваливать и никого не обвинять. Вот. Как-то так.

Ведущая. Спасибо. И следующий вопрос от Инны. Инна, твой микрофон.

Вопрос. Всем привет. Инна, алкоголик. Санкт-Петербург. Алёна, спасибо тебе большое за спикерскую. Очень интересно было послушать. Скажи, пожалуйста, у меня такой вопрос: как отличить волю Бога от своеволия? Спасибо.

Ответ. (Смеется. – Прим. ред.). Мой любимый вопрос. Я не знаю. Я не знаю, как отличить. Но я знаю, что, когда я вот это вот, ножкой топаю: «Я хочу», – это мое своеволие. А когда я ничего не делаю, и что-то случается, то это воля Бога. Например, вы знаете, вот мой сын попал в ДТП в январе месяце. И я решила всем доказать, что – ну, он действительно не виновен, но там связи были в общем. Но я решила вот это подвизаться, созу свою включила и решила подвязаться во все эти дела. Оплатила юриста. Да? Я внутри понимала, что это моя воля, это мое своеволие. Я понимала, чем закончатся эти все заседания. Но я все равно туда перла. Вот это своеволие. Я чё? Вот внутреннее ощущение у меня было. Вот как-то на внутреннем подсознании все равно где-то есть вот эта мысль, что оно закончится по-другому. Не так, как ты хочешь. И на это будет воля Бога. И я понимаю, что это к лучшему, потому что ситуация так еще разрулилась, что некоторые моменты встали на свои места в отношениях между сыном и его супругой. То есть вот на подсознательном уровне. Знаете, вот бывает такое, когда переживаешь за кого-то, а я так думаю: «Так, Алёна, успокойся». Если у меня внутри все спокойно, значит с человеком все хорошо. И вот точно такое же ощущение: когда я что-то спокойное делаю, значит делаю правильно. Значит это воля Бога. Если я понимаю, что я делаю? Я понимаю как-то вот, что я делаю не то, что Бог хочет. Я где-то вот внутри: это какой-то червячок, он грызет. Вот как-то на подсознательном каком-то уровне. Все. Спасибо.

Вопрос. Спасибо. Пишите, пожалуйста, вопросы спикеру в чате. У нас время много. Или можно поставить 3 единички, задать вопрос голосом. Так. Оля: «Спасибо тебе, Алёна, за спикерскую. Вопрос: как ты делаешь Десятый шаг? Поделись, пожалуйста, опытом».

Ответ. Десятый шаг? (Смеется. – Прим. ред.). Ну, его нужно делать, потому что это основа выздоровления. Я делаю Десятый шаг, ну, когда, вы знаете, когда я его делаю: вовремя делаю, останавливаюсь – вот тогда он работает на все 100%. И вот эти вот моменты, когда полумеры, да?.. и я не делаю Десятки, конечно же, меня тогда разрывает. Как я делаю Десятый шаг? Я, конечно же, отправляю Десятки спонсору. Я ее выбрала. Вот как-то она меня уже знает. Да? Она уже знает все мои ситуации, она уже знает меня, и я отправляю вот прям ситуацию, да? Мои страхи, моя нечестность, мой эгоизм. Я это все проговариваю. Естественно, в этот момент я себя жалею. Раньше я могла неделями молчать. Ну, то есть произошла какая-то ситуация, и я ее в себе держу. Я диалоги в голове веду. Я там общаюсь. То есть я уже и поругалась, и помирилась. И вот все равно – больная голова. Все равно больная голова, а я очень обожаю состояние саможалости. Это мой самый любимый дефект. И когда я в него ухожу, мне в нем так нравится, что очень тяжело. Я понимаю, что нужно делать. Я знаю, какие инструменты Программы применять. Я знаю, как их применять.

Но я не хочу их применять, потому что мне нравится. Моей больной голове очень нравится находиться в состоянии саможалости. И вот по первой, да?.. в самом начале выздоровления, я могла неделями не проговаривать ничего. Хоть, как вы знаете, говорят же наши: «Звони в любое время. Говори в любое время». Я говорю: «Я не знаю, чё говорить. Я хочу плакать». «Реви в трубку, но самое главное – не молчи». Вот такие наставления были. Ну, естественно, на первых порах: что это было? Мне неудобно. Чё я навязываюсь? Зачем я буду это делать?» И вот как-то вот я спонсору об этом тоже говорила. Она говорит: «Алён, вот эти промежутки: неделя там, 2 дня, 3 дня. Тебе сейчас нормально в этом состоянии?» Да? А мне вот тоже: не могу больше часа находиться в этом состоянии. И чем дальше, тем меньше времени мне нужно для того, чтобы выйти из этого состояния, потому что невыносимо. Я не могла понять, как это? И сейчас я понимаю: у меня сокращаются. У меня бывает: если раньше неделю могла не проговаривать: ни Десятку, не проговаривать вообще проблему – то сейчас, ну, вот был у меня последний момент — это день. День. И то мне было так невыносимо.

Я не могу найти себе места. Мне вот это внутри: знаете, как вроде жгет, жгет. Вот тяжело, некомфортно. Я думаю: «Все, Алён, пора делать Десятку. И вот как-то вот бывает иногда – сливаюсь. Бывает путаю Десятки со сливом. Но это ж моя спонсор, она все стерпит. (Смеется. – Прим. ред.). А так, ну, вот Десятки, конечно же желательно. Не то что желательно – это вообще очень нужно делать, потому что это основа выздоровления. Когда Десятку проговоришь, я такая думаю: «О! А что это было? А что так можно было легко, оказывается? Но вот это вот состояние саможалости любимой, больная голова – она, конечно же, уводит. Разводит по полной. И слава Богу, что не хочется идти бухать. Но я бухаю эмоционально. Я люблю бухать эмоционально. И вот это вот, знаете, когда я понимаю, что нужно делать, но я не хочу этого делать, потому что мне нравится в этом состоянии. Вот уйти опять-таки вот, вот в какую-то параллельную реальность, эмоциональную. Вот как ответила. Я все.

Ведущая. Дальше Владимир, твой микрофон.

Вопрос. Да, спасибо. Вова алкоголик. Алёна, спасибо тебе за такой опыт, за спикерскую, за то, что пришла поделилась. И вопрос: вот помимо Десяток, помимо Десяток и звонков, ну, то, что сказано, звонить неудобно, подобные вещи – были ли у тебя, ну, ошибки в начале выздоровления? И если были, что это были за ошибки? Как ты поняла, что это ты чё-то не так делаешь? Как начала делать? И так далее вот поделись своим опытом. Спасибо.

Ответ. Спасибо, Вов. Ой, да, конечно. Вся моя жизнь – это сплошные ошибки. Но как? Самые первые дни выздоровления мы записали с моим спонсором: «Я должна делать ошибки. Мои ошибки – это мой опыт». Поэтому, ну, если бы не было плохо, я бы не знала, что такое хорошо. Если бы не было тяжело, я бы не знала, что такое легко. Если бы не было алкоголизма, я не могу сказать Богу: «Спасибо за алкоголизм». Но я благодарна именно алкоголизму за то, что он меня привел в Программу Двенадцати шагов. Потому что Программа Двенадцати шагов для меня – это путь к моему сердцу, к моей душе, к Богу. А Бог в моем сердце. И поэтому ошибки – ну, это я должна делать ошибки. Конечно же. Какие у меня были по началу ошибки? А, я по началу считала, что все: если я в Программе, у меня нимб над головой.

Я не должна испытывать никаких негативных эмоций. Я должна быть хорошей. Все. У меня нет ни злобы, ни агрессии, никаких эмоциональных качелей. Я не злюсь ни на кого. Я никого не обсуждаю, я такая вот – вся идеальная. И мне это очень не нравилось, когда меня разрывало от эмоций. Я спонсору все время говорила: вот, я сегодня такая-то, такая-то была. Мне это, это не нравилось. Я недовольна собой. Я собой недовольна, потому что я непрограммный по ходу человек, потому что я не смирилась, я не принимаю, я это не делаю, я то не делаю. На что я получала ответ все время, что ты же живой человек. Ты имеешь право на любую эмоцию. Но вопрос в том, как ты проживаешь? Какие инструменты программы ты применяешь? Вот в этих своих эмоциях. Не наносишь ли ты кому-то ущерб? Я это слушала, но я этого не слышала. Я каждый раз была собой недовольна, когда испытывала какие-то негативные по моему мнению эмоции. У меня это все время раздражало: я же хорошая должна быть. Ну, как же я в Программе, и я такая нехорошая. И мысли у меня какие-то иногда бывают нехорошие.

И вот это я все только стала слышать и проваливаться в меня это стало только недавно. Что я имею право на любые эмоции. Я имею право излиться. Я имею право их бояться. Но самое главное, что в этом – это проговаривать, это прорабатывать и применять инструменты Программы. Потому что я очень боялась, что я в Программе и я плохой человек. Все равно осталась плохим человеком. Да? Но вот по ходу сейчас в меня проваливается, что я имею право быть любой. Мне главное принимать себя и не наносить никому ущерб. А я себя очень долго не принимала. Я до сих пор какие-то моменты в себе не принимаю. Да? И каждое утро я писала определенное время, наверное, месяца 2, что я принимаю последствия своей болезни, потому что я себя очень ругала за прошедшие ошибки. Я считала, что это ошибки вот, прям, которые мне мешают жить. Потом постепенно по ходу вот я стала понимать, что любая ошибка – это действительно мой опыт. Понимаете?

Вот когда мне говорят что-то, я головой машу. Я слова слышу, я смысл улавливаю, но я не слышу. А вот когда бывает такое, что на группе кто-то высказывается, и я такая: «Обана! Классно! Вот это да! Вот это опыт!» Делюсь со спонсором, она говорит: «Алёна, я тебе каждый об этом говорю». А я – я слушать слушаю, но я не слышу. И вот Бог дает вот такие моменты, когда вот все оно в нужный момент проваливается. Если бы оно раньше, вот я где-то услышала – ну, послушала и послушала. И пошла дальше себе. Вот проваливается. Сообщество Анонимных Алкоголиков никогда в жизни не слышала. Никогда в жизни не воспринимала. А сейчас я здесь. И сейчас я радостная, счастливая, свободная. Я всех обожаю, я, ну, не знаю. Поэтому все, что ни делается: любые ошибки, любые ошибки, которые я считаю плохими, которые я считаю тяжелыми, да? Я вспоминаю, когда я не хотела работать. Мне пришлось выходить на работу за продавца – я так ненавижу, я так устаю от этого. Потому что 2 человека, 3 человека в день – это нормально. Но когда они идут, это с каждым надо разговаривать. И одни и те же лица.

Вот я, прям, за 2 недели до того, как выходить вместо продавца, я: ну, и свет не мил, и все. Я себе сама портила настроение. Но после того, как я отработала, у меня случились в жизни такие события. Вот именно вот в тот момент, когда я работала: мне нужно было выйти туда поработать для того, чтобы в моей жизни случились такие счастливые события. Когда я поняла, что действительно все, что ни происходит, все делается к лучшему. Все делается к лучшему. Однозначно. Каким бы оно ни казалось в настоящий момент плохим, ужасным, тяжелым – в любом случае в будущем это вот именно когда я анализирую, я понимаю, что вот это мне было для того, чтобы было сейчас вот это. Вот то у меня было плохое на тот момент, мне казалось, чтобы оно было сейчас вот перевернулось все в такое – хорошее. Поэтому как бы сказать, какие ошибки я совершала? Срывов у меня не было. Срывов у меня не было. Я говорила, потому что я знаю, ну, вот Бог знает, насколько я слабый человек вот в этом плане, что отбил у меня тягу. Он отбил у меня желание любое пить. Эмоциональные запои – это эмоциональные запои. А вот именно к алкоголю, потому что я знаю, что, ну, все мои мифы вот эти вот, какие-то мои мысли развеялись. О том, что я могу чуть-чуть. Я не могу чуть-чуть. Я вообще не могу. Мне, ну, не то, что нельзя. Я не могу. Я больной человек. И вот я знаю, что, если мне капля сейчас в рот попадет – все, до свидания. Сколько бы я ни была трезвая – до свидания, все. Я не смогу вернуться в Программу. Поэтому слава Богу, у меня нет желания ни пить, ни пробовать, ни даже нюхать. Раньше да: по началу я, прям, бухала глазами. Я всем наливала. Я там считала, кто сколько выпил. Ну, вот это вот состояние. А сейчас мне вообще абсолютно ровно. Я работаю в алкогольном магазине. Я сижу на складе с алкогольной продукцией – я работаю. И для меня это вообще не имеет никакого значения. Это для меня такое же, как хлеб, как молоко, как бытовая химия. То есть ровно абсолютно. Поэтому ошибок – я не знаю. Ну, даже если они и были, то они все во благо. Спасибо.

Вопрос. Вопрос от… (Непонятно. – Прим. ред.). «Алёна, спасибо. Как складывается твоя личная? Появились или нет новые отношения?»

Ответ. Да. Да, появились как раз-таки вот те: я работала в этом магазине, я сидела на сайте знакомств. Я познакомилась с молодым человеком, и мы вот уже 7-й месяц вместе. И все хорошо. Да, у меня бывает, проявляются эти моменты, которые и до выздоровления: я и вредничаю, и капризничаю, обижаюсь там, дуюсь. И у меня слетает вся вот эта моя программная и шаговая – как это? Ну, в общем, пропадает все вот это, когда я начинаю вредничать. Но мне очень Программа помогает в том плане, что я выстраиваю отношения. Мне хочется дарить любовь. Мне хочется отдавать любовь. Я не умела любить. Я, как бы я там хорошо к людям ни относилась, я понимаю, что я не умела любить. Я научилась говорить: «Я люблю тебя», – искренне, от души. Вот. Поэтому, да, благодаря Программе, и слава Богу, Бог опять-таки 1-й год – 2 года считайте, да?.. Он мне давал выздоравливать самостоятельно. Я понимаю, что, если бы со мной кто-то рядом находился на первых парах Программы, у меня не было бы такого выздоровления. А я выздоравливала самостоятельно. Мне никто не мешал.

Я могла в любое время заходить на группы. Я могла в любое время ходить на группы. Я могла в любое время брать служение. То есть, мне никто не мешал. Я находилась – и знаете, вот это вот, бывает, что страх одиночества, когда, ну, до года не рекомендуется, да?.. заводить отношения. Потому что будут эмоциональные качели, там туда-сюда. И я об этом вообще не думала. Мне не хотелось ничего. Я не страдала. Я не думала, что нет ни мужика, ни денег, ни это, ни того, ни другого. Нет. Вот у меня какая-то такая была – у меня цели не было выздоравливать. Я просто жила, как и жила. Проснулась сегодня, и слава Богу. И я была в полной уверенности, что рано или поздно у меня будет личная жизнь. Что рано или поздно полюблю человека. У меня была какая-то вот эта внутренняя уверенность. И из-за этого у меня страха не было. Поэтому вот слава Бога, что первые годы выздоровления я находилась самостоятельно в этом плавании. И сейчас как-то вот осознанно, да, наверное, вот это слово «осознанное»: осознанные отношения, осознанная любовь. И опять-таки благодаря Программе, вам, ребята, спонсору. Спасибо.

Вопрос. Спасибо, Алёна. Так. Вопрос от меня. Света, алкоголик. Всем привет. Алёна, поделись, пожалуйста, Девятыми шагами: как у тебя проходил этот процесс? И были ли финансовые Девятки? Спасибо.

Ответ. Спасибо, Свет. Ну, вот делала я Девятый шаг родителям, я рассказывала. Девятый шаг бывшему мужу я делала. Я когда ему рассказывала про то, для чего у меня были большие сумки, что я в них прятала, и где у меня были нычки в доме – у него глаза открывались, конечно, широко и широко. Он не знал. Никто вообще не знал вокруг количество выпиваемого мной алкоголя. Потому что я все шифровала. Никто не знал. Все думал, что я пью мало, а меня просто быстро вставляет. А я пила тазами, я пила канистрами, я пила огромными – когда праздники заканчивались, я за гостями допивала. Чтобы никто не видел, я все сливала там. Ну, в общем. И когда я мужу это рассказывала бывшему, он, конечно, был в шоке. Он в шоке был. Он не знал степени моего алкоголизма. Потому что он настолько мне верил, настолько мне доверял, что, когда я приходила – лыка не вязала, и говорила ему, что мне плохо. Просто у меня давление или голова, или еще чё-то, он мне верил.

От меня штырь такой стоял, а я ему говорила, что у меня печень же больная, это ацетон. То есть человек мне настолько доверял, настолько верил. Настолько я, это: ой, какие я там спектакли устраивала. Я такая актриса. Такие схемы. Ну, кто алкоголик? Да? Это актер в душе, талантливый человек. И это, конечно, когда я ему это все рассказывала, естественно, что всего я ему не рассказывала, да? Вот это вот отличает честность от глупости, чтобы не нанести ущерб еще больший человеку. Конечно же, некоторые моменты я не рассказывала, но вот то, что его облегчить. Потому что он мучился угрызениями совести от того, что он ушел от меня. И все боялись в его семье, что я забухаю после его ухода, да? Что я сопьюсь. А это, наоборот, послужило ступенечкой к моему выздоровлению. Спасибо ему огромное за это. Вот. Финансовые Девятки я еще не делала, потому что мне пока нечем. Вот.

И готовности у меня пока на них нет. Но я знаю, что Бог в любом случае подведет. У меня вот недавно была ситуация. Делилась я и на группах вот именно как раз-таки за финансовые Девятки. Там сумма непомерная. Ну, вот, Бог как-то меня подвел к ней. Хотя бы, чтобы начинать вот эту всю ситуацию разруливать. Человек уже знает о недостачах огромных. Да? Человек уже знает, что этих денег не хватает. У нас с ней уже есть договоренность. А как я ее боялась. Вот это вообще. Я на пьедестал ее поставила, я боялась этого, я не спала ночами, я не спала днями. Меня колбасило, меня штырило. Я там и Десятки сдавала, и мне ничего не помогало. Вот Бог меня просто отвел, привел, раскрыл все карты. И вот сейчас как бы вот эта Девятка финансовая в процессе. Вот. А так – пока нечем возмещать. Ну, я помню каждую финансовую свою аферу, махинацию. (Смеется. – Прим. ред.). И, конечно же, у меня есть решение возмещать. Как только появится возможность, как только Бог даст. Спасибо.

Ведущая. Да, спасибо, Алёна. Друзья, у нас еще есть время на вопросы. Пожалуйста, ставьте 3 единички или пишите вопрос в чате. Так. Ага, Оля. Пожалуйста, Оль.

Вопрос. Всем привет, ребят. Ольга, алкоголичка. Алён, большое спасибо за спикерскую. Я вот хотела спросить. Не знаю, может быть, я прослушала, но, по-моему, ты не говорила. Есть ли у тебя подопечные? Вот я об этом. Ведешь ли ты девчонок по шагам? Спасибо.

Ответ. Да, у меня есть одна девочка подспонсорная, которая у меня появилась чудесным образом на нашей группе городской из другого города. Вот мы год и 5 месяцев с ней. Это вот у меня 9 декабря 23-го года был год трезвости. 19 декабря 23-го года у меня появилась 1-я подспонсорная. Ну, да. И сейчас у меня 3 подспонсорные. Доверенные девчонки. Да, есть у меня сейчас. Я их люблю. Спасибо.

Вопрос. Спасибо. Да, спасибо. Ну, Света, алкоголик. Тогда я попробую вопрос как раз по спонсируемым. Поделись, пожалуйста, Алёна, как часто вы с ними встречаетесь? Спасибо.

Ответ. Спасибо, Свет. Ой, дисциплина – это не мое. Графики – это не мое. Планы – это не мое. Поэтому мы с девчонками встречаемся: бывает – 2 раза в неделю, бывает – но каждый день мы на связи. Каждый день Одиннадцатый шаг. Голосовые каждый день – обратная связь. Каждый день голосовые по дню. Десяточки. То есть, мы каждый день на связи. У нас есть чат читать книгу и общаться. Ну, 2 раза в неделю. По возможности. У нас нет такого привязанного, чтобы определенные дни, определенное время. Мы ориентируемся уже на свободное время каждой. У меня есть свободное время, у девчонок есть свободное время – мы переписываемся, состыковываемся и общаемся. Вот так. Спасибо.

Вопрос. Да, спасибо. Так. Друзья, тогда пользуюсь моментом, 3-й вопрос от меня. Алёна, спасибо за твой опыт. Все отзывается. Я, прям, такая же, как ты. (Смеется. – Прим. ред.). Так здорово, что я не одинока. И вопрос такой: поделись, пожалуйста, как у тебя на работе поменялись отношения с коллегами? Что улучшилось? И в чем продолжаешь косячить, если косячишь?

Ответ. Спасибо большое. О, это вообще длинная история. Я солдат в юбке. Я такая стерва была до Программы – это я не знаю. То есть, если что-то не по-моему? Ну, это не то, что: я не била никого, конечно же. (Смеется. – Прим. ред.). Но я очень страшна в гневе была. И девчонки об этом знали. И если я приходила – ну, а у меня мимика такая вот, прям. По мне видно, если я не в настроении. И они уже знали, если захожу не в настроении: все, это все – Алёну не трогайте. И если мне человек, и мне надо было достать, то я до слез доводила. Мне надо было вот доковырять, доковырять вот это вот. Знаете? Я помню в детстве такой момент был. Ну, конечно же, пример семьи, он отразился на мне, и мне очень нравилось более слабых девчонок, подружек бить сначала, а потом жалеть. И вот когда меня прощали, вот это вот у меня было какое-то такое, знаете, ну, маньячка какая-то. Да? И вот точно так же на работе. Я сначала отругаю всех. Все ходят страдают. А потом я начинаю всех поощрять.

Вот это какое-то такое маниакальное такое желание. Да? Сначала быть плохой, всех обидеть. А потом вот заслужить вот это вот прощение. Точно так же, как, из запоев когда выходить начинаешь, вот это вот я начинала возмещать якобы ущерб, подлизываться, угодничать. Да? Вот. Но это было неадекватное поведение. Но я все заглаживала деньгами. Я заглаживала деньгами. Я выплачивала премии в ущерб себе. Я ж хорошая. Я ж богатая. У меня ж денег много. (Смеется. – Прим. ред.). А сейчас, конечно же, совсем по-другому. Вот кардинально по-другому. Кардинально по-другому. Я перестала проявлять – не то, чтобы я в себе стала зажимать. Я перестала относиться к девчонкам, к людям как к подчиненным. Я понимаю, что мы вместе работаем. Не они на меня работают, а мы вместе работаем. Потому что я зарабатываю благодаря им. И, естественно, ну, бывает у меня такое, что я пришла и начала своими вопросами задавливать человека. То есть вот травить. Не повышая голоса на человека, но я чувствую, что я вот придавливаю человека. Я такая: «Так, Алёна, стоп. Стоп».

Мне очень не нравилось раньше, ну, любой человек, любой человек, когда ему дают, допустим, попустительство, в том числе, и я, начинают расслабляться. Меня очень бесило, когда я приезжала на работу, и девчонки делают вид, что они что-то делают, да? Вот когда только я нахожусь на работе, на рабочем месте, они что-то делают. Как только я уезжаю, а камеры же есть. Я по камерам за ними смотрю, начинаю психовать. И понимаю, что там вот курят, вот в интернете сидят. И я же, конечно же, спонсору: «А-а-а! Вот такие вот они». Она говорит: «А чё ты хотела? Вот, что ты хотела? Ты хотела, чтобы без тебя работали? Нет. Если тебе что-то не нравится, ты озвучиваешь. Если тебе не нравится, как делают, делаешь сама, если ты не хочешь делать сама, то ты контролируешь. То есть все в твоих руках. И если ты хочешь, чтобы все функционировало без тебя, так зачем ты там нужна?» Вот. И как-то вот у меня со временем стало проявляться, ну, понимание того, что действительно, если я хочу что-то делать, чтобы что-то делалось, то я должна принимать в этом участие, а не просто командовать. Вот.

Поэтому изменилось кардинально. Я перестала давить людей. Перестала их задавливать и перестала унижать. Да. Хоть я и не явно так унижала, да? Но вот я говорю, если мне надо было зацепиться за человека, я его доковыривала. Если я не доверяю человеку, а я напрямую не доверяла человеку. Я напрямую никогда ему этого не говорила, но я доводила его до такого состояния – человек увольнялся. И я никогда никого не увольняла. Потому что я же хорошая. Но я доводила людей до того, чтобы они уходили сами. Точно так же, как я довела мужа, чтобы он сам ушел. Потому что я мечтала, чтобы он ушел. Чтобы нашел себе любовницу. Чтобы он от меня ушел. Чтобы я – ну, я сама-то не могу. Я ж брехливая такая. Я ж вот это вот – приспособленец. А когда он от меня ушел, я на него обиделась: как ты мог от такой красавицы, умной алкоголички уйти. (Смеется. – Прим. ред.). Поэтому да, в Программе все изменилось. Вот изменилось отношение мое к ситуациям. Есть, по сути, по-старому – бывает, поступаю по-старому очень часто. Но по крайней мере я уже отслеживаю эти состояния, да? И я понимаю, что, ну, вот здесь нужно Десятку. Вот здесь нужно применить инструмент Программы. Вот здесь я сглупила, вот здесь я нагрубила. Вот эта вот осознанность, она, конечно, очень сильно помогает. Спасибо.

Вопрос. Спасибо. Вопрос от Ланы: «Были ли у вас проблемы со здоровьем из-за алкоголя. Какие изменения или улучшения вы заметили в критическом состоянии после того, как бросили пить?»

Ответ. Спасибо. Таких вот явных, прям, проблем именно из-за алкоголя у меня не было, потому что я постоянно была под наркозом. Я их просто не чувствовала. Я себя считала всегда вот очень здоровой. Ну, а чё там? У меня ничего не болело, потому что я все время пьяная была. Вот. И вот именно из-за алкоголя? Ну, во-первых, я не особый ходок по врачам. Потому что как-то вот я чувствую себя хорошо, и слава Богу. Я понимаю, что есть проблемы возрастные. Я понимаю, что есть последствия алкоголизма, да? С печенью, наверное, не все хорошо. Но вот как-то я к врачам не ходок. Физически я себя чувствую нормально. А так, ну, нет. Нет. Вот какие улучшения я заметила в физическом состоянии после того, как бросила пить? Я пришла в Программу, у меня было 93 килограмма. Сейчас я 72 килограмма. То есть само по себе. Если я раньше сидела, ой, это там, где все учились да?.. диетологи, я преподавала. (Смеется. – Прим. ред.). Естественно, что на выходе из запоя там садилась на диету и вот это все: худела, поправлялась, худела, поправлялась. И толстела, толстела. И вот у меня вот это вот еще маниакальное было: похудеть, похудеть. На весы каждый день. На весы каждый час. Поела – встала на весы. Встала – встала на весы. Попила – встала на весы. Я в Программе об этом забыла. Я вообще забыла, и оно само по себе ушло. То есть вот, ну, вот физическое состояние. У меня взгляд другой стал. У меня синяки под глазами – синяки под глазами у меня с самого рождения. У меня такая конституция тела. Да? Глубоко посаженные глаза. Вот. Но они тем не менее стали меньше. У меня кожа лучше, конечно же, лучше стала. Ну, вот внешне, внешне – я смотрю, что, конечно же, и посветлело лицо. Но вот таких явных проблем, прям, у меня не было. Или они, наверное, где-то есть, но я не обследуюсь. Хожу – и слава Богу. Это, наверное, плохо, но я не люблю ходить по врачам. Спасибо.

Вопрос. Спасибо. Так. Вопросов нет. И тогда последний вопрос от меня, и я выключу запись. Алёна, поделись, пожалуйста, когда ты стала брать служение в Анонимных Алкоголиках? И какие у тебя сейчас есть служения? Как они тебе помогают выздоравливать? Спасибо.

Ответ. Спасибо, Свет. Опять-таки, сама я инициативы не проявляла. У меня слава Богу есть спонсор, которая говорит: «Алёна, тебе надо брать служение». Значит, 1-е служение у меня было на нашей вот здесь группе 24/7 – это модератор. Конечно же, я прошла обучение. Это был ужас на первом служен, когда я сидела, смотрела. Я 2 часа не могла взгляд отвести от монитора. У меня потели ладошки. У меня дрожали руки, коленки. Я боялась вот это вот: не справлюсь, все рухнет. Эгоцентризм вот этот вот. Если я не выложу сообщение какое-то в чат, то все: все-все сломается, группа закончится, все алкоголики умрут. Вот. (Смеется. – Прим. ред.). Конечно же, сейчас я это вспоминаю с благодарностью огромной, потому что вот именно спонсор – она мой двигатель по служениям. Сама я не проявляю никогда инициативы. Вот мне говорят: «Надо». Я иду и делаю. Я исполнитель очень хороший. Вот меня надо брать и командовать мной. И тогда я все делаю. На данный момент у меня служение в нашей группе. Я координатор по обучению модераторов и ведущих. Беру иногда служение ведущей. У нас в сентябре месяце крымский форум Анонимных Алкоголиков будет проходить в Евпатории. У меня там служение: организация ведущих вот как раз-таки на группах. Вот. Вроде, вроде все. Вроде все. Ну, я, если меня направляют, я с охотой берусь за любое дело, за любое служение. Мне это нравится. А, я еще секретарь у нас в крымском делегатском округе. А я как бухгалтерию, так и секретарство ненавижу. Не люблю, и поэтому если я что-то не люблю, то надо это брать. Как опыт. Спасибо.

Вопрос. Да, спасибо. Ну, тогда, Алёна, ты знаешь, что у нас всегда много тех, кто пришел недавно в Содружество. Где-то так примерно минуты 3 для тех, кто пришел недавно.

Спикер. Это у меня связь или?

Ведущая. Не слышно, да?

Спикер. Нет.

Ведущая. А-а-а. Света для новичков просила. И я запись отключу.

Вопрос. Алён, Света просила какое-нибудь напутствие для тех, кто недавно в Содружестве. Минутки 3. Вот я так перевела. Надеюсь, что правильно.

Ответ. Ой, вы знаете, ребят, если вы только недавно в Сообществе, поверьте, поверьте, что вот это самое лучшее, что со мной произошло за все мои 46 лет. Да? Это самое лучшее, потому что здесь я нашла; я не специально меняла круг общения. То есть у меня не было такого, что я не буду общаться там вот с теми; с кем я бухала не буду общаться. Оно все постепенно перешло в какое-то такое чудесное преображение. Да? И я когда шла в Программу, я шла и думала: «Ну, попробую. Хуже не будет». Да, пусть все блаженные. Да пусть секта. Да, Бог с ним – попробую. И вы знаете, вот кардинально поменялось: вот кардинально поменялось мышление, кардинально поменялась жизнь. Кардинально поменялся круг общения. Я нашла – знаете, когда говорили раньше: «Найди себе хобби», – я думала: «Да, Боже, да что я там? Вязать я ненавижу. Шить я не люблю». Ну, не хочу я ничего: вот эти пилатесы всякие, где меня только не носило. Ну, неделя только, 2 максимум –все. Сейчас я нашла свое хобби. Я поняла, что такое любимое дело.

Я играю в теннис, я кайфую от него. Я хожу туда не потому, что надо, все ходят. Да? Не потому, что нужно для здоровья. Не потому, что нужно похудеть. Я хожу туда потому, что я кайфую. У меня появился новый круг общения. Я стала чувствовать себя. Я стала слышать себя. Я стала жить своей жизнью. Свою жизнь – не чью-то жизнь проживать. Не угодничать. И мне кажется, что Программа выздоровления 12 шагов, она нужна не только алкоголикам. И слава Богу, что я алкоголик. Слава Богу, что я в Программе. Потому что только здесь я стала жить. Не проживать, не чё-то там. Я жить стала. Я чувствую эту жизнь. Я кайфую от этой жизни. Даже когда мне тяжело, даже когда мне плохо, даже когда мне хочется плакать, даже когда я утром просыпаюсь: у-у-у, Солнце, ты само-то радо, что ты встала. Я все-равно кайфую от этой жизни, потому что я помню каждую минуту, каждый день, каждую секунду.

И я проживаю, я учусь проживать любую эмоцию. И я каждую эмоцию чувствую. Это вот действительно разморозка чувств и эмоций. Я чувствую каждую эмоцию. И это так классно, потому что я не боюсь говорить об этом. Да? Если я раньше боялась об этом говорить: о своих чувствах, эмоциях там, настроениях, состоянии – о я не боюсь. Я знаю, что я могу в любую минуту прийти вот сюда, на нашу группу, и сказать, поделиться, послушать. То есть особенно 24/7 группа – это я не знаю. Я до сих пор не знаю, как люди выздоравливали без нее, потому что вот в любом состоянии, в любом настроении. Вот еду за рулем, я включаю нашу группу, слушаю. Я просыпаюсь утром: Одиннадцатый шаг сделала, душ приняла – и я слушаю нашу группу. Потому что я понимаю, что здесь есть люди, с которыми я разговариваю на одном языке. Вот этот язык души, язык сердца – ну, это что-то невероятное и чудесное. Я не знаю, я вот иногда тоже так себя слушаю со стороны, думаю: «Ну, все: блаженная какая-то». Да! И мне это нравится. Я в этом состоянии, прям. Мне нравится трезвость. Это не сухость. Это не на зубах. Это не вот это вот: «Лучше б ты шла бухала». Это реально трезвость. Со своими тараканами, со своими загонами, со своими там недостатками. Но это трезвость, и она классная. Спасибо.