Швеция,  Лександ                                                                                                                                              

Домашняя группа: Начало

ТЕМА Я больше не в борьбе

Очень благодарна за приглашение. Для меня большая честь быть сегодня здесь и сразу хочу извиниться, возможно, будут мысли путаться. Я немножко устала или не немножко после сложного рабочего дня. И какие-то мысли «ой, не могу, не хочу, не пойду». Но для меня это сегодня настолько важно, я понимаю, есть возможность, и Бог её даёт. Нести свой опыт, делиться им, и получать эту любовь от вас, эту энергию. Для меня это огромная часть выздоровления — быть здесь. И я начну с того, как это было, как я вообще начинала этот свой путь, чтобы, возможно, у вас сложилась картинка о том, что я хронический алкоголик, я не сомневаюсь.

И когда я уже пришла в анонимные алкоголики, когда мы начали работать со спонсором с моим первым, мы были в первом шаге, и я возвращалась в своё прошлое, вспоминала это все, как начиналось. Я вспомнила такую историю, что, когда мне было 13-14 лет, у меня в гостях была подруга. И мы в баре, родителей не было дома, нашли напиток какой-то непонятный. Он был в другой бутылке, перелит в пластиковую бутылку. Мы попробовали. Это было что-то очень-очень сильно крепкое. Потом я узнала, что это настойка семидесятиградусная. Подруге стало очень противно, она практически не выпила, и когда она ушла, я осталась одна и выпила очень много, оказалась в реанимации с алкогольным отравлением. У меня было много проблем. И полиция была, и родители мои были, конечно, в шоке. Я помню, что была мысль, что я этого больше никогда не сделаю. Где-то внутри у меня что-то как будто бы включилось, какой-то счётчик, какой-то переключатель и немного прошло времени между этой ситуацией и моим следующим употреблением.

И уже в программе я узнала, почему это было со мной, потому что нормального человека, по идее, такая ситуация бы, наверное, как-то остановила, испугала. Эта потеря контроля, когда теряешь полностью контроль. И для меня было удивлением, когда услышала, что отличает хронического алкоголика от обычного человека, который просто любит выпить. Когда обычный человек теряет контроль, его это пугает, и он останавливается, как только чувствует, что не руководит собой. Хронический алкоголик, он как раз обретает контроль. Это иллюзия обретения контроля. И я вспоминала ситуации из своей жизни, когда выпивала, и я поняла, что да, это про меня. Это состояние, когда я как бы теряю себя и обретаю какую-то другую Катю, о которой я всегда мечтала, какую-то уверенную в себе, какую-то бесстрашную, весёлую, лёгкую, беззаботную. Мне это очень нравилось, этот эффект, который давал мне алкоголь, он мне очень нравился. И даже те последствия, которые были потом, потому что у меня почему-то с самого начала не получалось пить нормально, чуть-чуть выпить и остановиться. Буквально со школы я помню, что пила одна, потому что мне было стыдно пить при остальных ребятах. Потому что я видела, что они выпивают в меру, останавливаются. Я хотела вписываться в компанию, но мне не хотелось, чтобы они думали, что я какая-то алкоголичка. И, конечно, это все ухудшалось.

Сегодня я знаю, что болезнь прогрессирующая, мой алкоголизм прогрессировал, и я на самом деле не могла никогда подумать, что со мной что-либо подобное произойдёт, потому что у меня в семье отец алкоголик, оба деда алкоголики, дядя алкоголик. Женщин-алкоголичек, по крайней мере, на моей памяти не было. И я смотрела всегда на эти страшные картины дома, осуждала отца, я никогда не думала, что даже переплюну его, потому что то, что я впоследствии вытворяла для того, чтобы добыть этот свой эликсир, что для меня это было эликсир жизни, который давал мне силу. И в Швеции есть такой мультик «Бамсы», этот мишка, он мед выпивает, он становится сильным. Вот такая я была, я тогда не понимала, что он даёт-то мне силу, а забирает он у меня намного больше.

Он забирает у меня вообще все, что было во мне заложено, все мои ценности, все мои хорошие качества, они были на самом деле. Потому что в 4 шаге я уже увидела, что я не только была сволочь, эгоистка корыстная. Я была добрым человеком, любила помогать людям, верила людям, доверяла. И постепенно все это стиралось, потому что для того, чтобы впитать эту свою болезнь, а я узнала в анонимных алкоголиков, что алкоголизм — это болезнь, мне нужно было переступать через любые какие-то границы, которые для меня были не обмануть, не воровать. Я знала, на самом деле, что такое хорошо, что такое плохо, но постепенно алкоголь расширял мои запреты, которые я себе ставила в этой жизни и думала: «Да, ладно, ну, ничего страшного. Ну, я тут приврала, ну, вытащила у мамы деньги из кошелька? Ну да, ну, плохо, ну. Больше я не буду этого делать». И дошло до того, что я на работе у своего начальника просто воровала из кошелька деньги. Причём настолько даже страха, наверное, не было, поймают, не поймают. Там просто было ежесекундное, ежеминутное желание здесь и сейчас получить то, что мне нужно, чтобы выжить. И уже о последствиях я не думала вообще.

То есть, если в начале ещё я могла прятать свой алкоголизм, делать вид, что у меня все в порядке, как-то деньги сама откладывать, то со стипендии, то уже потом, когда работать начала, со своей зарплаты. Алкоголизму нужно больше и больше. А у меня не было столько, сколько ему нужно. Соответственно, мне нужно было брать у других, причём без спроса. И я узнала, что это заболевание, это болезнь, потому что у меня уже под конец было такое отчаяние и непонимание, почему я это творю, что со мной происходит, почему я делаю так больно окружающим. И, главное, почему я такое творю сама с собой? Это ж как надо ненавидеть себя?

Я искала оправдания, искала причины в том, что у меня отец алкоголик, мама созависимая то, что у меня детство было все в драках, скандалах. Я такая стала из-за этого всего. Я искала оправдания этим поступкам, но в то же время у меня было огромное чувство вины. Двоякость какая-то, они виноваты, все виноваты, все сволочи, но при этом к себе такое же отношение, что я не имею права на жизнь, я ничтожество и так далее. И я узнала, что есть мышление алкоголика. Вот эта одержимость ума, иллюзия о том, что алкоголь может решить все мои проблемы. Настолько он уже впился в мою жизнь, стал частью моей жизни. Радостные события, грустные события — все сопровождалось алкоголем. Я не могла проживать очень яркие, счастливые моменты трезво. Мне нужно было усилить этот эффект. Точно также, если происходило какое-то горе, кто-то умирал в семье у меня. Весь мой подростковый возраст бабушки болели одна за другой, мне приходилось за ними ухаживать, менять памперсы, кормить, подмывать. И все это тоже сопровождалось алкоголем. И, кстати, пока не забыла, скажу, что когда я восьмой шаг писала, вспоминала, что приходила к ним, как будто бы позаботиться о них, а на самом деле я шла туда, зная, где лежит пенсия, и зная, что меня попросят пойти в магазин, и я куплю, кстати, самые дешёвые продукты, я знаю, где сэкономить, как обдурить, обмануть, чтобы максимально себе оставить денег на алкоголь. Это было больно, конечно, все вспоминать, видеть, но мне объяснили, что у меня не было другого выбора, у меня не было просто сил противостоять этой болезни, она намного сильнее меня.

Это я только узнала уже, когда шаги начала проходить, когда поняла, что только в анонимных алкоголиках я могу найти своё спасение, а тогда я не знала. Тогда я продолжала идти по этому пути к тюрьме, к больнице, к смерти. С тюрьмой как-то обошлось, хотя были истории, но Бог как-то меня отводил от этого. С больницами? Нет, не обошлось. У меня было несколько реанимаций уже после той первой в 14 лет. Со временем подключились дополнительные вещества, мне нужно было просто дозу повышать. Я начала попадать с передозировками, суициды у меня были. Вся эта стандартная история. Когда я уже начала осознавать, что что-то все-таки в моей жизни происходит не так, как мне вообще хотелось бы, потому что планы у меня изначально не были стать алкоголиком. Хоть я так себя не называла тогда, но уже понимала, что иду не туда. Планы были другие: найти хорошую работу, зарабатывать деньги, найти хорошего парня, строить отношения, быть счастливой, иметь друзей, хобби, интересы.

И чем больше я шла по этому пути с алкоголем за ручку, это все мои планы, они куда-то отдалялись, отдалялись, и вера постепенно меня покидала, вера в то, что эта картинка станет когда-то реальностью. Я потихонечку сдавалась. Знаете, как это? Борешься, борешься, тонешь, тонешь и уже нет просто сил. И сдаёшься, уходишь под воду. Настолько в какой-то момент я уже поняла, что не могу вообще ничего с этим сделать. Поиск помощи. У меня мать — психолог, у неё было много разных связей, и все это началось с психологов, психотерапевтов. Это были кодировки. И, кстати, мой отец был закодирован много раз. И когда меня отвели к этому же врачу, который его кодировал не один раз на год, потом на два, на пять, все это работало. Папа очень боялся, что если он выпьет, он умрёт. Меня благополучно отвели к этому дяденьке, и Катя через, по-моему, две недели после кодировки выпила. Я просто перечеркнула вообще, так сказать, мамину надежду на то, что папа не будет пить, он увидел, что можно пить. Начался очередной круг ада в семье благодаря мне. И так далее. У меня было две реабилитации.

И ещё интересно, что я попала в анонимные алкоголики в 22-23 года, потому что мне мать как-то сказала: «Все, я не знаю, что с тобой делать. Я где-то увидела в сериале, услышала про анонимных алкоголиков, товарищей в интернете. Может у нас тоже есть» Я на тот момент жила в другой стране. У меня большой город, из которого я родом, там была живая группа анонимных алкоголиков. Я на неё пришла. Я сейчас вспоминаю, примерно, что я видела там, как я чувствовала себя. Там было, знаете, высокомерие, насмешка. Там сидели такие старенькие дяденьки, кто-то без зубов. Я смотрела, как они одеты. Я искала, что отличает меня от них. Я понимаю, что это работало моё отрицание. Моя болезнь пыталась полностью меня заблокировать. «Нет, тебе не сюда, это ни в коем случае не то место, куда тебе нужно идти». Зато там, на собрании, оказались двое ребят с параллельного сообщества, которые сказали: «У тебя же есть опыт употребления веществ»?

-Да, да, хороший опыт такой.

-Ну, значит, тебе к нам.

И я пошла в параллельное сообщество и застряла там на много лет. Причём, я старалась. Спонсоры и шаги, служение у меня. Был, в принципе весь комплект. Но я постоянно срывалась. Срывалась сначала на алкоголь, а потом подключались другие вещества, хвостом тянулись. Я вообще не понимала, что со мной не так. Почему, почему я не могу зацепиться? И мне понадобилось 10 лет для того, чтобы я дошла до этого своего дна, чтобы алкоголь окончательно поставил меня на колени, когда уже не было никакой борьбы, не было никаких сил, было полное отчаяние. И при этом, кстати, я не была где-то под мостом, я не была где-то без дома, от меня не отвернулись все. Сначала у меня все начиналось ярко по молодости: клубы, тусовки, рестораны, кафе, красивые люди. Закончила я просто домашним секретным алкоголиком, тайным алкоголиком.

У меня дочь была уже, я жила с родителями и просто бухала втихаря от них. Мне казалось, наверное, втихаря, мне кажется, там все было понятно и видно. Даже неважно, как это было снаружи, главное, что было внутри. Я постоянно говорю об этом, я услышала на одной спикерской, и это настолько вошло в моё сердце, что дно каждый может встретить вообще настолько в разных условиях, в разных обстоятельствах. Кто-то может быть просто в шикарном доме, дорогом, с шикарной работой на шикарной машине. Кто-то где-то под мостом с разбитой головой и так далее. Неважно. Главное, что внутри. Полная бессмыслица жизни, грусть, печаль, тоска, отчаяние, нежелание жить, потеря полная вообще смысла жизни, себя. Ни цели, ничего, как робот какой-то, бездушное какое-то существо.

Это я сейчас вспоминаю, мне очень полезно, кстати, это все вспоминать. Чем больше трезвая, тем больше стираются эти все моменты. А мне нельзя забывать, кто я, откуда я пришла, что проживала, через что прошла, потому что алкоголь очень хитрый, он имеет такое свойство затмевать разум, стирать эти все события, которые происходили, которые привели меня сюда, к этому состоянию безвыходности, безвыходности моего ума, моего тела. И, слава Богу, что это случилось. Я очень благодарна. Такой у меня был путь очень долгий. Такое было отрицание, такая была надежда на себя, на то, что все-таки я смогу сама. И общество максимально поддерживало эту веру, что человек сильный, сдаваться нельзя, нужно собрать волю в кулак. У тебя что, нет силы воли? Ты что, не можешь с собой ничего сделать?

Просто принять, что да, я алкоголик, и мне нужна помощь, реальная помощь. Потому что я перед тем, как уйти окончательно, пройдя все эти кодировки, бабки, гадалки, центры, психбольницы и так далее, понятно было, что это помощь, но не для меня. Я из тех алкоголиков, которым все это не помогает. Хотя, мне казалось, сейчас я пробую более дорогого психолога. Я пробовала менять напитки. Меняла не только напитки. Я думала, если я буду менять отношения, не с этим парнем, наркоманом, бандитом, а с другим, более приличным буду встречаться. Нет, я везде брала себя, везде брала с собой свой алкоголизм, и там продолжались одни и те же истории. Это я тоже потом уже узнала. Благодаря 4 шагу, сексуальной инвентаризации увидела, что я как лягушка, прыгала с одних отношений в другие в ожидании новых результатов, но при этом я была старая, я не менялась, соответственно, и картина жизни моей не менялась. Я меняла парней, меняла работы, как шило на мыло, и понимаю, на каких я принципах жила вообще всю эту жизнь, на эгоистических.

Недавно, кстати, вспомнила, вообще забыла про это, как я в очередной раз после срыва вернулась в параллельное сообщество. У меня было 60 дней трезвости, по-моему. Я встретила парня на группе, мы познакомились, мы друг другу понравились. Он сказал, что три дня трезвый, хотя потом оказалось, что он вообще не был трезвый. Мы с ним замечательно, как один спикер говорит, взялись за ручки на площадке НА и пошли жить жизнь.

И где-то в то же время я нашла себе работу, эта работа подразумевала под собой обман, это спамер так называемый, хотя я изначально просто шла как переводчик. Но нечестность моя была в том,, уже потом я увидела, мне когда сказали, в чем на самом деле заключается моя работа, я могла спокойно взять и уйти, но когда мне сказали, какая зарплата у меня будет, конечно, я осталась. Для меня было важно зарабатывать много денег, потому что мне нужно было тратить их на себя, удовлетворение своих потребностей, какие бы они у меня тогда не были, я понимаю, это какие-то животные. Я вспоминаю себя как животное. Это просто купить еды, купить алкоголь, купить наркотики, сходить в какие-то заведения. Никаких духовных ценностей вообще не было, мне ничего не было интересно.

И вот такая я вся пришла в анонимные алкоголики, и когда мы начали читать со спонсором книгу, у меня было такое непонимание, как принятие бессилия, то, что я сдамся, что я признаю, что я алкоголик, как это вообще может помочь? Потому что если я принимаю бессилие, это значит, что он побеждает. Я сдаюсь, белый флаг достаю, и он меня в этот момент накрывает, и все, меня нет. И на сегодняшний день я знаю, что в программе вообще логика, я же люблю логику… Мне нужно все логически понимать, как это работает, почему это так работает. И, конечно, у меня был период в программе, когда я искала. Наверное, у каждого он был. На сегодняшний день я знаю, что нет никаких объяснений, это просто работает и все, в этом и состоит чудо программы, но мне нужно было просто хотя бы окончательно принять, что все мои варианты кончились, и мой опыт жизненный был замечательным свидетельством того, что мне нужно было капитулировать. Мне нужно было признать, что я сама не могу.

И когда до меня донесли, и когда в книге мы читали о том, что в моём случае, когда у меня есть одержимость ума, мысли постоянные о том, как бы решить все мои проблемы, мне нужно выпить, тогда все станет лучше, я тогда порешаю все. Ещё в чем болезнь моей головы? Что у меня нет логической взаимосвязи между действиями и последствиями. И об этом опять же говорит весь мой опыт употребления, что каждый раз, когда выпивала, я говорила: «В этот раз будет по-другому. Вот в этот раз я сейчас выпью, я сейчас, возможно, возьму напиток послабее или не буду смешивать крепкий напиток со слабоалкогольным напитком. Я выпью до 5 часов вечера, а потом не буду пить». Все вот эти варианты. Я все равно оказывалась в хламе. Я всегда была в хламе. Даже были варианты, когда начинала пить в одном городе, я вообще просыпалась в другом городе. На самом деле, конечно, сейчас весело вспоминать. Но, тем не менее, тогда было не очень весело: кто эти люди и где мой телефон? И, конечно, кино такое можно было снимать. «У меня насколько безумная голова, что это так случайно вышло. Просто вот я что-то неправильно сделала. В следующий раз я возьму, возможно, с собой вещества другие, под которыми я не пьянею.

И в этом моё безумие состоит, я никогда не могу предвидеть последствия. И это не только касательно алкоголя, уже даже в трезвости. И шаги мои показали, что у меня это, в принципе, во всем. И, конечно же, это физическая составляющая моей болезни, что у меня есть аллергия тела. Если хоть капля алкоголя попадает в меня, у меня запускается тяга, и я не могу остановиться, пока что-то меня не остановит, так сказать. И когда это все в меня вошло, что эти две составляющие, как бы я не пыталась сама, как бы я не старалась контролировать это все, пробовать варианты, не получится у меня. Это тоже самое, как мне всегда помогали сравнения понять природу моей болезни, тоже самое, как диабетик. Что бы он не делал, но у него диабет есть и есть, и как бы он не старался, сахар есть так или так, ему нужно все равно следовать конкретным правилам и применять лекарства каждый день.

И, слава Богу, наконец-то в меня это вошло, что мне нельзя ни капли алкоголя. И борьба прекращается там, где я осознаю, что, во-первых, борьбы-то и не было никакой, потому что изначально меня уже алкоголь на крючок подцепил, это у меня в голове была иллюзия борьбы, что боролась с кем-то, с воздушными замками. Я ни с кем не боролась, потому что он изначально уже победил такую, как я. И пока я не пью, пока в меня не попадает алкоголь, я сдаюсь. Для меня это и есть первый шаг, когда я каждое утро просыпаюсь, прошу Бога помочь мне не выпить сегодня первую рюмку, одну эту единственную первую рюмку. Ни вторую, ни третью, единственную первую, сделать маленький глоток. Для меня было прям такой прорыв. Как раз признание этого бессилия дало мне силу, но это, знаете, как у меня ещё были непонимания, что если я признаю, что бессильна, это значит, что алкоголь, он меня захватил, и я полностью в его силе, я бессильна. И что теперь? Значит, я могу бухать до конца жизни? Он же теперь все, мой руководитель, он мой хозяин. И, слава Богу, нет. Слава Богу, первый шаг — это не тот шаг, на котором заканчивается программа, это шаг, на котором программа только начинается.

После первого шага мне надо сразу идти дальше, прыгать во второй шаг. И мне нужно наконец-то эту силу, которой я всю свою жизнь посвятила, сила алкоголя, мне нужно было её поменять на другую. Я понимаю, что всю жизнь на самом деле преклонялась перед чем-то большим, я опиралась на нечто большее, чем я. Я просила помощи, и мне нужно теперь просто эту силу заменить на другую. Оставаться одной не вариант. У меня были такие периоды, я срывалась уже в анонимных алкоголиках, потому что мне казалось, «я ж теперь знаю теорию, знаю, знаю, как работает болезнь, знаю про шаги. Спасибо всем большое. Я пошла». Но у нас в книге написано, что знания нам ничем не помогли. Это программа действий, а не знаний, но мне понадобилось много времени для того, чтобы это все вошло в мою больную голову, потому что я вспоминала и не могла иногда отличить мысли от действий. Мне казалось, если я уже подумала о чем-то, то я это уже сделала. Вот настолько я была безумна. У меня настолько было стёрто все вообще между мыслями, реальностью.

Но программа чудесная, как раз для таких, как я, там нужно торопиться. Шаги все пройти, они таким образом один за другим и идут, чтобы как раз потихонечку, потихонечку возвращать мне здравомыслие, опору давать мне под ногами. И эта Высшая сила во втором шаге, конечно, мне дала опору, но я сначала Высшую силу видела именно в анонимных алкоголиках, в этих лицах, в этих голосах, в этих глазах. Мой первый спонсор — это была невероятная опора, моя первая домашняя группа. Мне понадобилось много времени для того, чтобы я вообще хоть какой-то контакт начала обретать с Высшей силой вообще. Поверить, что она может быть и не только просто быть, а что она может быть ещё и любящей, и заботящейся, и что она была всегда рядом со мной, потому что, как я уже говорила, были такие ситуации в употреблении, что просто я даже никогда себе ничего не ломала. Я уже в трезвости получила такую первую серьёзную травму. Настолько Бог нёс меня на руках, заботился обо мне, и я сегодня понимаю, у него был больший план для меня, чем эти бессмысленные валяния непонятно где.

Я вчера или позавчера была на празднике у нас в Швеции, был такой праздник большой, столько людей пьяных, и я просто нахожусь среди этого всего. Я понимаю, что не отношусь уже к этому, к этой реальности. Я живу совсем в другой параллельной реальности, при этом я могу так точно с этими людьми общаться, сосуществовать, не убегать, не прятаться от алкоголя. Буквально сегодня работала, я держу бутылки, выливаю. Я в отеле работаю и там соприкасаюсь с этим, но это меня сегодня уже не будоражит, я настолько каждый день принимаю бессилие, и я знаю, что эта штука сильнее меня. Я сегодня отношусь к алкоголю очень, знаете, уважительно, немножко на него снизу вверх смотрю, понимаю, какая это мощь, какая это сила, и я не позволяю себе даже насмехаться, потому что я понимаю, она дышит мне в спину. И эти люди пьяные вокруг меня позавчера — это просто напоминание мне о том, кто я, где я могу оказаться буквально, забросив свою программу действий, 12 шагов, выпив первый глоток, и я буду похлеще, чем они там валяться, кувыркаться.

Вот как я сегодня на это смотрю. И, конечно, для меня эта тема «Я больше не в борьбе», она не только на сегодняшний день для меня про алкоголь. Честно говоря, алкоголь отошёл как-то уже на второй план, какие бы не происходили в моей жизни сегодня ситуации, а в трезвости бывало уже всякое. И радостные события, которые обычно у нормальных людей сопровождаются, и очень болезненные события, которые так точно сопровождаются выпивкой. Я это все прошла с Богом, со своими анонимными, в программе. И не было даже мысли о том, что надо выпить. Надо.

Программа настолько чудесная, инструменты программы настолько чудесны, что, оказывается, нет сегодня чего-то такого, что я не могу пройти без алкоголя. Я не променяла бы, как у нас написано, ни одного трезвого своего дня, самого грустного дня, какого-то самого плохого, на весёлый день употребления ни за что. Потому что я сегодня уже знаю, к чему это все приводит. Раньше я помню, как срывалась на этих мыслях: «А я сейчас выпью, и как будет классно». Это меня тянуло туда. Иллюзия того, что я сейчас выпью, как будет классно. А сейчас у меня есть реальное знание, основанное на опыте моём, что если выпью, я сразу прокручиваю кино до конца, где я окажусь, это очень мне помогает.

И я хотела бы ещё сказать пару слов про борьбу в отношении своих недостатков. Потому что я когда четвертый шаг писала, увидела все свои эти «прекрасные» стороны, разбирая ситуации с различными людьми, с близкими, не с близкими, как я проявлялась, как проявлялся мой эгоизм, моя гордыня, зависть, ревность, высокомерие, корысть и так далее. И почему-то у меня как-то не уложилось в голове, что с этими штуками тоже не надо бороться. Я вообще не понимала ни 6, ни 7 шаги. Я думала, если я их увидела, отследила, моя задача теперь находить, узнавать, избавляться, но избавляться, в смысле бороться с ним, то есть как-то поступать.

Накрыла меня в своё время ревность очень сильно. И как я только с ней не боролась, я пыталась не ревновать, я пыталась не контролировать, не лазить в телефон, не заводить разговоры с ним о том, почему он ведёт себя с женщинами другими так, а не так. И чем больше я пыталась этого не делать, это только усугублялось и усугублялось точно так же, как с алкоголем. Чем больше я пыталась не пить «я не буду пить, я не буду пить, я не буду пить», я находила себя именно пьяной уже. И для меня сегодня с недостатками тоже самое, как с первым шагом, мне нужно увидеть их и признать, что да, это есть. Я такая, и такое ощущение, что просто само принятие того, что это часть меня, а потом в 7 шаге смирение, с которым я просто «Боже, ну забери, если хочешь, если можешь, если надо, вообще забери». Само просто принятие того, что я такая, оно уже меня освобождает. Я не знаю, как это работает.

Даже сегодня перед собранием я записала голосовое своей дорогой анонимной сестре, потому что я так устала. Я вообще не знаю, как буду спикерить. А она мне говорит: «Да, ты такая, да, так сейчас». И мне сразу стало проще. И так точно со всеми. Мне просто нужно здесь и сейчас, в моменте, когда какой-то приходит, например, страх. Страх — это нормальная штука. Таких страшных страхов, которые были, когда я пришла в программу, со мной сегодня нет, но они периодически прилетают. И первый шаг к тому, чтобы он меня отпустил здесь и сейчас — это нужно хотя бы просто признать, что «да, я боюсь, да, мне страшно». Потому что пока я начинаю «нет, нет, я не боюсь, со мной все в порядке». Сейчас я там что-то себе расскажу, аффирмации. Это «я не боюсь, я не боюсь» только усиливает страх.

Это неправда. Это программа честности, когда я просто признаюсь себе, особенно другому человеку и Богу, что да, мне сейчас страшно. «Боже, давай, помоги мне не уйти в этот страх. Да исполнится воля твоя, а не моя. Покажи мне, что это все вообще иллюзия моей больной головы». И в моменте моя задача здесь и сейчас попросить Бога забрать, действовать так, как это угодно Богу. И концентрироваться не на этом страхе, а на том, что я могу сделать согласно воле его. Я, наверное, закончу, не знаю, что ещё говорить. Наверное, будут какие-то вопросы, мне будет проще ответить. Спасибо, что послушали, сегодня трезвая.

Вопрос: как я понял, ты неоднократно слетала, ты давно пришла в сообщество, и много было ошибок. И как ты реагируешь, как общаешься с другими алкоголиками и бывает такое: видишь, что человек поступает неправильно, наступает на мои грабли и делает точно также и хочется прям взять свой мозг, переложить ему, чтобы он видел? «Блин, чувак, ты не туда идёшь, я уже так делал, это не работает». Хочется изменить, исправить и спасти, нанести это добро. Было ли, есть ли у тебя такое? Что ты делаешь? Как ты вообще реагируешь? Как ты действуешь?

Ответ: есть такое. Для меня эта моя оценка, моё суждение, моя гордыня, типа, «ну что тут непонятного»? Мне что помогало? Мне помогало вспомнить себя. Я сегодня понимаю, сколько людей говорили мне в начале истины такие, которые сегодня для меня это уже априори. Бессилие, понятно, смирение. Какие вопросы? А тогда я просто могла услышать столько, насколько были открыты мои уши, глаза, насколько у меня была готовность это все вообще услышать. Здесь мне нужно сострадание, терпение к человеку и, например, в работе со своими спонсируемыми я просто раз за разом, раз за разом. Она меня не слышит, и я на своих примерах «у меня так, я так»..

Это единственное, что мне помогает. Я помню, что я не Бог, знаю, что если меня человек не услышит, возможно, он услышит кого-то другого. Я же так хочу на себя все ордена повесить, какая я классная, как я влияю на анонимных алкоголиков, как я меняю жизнь, являюсь причиной их выздоровления. Эта вся история. Для меня даже нормально, когда человек ко мне обращается снова и снова. Я делюсь с ней опытом, она меня прерывает, продолжает мне нести свою историю, основанную на эгоистических принципах. Я говорю: «Слушай, тебе полезно быть, вообще не могу, ты меня не слышишь, тебе нужен такой человек, такой кремень, который даст тебе…». Не буду так выражаться. Я проще к этому отношусь.

Вопрос: написала 4 шаг, начала его писать — и боль. Все же было закопано глубже. Какой опыт?

Ответ: по боли у меня сейчас почему-то что всплывает в моём 4 шаге первом было очень много обид на саму себя, и мне мой спонсор тогда сказала: «Катя, я много слышала четвёртых шагов, но твой какой-то вообще самый пропитанный саможалостью, чувством вины, что я виновата». Потому что к тому моменту, как я описала свой первый четвертый шаг, я в программе была параллельной. Там уже, видимо, пришло все равно какое-то понимание, кто является причиной своих проблем. У меня либо все, либо ничего. Либо они все виноваты, либо я причина всех проблем. Мне в программе объяснили, что это обратная сторона гордыни. Когда я считаю, что я виновата во всем, это эгоцентризм, я в самом низу, все из-за меня. Дождь пошёл из-за меня, муж ходит с надутым лицом из-за меня. Это все та же история.

И благодаря спонсору, не только этот, ещё все последующие спонсора, настоящие спонсора до сих пор помогают мне отдирать от себя это чувство вины. Не знаю, почему оно такое прилипшее ко мне. Ну, давайте так, что все из детства. Дочь алкоголика, дочь созависимой, многое оттуда идёт, что папа из-за меня напился. Мама из-за меня злая, они из-за меня ругаются, а я виновата в том, что такое происходит. История, видимо, настолько въелась. Ещё, конечно, боль какая? Даже не боль была, это был шок, потому что как это я пишу так сладко первые две колонки. Кто обидел меня? Какая причина обиды? Я там расписываю, что мать моя со мной делала, сволочь такая. А потом третья колонка: что было задето? Амбиции, чувство собственного достоинства, эмоциональная безопасность. И четвертая колонка: а ты? а что с тобой? Я была просто в шоке. Такой поворот и, конечно, сопротивление, отрицание, но это в начале, потом, под конец четвертого шага, там прям настолько было понятно, что ключ лежит в том, что причина во мне. Очень часто я как раз провоцировала сама поведение человека, и он меня обидел, потому что изначально я совершила в отношении его нехороший поступок, в основном так и было.

«Четверка» настолько открыла мне глаза, это вообще чудо, чудо программы узнать, что причина — я, потому что я же не могу, оказывается, никого поменять. Я-то думала всю жизнь, что буду менять других людей, подстраивать под себя, а если они не подстраиваются, то я просто буду их менять. Нет, этот Вася, он не подстраивается. Сейчас я Петю найду и так далее. А я могу поменять только себя. Эта молитва о душевном покое это вообще чудесная вещь. «Боже! Дай мне разум и душевный покой принять то, что я не в силах изменить». Для меня сегодня это мои окружающие, ситуации, которые происходят вне моего контроля. Это вообще меня не касается, я не контролирую то, что происходит. «Мужество изменить то, что могу». Это я. Мне нужно иметь мужество изменить саму себя. «И мудрость, отличить одно от другого» — это иногда было сложно понять, где вообще. Это навык, который нужно было отрабатывать при помощи 10 шага на ежедневной основе и до конца жизни.

Вопрос: ты четыре с лишним года в программе. У тебя понимание и принятие программы в полном объёме изменилось за это время? Как ты её видела в начале пути и как ты её воспринимаешь сейчас?

Ответ: какой вопрос коварный. Надо сейчас это все обдумать. У меня такое ощущение, что каждый день меняется понимание. Для меня день сегодня – вся моя жизнь. Очень сложно сейчас вспомнить, я могу предположить, как это было. Каждый день мне приходит: «А! Так вот так оно все»?! Вчера было вот так, а сегодня вот так. Буквально недавно я делилась в спикерской про недостатки, что надо бороться со всем этим, найти, выявить, менять себя насильно, заставлять. А сегодня я понимаю, что это такая свобода: принимать все, что есть, честно смотреть на себя в зеркало. Самое последнее: лень, прокрастинация. Мне всегда казалось, что нужен движняк, что если я ничего не делаю, отдыхаю, то это неправильно, плохо, это мой недостаток, нужно с ним бороться. Работать до талого, учиться до талого, если убирать, то это все должно быть убрано.

Я вам скажу, что такая борьба с самой собой, со своими недостатками, она меня буквально этой зимой привела в очень плачевное состояние. Я была больна пневмонией тяжелой, было очень сильное депрессивное состояние. Вот к чему приводит моя борьба. На сегодняшний день, когда я прихожу домой, у меня куча дел, я понимаю, что у меня нет сил, мне нужно поспать, у меня была очень напряженная неделя, физически я работаю много, умственно я работаю, я ложусь спать на часик, как я решила, в шесть часов вечера, и проснулась в шесть часов утра. Было ли у меня чувство вины? Нет. Раньше бы было: «Как я могла? Я могла сделать это, то, у меня вещи лежат неразобранные, у меня дома…». Сейчас я просыпаюсь и говорю: «Господи, спасибо тебе».

Вот как раскрывается для меня сегодня программа. Принимать свои положительные стороны. Это все приходит к себе. У меня на основании этого, через себя, меняется отношение к миру. У меня идет принятие других людей, у меня идёт понимание. Если я устаю и ложусь, даю себе, то я нормально отношусь к мужу, который так точно пришёл, лёг. А раньше нет: «Что ты, собака, лежишь, вон сколько дел»? Потому что я так точно к себе относилась. И сегодня я чётко знаю, что могу всегда понять, как я отношусь к Богу, как я отношусь к себе, через призму того, как отношусь к миру и к вам. Если я начинаю опять осуждать, если я опять начинаю оценивать, если опять ожидаю от людей чего-то того, что они мне не могут дать, то это опять я так отношусь к себе, я начинаю опять себя насиловать, убивать. И Бога там никакого нет. Это, наверное, вообще отдельную спикерскую можно о том, как было, как сейчас. Многое было непонятно. Многое. И про первый шаг, я думала, его нужно просто сделать раз и все.

Сегодня я понимаю, это работа до конца жизни. Каждый день. Вообще, оказывается, я тоже узнала, нифига себе, что если в конце дня посмотреть на свой день, сделать письменно, я делаю письменно 11 вечерний шаг, оказывается, я в течение всего дня делала 12 шагов. Я их сделала. Каждый день я делаю 12 шагов, я иногда даже этого не знаю. Это просто чудо. Это не то, что пройти раз шаги, и все. Первый раз пройти шаги, это как? Посмотреть, как применяются эти шаги для того, чтобы потом их применять каждый день. Один раз так глубоко пройти, чтобы понять, чтобы каждый из них провалились. И потом просто чик, чик, чик, чик. И сегодня они намного проще встраиваются в мою жизнь. Я работаю, у меня есть семья, у меня есть очень много общения, и анонимные, и служения. Это моя вторая семья — анонимные алкоголики.

Много дел, обязанностей, и жизнь стала сегодня намного проще, потому что шаги не обременяют. Как я раньше думала, кстати, тоже в анонимных алкоголиках. Я вот такая вся святая, вот такая вся добрая. Мы тут все, хи-хи, ха-ха, дружим, служим, помогаем друг другу. А в мир я выходила, как собака злая. Вообще не понимала. Я ещё задавала вопросы спикерам, помню: «А как вы разделяете программу и жизнь»? Сегодня я уже знаю, что это вещи неразделимые. Это одно в другом, программа в жизни. Я живу. Мы даже закончим здесь с вами встречу, и я дальше пойду, и программа моя пойдёт со мной дальше, потому что программа для меня Бог, а Бог внутри, он со мной всегда. Это все, наверное, пока все, что пришло.

Вопрос: если тебе звонит новичок, который в начале пути, и у него сильное желание выпить на грани срыва, о чем ты с ним разговариваешь, какие рекомендации даёшь?

Ответ: что я делаю? Я сразу прокручиваю кино до конца и делюсь тем, что со мной было, когда я так точно, у меня-то опыт есть, когда я была новичком, хотела пить, и я шла пить. Я просто прокручиваю, рассказываю, что со мной было потом. Во-первых, я все-таки оказалась в анонимных алкоголиках, во-вторых, как ни крути, тягу никто не отменял. Если мне кажется сейчас, что я просто выпью чуть-чуть и все будет хорошо. Ты, конечно, можешь попробовать. У нас даже в книге написано «попробуй не пить год, попробуй пить только по выходным». Какие-то там у нас есть варианты? Попробуй, потому что на моём опыте, когда в меня впивались, когда я была такая «сейчас я пойду пить, сейчас. Спасите меня все». Когда в меня впивались, спасали меня, я как будто бы назло шла. Никогда не забуду одного парня. Я такая: «Я не могу, пойду бухать»! Он такой: «Иди». Он сказал другим словом, непристойным. Он сказал, что время свое он отдаст тем, кому реально будет нужна помощь. Я, помню, трубку повесила: «Не, я нифига не пойду».

Я сильно не возюкаюсь, не ванькаюсь. У меня такое было и редко когда это приводило к какому-то хорошему результату. Буквально даже было где-то год назад. Девочке душу открыла, я спикернула ей. Она: «А, я поняла, хорошо». И она на следующий день уже бухая была. Честно, спокойно, по делу, потому что я, если шла, то в больших проблемах оказывалась. И та иллюзия, что мне сейчас кажется, мне полегчает, она очень быстро сменится усугублением проблемы, от которой я сейчас пытаюсь из-за алкоголя уйти. Ну как так. Иди. Не веришь? Иди, попробуй.

Вопрос: за что меня, десятилетнюю девочку, отец бил ремнём до синяков. Наказание за плохие оценки в школе. В чем я была виновата? Теперь наказываю себя алкоголем и похмельем, страдаю. Это до программы, просто 4 шаг.

Ответ: забыла сказать, когда про 4 шаг говорила, у меня те же были вопросы, потому что у меня первые люди, которые в 4 шаге были, это мама и папа, потом ребенок шел, муж бывший. И на этих людей было больше всего ситуаций. Там прямо список был. И ремнём били, и ногами били, и папа пьяный один раз меня так опозорил, мама мия. А как? А в чем моя вина? В данной ситуации мне очень помогала молитва «злого человека», мы её так называем, когда после третьей колонки мне нужно было промаливать как раз папу, маму и всех остальных. А что в этой молитве говорится, о чем? О том, что «Боже, помоги мне увидеть, что другой человек, возможно, был также болен, как и я духовно». И сразу мне нужно что вспомнить? Как я уже во взрослом возрасте дочку не била, но когда мне нужно было бухнуть, и она мне мешала, она просто меня бесила. Я хотела чтобы она быстрее уснула, я не знаю, я вела себя с ней, мягко говоря, не очень нежно, не очень с любовью.

Понятно, даже в трезвости у меня такое было. Я уже не пила, у меня уже была программа, и она меня один раз так выбесила, я просто двухлетнего ребёнка подошла и начала трусить, на неё кричать, потому что она сильно мне надоела. Потом я стала мамой, это, кстати, именно после того, как я стала матерью, начали открываться эти вещи, у меня даже несколько было таких осознаний, прям до слез. Я вообще начала понимать, почему они так себя вели, как им было тяжело, у них не было программы. У них жизнь была тогда очень сложная, по крайней мере, у моих родителей, девяностые, когда я была ребёнком, и надо было выживать. Когда я сама стала взрослой матерью, я поняла, какая это работа. У меня срывает крышу. Но мои родители не могли подойти потом к ребенку, как я.

Я остаюсь живым человеком, у меня бывают тяжелые дни. Маленькому ребенку по барабану, что у тебя тяжелые дни, они маленькие эгоисты. Я могу и прикрикнуть, могу быть раздраженной. Но у моих родителей не было девятого шага, не было честности перед самими собой, не было пятого шага. Не было всего этого, когда я могла, помолившись, успокоившись, обнять ее и сказать: «Ты знаешь, мне так тяжело сегодня. Я извиняюсь, что сорвалась на тебя». Я ей показываю реальную жизнь, что мама может уставать. Чтобы она знала, что когда она будет уставать, это нормально, потому что мне мои родители не рассказывали. Для них любовь — это было уберечь меня от всех проблем, не разговаривать со мной на какие-то важные темы, которые нужно говорить ребёнку, потому что это жизнь, она идет. Когда она вырастет, она пойдёт туда, я её готовлю к тому, что там будет треш. Ну, давайте по-честному. Меня мои родители не готовили, они оберегали, как могли. В то же время они при мне ругались, но у них своё какое-то было.

И это все потихоньку, потихоньку забрало обиду на них, они такие же, как и я, выходцы из больных семей. Папа папы — алкоголик, бабушка (прости, бабушка), но особенная. У мамы отец алкоголик, мать вообще на неё забила после того, как второй раз вышла замуж, и она никому не нужна была. Блин, у них жизнь была тяжёлая. То, что они меня били ремнём, ну, били, может, надо было, может, заслужила. Тоже я выводила нормально. Не ковыряться. Если нет твоей реальной стороны, не надо выискивать. Где-то избили, я шла по улице. Нечего было лазить по ночам одной, кстати, своя сторона, но давай помнить, что люди другие были духовно больные. Они тебя избили, например, забрали деньги не потому, что тебе хотели сделать плохо, они хотели себе сделать хорошо, они хотели быть счастливы. Так точно, как я хотела быть счастлива, сколько я нанесла ущерба другим людям. Я бросала парней, я изменяла очень многим. Не потому, что я хотела его уничтожить, я хотела быть счастливой, не с ним, так с другими. Я просто не умела по-другому.

Вопрос: отдавать свой опыт другим алкоголикам, быть полезным другим алкоголикам, чтобы были доверенные. Все служение анонимных алкоголиков, про то, что нужно отдавать программу, отдавать свой опыт. Как ты искала или не искала, как это к тебе пришло? Что отдавать и как? Ты просто оставляла только свои номера, и тебе звонили или как-то ещё, помимо служения на группе, на собрании?

Ответ: сейчас вспоминаю, что я не из тех алкоголиков, которые, пройдя 12 шагов «я хочу отдавать. Я хочу быть спонсором». Я меняла спонсоров, я заново начинала проходить шаги. У меня такое ощущение, сейчас, правда, что я это делала для того, чтобы оттянуть этот момент, что я ещё не могу отдавать. Я еще не до конца прошла, хоть уже там второй круг шагов. Это голова моя, «что я могу отдать? Я сама ещё ничего не понимаю, как я буду вообще что-то отдавать»? И спасибо тем людям, которые доносили до меня, что «ты ничего и не поймёшь, пока как раз не начнёшь отдавать, что программа по-другому совсем раскрывается, когда ты читаешь книгу с другим человеком, когда ты проходишь шаги с другим человеком, десятые шаги принимаешь, одиннадцатые шаги вечерние, которые девочки мне скидывают». Весь комплекс.

И, конечно, я наконец-то к этому пришла. Первый мой человек, я оставила, по-моему, кстати, на этой группе года три назад номер свой, и она ко мне обратилась. Ещё девочка была у меня через знакомых. Сказали, что есть девочка, у нас очень похожие ситуации жизненные. Мы с ней тоже шли по шагам. Другая девочка на группе, моя домашняя группа «Начало», она к нам туда пришла, услышала мой опыт и в личку обратилась. Так, чтобы я оставляю номера телефонов — такого нет. В основном это когда где-то я или спикерю, где-то на группе, туда обращались. И на сегодняшний день я понимаю, что 12 шаг, работа с другими — это, конечно, очень важная составляющая. И осознание того, что мне нужно вообще эту работу делать, приходит как раз…

12 шаг на две части разбит. Достигнув духовного пробуждения, к которому привели эти шаги, мы старались нести эти идеи другим алкоголикам. Условия есть в этом шаге. Достигнуть духовного пробуждения. И когда его достигаешь, там уже невозможно, там жизненно необходимо это отдавать. Когда это духовное пробуждение? У каждого по-своему. Для меня духовное пробуждение — это о том, что я осознаю, я не могу не отдавать. Вот это есть оно, потому что я осознаю, что я часть этой цепочки, я одно из звеньев. Если на мне цепь заканчивается, то это для меня чревато последствиями негативными. Мне нужно отдавать дальше. Сегодня у меня девочки отдают дальше. Это невероятное чувство, это энергия, это работа, это служение, это радость. Это многое даёт, просто даже для ощущения жизни, цели жизни.

Так как я тоже узнала, у нас в книге написано, что смысл жизни это найти Бога. Цель жизни это показать другим алкоголикам путь к Богу и не давать готовых ответов. Иногда есть, конечно, опыт, которым я делюсь, стараюсь не давать готовых ответов, чтобы девчонки все-таки искали ответ. Контакт со своей Высшей силой, как у меня в своё время спонсор говорила, что «спроси у Бога». Меня так это бесило. Давай мне готовые ответы! Как, что мне делать, как мне быть? Я не знаю, что делать, откуда я знаю. Она: «Бог знает, иди и спрашивай, медитируй, молись». И эта работа, она в первую очередь углубляет мои взаимоотношения с Богом, моё понимание Бога.

Также работа по 12 шагу в ребценте. Я здесь, в Швеции, ездила в детоксы различные. Служения, конечно, группе, на другой группе, на различных уровнях. И для меня немаловажно применять эти принципы во всех своих делах, потому что очень замечательно применять эти принципы на группе, с вами, какие все милые и замечательные. А дома, с самыми близкими, там, где больше всего болит, там как раз эта школа уже высшая для меня. Когда я заканчиваю жить день и вечером понимаю, что я такая же, как я с вами здесь, потом, я такая же дальше. У меня нет этих разделений, как было раньше, это невыносимо просто. У меня нет границ, я такая же сегодня с начальницей на работе, я могу поржать, я могу сказать: «Слушайте, я вообще забыла». Рассказать историю о своей жизни, в то же время помня, что я на работе. Мы как бы равны, как люди, но, тем не менее, я понимаю, что есть субординация.

Бог даёт здравомыслие, как, где, с какими людьми общаться, интуиция приходит. Я знаю, кто я сегодня, где моё место сегодня. Бывает, уносит вниз, бывает, уносит вверх, что я самая классная. Бог помогает вернуться. Эгоизм помогает через боль душевную, что мне, когда больно, это значит я опять в эгоизме. Как он проявился? Через высокомерие, через обиду, через страх. Боль для меня — это сегодня сигнал того, что где то что-то я опять пропустила, мне нужно вернуться в мою программу. Почиститься, так сказать, почистить перышки.